У Иллуми нет друзей

«Это же надо остановиться и подумать», – Иллуми даже вникать не хотел, и секретарём, возвращающим к реальности и миру, быть не собирался. Всё понятно с Хисокой. Он был силён, ненормален, как большинство хантеров, как никто из людей. И совсем не обычен тем, что Иллуми, старший сын семьи Золдиков, мудрый старший брат, непревзойденный убийца одновременно мог сидеть с этим клоуном рядом и не напрягаться, когда стоило бы. Не напрягался так, как обычно об этом рассказывают книги, так как можешь быть спокоен рядом с другом. У Иллуми не было друзей. Стоило бы ждать подвоха, стоило бы предугадывать, ведь Мороу был непредсказуем, но Иллуми прокручивал бокал, слушал, как стучит в нём кусок льда о грани, и губы его тянулись в улыбку, когда Хисока смотрел на него сосредоточенно и хмуро. Хисока был непредсказуем и в то же время понятен, и открыт, как если распластать его на ладони. Жажда битвы, неутолимый голод крови, несуществующее прошлое, отношение к соперникам как к игрушкам. Всё это Хисока, который сейчас кривил вечно сладостно и хищно улыбающееся лицо в недовольную мину, глотнул виски и без тягучих мягких интонаций отрезал: «Это уже совсем неприятно». Хисока прост, сколько бы ни выгибался в вычурные позы, совершенно безыскусен, как мальчишки-подростки, говоря о чувствах, до смешного прямолинеен. Только Иллуми всё равно ехидно спрашивает самого себя: «Что же плохо? Что тебя может убить по нелепости, что это даже не будет сражение, или то, что мы, по-твоему же кредо, не остановились ни разу и не подумали? Что нас с тобой может убить суммарное количество часов проведённых рядом? Или тебе уж совсем не нравится, что твоя любимая игрушка сломается?» Иллуми был удивлен самому себе. Нет, конечно, для реализации плана помощь ему не повредит. Хисока под давлением обстоятельств поможет, это наверняка. Но как только пришлось пояснить, что того может выкрутить как мокрую тряпку оттого, что они оба проводили слишком много времени вместе, то в собственных мотивах заскрежетала фальшь. Можно решить вопросики без чьей-либо помощи, но зачем-то Иллуми косвенно признавал свою слабость перед планом младшего брата. Так недолго решить, что ему не всё равно, жив Хисока или нет. Можно подумать, что он считал часы, что вообще как-то обращал внимание на то, что это совместное время существовало. Но вот уж кем Иллуми не был, так это слабаком, бессильным перед принятием действительности, хоть и не мог вспомнить, как оно так всё завертелось после экзамена на хантера. В полумраке гостиничного номера, на пять этажей ниже посадочной площадки аэроплана, в котором они выпили по бокалу, Иллуми и не думал оставаться. Спустился только потому, что голову наполняли детали плана, а подспудно считал, что едут они до первого этажа. Как вообще так вышло, что дорогие, огромные номера, с аквариумными окнами на огромный город внизу, стали привычным фоном их встреч с Мороу? Иллуми позволил себе с тоской вспомнить, как хороши были первые встречи. Особенно хороши тем, что обездвиженный, весь залепленный невидимой тягучей аурой мог с надменностью думать, что стоило бы ему захотеть выбраться из этого положения, как он непременно это бы сделал. А ещё можно было не знать в полном равнодушии, будет ли следующая. Там и тогда, когда ему мокро лизали лицо, для страховки крепко сжимали по рукам и ногам, а потом на лбу выступал мерзкий холодный пот, а тело распирало и рефлекторно выталкивало, Иллуми мог откинуть голову назад, почувствовать, как в колтуны сбиваются длинные волосы и провести так каких-нибудь тридцать секунд, в пространстве, скрытом за веками от всей ответственности за семью и тревоги за несносного своими выходками братца. Как неделю в SPA пролежать, вот так хороши были эти тридцать секунд. Хисока наслаждался властью, постоянно что-то выстанывал, хватал Иллуми за нижнюю челюсть и ледяным, напускно заинтересованным тоном спрашивал: «О, ты смотрю отключился. Так неинтересно». Иллуми, не открывая глаз, отвечал: «Замолчи». И ещё через несколько поистине блаженных мгновений тишины и пустоты в голове Иллуми кончал. Да и в конце концов каждый из них получал то, чего хотел. Наверное, каждый. Его не беспокоило, что от всего этого получает Хисока. Иллуми в любом случае никогда не считал себя чьей-то игрушкой. Хотя для Мороу оно непременно так и было. Хисока смотрел на огни, уперев руки в бока. Света неба хватало, чтобы Иллуми видел его все равно улыбающийся из-за приподнятых уголков губ профиль. Даже эта поза, чтоб её, до привычного знакома. Хисока любил так стоять в любом из номеров, перед окном, даже полностью раздетым. Сначала Иллуми скептически усмехался, что этот нарцисс так эпатирует мир, демонстрирует свою власть, неуязвимость, но потом даже перестал замечать привычку, как и вычурную манерность, присущую каждому движению. Хисока просто был таким. Возможно у того были причины, поводы и огромное извращённое эго, но Иллуми сейчас смотрел на изящную, не только благодаря тонким каблукам, фигуру в костюме акробата-фокусника, и с неохотой принимал факт, что часов проведенных вместе было слишком много. Слишком много часов, слишком много Хисоки с его липкой аурой на теле Иллуми. Наверное, и в этот раз тот уже прилепил свою «жвачку». – Я пойду. Уголки губ поползли выше, и Хисока лукавым, как у хищника перед лёгкой и приятной победой, взглядом стрельнул в Иллуми. Зрачки его блеснули. – Жаль. А я хотел тебе рассказать про свои техники. Например, я называю свою технику растягивающейся ауры «банди-жвачка»... И Иллуми хотелось бы поймать тот вызов и азарт, которые щекотали нутро раньше, не знать, что это прелюдия, а не начало жестокой, скоротечной ядерной битвы, но он знал. Знал Хисоку. Фокусник никогда не рассказывает своих секретов, обводит внимание вокруг пальца, завораживает, пугает. В Мороу было много секретов, но сереты ли они, если ты и не хочешь их знать. Можно ли держать секрет от стены и полного равнодушия к твоему секрету. Но этот фокус Иллуми знал, слишком много раз видел и теперь безошибочно его раскусывал. Иллуми вернул безучастный взгляд, перед тем как покинуть комнату. Хисока продолжал растягивать слова в патоку, говорить о любимых сладостях детства. Иллуми повернулся к двери. – Эй-эй, – сладко и вкрадчиво, – Иллуми. – Ну что ещё? – Ты знал? – Как, наверное, все на свете, кто имел неудобство говорить с тобой больше трёх минут. – Я про другое, – Хисока молниеносно оказался за спиной и зашептал. – Я о том, что могу, – рука перекинула длинные черные волосы на одно плечо, оголяя загривок, под воротник пробрался горячий выдох, – просто убить Киллуа. – Только попробуй, – от такого предложения у Иллуми почернело в глазах. Хисока громко и чувственно застонал. – Твоя жажда убийства сейчас пробила потолок на четыре этажа, – по шее широким длинным движением, оставляя за собой мокрую, как от слизняка, полосу, прошёлся язык. – Смотри, сбегутся сейчас к нам всякие. Не хотелось бы, я застенчивый, – как будто бы смущённо уточнил Хисока. – Только, – в голосе было ровно столько ненависти, сколько могут выдержать человеческие ушные перепонки, – попробуй. Я убью тебя прямо здесь и сейчас. В ответ по бокам заскользили ладони, всё ниже и ниже, пока не ухватились и со всей силой не сжали ягодицы. Хисока уткнулся носом в чужое плечо и снова принялся мять за бока, тут же притираясь к заднице пахом. Дыхание его стало почти горячечным. – Ох, как же я завёлся. – Слушай…– Иллуми чуть не скрипя каждым позвонком от бешенства повернул голову и посмотрел, как его кусают за плечо. От укусов ткань становится темнее. – Да, пупсик? – застонал Хисока, продолжая потираться пахом об чужой зад. Иллуми резко сделал шаг вперёд и повернулся лицом к Мороу. Выскользнуть из захвата вышло так легко, словно он тяжеленный булыжник, который невозможно удержать одними руками, стоя над пропастью, ну если только ты не хочешь полететь за ним вслед. Хисока удивленно поднял брови и сам отступил на шаг, но тут же лицо его приняло обычное, плоское, ничего не выражающее выражение с вечной полуулыбкой. Он стоял так, как, наверное, стоят все цирковые артисты если им дать команду «вольно» – ни один военный не подумает так встать после подобной команды. Одна рука упирается в кокетливо отставленное бедро, нога присогнута. Скомандуй, и тут же он выдаст колесо с места. – Что-то не так? – вежливо осведомился он. – Ты клоун. Мимо уха просвистел туз червей. Карта обрезала пару волос у виска и, врезавшись в стену, вошла в неё как в мягкое масло до своей середины. – Фокусник, – усмехнулся Хисока. – А вообще, давай, – он вдруг посерьёзнел и продолжил с неохотой, – давай сделаем это. Иллуми обескураженно скривился. Правда где-то внутри, а лицо оставалось непроницаемо неподвижным. Хисока всегда говорил подобные банальные пошлости, что почти каждый раз Иллуми решал вонзить в него одну из своих игл, просто чтобы хоть минуту побыть в тишине, но такое очевидное отсутствие энтузиазма… Если бы Иллуми считал, что его вообще можно хоть как-то оскорбить, и уж тем более это может сделать этот ненормальный, то оскорбился бы. Хисока же, не дождавшись ответа, неспешно двинулся к комоду, где налил из стеклянного графин что-то в бокал. – Убьём друг друга? – бесцветный голосом уточнил Иллуми ему в спину. Пока Мороу продолжал цедить алкоголь из бокала, так и не обернувшись, Иллуми никак не мог себя не отчитывать. Как можно было не спрогнозировать, что и прогнозировать не надо, ведь оно лежало в основе каждой из их встреч, в корне каждого произнесенного друг другу слова: «Кто-то когда-то из нас убьет другого. Мы оба сильны, и оба пойдем на всё, если того потребует эго». У Иллуми не было друзей, и почему-то сегодня пришлось лишний раз себе это повторить. Твёрдые жилистые руки, весь поджарый, высокий, с копной рыже-красных волос, Хисока, – серьёзный противник. Серьёзный в том, чтобы не упустить кайфа в жизни, не способный остановиться, если только не в пользу продолжения игры. Иллуми многое узнал о нём за последний год. Молчание затянулось, и Иллуми хотел уже было выйти за дверь, но Хисока несколько раз чему-то усмехнулся. Настроение у того было явно паршивым. Потому Иллуми решил поглядеть, до чего может довести эта конкретная беседа, и уселся на кровать. – У-у-у, – протянул опасным тоном Мороу, – почему бы тогда тебе не прилечь? Иллуми откинулся на локти. Кровать пленяла мягкостью, спать на такой конечно ужасно неудобно, но полулежа ждать, что же там будет дальше, Иллуми нравилось. Он запрокинул голову назад и закрыл глаза – сегодняшний день его порядком изнурил. Иллуми предчувствовал, что сейчас что-то будет. Нехарактерное напряжение витало в воздухе, как тогда. Хисока зачем-то составил ему компанию в душе после того, как Иллуми получил свою порцию SPA-расслабления. Хисока же, видимо, остался чем-то недоволен и забрался к Иллуми под душ. Прижавшись к его груди своей, начал водить своим носом перед лицом, задавая неочёмные, бессмысленные вопросы. Это было забавно, и Иллуми то и дело улыбался, уворачиваясь от назойливых глупостей. Хисока тянул губы в нарочитые приторные улыбки, а потом уточнил, как это дорогая семейка наемных убийц относится к подобным связям с общественностью их старшего сына. Иллуми на это пожал плечами и совсем развеселился. – Вот уж и мне и им всё равно. Хисока вторил его смеху, а потом сказал что-то такое, что Иллуми вспомнил себя, только когда закончил брать того прямо в ванне по-собачьи. – Лапочка, не мог бы ты распустить волосы? – Хисока тяжело дышал и кажется не собирался вставать с колен. Иллуми подумал, почему это рисунки на Хисокиных щеках не смылись и даже не потекли, и машинально распустил пучок. – Наклонись, пожалуйста. Иллуми наклонился и почти лег Хисоке на спину. – О, спасибо… – застонал Мороу, тут же накрутил волосы на кулак и уставился совершенно безумным взглядом в ледяные глаза Иллуми. – Какой же ты нежный мальчик, наверное и брат будет весь в тебя? Как же Гону повезёт! – и впечатался ртом в рот напротив. Иллуми даже не сразу понял, что это поцелуй. Хисока в исступлении разевал рот, облизывал его губы. Потом словно им возобладали какие-то другие чувства, стал аккуратнее, но требовательнее, и Иллуми сдался под этим напором. Рот у Хисоки был прохладным и как-будто чуть кислым. Целовался он так же, как бился, – азартно, развязно, но без остатка отдаваясь процессу. Таким поцелуем, как заостренной аурой картой, Хисока мог легко и молниеносно убить. Когда поцелуй закончился, и Иллуми вылез из ванной, Мороу разлёгся в ней и начал себя гладить. Тягуче, словно томясь на медленном огне. Иллуми вдруг понял, что они никогда до этого не целовались, что Хисока всё ещё был взведён и взбешён. А сам Иллуми не мог отвести глаз от лежащих перьями мокрых рыжих волос, закрывающих уши с серьгами. Золотые, тонкие, с сердечками, Иллуми вдруг страшно захотелось их увидеть. – Может, поможешь мне? – Хисока запрокинул голову и закусил губы. – Мне будет очень приятно, Иллуми, – он выдохнул, и выдох превратился в протяжный, тихий стон. Иллуми залез обратно в ванну. Что-то большее прозвучало в этой просьбе, что-то, к чему стоило отнестись серьёзно. А Иллуми хорошо разбирался в ответственности, тем более что влажный блеск серьги так и манил. Хисока сел на кровать рядом. Подобно свинцу в обойме в Хисоке лежали какие-то слова, отчего Иллуми показалось, что матрас под ним просел необычно глубоко. И сомнений в том, что сейчас будет очень любопытная перестрелка у Иллуми не осталось. – Я хочу сделать тебе предложение, – голос у Хисоки изменился, стал грубее, ни следа манерности. Первая пуля должна была пробить жизненно важный орган, но Иллуми лишь улыбнулся, тут же осознав, что его даже не зацепило. Можно пока и глаз не открывать. – После того как ты решишь свой вопрос с Киллуа, если останешься жив… – Так если «после», то кой толк сейчас это обсуждать? – Иллуми вдруг разозлился. Хисока палил по сторонам, не причиняя никакого урона, но теперь всё это походило на хитрый отвлекающий маневр. – И с чего ты взял, что сам останешься жив. Хисока промолчал, но Иллуми почувствовал, как по нему скользнули взглядом. Пришлось поднять голову и открыть глаза. Хисока действительно смотрел на него из-за плеча. Ни тени улыбки. – Я думаю, что мы оба знаем, что бой между нами неизбежен. Иллуми кивнул и сполз к краю кровати, усаживаясь рядом. Он и впрямь ошибся, это не перестрелка. Что-то огромное и непонятное, похожее на ответственность, на серьезность, но не совсем оно, связывало их этим разговором. Слово за словом, оно вязало на них узлы, и если бы это была Хисокина липкая «жвачка», то Иллуми не сомневался, что высвободится. Но в этот раз ни Хисока, ни он сам, не развяжут этих уз. – Хочу, – Хисока широко улыбнулся, сощурившись словно от щекотки, – чтобы ты меня убил. – Бесплатно не работаю, – отрезал Иллуми. – Я, знаешь ли, потомственный наёмный убийца. – Кажется, ты меня недооцениваешь, – оскалился Хисока. – Ну и не неси тогда эти глупости. Разочаровываешь. Мои младшие братья в три года бы такого не сказали, даже Миллуки не такой бездарь. – Я не твой брат. – Ну, если учитывать твою помешанность на Гоне… – Иллуми улыбнулся в ответ на всё больше ползущий в стороны оскал напротив. – Да ладно тебе, Хисока. Конечно же нет. Просто, ну ты сам понимаешь, что даже если ты меня наймешь, а я выполню заказ, то кто мне тогда заплатит? Хисока закатил глаза. – Ты хоть иногда слушаешь, что тебе говорят? Для манипулятора ты слишком невнимателен. Я делаю тебе предложение. Заключим брачный контракт. В случае моей смерти ты получишь награду. Иллуми опустил взгляд и безучастно уставился на пол. Конечно, он уже всё понял. Понял, что Хисока как никогда серьёзен, что его ответ окончательно скрепит и сдавит обручальным кольцом их судьбы. Что после завершения истории с Киллуа предстоит изнурительная, очаровательная игра по поиску Хисоки, ведь тот скроется, чтобы Иллуми его выслеживал, как добычу. И это и будет их главное испытание. Хисока прав, так уж они оба и этот мир устроены, что лучше контролировать путь к неизбежному. – Я согласен, – не отрывая задумчивого взгляда от пола, после нескольких секунд паузы Иллуми принял предложение. И опять стало тихо. У Иллуми Золдика не было друзей. И Хисока Мороу тем более не был ему другом. Иллуми не знал, как в мире обычных людей называется то, что сейчас между ними произошло, но точно знал из каждой частицы этой плотной тишины между их тел, что к этому чему-то они оба относятся очень серьезно. – Ну? – прервал молчание Хисока своим обычным голосом с певучими интонациями. – Давай скрепим обещание вот так? – и Иллуми вздрогнул, когда к нему наклонились и лизнули сферообразное ушко одной из игл. Хисока посмотрел снизу вверх хищным и горячим взглядом. – Сделаешь для меня тоже самое? – Вот ещё, – фыркнул Иллуми.