Легенда о эдельвейсах, что превратились в маки

Ходит в наших краях легенда, что стара, как мир. И коль не видели сами, то уж поверьте моему рассказу... В старые времена, когда Боги уже не чувствовали ничего к людям, но ещё не отправились в далёкий рай, жил в Берне юноша—Джошуа, второй сын кузнеца. Джош был и статен и светел, душой и телом был красив. И был влюблен. Душа его лежала к прекрасной деве, невиданной ранее этим миром красоты— Монике Бернской, как она рассказывала, дочке фермера. Каждый вечер Джошуа отправлялся под её балкон и играл для нее песни. Каждый день он приносил ей букет пышных красных маков. Юноша всегда говорил, что готов на всё, ради своей возлюбленной. В один беззаботный день, когда Джошуа снова пел под окнами Моники, вдруг, черные тучи сгустились на небесном полотне и из близкой границы леса вышел бородатый мужчина, что выглядел точно как вороной аргамак, вышел из леса с топором в руках. Дойдя до окон дома, стало заметно, насколько сильно мужчина выше и так высокого Джошуа. "Что ты делаешь у окон этого дома?"— спросил грозный мужчина и голос его был похож на могучий ветер. "Я пою для своей возлюбленной—Моники, дочери фермера! А вы кто?"—Джошуа не испугался и вытянувшись во весь рост, смотрел в глаза незнакомцу. Рассвирепев ещё сильнее, мужчина схватил юношу за плечо и сжал—"Как же ты меня назвал? Фермером? Я—Бог Смерти, а Моника—моя дочь!"—и стал его голос уже похожим на грозу, но обратившись к дочери стал он мягче—"Моника, дочь моя, цветок, цветочек мой аленькай. Скажи, правда ль это, что он избранник твой?" Застыдившись, она лишь легко покивала отцу. Бог немного остыл, тучи посерели и чуть разошлись, голос его звучал панихидой—"И кто же ты, смельчак?" —"Я Джошуа, второй сын Иосифа-кузнеца и брат Иуды!" —"И на что же готов ты, Джошуа, ради моей дочери?" —"На все, Бог Смерти. Я готов на всё ради вашей дочери!" Бог захихикал и после секунды размышления, высказал—"Тогда принеси ей букет самых пушистых эдельвейсов, какие ты найдешь на Альпах. Тогда я выдам ее за тебя замуж, и сам готов отдать часть своего бесконечного злата, отдать на вашу свадьбу!" —"Согласен."—не слушая отговоров возлюбленной, он был согласен —"Тогда завтра, с раннего утра, с восхода солнца, выходи из дома и отправляйся в Альпы. Не обидь же мою дочь."— улыбнулся Бог, тучи разошлись, голос стал человеким и только ветер развевал его черный плащ. Он зашёл внутрь дома, а Джошуа, попрощавшись с Моникой, отправился к себе. Дома он поведал обо всем брату и отцу. Старик опечаленный сел на стул и взялся за голову—"Ай яй, горе, горе.. как же угораздило тебя, сын мой.. Бог Смерти то не шутовской...". Старший успокаивал отца—"Давно пора ему было остепениться. Цветок какой то найти в горах на раз-два, а Бог столько отдаст за букетик.". Младший же молчал. Он отправился в комнату к себе, лег спать. В ночь пришел в дом Бог Смерти, пришел к Иуде и три часа беседовали они. С начала, слышались крики недовольства из комнаты старшего брата. Но по исходу трёх часов, вышел Бог из дома, и был он доволен весьма, а брат тёмен совсем. Вот, настало утро. Солнце взошло над миром. Джошуа вышел из дома, отец, провожая его, отдал ему наточенный нож. Вдруг, в момент прощения, из дома выбежал брат и вскрикнул—"Я с тобою, брат!".— удивленный Джош ответил ему—"Уверен ли ты? Пройдёшь ли со мной на самый верх гор?"—"Пройду, всё пройду.". Он взял нож, данный отцом, сумку с припасами, и отправились они вдвоем в путь. Шли они до самого вечера, да только дошли лишь до подножья. Идя к Альпам, они встречали людей разных, и на вопросы "Камо грядеши?" лишь один ответ:"Идём, чтоб свататься к Богу Смерти.". И ночью они шли; в свете одного фонаря шли. Говорил Иуда брату:"Остановимся же поспать? Остановимся же поесть?". Но на все один ответ:"Ещё чуть-чуть. Совсем немного и отдохнем.". Только за час до восхода они уснули и почти сразу же отправились дальше. Прошло так дня два, они дошли до долины, а в долине той поля эдельвейсов. "Ну собирай же свои цветы, нашли ж уже" "Нет, нет. Он сказал, что нужны самые пушистые, что я найду. Есть и повыше цветы" "Да откуда он узнает, что это не самые пушистые?" "Не хочу обманывать ни его, ни Монику." И отправились они дальше, под укоры Иуды за глупость брата. Шли ещё день. Так, идя перед братом, Иуда не заметил, как Джошуа стал рассматривать темную расщелину. "Иешуа, ты что делаешь?" "Я нашел идеальные эдельвейсы! Помоги мне, дай верёвку. Я обвяжу её вокруг себя, а ты смотри, чтоб я не упал в реку внизу." Иуда дал верёвку и стал ждать брата. "Ну как?"—"Пока ничего, сейчас, сейчас..."—"Ну-ну, как там?"—"Срежу.. сейчас срежу. Немножко.."—а Иуда уж достал из сумки нож, данный отцом. Он осторожно, по тихоньку резал верёвку.—"Почти всё! Возьми их и положи в сумку"—Так брат и сделал—" Ну что ты молчишь, братец Иуда?"—"Иешуа, а ты любишь Монику, да?"—"Ну люблю.."—"А сможешь ждать её вечно?"—"Ну, наверное.."—"А меня.. меня ты готов ли простить?"—"Что ты молвишь, Иуда?"— почувствовав, что верёвка рвётся, он схватился ладонью за земную твердь, а Иуда ударил Джошуа в нее ножом. Тот сорвался в низ. Старший брат долго смотрел в расщелину, пока совсем не смирился. Он встал, убрал цветы и нож в сумку и пошел назад. Иуда вернулся в город. Пришел к дому Бога Смерти и протянул ему и Монике кроваво-красные маки. Удивившись, что белые пушистые эдельвейсы обернулись красными маками, он стал оправдываться перед Богом. "Ты сам виноват в том, что эдельвейсы превратились в маки, Иуда."— Бог не ждал оправданий его. "Не убей же, Бог Смерти! Ты сам велел убить брата и прийти с эдельвейсами самому! Обещал ты отдать за меня дочь свою!" Но не внимая мольбам Иуды, Бог сказал—"Никогда, Иуда, мой цветочек аленькай не выйдет замуж за живого и мелочного.. А за Джошуа выйдет, ибо он и мертв и герой... Да и ты согрешил. Так умри же, за грех свой!"— и прогремел гром, ударила молния и погиб Иуда. Оказавшись в чистилище, он упал в ноги к ангелам, умоляя сказать, где его брат. "Брат твой в Элизиуме. Ходит по полям эдельвейсов с дочерью Бога Смерти, Иуда." А на вопрос, куда попадет он, они в три голоса громом ответили—"Ты попадёшь в Та́ртар, Иуда. За братоубийство, за грех свой.".