Зима в ментовке

За окном идет снег. Он идет тут каждую зиму. Иногда даже в феврале. Роты красноармейцев не наблюдается, и к лучшему — спокойствия хочется. Хотя какое милиционеру спокойствие? По должности не положено. А на деле — куда уж больше: милиция и так стоит почти пустая. Один полковник Жилин сидит за столом, сторожит пустую клетку и чешет щеку. Побриться надо. Иногда кажется, что возвращаться в Катамарановск было не лучшей идеей. С другой стороны, а куда еще? Где еще он нужен? А здесь все родное: улицы, дома, магазин, в который мелким бегал за ватрушками. Речка Катамарановка, где купался летом с друзьями (и чуть не утонул). Даже школа и лес, в которые совался не часто. Здание милиции и стол участкового родными были особенно, даже больше стылой родительской квартиры: сколько раз мелким он наблюдал, как за этим самым столом сидел отец, бубнил себе под нос, выводя что-то на бумаге; как трещал стационарный телефон, требуя от майора свершить правосудие; и как за решеткой сидели бандитники, получившие по заслугам. А выйдешь на улицу — тут тебе и служебный бобик, на котором с отцом же возвращался домой (чтобы точно попал к ужину — мама ругалась, когда он ел остывшее). Сейчас Жилин разъезжает на нем сам: по рейдам, отдать чудаковатому инженеру его лотерейный билет или в очередной раз вывести из леса Катамаранова — его на стройке заждались. Синяки, правда, под глазами с каждым днем все больше, и форма на нем болтается, и дырка с того раза осталась. Вроде заштопал — и не видно, не догадаешься, что в перестрелке побывал. А то, что свободная слишком, так это жрать больше надо. А как, если не лезет ни черта?.. Он правда старается, все делает, как отец. Порядок в городе поддерживает, как может (спокойно ведь? значит, все хорошо, значит, справляется). Когда надо — нарушителей арестовывает (на «пятнашку», как и положено; тем, кто не особо провинился, можно и на «двенашку», лично им придуманную). Пытается быть полезным — вон, от армии Шершанского с Вайзенбергом отпросил. Даже следит, чтоб за коммуналку и свет все вовремя платили (хотя вроде отец так не делал): отключат же, как они без всего будут? И бандиты у него уже свои собственные: почти такие же, как тогда были, но поспокойнее, что ли. С ними у Жилина договор: главное, чтобы все живы были. Перестраховался. Обычно ведь насмерть в Катамарановске никто не умирает, но всякое бывает. А главное — за пять лет не заметил, как дослужился до полковника. Вроде ничего такого не делал, подвигов не совершал, заговоры не раскрывал, а повысили. Предлагали звездочки обмыть, а он ни в какую — бросил. Еще и сам как-то за пять лет спокойнее стал — а люди вокруг чего-то нервные все, как на подбор. То ли назло ему, то ли для равновесия, то ли форма пугает, то ли еще что. Парадокс: пытается как лучше, а получается, как всегда. Заколдованный круг. С ним это, похоже, на всю жизнь теперь. Но если эти побаиваются, но все-таки идут, то с Катамарановым они видятся только в милиции и только тогда, когда полковник прочешет весь лес и привезет пьяного Игоря в отделение, чтобы проспался в «обезьяннике». Надолго тот никогда не задерживается: просыпается, скидывает на пол покрывало, принесенное из дома, смотрит, не мигая, исподлобья прямо в душу и шаткой походкой покидает отделение — не заперто же. Катамаранова запирать себе дороже — поди разбери, кто тут еще в клетке.

***

Семь часов вечера. Совсем стемнало, не придет больше никто. Полковник, кряхтя, сползает под стол, открывает шкафчик и крутит шифр на сейфе. Внутри, кроме двух бутылок: водка и дорогущая импортная пепси — только табельный Макаров и запасной магазин. Бутылки — на свет, пистолет — до востребования. Не сегодня. В комнате отдыха берет стакан с подстаканником, мельком оглядывает — разводы остались. Достает стакан из подстаканника, споласкивает наспех, ставит обратно. Уже за своим столом плещет в него поровну из обеих бутылок. Бросил? Плевать. Раз в год можно. Привычное нечто льется прямо в горло, полминуты — и на стол со звоном приземляется пустой стакан. Февраль. За окном все еще идет снег. Уже пять лет, как нет Сереги. А Жила все пытается это исправить.