Метка

Самым ироничным во всей этой абсурдной ситуации было даже не то, что прямо сейчас, после собрания горных лордов, именно Шэнь Цинцю восседал на месте Главы Школы Цанцюн, пока Юэ Цинъюань стоял прямо перед ним на коленях, а ядовито-зеленая демоническая метка аккурат посередине лба Шэнь Цинцю. Тот, кто больше всех ненавидел демонов являлся одним из них. — Видели бы тебя твои подчиненные, — с нескрываемой усмешкой на лице и издевкой в голосе произнес Шэнь Цинцю, поднеся веер к губам. О, вид связанного Юэ Цинъюаня определенно доставлял ему удовольствие. Даже не было нужды блокировать духовные каналы вервием бессмертных или использовать наипрочнейшую веревку, чтоб не дать Юэ Цинъюаню освободиться, ибо Шэнь Цзю знал: Юэ Ци не сделает этого, не воспротивится его воле, он даже не скажет ему «нет». Да, пожалуй, пользоваться чувствами других людей одно из самых скверных занятий, однако, Шэнь Цзю, даже опуская то, что он являлся демоном, был по своей сути гнилым; не стеснялся использовать даже самые подлые приемы, чтобы добиться желаемого. Более того, он завидовал даже ребенку. Однако, и Шэнь Цзю прекрасно известно, что он та еще гадюка. Кроме того, он лучше разорвет все связи с тем, кто ему действительно дорог, вместо того, чтобы быть очерненным его дрянной душонкой и не менее ужасной репутацией. Именно поэтому сейчас Шэнь Цинцю и собирался оттолкнуть от себя Юэ Цинъюаня раз и навсегда. Да и стоило признать, что обстановка с сеятелями накаляется, и тут не надо быть провидцем, чтобы понять кого именно в этом обвинят и что будет после. — Сяо Цзю, ты... Тебе нужна корона главы школы? Юэ Цинъюань нередко играл в идиота, словно до конца надеялся на что-то, хотя и знал Шэнь Цинцю от и до. И это бесило. Шэнь Цинцю ненавидел всех, иногда даже Юэ Цинъюаня. Особенно в такие моменты, как сейчас, когда тот прикидывался глупым несмышленым ребенком. Шэнь Цзю едва сдержался от того, чтобы швырнуть в Юэ Цинъюаня веер, прямо в лоб, например. Было бы хорошей идеей. Может поумнел бы так, наконец... Вместо броска веером в живое подобие мишени, Шэнь Цинцю подошел к Юэ Цинъюаню и веером поднял его подбородок, заставляя смотреть прямо на свое деланное выражение лица. И лишь затем, чтобы следующим движением руки полоснуть кинжалом, спрятанным в веере, по собственной руке. — Открой рот, — с напускным самодовольством приказал Цзю, чуть ли не буквально заливая лицо Юэ Ци собственной демонической кровью. Добровольно впустить в свой организм кровяных паразитов... Шэнь Цзю искренне надеялся, что Юэ Ци этого не сделает. Неожиданное прикосновение влажного языка к ране заставило Шэнь Цинцю вздрогнуть: уж чего-чего, а подобного он совершенно точно не ожидал! Демон едва не задохнулся на минуту от возмущения глупостью своего старшего брата, пока не увидел его томный с озорным блеском взгляд. Тогда до него дошло — Юэ Цинъюань сделал это совершенно специально. Хотя еще бы... Кто иначе будет столь жадно пить демоническую кровь и даже слизывать ее, не просто припав к ране губами, а чуть ли не присосавшись, как пиявка. Вот только самым неожиданным был даже не этот акт идиотизма главы школы Цанцюн, великого Юэ Цинъюаня, а его стояк, который ужасный Шэнь Цинцю нашел совершенно случайно, наступив ногой прямо на промежность. Юэ Цинъюань несдержанно простонал, уткнувшись лбом в бедро Шэнь Цзю. Его щеки неожиданно зарумянились, от чего он стал похож на девственно невиную госпожу, что покраснела от одного прикосновения к своей ладони. — Не знал, что глава школы у нас молодая госпожа, — сдержанно, но все также ядовито-надменно хмыкнул Шэнь Цинцю, ногой надавливая чуть сильнее, в то время как у самого сердце колотилось как бешеное, а в штанах с каждой минутой становилось все теснее. Вид связанного Ци сам по себе был воистину великолепен, а в таком состоянии и вовсе целое произведение искусства. — Так жалко выглядишь. Не могу поверить, что ждал тебя, — ядовитый голос дрогнул в тот самый момент, когда его обладатель, схватив рукой за волосы жертву, ногой же и вовсе очерчивал только одному ему ведомые узоры. — О, так Сяо Цзю всё же ждал меня? — сдавленно прохрипел Юэ Ци. Принужденный вновь поднять голову, мужчина не мог не смотреть в чужие глаза. При особо чувственной боли, когда волосы сжали сильнее, выбивая гуань окончательно, тонкие губы Цинъюаня сжались в прямую линию. А в следующее мгновение — провокационно слизал струйку крови Шэнь Цинцю со своих губ. Звонкий металлический звук упавшего украшения эхом отдавался в сознании Шэнь Цинцю, в то время, как сам он, не моргая, смотрел на чужие губы. Во рту пересохло и не в силах более выносить такой явной и чересчур наглой провокации, Шэнь Цинцю жадным поцелуем впился в губы Юэ Цинъюаня. Юэ Ци удивленно охнул, будто не он только что бессовестно провоцировал Шэнь Цзю. Ресницы затрепетали, и Цинъюань прикрыл глаза, поддаваясь и неловко отвечая на поцелуй. В какой-то момент, в край осмелев, он слегка прикусил нижнюю губу Шэнь Цинцю, мгновенно лизнув по тому же месту. Задыхался. Как же он задыхался от захлестнувших его эмоций и чувств — лишь бы не очередной обнадеживающий сон. — Только не строй из себя невинную овечку, я слишком хорошо тебя знаю, — Шэнь Цинцю оторвался от чужих губ с большой неохотой, и то лишь в тот момент, когда вспомнил, что Юэ Цинъюань, в отличие от него, человек и не дышать столь долгое количество времени попросту не может. И пока демон дал заклинателю время на передышку, кровяные паразиты дали о себе знать, словно издеваясь, они проявляли себя то едва ли не в желудке, то в паху, то вовсе где-то в груди. После и вовсе приветствовали Юэ Ци слабой болью. — И ты даже не спросишь где моя демоническая метка была раньше, или же почему при этом мы из одной семьи? — Шэнь Цзю вопросительно изогнул бровь, проведя ледяной, металлической петлей веера по шее Юэ Ци. Очередной болезненный стон сорвался с уст Цинъюаня, а от контраста бурлящей крови и холода петли веера хотелось закатить глаза. Однако, мужчина зажмурился, так и не поняв толком, закатил он глаза или нет. — Это... не важно... — дыхание окончательно сбилось под болезненное-приятное жжение в груди. — Ведь сяо Цзю, ах... Сяо Цзю тот же — не важно, демон или... человек. Юэ Ци желал упасть прямо здесь, распластаться на этом каменном полу, но ему не позволяли. Руки всё ещё связаны, а за волосы крепко держат; и он не придумал ничего лучше, как вновь уткнуться разгоряченным лбом в такое некогда родное бедро — мысли разбежались, оставляя после себя одну лишь глубинную пустоту. Шэнь Цинцю недовольно цыкнул. Он, конечно, вполне ожидал нечто подобное, это было вполне в духе Юэ Цинъюаня. Однако, это вместе с тем и раздражало. Впрочем... Появилась идея получше. Отпустив волосы заклинателя, демон следом резко дернул за его ханьфу: одежды затрещали по швам и упали на пол ненужной кучей мусора следом за веревками. Следующей жертвой пали штаны вместе с трусами. — Какая жалость... Кажется, придется перевязывать узлы заново. Как только рука с волос ушла, а одежда оказалась разорванной, Ци получил то, что хотел: он откинулся назад, оперевшись локтями о пол, не отводя нервного взгляда от Шэнь Цинцю. Ему казалось, что стоило посмотреть на что-либо другое и всё это окажется иллюзией, жалкой насмешкой его мозга. От сей мысли стало так хорошо и плохо одновременно — не различить чего больше. Было так отвратительно больно, было так невыносимо приятно, от чего в нем зародилось новое желание. Желания. Множество желаний. Хотелось, чтобы сяо Цзю прикоснулся к нему. Хотелось проснуться с облегчением и тихим разочарованием. Хотелось... Так сильно хотелось... — Сяо Цзю, — Юэ Цинъюань прикусил губу до собственной крови, лишь бы заткнуться. Лишь бы сяо Цзю не услышал его постыдных мыслей. Шэнь Цинцю не любил, когда что-то идет не по плану. Шэнь Цзю ненавидел это еще больше. Однако... У него даже перехватило дыхание от раскрывшейся перед ним картины: со вставшим членом и помутненным от возбуждения взглядом, на холодном полу обнаженный перед ним лежал никто иной, как глава школы Юэ Цинъюань и по ироничному стечению обстоятельств его Ци-гэ. Если изначально Шэнь Цинцю хотел просто отвратить его от себя, то сейчас... Ох, одна только мысль о том, сколько всего он может с ним сделать заставляла его едва ли не плыть. — Да? — словно делая вид, что он не видит то, чего хочет Ци на самом деле, не понимает, поинтересовался Цзю. О, этот взгляд, Юэ Ци помнит и знает его значение. Однако... Ему так тяжело сказать об этом напрямую, попросить сяо Цзю о таком. Казалось, сердце неумолимо быстро стучит в ушах, искажая реальность. Нет, он не может... Он... — Пожалуйста... Сяо Цзю, пожалуйста... Оперевшись на одну руку, второй Юэ Цинъюань вцепился ослабевшими пальцами в одежды цвета цин перед собой. — Прошу... Цзю всегда было сложно отказать Ци, еще сложнее, когда он начинал умолять, что случалось крайне редко. В этот же раз сдаваться нельзя было совершенно, ведь в противном случае Ци, этот дурак... Наверняка навлечет беду на свою больную голову, когда Цзю схватят. — И о чем же ты просишь? Я хочу услышать, как ты говоришь это, — глаза опасно сверкнули зеленым, несмотря на обманчиво непонимающее выражение лица и интонацию. Следом, словно стремясь добить, мужчина добавил. — Ци-гэ~. Ци глухо застонал от безвыходности положения. Над ним, честное слово, издевались самым бесчестным способом, ударяя по его слабостям. Рука невольно дернула верхнюю мантию, дрогнув от колющей боли внизу живота. — При... нись... Прикоснись. Ладонь Цинъюаня самовольно, без его же ведома, скользнула дальше, ближе к нижним одеждам. И, словно его разум стал чем-то отдельным от него, темный возбужденный взгляд с недовольством задержался на поясе Шэнь Цинцю. Снять, нужно срочно снять эту мешающую вещь. И несмотря на внутреннюю борьбу между «это же Ци-гэ, как можно так с ним поступать?!», Шэнь Цинцю находил происходящее довольно занимательным. Настолько возбуждающим, что держался он лишь на чистом самодовольстве. Однако, стоило Юэ Цинъюаню самостоятельно залезть под его одежды, да еще и начать раздевать Шэнь Цинцю, как это самое самодовольство дало трещину. Он тут же ударил гэ веером по рукам. — Я разрешал? — Шэнь Цзю прищурился, будто хищник, готовый вот-вот наброситься на свою жертву. — Впрочем... Если справишься без рук, то я подумаю над твоей просьбой. На самом деле, он хотел прямо сейчас оттрахать Юэ Цинъюаня прямо на этом чертовом полу. Для Юэ Ци каждое прикосновение откликалось приятным покалыванием во всём теле, поэтому, стоило Шэнь Цинцю ударить его, как мужчину пробрала дрожь. Почему, хотел он спросить, но всего лишь жалостливо посмотрел в лицо тому. Судорожно выдохнув, Юэ Цинъюань медленно сел ровнее, подобрав под себя ноги. Без рук, сяо Цзю сказал без рук... Но как же? Юэ Ци наклонился ближе и, стараясь держать руки на коленях, поцеловал бедро Шэнь Цзю. Не спеша, будучи неуверенным в дальнейших действиях, но переполненным желанием, он вытягивался всё сильнее и сильнее, пока не стал тяжело дышать в пах под слоями одежды. Поддел края ханьфу и, победно найдя ленточки под ним, подцепил зубами ближайшую к себе. Потянул на себя, с горящим торжеством радуясь, что узелок поддался, развязываясь. Раньше Шэнь Цзю был уверен, что Юэ Ци идиот, сейчас же, видя как сочится смазкой набухший член Ци от простого удара веером, видя, как он дрожит — Цзю понял насколько сильно он ошибался. Юэ Цинъюань не просто кусок идиота — он еще и самый настоящий мазохист! Эти будто бы случайные поцелуи и прикосновения в то время, пока Цинъюань пытался снять с него одежду одними только зубами сводили, с ума. Когда же ненужная тряпка, наконец, упала на пол, с ней казалось и вовсе упали и последние частицы самообладания. С силой надавив на челюсть Юэ Цинъюаня, Шэнь Цинцю грубо толкнулся во влажный рот, нарочито направляя кровяных паразитов аккурат около нижнего даньтяня. Не ожидавший такой резкой перемены, Юэ Ци подавился, не сумев быстро сориентироваться. Глаза защипало от собравшихся слез, и Юэ Цинъюань зажмурился, но прозрачные бусинки слез всё равно оставили мокрые дорожки после себя. Внизу жгло, словно сам пожар безжалостно сжигал его дяньтянь. Юэ Ци сжал бедра Шэнь Цзю, надрывно втянул воздух, когда тот вышел из его рта — всего на секунду. Ему казалось, что он задыхается, но старательно постарался расслабить горло, чтобы Шэнь Цинцю мог проникнуть глубже. Жжение лишь усиливалось, заставляя слезы течь сильнее. Прикрыв глаза на секунду, Шэнь Цинцю зашипел подобно змее, но от внезапного удовольствия. Цзю знал, что Ци не против, знал, что он чертов мазохист. Более того внутри было так тепло и влажно... Не говоря уже о том, что Шэнь Цзю испытывал особое удовольствие от ощущения собственного превосходства. Понимая, что если он и дальше будет так горячиться, то это не приведет ни к чему хорошему, Шэнь Цинцю недовольно цыкнул и резко вышел, одновременно успокаивая кровяных паразитов. — Если будешь хорошим мальчик, Ци-гэ, то, так и быть, я выполню твое желание. Любое, но одно, — голос хриплый от возбуждения, взгляд уже у самого затуманен, но он нежно прикасается к чужой щеке. Шэнь Цзю действительно был демоном — не по крови, а в душе. Всего одно желание, единственное из множества других. Как же он жесток к нему. — Я бы хотел... — с трудом выровненное дыхание вновь сбилось, и Юэ Ци поспешно облизал губы, осторожно подув по красной набухшей головке. — Этот Ци-гэ хотел бы, чтобы Цзю-эр остался с ним. Сморгнул соленые капли с ресниц и посмотрел наверх — туда, где горели глаза давно любимого человека. Цинъюань так долго ходил за ним по пятам, но так и не рассказал то, что тяготило сердце. — Этому Ци-гэ нет прощения... Выдохнул мужчина и, постаравшись расслабить горло, плавно вобрал чужое естество в свой рот. Предэякулят из которого не переставал течь — слегка сладкая, но и невероятно соленая одновременно. Шэнь Цзю пусть и был демоном, но в корне отличался от других таких же тварей — он не был жесток, вместо этого он состоял из одной сплошной ненависти — ненависти к самому себе. Вместе с тем, он смотрел, как зачарованный, на губы Юэ Ци, балансирующий между «целовать его, пока у него не закончится воздух» и «трахнуть его рот так, чтобы горло потом еще долго саднило». Лишь голос Юэ Ци, к огромному разочарованию, вернул его с небес на землю. — Разве что в следующей жизни. Шэнь Цинцю вновь положил руку на чужую голову, на этот раз скорее ободряюще, нежели в прошлый раз. — Осторожнее с зубами. Юэ Цинъюань покорно закрыл глаза от съедающей его душу боли. Конечно, он знал, что ему так ответят, но стоило ли говорить о слабой надежде? Если... Если в следующей жизни они встретятся, Юэ Ци хоть умрет, но не даст повториться их судьбе. На самом деле, он готов умереть и сейчас, в любую минуту — неважно от руки ли самого Шэнь Цзю или за него. Юэ Ци подавился, погрузившись в свои мысли и не заметив, как заглотнул особенно глубоко. Судорожно втянув горячий воздух, он отрыл глаза, замерев прямо у самого основания. Он и правда желал чересчур многого для того, кем являлся — предатель и гнусный обманщик. Заметив, что Юэ Цинъюань, (подумать только, как он посмел), мысленно где-то далеко, Шэнь Цинцю тяжело вздохнул. После чего нарочито толкнулся глубже, тем самым вызывая закономерный кашель, и только затем, покинув горячий рот, отвесил звонкую пощечину. Наверняка, завтра след от нее так и не сойдет. — А знаешь, что. Я не буду ничего делать. Сам развлекай меня. В противном случае, я вообще уйду. Наклонивший голову от пощечины, Юэ Цинъюань недолго раздумывал над словами Шэнь Цзю. Тот не сможет уйти, не оставит Ци-гэ... «Оставит» — холодно опровергло его сознание. И правда, сяо Цзю всё время жил, выживал без своего непутевого названного братца. Сможет прожить без него и дальше — демоны живут долго, а ему не так много осталось. Краем глаза замечает подрагивающий в ножнах Сюаньсу и искоса смотрит на Шэнь Цинцю. Развлечь его самостоятельно?.. Будь, что будет. — Раз такого желание сяо Цзю... Подставляет Шэнь Цзю подножку и, поймав, резко встает, подавляя головокружение от заново активирующихся кровяных паразитов. Крепко держит Цинцю на руках и подходит к трону главы ордена, усаживая свою ношу на него и нависая сверху. Боль от паразитов была ужасающей, однако, не сравнится с теми событиями в пещерах Линси. — Если что-то не понравится, можешь просто убить, — говорит на ухо и целует в шею, прикусывая тонкую кожу. Кровь бурлила, меридианы трепетали, а верный меч, связанный с душой Юэ Ци, дрожал с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Кусает кисточку ключицы и посасывает, тут же покрывая это место поцелуями. О, Шэнь Цзю действительно мог уйти прямо сейчас в слепой надежде, что это может помочь оттолкнуть от себя Юэ Ци. В слепой, потому что глубоко в душе он знал — не получится. Тот слишком сильно был привязан к нему, и более того винил — себя из-за любой мелочи. Шэнь Цинцю пускай и поперхнулся от возмущения поставленной подножкой, но вида не подал, разве что усмехнулся одними уголками губ. Вместе с тем, он выжидающе наблюдал за действиями Юэ Цинъюаня. Кроме того, кровяные паразиты отражали настроение Шэнь Цинцю куда лучше, чем даже его собственное тело — стоило ему разозлиться, как они начинали разве что не истязать своего носителя, а в более спокойном состоянии и вовсе либо легкой болью по всему телу давали о себе знать, то вовсе не подавали признаков жизни. — О, скорее мы окажемся в одном гробу, если кто-то не начнет видеть дальше своей совести, Юэ Цинъюань, — несмотря на насмешку, чужое имя, вылетевшее из его уст, было холоднее льда. Сам же напротив, едва не дрожит от прикосновения к чувствительной шее. — Ты голодный, что ли? — иронично интересуется демон, в то время как сам явно наслаждается прикосновениями. Сам Юэ Цинъюань хранил молчание до последнего, отдавшись истязанию чужого тела. Такого белоснежно-молочного, тонкого и изящного, подобного лепестку бамбука на ветру. Упираясь одной рукой в подлокотник, второй он провел вдоль по колом стоящему члену — кончиками пальцев, невесомо. Паразиты будоражат, будто беспокойно переворачиваются. Юэ Ци сцеловывает каждую частичку демонического тела, царапает зубами нежные соски и целует, словно извиняясь. Спускаясь всё ниже до тех пор, пока вновь не встречается с горящим возбуждением органом. Дует на головку, дразня, но так и не притягиваясь к нему по сути. — Цзю-эр даже не представляет на сколько. Шепчет, зная, что его услышат. И смотрит исподлобья; смотрит, смотрит так остро, режуще, так возбуждено-настораживающе. Он и сам настораживается, затаив дыхание, и подтягивает бедра Шэнь Цинцю ближе, приподнимая; трепещуще дует уже на колечко мышц, оставляя легкий поцелуй на внутренней стороне бедра. На самом деле Шэнь Цинцю мог молчать даже под пытками, Шэнь Цзю же не мог удержаться, чтобы не вставить едкий комментарий. — Я тебе не девица на выданье, — язвительно подмечает Шэнь Цзю, в то время пока сам сгорал от того, как с ним обращались: так невероятно нежно, будто с самой сокровенной драгоценностью на свете, что легко может сломаться даже от малейшего неосторожного взгляда на нее. И демон слышит, в ответ лишь смиряет заинтересованным взглядом зеленых глаз. Он уже знает этот настораживающий взгляд Юэ Цинъюаня, он всегда так смотрит, когда что-то задумал. И назло ему Шэнь Цзю смолкает, плотно смыкая зубы, дабы не издать ни звука, не показывать, что ему приятно. Чтобы ни выдать себя любым неосторожным дыханием или словом. Однако, не смотря на прекрасное актерское мастерство, украдкой Юэ Ци подмечает ту заинтересованность, превосходно зная повадки своего сяо Цзю. Прячет навязчиво выползающую улыбку за очередным поцелуем в бедро, но с каждым последующим приближается к бледно-розовому колечку мышц. Мягко массирует второе бедро и трепетно выдыхает. — Цзю-эр так жесток. Поднимает голову и... Ничего не видит. Всё расплывается, плавится в демоническом огне. Снова. Юэ Цинъюань снова остается один в собственной темноте, где не видать ни тончайшего лучика света, ни хоть какого-нибудь конца. Мысли, подобно камням вэйци на доске, становятся на места, и вместе с осознанием приходит разрывающая на мелкие частички сердце в грудной клетке боль. С надрывным вздохом мужчина подрывается на кровати, до треска ткани сжимая одеяло. Смотрит вдаль комнаты, фокусируя взгляд хоть на чём-либо, что, надо признать, несколько помогало. Опасливо осматривается и останавливается на окне. Рассвет только наступил, а он уже проклинает себя и своё бессилие. Первый звон колокола глава школы пропускает, потому что- Сон. Это был чёртов сон. В очередной раз. Почему... За какие грехи им такое наказание? Почему он вынужден и сейчас находится далеко от Шэнь Цзю, не в силах помочь? Почему же небожители так безжалостны к ним... Со вторым колоколом Юэ Цинъюань старается оторваться от кровати, заставляя себя собраться на собрание — бессмысленная и пустая болтовня. Темное ханьфу ложиться на него как-то неправильно; нечто странное подсказывает, что ему на данный момент подошел бы чистый белый. Траурный. Да... Прямо под ощущение пустоты и бесконечности Бездны в душе. Не смотря на сильное желание, ни одна слеза так и не пролилась из его темных глаз — закончились ещё в давние времена молодости. — Глава школы! Вам поступило срочное послание! — ученик пика Цюндин стучится в дверь и дожидается, когда та откроется, являя миру уставшее и бледное лицо Юэ Ци. — От кого же? Разворачивает сверток и, не дожидаясь ответа или и вовсе не расслышав его, Юэ Цинъюань на ходу подзывает меч, поспешив к подножию горы. Там, в черно-красном свертке, лежала частичка сяо Цзю.