Окольные пути

      Утро было спокойным и тихим, что случалось нечасто. На улице не штормило, но и не жарило — просто светило солнце сквозь лёгкую дымку перистых облаков. Ничего не болело в теле и ничто не тревожило душу. Даже появилось ощущение, что наконец-то выспался.       Это сколько же времени, интересно? Похоже, дело к полудню идёт… Ну, тогда понятно, почему мы выспались… мм… и почему так жрать охота теперь. Не беспокойся, мы проспали всего лишь одну ночь, а не две или три подряд… Повезло, что никто не выгнал. Ладно, хватит валяться. А то без обеда останемся. Вставай, Ино, шевелись, лентяй. Тело надо кормить, а то ветром унесёт.       Поднявшись на ноги, Иноуэ Коджи осмотрел свой временный ночлег. Вроде бы всё было на месте. В косых лучах солнца, проникших сквозь щели пустого сарайчика, лениво кружились пылинки. Небольшой рюкзачок с самыми необходимыми пожитками валялся рядом, нетронутый. Короткий бамбуковый посох лежал вдоль камышовой циновки, служившей постелью. Ино машинально поднял руки, приглаживая взлохмаченные после сна волосы, парой движений собрал их в хвост и, стянув с запястья одну из двух резинок, зафиксировал эту «причёску». Небрежно поправив на себе парусиновые штаны и тонкую длиннополую куртку-халат, он достал из кармана две белые ленты и завязал их — одну на голове, вторую на талии.       Всё? Вроде бы всё. Циновку не забудь, балда. Мы сегодня не знаем, где будем ночевать. Не решили ещё — но точно не здесь. Зато мы решили, что хотим поесть гребешков! Да! Значит, топаем на ближайший рынок. Деньги у нас не украли — эх, гуляй, рванина! А если не хватит — попросишь порцию поменьше. Такому доходяге, как ты, точно или скидку сделают, или вообще бесплатно пожрать дадут. Но забесплатно гребешков нам не дадут, это да. Значит, ищем деньги по пути. Вон, под айвой монетка лежит. Тьфу ты, заржавела вся… да и старой чеканки, такие нынче не ходят уже. Ладно, ещё найдём… Эту тоже не выкидывай — вдруг сгодится…       Немногочисленные прохожие невольно переходили на другую сторону улочки, завидев впереди неторопливо бредущего молодого мужчину в поношенных одёжках. Он мерно постукивал коротким посохом о сухую плитку тротуара, неся на спине рюкзак и свёрнутую циновку. Иногда он останавливался и подбирал что-то с земли или с обочины, но не просил подаяния. И он не рекламировал свои услуги, хотя белая повязка на лбу намекала, что, скорее всего, этот странник общается с духами. Ну, или пытается уверить в этом окружающих.       В больших городах разного рода шаманы и медиумы давно поделили сферы влияния в ритуальных услугах. В нынешние времена, как известно, всякими мистическими делами занимаются солидные конторы со своими офисами и обслугой, в каждом районе — свой знаток общения с мёртвыми предками. Прорицание поставлено на поток, обширный штат осведомителей сутками шерстит информацию о клиентах, записавшихся на приём, чтобы можно было эффектнее пускать пыль в глаза богатым простофилям. А те, кому не по карману «потомственная ведунья в шестом поколении», вынуждены искать кого-то подешевле и попроще, чьи объявления размещены на самых последних страницах жёлтых газетёнок.       Вон там, под скамейкой, на остановке, сто йен лежат. Ну, теперь-то точно на порцию хватит! У кочевой жизни много своих плюсов, да. В большом городе нам делать нечего, там все места давно заняты, и ночевать особо негде, хотя и заброшенных квартир полно, но туда сложнее попасть… чтоб не замели потом. В деревне гораздо спокойнее — и жить, и работать. Так, здесь направо… И народ тут душевнее, проще. Ну, шарахаются, конечно, но зато в полицию не звонят. И в дом спокойнее приглашают. Как на позапрошлой неделе было… даже помыться разрешили. Кстати, надо бы до реки дойти сегодня. А то совсем ты уже, как чучело огородное. Постираешь повязки свои, заодно… нельзя, чтоб они были грязными.       Несмотря на чувство голода, молодой медиум не ускорял шаг, подходя к открытому фермерскому рынку, расположенному на небольшой площади. Запахи готовой еды дразнили его, но он привык соблюдать солидную неторопливость. Это не очень вязалось с его внешностью — худой парень в обносках, выглядящий моложе своих тридцати, и даже редкая щетина над верхней губой и на подбородке не делала его взрослее.       Остановившись напротив рыбного ряда, он опёрся обеими руками на свой посох и замер на несколько минут под пристальными взглядами торговцев.       К этому мордатому даже не подходи — у него половина товара подтухла уже, вон, как оттуда пованивает. У второго нет гребешков, как мы хотим. У этой тётки гребешки неплохие, но цена слишком завышена, нам не хватит на порцию. А скидку она не сделает, жадная. Да и внук у неё больной… Нет, мы не сможем там помочь. Так что не подходи. А вот к этому мужичку можно сунуться. Вон, как улыбается… будто знакомому. А, точно… это же Ямагата, он на год старше тебя учился. Неужто, узнал?..       — Доброго дня, — подойдя ближе к выбранному продавцу, Ино вежливо наклонил голову, пытаясь вспомнить, вправду ли это тот самый Ямагата Широ со старших классов. — Мне, пожалуйста, одну порцию гребешков с луком.       — Иноуэ-кун, ты ли это? Сто лет тебя не видел! — Ямагата чуть прищурил один глаз, но не перестал приветливо улыбаться. — Всё бродяжишь, нэ?       — Это так, Ямагата-сэмпай, — спокойно подтвердил шаман.       — Садись, садись, отдохни, — хозяин лавки кивнул на крепкий стул возле низенькой стойки, выполняющей роль стола для тех, кто желает поесть прямо тут. — Я сейчас тебе свеженьких пожарю. Собу добавить, нэ?       — У меня мало денег, — присев на краешек, Коджи боковым зрением видел, какой интерес возник у соседних лотков и ларёчков к необычному посетителю рынка.       Вот умора-то! Никогда не надоест это зрелище! Боятся, но любопытство у них гораздо сильнее. А у Ямагаты этого весь товар сегодня раскупят, точно. Да, правильно мы сделали, что к нему подошли.       — Это ничего, дашь, сколько не жалко, — отмахнулся торговец, споро и привычно встряхивая сковородку с ракушками в масле. — Или, если туго с деньгами — я угощаю.       — Спасибо, Ямагата-сэмпай. Но у меня деньги всё равно не задерживаются. Если не отдам их тебе — так либо украдут, либо ещё как-то потеряю. Как твоя семья? Все ли домочадцы здоровы?       — Слава ками, всё в порядке, дочка старшая в школу пошла уже. Родители ещё работают, так что не жалуемся. А ты и правда шаман? Призраков слышишь, нэ? Просто… ещё в школе про тебя всякое говорили…       Широ смутился и принялся перекладывать порцию гребешков в чистую пиалу. Добавил хороший шмат собы, полил соусом и насыпал сверху горку зелёного лука.       — Я правда шаман, — всё так же невозмутимо отозвался Ино. Но не стал вдаваться в подробности. — Спасибо за еду.       — Кушай на здоровье.       Чтобы не смущать гостя и не отвлекать его разговорами, Ямагата занялся своими делами: ополоснул посуду, оставшуюся от предыдущих клиентов, убрал в холодильник лишнюю зелень… Потом ушёл вглубь своего ларька, чтобы набрать смс для жены.       Не повезло нам, жена его под каблуком держит, не хочет, чтоб он чужаков в дом приводил. Оно и понятно, две дочки маленькие ещё… она за них боится. Надо же, какое у него лицо выразительное… прям, как в газете, всё прочесть можно. Видно, что помочь тебе хочет… но не решается…       — Очень вкусно, Ямагата-сэмпай, — Иноуэ выложил на прилавок горсть мелких монет разной степени сохранности.       — Всё съел уже? Добавки хочешь? Подожди, не уходи, я тебе чаю налью…       — Спасибо.       — Ано… ты к своим пойдёшь ночевать, да? — решился спросить продавец, поставив на стойку чашку с зелёным чаем. Мелочь он, не считая, смахнул в кассу.       — Нет. Туда мне ходу нет.       — А где ж тогда?       — Не знаю ещё. Куда дорога приведёт, — беспечно пожал плечами бродяга.       — Ну нет, так не годится. Раз уж тебя дорога ко мне привела, так хотя бы переночуй. В конце концов, я в своём доме хозяин, кого хочу, того и приглашаю!       Вот тебе и подкаблучник! Надо же, а у него характер-то вполне боевой, оказывается.       — Спасибо, Ямагата-сэмпай, но мне нельзя ночевать в жилом доме, где есть кухня и ванная, — негромко сообщил медиум.       — Почему? — вытаращился на него Широ.       — Табу.       — Ну… тогда даже проще будет, — через минуту размышлений решительно сказал торговец. — Постелю тебе в летней дедовой пристройке, там ты точно никому не помешаешь. Да и поживи у меня — хоть до зимы. Потом-то там совсем холодно…       — Ты очень добрый, Ямагата-кун, — глядя ему в глаза, сказал молодой шаман, допил чай и поднялся. — Я приду вечером, если ты не передумаешь.       — Адрес мой знаешь, да? — растерянно спросил Широ. Он и сам не знал, отчего вдруг так захотел помочь этому доходяге, которого ещё в школе считали чокнутым. Но… если он и вправду общается с миром духов…       — Мне многое ведомо. Жену сильно не ругай. Она просто за детей боится. Оставь пристройку открытой, я поздно приду — она и не увидит.       — Хорошо…       Не только Ямагата провожал взглядом странного молодого шамана. Половина рынка собралась, чтоб поглазеть на этого бродягу в белой бандане. От этих взглядов сразу зачесались лопатки, но Ино даже не ускорил шаг.       Задерживаться тут нет смысла. В родном городе тебя многие ещё помнят, знают твоих родителей, поэтому не станут зазывать поработать. Будут только языками чесать и любопытничать. Переночуем разок — и дальше, на юг. Сентябрь не за горами, потом ночи станут холоднее… Опять придётся спальник покупать. Так, стой! Быстро в кусты! Лучше ляг на землю!       Мигом растеряв всю свою важность и степенность, Коджи резво отпрыгнул с дороги, сиганул через невысокую живую изгородь и там залёг ничком на пыльный газон. Он не сразу услышал то, что насторожило его болтливого внутреннего собеседника и комментатора. Низкий гул трёх мопедов вскоре заполнил воздух, стали слышны отдельные выкрики едущих.       — Гони дальше!       — Подожди!       — Да стойте вы! Надо разделиться!       Звук моторов поутих перед перекрёстком двух улочек, стало лучше слышно.       — Давайте разъедемся здесь. На всякий.       — Да никто нас не видел там, ну! Чего хвосты-то поджимать!       — Он ведь сказал — по домам. Значит — по домам.       — А вдруг тачибаны докопаются?       — Да пошли они! — спорщики дружно ругнулись, поминая местную полицию. В остальном они явно не знали, к какому решению прийти. Диспут, густо пересыпанный матюгами, едва не перешёл в драку, но всё же большинством голосов было решено разделиться тут и ехать по домам.       — Всё веселье испортил, гад, — буркнул один из гопников, заводя заглохший мотор снова. — Ну, ничего, на следующих выходных оттянемся.       — Да, и никто нам уже не помешает, ха-ха.       — Так ему и надо.       — Тоже мне, выискался, блюститель морали, — они явно поминали кого-то ещё, прежде чем попрощаться и разъехаться на перекрёстке в разные стороны.       Уф, пронесло. Хотя было очень близко. Эти гопники могли нас покалечить, если бы увидели. Что-то у них там случилось… сегодня… совсем недавно… Вон, какие озлобленные. Досталось бы и нам по первое число. Ну-ка, копни немного под правым локтем. Ишь ты, какая коробочка. Из нержавейки. Детский клад, точно. Свежий ещё. Года не прошло… Сколько там? 500 йен… не, не будем брать, зачем огорчать парнишку? Даже если он уже забыл, где закопал… Потом заберём, может, через пару лет… если мимо будем проходить. Айда к реке, пока солнце ещё высоко.       Повертев находку в руках, шаман снова разрыл аккуратную ямку и, спрятав в неё маленький клад, прикрыл место кусочком мха с травой. Потом поднялся, скупыми движениями стряхнул с одежды мусоринки и, выбравшись снова на дорогу, побрёл в сторону реки Кудзухи. Нужно было дойти до окраины, туда, где уже не было жилых домов на берегу.       Вот ведь, досада. Столько лет прошло, а в родном городе ничего не изменилось. Торгаши, гопники, мамашки с детьми… и полиция, которая ни черта не делает. М-да… И речка наша всё такая же… разве что домов теперь ещё выше по течению понастроили. Пойдём-ка подальше, что-то нам тут не нравится… Ты же не хочешь, чтоб на тебя из окон глазели? В ту заводь пойдём, там поспокойнее.       Ино дошёл до небольшой излучины реки, где уже начинался лес, свернул по знакомой тропке и вскоре уже оказался на крохотном намывном пляжике. В иные сезоны вода с гор приносила чёрный ил или острый щебень, но сейчас тут был крупнозернистый светлый песок. Обыватели сюда не ходили — слишком уж укромное место, да и камней много. А для мозолистых босых ступней бродяги такой песок был приятным массажёром.       Волосню намыль получше, лентяй. Остричь бы эту гриву… да ведь и без того видок у тебя не слишком внушительный. Хоть бороду накладную вешай. Но борода без морщин на лице тоже не прокатит… эх. Хреновый из тебя шаман… не солидный. Фундоси поправь, а то сползли. Ну и что, что никто не видит. Мы же видим. Нам самим стыдно.       Закончив с мытьём тела, Коджи немного полежал на своей циновке, подставляя бледные бока тёплым лучам солнца. Пообсохнув, принялся стирать три повязки и пару поясков из белого хлопка, тщательно выполаскивая в проточной воде. Он понимал, что нужно обязательно соблюдать ритуальную часть одежды, чтобы не стать обыкновенным нищим бродягой, каких много на Островах. В его амуниции менялись штаны и куртки, но белые пояс и бандана всегда оставались на месте. Зимой и в горах он позволял себе походить в деревянных гэта или в другой дешёвой обуви, но с весны и до самых заморозков ходил босиком и ещё ни разу не поранил подошву. Спасало обострённое чутьё на неприятности.       Нет, остальное потом. А то не успеет высохнуть до заката. Ну да, пованивает уже… но пока ещё не критично. Главное — с себя всё лишнее смыли, чтоб в чужой дом не тащить. А если у Ямагаты будет нормально, то завтра и одёжки постираем. Можешь подремать… вроде бы, сейчас тут спокойно. Завтракали мы в обед, а обедать будем вечером, видимо. Уж наверное Ямагата-кун нас угостит, не пожадничает.       До заката бродячий медиум проспал на своей циновке, согретый щедрым августовским солнцем, а когда чуть подмёрз из-за поднявшегося к вечеру ветра, то снова влез в свои пропылённые штаны и куртку. Из маленькой заводи было хорошо видно закатное небо, и он просидел неподвижно почти час, любуясь разноцветным небом и наслаждаясь тишиной — снаружи и в своей голове. В такие минуты внутренний собеседник тоже помалкивал.       Ладно, хорош рассиживаться. Скоро стемнеет, а нам лучше бы успеть добраться до ночлега не в потёмках. Странное дело — вроде бы прямой опасности нет, а что-то тревожно…       Собрав развешанные по кустам банданы и пояски, Ино аккуратно сложил их в чистый пакет. Один комплект оставил, чтобы повязать на лоб и на пояс, но волосы в хвост не стал собирать, оставив их лежать чёрным водопадом на плечах и спине. Привычно скатал циновку и подвязал её лямками ко дну рюкзачка, молча поклонился реке и пошагал в сторону района, где жил Ямагата с женой и дочками.       Этот Широ, как мы поняли, хороший человек… Хоть и торгаш, но честный, не обманывает других. И достаточно умный, чтоб не дать обмануть себя. Жену свою любит, а та им вертит, как хочет… но меру знает. Наверное, тоже любит. Скоро узнаем. А он нас ждёт, точно. Прям, огонёчком светит нам туда, не ошибёмся. Вот только непонятно — откуда у него такие тёплые чувства к тебе? Мы же с ним и не знакомы были… ну, почти. Он просто был дежурным в тот день… вот и запомнил тебя, наверное.       — Иноуэ-кун? Это ты? — спросил в темноту хозяин дома, сидевший на энгаве.       — Да. Доброго вечера, Ямагата-кун. Лучше зови меня просто Ино.       — Хорошо, Ино-кун… Ты тогда зови меня просто по имени… Ужинать будешь?       — Буду. Спасибо, Широ-кун.       — Идём… Я там немного прибрался, но времени после работы было мало…       — Не страшно. Я привычный. Иногда ночую прямо на земле, под каким-нибудь деревом.       — Ох, ками-сама…       — Не переживай, это бывает нечасто. Только в летние месяцы, когда жарко спать под крышей. Обычно я нахожу какой-нибудь заброшенный сарай или пристройку. Привык уже.       Они прошли к стоящей в глубине участка постройке, укрытой высокими кустами сирени, Ямагата включил лампочку под потолком и кивнул на скромный футон, возле которого стоял накрытый столик с ужином.       — Располагайся. Если что-то ещё нужно — скажи. — Тут он разглядел бродягу получше и удивлённо приподнял брови. — Ты в общественную баню ходил, что ли?       — Ну, почти. На речке помылся. Но если дашь тазик и воду — ноги вымыть, — будет хорошо.       Широ лишь теперь заметил, что гость пришёл босиком, снова задрал брови… но сказал только:       — Сейчас принесу. Ты пока ешь, я сейчас…       Да, мы не ошиблись в нём… это приятно. Помнится, это он тогда остановил драку под лестницей… и помог тебе дойти до медкабинета… Ты тогда побывал почти на краю. Но обошлось. Похоже, что он тебя вспоминал — гораздо чаще, чем ты его.       Гостеприимный хозяин принёс накрытое крышкой ведёрко с горячей водой и чайник с кипятком. Налил чаю себе и бывшему однокашнику, присел рядом. Вздохнул, собирая слова. Ино смотрел в лицо Ямагаты и почти слышал тот ворох вопросов, которые теснились в его голове.       — Если хочешь, я расскажу сам, — предложил Коджи, видя, что сэмпай никак не может выбрать и сформулировать.       — Да, расскажи, пожалуйста, — закивал тот и виновато улыбнулся. — А не то я ж так и лопну от любопытства.       — Я ушёл из дома почти сразу после того, как зажила рука. Я вижу, что ты винишь в этом себя, поэтому прямо скажу: твоей вины в случившемся нет. Ты вмешался вовремя, но в тот раз я понял, что мне нельзя тут больше оставаться. Родители, конечно, ничего и слышать не хотели, поэтому я ушёл — не только из школы. Сперва подрабатывал — то там, то тут… но мои странности мешали мне оставаться надолго в одном месте. Иногда случались конфликты с людьми. Иногда — не только с людьми. Я чувствовал опасность — и уходил.       — У меня тут безопасно, — улыбнулся Ямагата, которому заметно полегчало после первых же слов гостя. — Можешь пожить спокойно, нэ.       — Я знаю. Но я не смогу оплатить тебе даже эту лампочку по вечерам, — резонно возразил Ино. — Есть ещё одно обстоятельство… помимо недовольства твоей жены. Уже завтра по городу поползут слухи обо мне. И если ты скажешь, что я ночую у тебя, то вскоре сюда начнут приходить люди… со своими бедами и горестями. И часть этого негатива они оставят на твоём пороге. Тебе это не нужно, Широ-кун.       — О… — Торговец надолго задумался, опустив голову. Потом снова спросил: — Тебе поэтому нельзя в нормальном жилье ночевать, да?       — Да. Ещё могу возле храма жить, если там правильная защита от нечисти есть. И в рабочих бараках.       — А если бы у тебя был твой собственный дом?..       — Мне пришлось бы его сжигать каждое полнолуние, — со смешком ответил медиум и сам налил себе ещё немного травяного чаю.       — Поняяятно…       — Сейчас я для тебя не опасен, поверь. Но на второе утро я уйду. Ты разрешишь мне постирать свои вещи завтра?       — Да, конечно…       — Жену не заставляй, я сам справлюсь.       — Э… ладно. Она немного боится тебя, это правда…       — Если у тебя есть таз или корыто, которым вы обычно не пользуетесь…       — Точно! Есть старая бочка-офуро, в ней можно накипятить воды — и помыться, и постирать. Я ухожу рано, но оставлю тебе воду и дрова. Ано… мыло и полотенце нужно?       — Это у меня с собой.       — Может быть, что-то из одежды? — Ямагата покосился на тощий рюкзак бродяги. — Как ты вообще обходишься без…       — У меня есть всё самое необходимое. А если чего-то нет, я это покупаю или беру на время. Да и летом попроще. На зиму я обычно ухожу южнее, на Кюсю… а если и там сильно холодает, то покупаю дополнительную одежду и спальник у старьёвщика. Потом продаю обратно.       — А если заболеешь? Как же тогда? — Широ смотрел на гостя с сочувствием и грустью. Ему, семейному человеку, было очень сложно представить себе такую жизнь.       — Я почти не болею с тех пор, как ушёл из дома, — Коджи сказал это спокойно, словно бы это было в порядке вещей. — Обычные болезни меня не трогают. Наше тело болеет тогда, когда дух не может его контролировать. Когда мы в смятении или чем-то сильно огорчены… Когда нас заставляют делать то, чего мы очень сильно не хотим, когда мы устаём, но продолжаем работать… Тогда наш дух не может находиться в гармонии с телом… и ослабленное тело легко заболевает, потому что болен сам дух. Так вот… Чаще всего я заболевал после контакта с обычными людьми, которым помогал в трудной жизненной ситуации. Иногда бывало, что я тратил много сил на это и уже сам терял контроль над своим телом. И почти всегда благодарные пациенты или их родственники помогали мне, давали кров и еду, чтобы я мог отлежаться и привести свои тело и дух в равновесие.       — Почти всегда? — Ямагата покачал головой, зацепившись за эти слова. — Неужели, бывало иначе?       — Было пару раз. Я тогда не справился… не смог помочь… поэтому и не ждал от них помощи. Кое-как дошёл до ближайшей ночлежки для бездомных… там мне помогли. Но это было давно. Я теперь опытный, не берусь за слишком сложные случаи.       — Ого…       — Уже поздно, а ты устал, Широ-кун, — голос Ино стал мягче, он улыбнулся уголками губ, отвлекаясь от неприятных воспоминаний. — Ложись спать, покуда твоё тело не взбунтовалось и не решило заболеть, чтоб немного отдохнуть.       — Ох… ещё прибрать бы надо, — встрепенулся хозяин, вспомнив о посуде и прочих мелочах.       — Это оставь, я утром занесу в дом. Понимаю, ты сейчас слишком взбудоражен нашим разговором, но я помогу тебе настроиться на сон. Закрой глаза…       — Ладно, — Ямагата глубоко вздохнул, чтобы немного расслабиться, потом зажмурился, но в его голове продолжали роиться мысли…       Шаман поднялся, чтобы выключить лампочку и взять свой посох. Он медленно наклонил его навершием вниз — и из более толстой части бамбуковой трубки посыпались мелкие сухие горошины акации, хранящиеся внутри. Тихое пощёлкивание семян о перегородки и стенки рейнстика создавало звук, очень похожий на шум дождя по листьям деревьев, и Широ невольно заулыбался в темноте, слушая.       — Красиво, — шепнул он.       Семена сыпались и сыпались, словно маленькие каскады водопада, словно капель весной… а когда все горошины перекатились к плетёному шарику на верхушке, Ино снова наклонил свой посох — и они посыпались обратно… Бродячий медиум тоже слушал этот дождливый шелест… но он ещё следил за дыханием гостеприимного хозяина — и когда тот начал задрёмывать сидя, положил посох на пол.       — Иди спать, Широ-кун. Спокойной тебе ночи.       — Спокойной, — сонно отозвался тот. Поднялся на ноги и побрёл в сторону своего дома. На автопилоте дошёл до спальни, разделся и лёг, чтобы почти сразу отрубиться.       Что ж, мы были правы — он запомнил тот случай и испытывал чувство вины. А теперь он сможет избавиться от этого груза. Как удачно вышло, что мы захотели поесть гребешков, а не просто позавтракали в лапшичной. И завтрашний день у нас будет спокойный. Нужно только напомнить Ямагате, чтоб не разболтал на рынке, что ты ночуешь у него. И в бочке посидишь, чтоб потом чистую одёжку на чистое тело надеть… ммм… Не ценят люди простых радостей, всё им мало, всё не то… А когда живёшь вот так, перекати-полем, одним днём, то оказывается, что человеку совсем немного нужно для счастья…       Вымыв ноги тёплой водой, Ино разделся до фундоси и лёг в чистую постель. Пошире расправил москитную сетку, висящую над изголовьем, укрылся только простынёй — и почти сразу уснул, поскольку его личный комментатор умолк.       Под утро, когда только стихли цикады, внутренний голос разбудил бродягу.       Просыпайся, Ино. Надо, сам знаешь, что надо. Потом ещё поспишь. Вставай.       Покидать уютный футон ужасно не хотелось, но шаман почти никогда не спорил со своим мысленным собеседником. Ведь тот практически всегда оказывался прав. Так что пришлось встать и накинуть куртку, чтобы пройти по плоским камням дорожки к гаражу, где уже возился хозяин дома.       — Охайо, Широ-кун.       — Охайо, Ино-кун. Ты-то чего в такую рань вскочил? Что-нибудь нужно?       — Давай, помогу выкатить бочку. И ещё… я хотел тебя попросить: не говори на рынке, что я ночую у тебя.       — Да-да, я помню, что ты вчера меня предупреждал, — Ямагата как раз разгрёб дальний угол гаража, где стояла на невысокой подставке старая деревянная бочка с железным дном. — Но ведь они будут спрашивать… а врать как-то не хочется…       — Не нужно врать, это лишнее. Отвечай, что это я попросил тебя не говорить. И что ты сможешь рассказать всё потом.       — О… да, пожалуй, так будет хорошо…       Они вдвоём выкатили тяжёлую широкую офуро и подтащили ее поближе к пристройке, выбрали подходящее место, чтобы можно было развести огонь, и установили бочку на подставку из сваренных железных прутьев.       — Воду вон в том баке можешь взять, там же есть вёдра… Дрова — в сарайчике возле бани — бери, сколько нужно… А я сейчас уеду в Ниномию за товаром. У меня вчера чуть ли не всю лавку вынесли, представляешь? Давно такого наплыва покупателей не было. И почти все про тебя расспрашивали. Я сказал, что мы вместе в школе учились — вот и всё. Но расторговал практически весь склад… благодаря тебе.       — Это благодаря людскому любопытству, — усмехнулся Ино.       — И это тоже, да… Айя-тян принесёт тебе завтрак, не отказывайся, поешь. Ну, до вечера, Ино-кун.       — До вечера.       Ну вот, теперь можно подремать спокойно. Ещё успеем постирать и в бочке посидеть. Думается, Айя-тян соберётся с духом часа через три-четыре, не раньше. Тогда и позавтракаем. Спи, мы мешать не будем.       Ино послушно вернулся в пристройку, снова снял куртку-халат и лёг на футон, блаженно улыбаясь. Гостевая постель пахла жильём, а бельё — травяной отдушкой. Видно, что Ямагата хотел сделать приятное гостю, не считал его бесполезным бомжом или попрошайкой. И сны тут снились спокойные и лёгкие — о природе, о море, о тропинке в горах… Молодой шаман мог бы проспать в такой постели сутки или больше… но строгий внутренний голос снова разбудил его через три часа.       Хватит дрыхнуть, лентяй. Так всё на свете проспишь. Тебе там хозяйка уже завтрак принесла… но у неё явно есть какой-то вопрос по делу. Сейчас постучит уже. Одевайся.       — Доброе утро… Иноуэ-сан, — прозвучал робкий голос за тонкой стенкой. — Вы не спите уже? Я… я вам бенто приготовила…       — Доброе утро, Айя-тян, — собрав хайры в хвост, гость постарался смягчить охрипший после сна голос. — Спасибо большое. Вот, я собрал вчерашнюю посуду… ужин был очень вкусный.       Завязав свою куртку обычным пояском, медиум вынес две пиалы и две чашки и «обменял» их на небольшую, но увесистую коробку с едой. Поставил её на столик, а сам присел на порожек, с лёгкой улыбкой глядя на молодую хозяйку.       — Я вижу, что вы хотите что-то спросить…       — Ой, да, я… потом. Вы поешьте сначала, Иноуэ-сан.       — Хорошо. Я буду есть, а вы мне расскажите пока, что у вас стряслось.       — Ну, что вы, я не хочу вам мешать… этим… этими разговорами… Я попозже приду, — женщина засмущалась сильнее, но было заметно, что улыбка шамана помогла ей справиться со своим страхом. А при виде его аскетичной худобы мгновенно взыграл материнский инстинкт, задавив остатки страха и вызвав желание сейчас же принести добавки к скромному завтраку. — Приятного аппетита.       — Спасибо за еду.       Ха-ха, сейчас ещё пирожков нам к чаю принесёт. Ладно. Пока ты дрых, мы тут кое-что узнали. У Ямагаты две дочки, да. Старшая — бойкая девчонка, а младшая… ну, навроде тебя в детстве — робкая, мечтательная, пугливая… И старшая повадилась младшую пугать. Не со зла, а из любопытства. Нужно поговорить с обеими… и старшей прописать трудотерапию, а младшей… мм… Она рисует неплохо… скажи мамашке, чтоб купила ей побольше разных красок, карандашей и бумаги. И почаще гуляла с ними обеими в горах или хотя бы вдоль реки. Должно помочь.       Неторопливо и с удовольствием позавтракав, Ино снова сел на порожке — так, чтобы его было видно из окна кухни. И почти сразу Айя-тян принесла ему чайничек с чаем и пиалушку с домашней выпечкой. На сей раз шаман убедил женщину присесть рядом и рассказать ему о своей проблеме с младшей дочкой. Внимательно выслушал, потом объяснил доходчиво, в чём дело, отчего девочка плачет по ночам и иногда даже плохо ест за ужином.       — Вот негодница! — всплеснула руками мать, осердясь на старшую дочь. — Я её саму сейчас как напугаю!       — Это лишнее, Айя-тян, — мягко, но с убеждённостью сказал бродячий психолог. — Девочкам — обеим — нужно чуть больше вашего внимания. Почаще привлекайте старшую к домашним делам… а младшую не оставляйте надолго одну. Пусть сидит с вами на кухне в уголке и рисует, например.       — О, она обожает рисовать! Уже все фусума изрисованы! — гнев матери поутих, она явно обрадовалась таким советам.       — Обои будут страдать меньше, если вы вовремя будете покупать для неё бумагу для рисования, краски, мелки, карандаши… и что там ещё. В похожих случаях ещё очень хорошо помогает совместная лепка из теста, какое-то простое рукоделие… прогулки в парке или в горах…       — Я обязательно сделаю так, как вы советуете, Иноуэ-сан, — Айя с готовностью вскочила на ноги, словно бы прямо сейчас засобиралась в парк. Низко поклонилась и принялась горячо благодарить странника.       — Поговорите с ними сегодня, — добавил Ино. — Думаю, вы легко найдёте теперь нужные слова для обеих. Но если останутся вопросы — приходите сюда, я отвечу на них, подскажу, если понадобится.       Ещё раз поблагодарив гостя, хозяйка ушла в дом, а Коджи, допив чай, занялся тасканием воды и дров. Свободного времени оставалось всё меньше, а бродяге очень хотелось успеть как следует прогреть кости в горячей водичке. В тощем рюкзачке нашлось всё самое необходимое: коробок с десятком спичек, чтоб разжечь огонь под офуро, и простой шнурок, чтобы подвязать по-другому фундоси и получше прикрыть бёдра. Не ходить же голышом в чужом дворе, да ещё при замужней женщине и маленьких девочках.       Да не торопись ты, успеешь. Здесь и правда безопасно… пока что. Хотя опыт нам подсказывает, что после такой полосы везения может начаться другая полоса… Впрочем, неудачи закаляют характер, если только не случится перегрузка. Но от такого сценария мы уж как-нибудь увернёмся. Линия жизни у тебя длинная, так что придётся потерпеть… О, явилась! Вон, за кустом прячется. Ха-ха, мы так и знали, что она придёт — посмотреть на тебя. Значит, вопросы ещё остались… Что ж, поговори с малявкой.       — Привет, Казуко-тян, — подбросив ещё пару поленьев в огонь, медиум слегка повернул голову в сторону сиреневого куста, за которым притаилась старшая из дочек Ямагаты. — Ты как будто боишься меня?       — И вовсе я не боюсь! — тут же отозвалась мелкая непоседа. Потом сама вспомнила о приличиях, вышла из-за куста, поклонилась и добавила смущённо: — Здравствуйте, дяденька шаман.       — А, понимаю, — гость отошёл от бочки с водой и присел на порожек пристройки. — Наверное, ты хотела напугать меня? Ты же любишь пугать… и рассказывать страшные истории…       — Откуда вы знаете? А, вам Нами-тян пожаловалась, да?       — Нет, она ко мне не приходила. Я видел это сегодня во сне. Твоя сестрёнка плакала ночью… а ты проснулась… и сердилась на неё, что она мешает тебе спать. Но сердиться тебе нужно на саму себя — ведь это ты так напугала малышку Нами-тян. И ей теперь снятся плохие сны…       — Ну… я же не виновата, что она такая трусиха, — буркнула Казуко. Присела на корточки, подобрала с земли какую-то щепочку и принялась ковырять землю возле куста.       — Я знаю ещё, что ты любишь свою сестру… и хочешь ей помочь, — мужчина говорил ласково, он вовсе не собирался ругать малявку, которая после разговора с матерью осознала, наконец, свою вину… и была готова менять своё поведение.       — Да! Что мне сделать, дядя шаман?       — Я думаю… нужно делать то, что у тебя получается лучше всего — рассказывать сказки своей сестрёнке. Только теперь все сказки должны заканчиваться хорошо. Потому что самые лучшие сказки — те, которые заканчиваются хорошо. Там злые и жадные люди становятся добрыми и щедрыми… враги мирятся, а друзья никогда не расстаются и совершают то, что не смогли бы сделать поодиночке… Понимаешь, Казуко-тян?       — Понимаю… А это точно поможет?       — А ты попробуй — и узнаешь. Кстати, скоро ты научишься писать много-много разных кандзи…       — Я уже умею писать катаканой!       — Молодец. Так вот, свои страшные сказки ты можешь записывать в тетрадку… Ведь среди твоих друзей наверняка найдутся такие же как ты любители страшных историй. Тогда ты сможешь поделиться с ними этими ужастиками.       — Вау! Точно! Я так и сделаю! А когда вырасту, то стану знаменитой писательницей! А Нами-тян нарисует мне красивые картинки к моим историям! — подпрыгнув на месте от радости, девчонка стрелой помчалась к дому, на бегу крикнув: — Спасибо, дяденька шаман!       Внутренний собеседник бродяги смеялся от души, и сам Ино не мог не улыбаться после такого разговора. Но у него ещё было важное дело, поэтому он снова взял два ведра и долил воды в бочку, чтобы не обвариться в кипятке. Часть тёплой воды набрал в ведро, где замочил свою синюю куртку-халат и просторные штаны, давно полинявшие до белёсо-голубого цвета. Достал из рюкзачка остаток обычного банного мыла и принялся методично намыливать самые грязные места своей одежды, слушая мысленные комментарии.       Нэ, так далеко мы не можем увидеть, но кто знает, может быть из этих малявок и правда выйдет толк. И когда-нибудь эта новая Сэй Сёнагон напишет про тебя в мемуарах, ха-ха. Впрочем, сомнительно, чтоб она в таком возрасте запомнила твою внешность… Ну всё, замечтался! Намыливай получше воротник! А теперь — три посильнее на доске! Ишь, разнежился на солнышке! Ох, до чего же ты ленивый, а. Если б не мы…       Коджи старательно тёр свою куртку на старой стиральной доске и в сотый раз выслушивал лекцию о своих недостатках. Он знал её наизусть, но не мог заткнуть этот поток мыслей или на что-то отвлечься. Это был его дар — и его проклятие… с которым он, впрочем, научился сосуществовать. Он слушал этот внутренний голос, как слушают журчание ручья — сейчас можно было расслабиться ненадолго и просто механически намыливать и оттирать одежду…       Вот, стоит только немного отвлечься — и ты опять витаешь в облаках. Сосредоточься, Ино! Сейчас уже дыру протрёшь на штанине. Полощи теперь как следует… и вешай на распялки. Ну вот, теперь можешь мыть себя и лезть в бочку. Скоро обед уже… Айя-тян принесёт. А потом ты успеешь подремать до приходя Ямагаты. Он сегодня опять рано вернётся с рынка — почти всё распродаст.       Бродячему медиуму нечасто удавалось нормально поспать, поэтому в редкие дни спокойной жизни (в гостях или в удобной ночлежке) он иногда мог спать сутками, просыпаясь только для еды и прочих телесных нужд. Мысленный собеседник знал это, поэтому ворчал просто по привычке, бывшей чертой его характера. Всё же на время водных процедур он умолк, позволяя телу лучше расслабиться, а голове отдохнуть от мыслей. Но без внятной команды и побуждения к действию Ино в самом деле мог просидеть в офуро до темноты.       Всё, хорош кемарить, вылезай. Хозяйка уже приготовила обед и минут через десять принесёт нам порцию. Так что одева… ах да. Ну, полотенце намотай на бёдра хотя бы… И постарайся не объедаться. А то живот скрутит…       Айя-тян улыбалась гораздо приветливее, чем утром, она притащила большой поднос с разными пиалушками, где были несколько блюд. Гостю пришлось вежливо, но настойчиво отказаться от излишков, много раз извиниться и поблагодарить щедрую женщину, чтобы она не огорчалась.       — Моему организму нельзя привыкать к обильной пище, потому что тогда даже лёгкое чувство голода приносит больше страданий. Оставьте вот эти три пиалки до вечера — они ведь не испортятся в холодильнике… и я смогу замечательно поужинать.       Уговорив хозяйку разделить это изобилие на два приёма пищи, Ино смог спокойно поесть и, наконец, завалиться на чистый уютный футон. И легко уснул, несмотря на жаркую и солнечную погоду за стенами пристройки. Он и сам понимал, что нужно получше восстановиться после недавней большой траты сил.       На прошлой неделе он несколько дней серьёзно работал с мальчиком из Чигасаки, который почти уже стал хикикомори. Дух паренька был на грани полной деградации, ещё месяц-другой — и уже никто не смог бы помочь. Но у шамана из Хадано был в запасе проверенный способ, который он почерпнул из книг по психологии одного зарубежного автора и преобразовал на практике под свои способности. Пришлось, конечно, повозиться, но интуиция (в образе сварливого внутреннего собеседника) подсказывала, что шансы есть. И у них всё получилось…       Вот только потом бродяга отсыпался два дня в гостеприимном доме родителей парня… и до сих пор ещё ощущал потребность в отдыхе. Поэтому мысленный комментатор позволил ему проспать почти до самого приезда Ямагаты.       Ага, нашей хозяюшке позвонил супруг… скоро приедет. Да и шмотки твои уже высохли на ветерке, можешь одеваться. Тут место хорошее, процесс восстановления идёт чуть быстрее, чем даже у реки… Ещё ночку поспишь — и будешь огурцом. Так, повязки не надевай сейчас, это лишнее. Серьёзной работы пока не предвидится — просто пообщаемся немного.       Коджи как раз успел привести себя в порядок, даже собрал волосы в хвост, чтоб не лезли в лицо без банданы на лбу, — когда со стороны дома послышался голос хозяина.       — Вечерочка, Ино-кун! Всё в порядке, я надеюсь? Айя-тян сказала, что ты мало ел… и почти не выходил из пристройки…       — Привет, Широ-кун, — шаман вежливо вышел за порог, сунув ноги в гостевые гэта. — У меня всё хорошо, я отлично отдыхаю у тебя в гостях. Как у тебя дела?       — Никогда бы не подумал, что у нас настолько любопытные соседи! — хохотнул торговец, жестом приглашая гостя пройти ближе к дому и присесть на край энгавы. — Они опять вынесли почти всю мою лавку! И каждый второй пытался расспрашивать о тебе. Счастье ещё, что этот угол участка не виден из соседних домов… а не то пришлось бы мне узнать, что пока я на работе, возле моего дома ошивается какой-то голый мужик, — Широ снова усмехнулся, но уже не так весело.       — Прости, что поставил тебя в неловкое положение своим визитом, — спокойно сказал странник. — Я завтра утром уйду до рассвета, чтобы меня никто не увидел.       — Да брось ты, это я пошутил, — Ямагата улыбался, но глаза его были серьёзными. — Если бы я тебе не доверял, то попросил бы уйти ещё с утра. На самом деле… мне ужасно неловко оттого, что я не могу принять тебя в доме, как обычного гостя…       — Потому что я — необычный гость, — кивнул медиум.       — Хотя бы поужинай с нами вместе… можешь?       — Мм… да, это безопасно. Я сейчас чистый… не только телом.       — Вот и ладненько! — искренне обрадовался хозяин дома. — Посиди в гостиной, пока я переоденусь в домашнее. Айя-тян вроде бы перестала тебя бояться, нэ?       — Это так, да. Я проконсультировал её по поводу поведения дочерей… и надеюсь, что в дальнейшем моя помощь не понадобится.       Они прошли в дом и потом, в ожидании ужина, Ино коротко рассказал о ночных страхах младшей и о творческом потенциале старшей. Сами девочки были приучены не мешать отцу до ужина — и тем более, если у него кто-то в гостях. Поэтому младшую, Нами-тян, шаман увидел только за общим столом.       И правда, вы с ней чем-то похожи. Ты был таким же глазастым в детстве… Тоже смотрел на людей, будто в колодец. Но у неё нет особого дара к ведовству… только к рисованию — зато весьма значительный. Если его развивать… ну, хотя бы не мешать ему развиваться… то потенциала хватит надолго. Мм… нет… не посмотреть так далеко… Ладно, не будем мешать, общайтесь.       Внутренний голос умолк на какое-то время, покуда Ино разговаривал на обычные бытовые темы с хозяевами. Айя-тян уже не пыталась закормить худощавого гостя, но уговорила непременно взять еды с собой в дорогу. Потом мужчины ушли беседовать на энгаву, где были разложены удобные подушки, а мама с дочками вместе занялись уборкой на кухне — как советовал бродячий шаман.       — Я редко захожу в Хадано, — неспешно рассказывал Коджи, глядя в закатное небо. — Здесь для меня обычно нет работы. Многие знают меня и моих родственников… и говорят что-то вроде: «А, это же тот самый беспутный сынок Иноуэ! Он же даже школу не закончил, какой от него толк!»       — Тебе это неприятно, я понимаю, — кивал Ямагата, теребя рукав домашней юкаты.       — Иногда полезно. Я тогда отдыхаю, чтобы не надорваться.       — А что обычно делают шаманы? — торговец задал этот вопрос осторожно, опасаясь влезать в чужие тайны, но было видно, что ему тоже ужасно любопытно. — Нет, я, конечно, слышал про гадателей и геомантов… но сам с ними ещё не общался. Да и не очень-то верил во всю эту средневековую мистику — на дворе уже двадцать первый век, я думал, что… ну… что наука открыла почти все тайны жизни.       — Настоящих шаманов немного, но они есть. И они бывают весьма разными, как я понял. Есть сильные, есть слабые, узкие специалисты. А вот шарлатанов много, кто делает бизнес на чужих проблемах. Моя специализация очень близка к психологии — науке, о которой у нас пока ещё мало знают. И не только у нас — есть страны, где психологию не считают наукой… а относят как раз к разновидности знахарства. Когда у меня была возможность, я много читал переводные издания и статьи… в том числе об экспериментах на людях, которые проводились у них и у нас в былые годы, до запрета. Кое-что стало для меня понятнее — например, наши традиции слепого подчинения младших старшим, жертвование личным в пользу общественного… Впрочем, я отвлёкся. — Ино пересел поудобнее и продолжил. — Ко мне чаще всего обращаются люди, у которых в жизни или в семье наметился кризис. Внезапная болезнь, депрессия, увольнение с работы, которой посвятил половину жизни… домашнее насилие, непослушание детей, травля подростков в школе… Много разных ситуаций я встречал. Не все из них можно разрешить быстро, что-то требует значительного времени и трудной работы над собой. Обычно я выслушиваю всех близких людей, кто имеет к этому отношение, кто наблюдал за происходящим со стороны. Потом анализирую информацию…       — Как в зарубежных детективах! — улыбнулся Широ. Налил себе и гостю ещё чаю, чтобы занять руки.       — Да, что-то такое… Я в детстве смотрел. В моей работе с пациентами очень важно, чтобы они в самом деле хотели изменить ситуацию. Я никогда не вмешиваюсь, если вижу, что человек только ноет и жалуется, но на самом деле его всё устраивает и он таким образом решает какие-то свои жизненные задачи. И ещё я не работаю с наследственными заболеваниями. Это узелки на полотне Кармы, я не должен их касаться. Иногда я только помогаю родственникам больного, подсказываю, как можно немного снизить эмоциональное давление, уменьшить конфликт в семье.       — Ты проводишь беседы, как эти... как психоаналитики в фильмах?       — Иногда беседую со всеми… иногда с кем-то одним. Бывает, советую провести эксперимент — и посмотреть, что будет, если кто-то или все заинтересованные начнут вести себя по-другому, не по привычному шаблону.       — И сколько ты так зарабатываешь? — торговец не смог удержаться от вопроса и сам же смутился. — Извини, это я по привычке спросил…       — Я не беру деньги за такую помощь. Только вещи или продукты. И возможность отдохнуть после затраты сил, если приходится вмешиваться на ментальном уровне.       — Ано… в смысле, ты умеешь гипноз?       — Что-то вроде.       — А ты… и меня можешь загипнотизировать? — глаза Ямагаты заблестели азартом, но шаман покачал головой.       — Я ещё не до конца восстановился… после прошлой работы. И на здорового человека гипноз не действует. А ты здоров, как бык, Широ-кун. Вот младшую твою в транс ввести — легче лёгкого. И, кстати, для борьбы с её страхами я бы это сделал сейчас, пока она ещё не легла спать.       — Нэ, она к чужому не подойдёт, — расстроено вздохнул отец Нами-тян. — Даже соседей побаивается. Вон, как глядела на тебя за ужином — почти не поела со страху.       — Тебя же она не боится? — улыбнулся Ино.       — Ещё чего! Родного-то отца!       — Вот и хорошо. Принеси сюда её одеяло — пригодится потом. И сядь с дочкой на энгаве — закат посмотреть. Старшую с матерью оставь, чтоб не мешала. Посиди так минут десять — лучше подержи её на руках… а потом я подойду и сам поговорю с малышкой. После гипноза она уснёт — и проспит до утра. Скажи жене и Казуко-тян, чтоб не будили её.       — Ага… сейчас всё сделаю.       Расход сил будет совсем небольшой, это и работой не назовёшь. За ночь мы это легко компенсируем. А девочке стоит помочь сейчас, иначе она ещё долго будет всего бояться.       Выждав десять минут в летней пристройке, медиум повязал на лоб белую полоску ткани, взял свой посох и вернулся к энгаве, где сидели отец с дочерью. Закатное небо быстро темнело, в сумеречной тишине слышался ласковый голос Ямагаты.       — Когда я был маленький, я тоже боялся темноты… а потом я вырос и перестал бояться. Да и ведь сейчас-то ещё не темно. Вот, видишь мою руку? А свою руку видишь?.. Ну вот… раз ты видишь предметы вокруг, то это ещё не темнота. А значит, и бояться нечего. К тому же, твой отец с тобой. Разве можно чего-то бояться, когда отец рядом? — Тут он заметил в сумерках белую повязку странника и заговорил о другом. — А вот и наш гость — Иноуэ-сан. Он шаман-медиум, он умеет разговаривать с духами наших предков…       — И с бабушкой? — подала голос Нами-тян.       — И с бабушкой, — уверенно кивнул Ино, садясь рядом, но не очень близко. — Сейчас я её позову… и ты сможешь с ней тоже поговорить. Ты скучаешь по бабушке?       Быстрым жестом пальцев шаман подал знак хозяину дома, что сейчас ему надо молчать, а второй рукой медленно начал приподнимать нижний край посоха, вызывая к жизни тихий шелест сухих горошин акации. Девочка молча следила за этим движением, не ответив чужому дяде. Когда же последний десяток семян начал свой путь к круглому навершию, она закрыла глаза и обмякла в руках отца. Тот боялся пошевелиться, наблюдая за этим небывалым событием — обычно Айя-тян по часу, а то и по два не могла убаюкать пугливую младшую.       — Позови свою бабушку, — ровным голосом велел Ино.       — Оба-тян! Оба-тян! — вполне внятно произнесла Нами и даже протянула вперёд ручку.       — Я здесь, моя хорошая, — совсем иначе, ласково и негромко отозвался медиум. — Кто тебя напугал, моя бусинка?       — Они… чёрные… злые… они плохие… они хотят украсть маму! И папу! И онэ-тян тоже… Они украли тебя, оба-тян!       — Это не так, малышка. Я всегда рядом с тобой… Я вижу, как ты растёшь, вижу твои рисунки… даже те, которые ты рисуешь на фусума…       — Я больше не буду рисовать на обоях, я обещаю! — девочка сложила ладони перед лицом. — Я обещаю! Только не уходи снова, оба-тян!       — Не уйду. Я всегда буду рядом… просто теперь я невидимая. А этих чёрных не бойся. Они ведь маленькие…       — Нет, они такие большие!       — Покажи мне их, бусинка. Нарисуй мне свои страхи, малышка.       Широ вытаращил глаза так, что они, казалось, сейчас выскочат из орбит. Нами-тян словно бы схватила невидимую кисть, обмакнула её в самую чёрную тушь и принялась уверенно рисовать что-то перед собой широкими мазками. Для торговца это был какие-то невнятные каракули, но шаман следил внимательно, будто бы читал невидимые кандзи. Пару раз кивнул как бы в такт своим мыслям… и когда девочка закончила «рисовать», снова заговорил «бабушкиным» голосом.       — Это и правда очень страшные страхи… Но смотри, что мы с тобой можем сделать с ними… — Ино плавно повёл в воздухе кистями рук и пояснил вслух: — Если сложить этот рисунок вдвое, то и страх станет меньше в два раза… А если мы ещё раз его сложим пополам… Смотри, моя хорошая… И ещё раз пополам…       У Ямагаты уже затекла поясница от неподвижного сидения, но он не шевелился, догадавшись, что сейчас шаман делает самое главное: уменьшает страхи Нами-тян. Пополам — и ещё раз пополам… покуда от большого и явно страшного «полотна» не остался жалкий квадратик размером с детскую ладошку.       — А теперь ты можешь отдать мне этот маленький страх, моя бусинка. Я унесу его в такое место, где его никто не найдёт — и не испугается. А ты засыпай, малышка. И помни — я живу в божнице, смотрю на тебя с фотографии… и очень тебя люблю, потому что знаю — ты меня тоже любишь.       — Оба-тян…       — Оясуми, Нами-тян. Засыпай.       Уже через минуту Широ молча переложил крепко спящую дочь на тонкое летнее одеяло, укутал, чтобы было удобнее нести… Но сперва очень выразительно посмотрел на бывшего однокашника.       — Я буду здесь, подожду тебя, — обычным голосом ответил на это Коджи и слегка улыбнулся. Потом пересел на подушку возле стены и расслабленно привалился к ней спиной, вперив взгляд в потемневшее небо. Тонкие облака, подсвеченные ушедшим за горизонт солнцем, лениво плыли в вышине, завораживая… Но хозяин дома вернулся очень быстро.       — Откуда ты узнал, что моя тёща называла её бусинкой? — первым делом спросил он, даже не присев.       — Это ведь был её дом, — со спокойной уверенностью отозвался гость, словно бы знал это с самого начала. — Здесь везде остались её следы, её дух живёт в этих стенах. Но она добрый хранитель, её не нужно изгонять. И она сама подсказала мне, как уменьшить страхи её внучки.       — Во дела, — выдохнул Ямагата, успокаиваясь. — Да, мать Айи-тян жила тут с самой своей свадьбы, здесь много её поделок осталось… жалко выбросить. Тоже творческий человек была… Значит, это в неё мои дочки такие талантливые?       — Что-то в них несомненно от неё. Но что-то есть и от тебя, и от твоих предков. Обязательно расскажи своим детям о них… Но не банальности, вроде «родился-женился-работал», а какие-то истории, семейные легенды, забавные случаи из их жизни. Пригласи родителей, устройте вечер воспоминаний… Нами-тян станет рассказывать завтра, что к ней приходила бабушка — не смейтесь над ней, — строго велел шаман. — Скажешь, что это был вещий сон. Можете все вместе помолиться у домашнего алтаря.       — Ох… да… хорошо, я так и сделаю, — покивал Широ, всё ещё весьма впечатлённый шаманством человека, которого он когда-то тоже считал просто чудиком. — Надо же, как ты быстро её усыпил! Или это был тот самый гипноз? Она ведь говорила, двигалась…       Ино кивнул, не вдаваясь в лишние пояснения. На энгаве стало тихо… если не считать привычного фона из стрекочущих цикад. Но торговец ещё не оставил попыток разобраться в произошедшем. Его взгляд зацепился за необычный посох из бамбука, и он спросил снова.       — Ты сказал, что я здоров… и на меня гипноз не действует. Но вчера вечером… ты меня почти усыпил. Да?       — Мой гипноз действует легче всего, когда дух и тело в разладе, — напомнил странник, тоже посмотрев на свой самодельный рейнстик. — Ты был таким уставшим, что поддался внушению… хотя для этого мне пришлось прокрутить посох девять раз. Сейчас моя музыка не подействует, ты не привык ложиться так рано.       — Понятно… — Ямагата помолчал минуту и вспомнил о другом моменте. — Слушай, а ты увидел, что она там «нарисовала»? Кто это был? Кто там хочет нас похитить?       — А как ты сам думаешь? Кто «похитил» её бабушку? — не сразу отозвался шаман. Понял, что Широ-кун не может так быстро сообразить, и пояснил: — Страх неизвестности лежит в основе всех прочих страхов. Нами-тян никто не удосужился объяснить, что произошло, куда пропала её любимая оба-тян.       — Но она же…       — Вы решили, что она слишком маленькая, да. Что она не поймёт. Но такие вещи необходимо пояснять и проговаривать, потому что дети — особенно такие, с очень богатым воображением, — насочиняют себе таких ужасов, что потом сами будут страдать всю жизнь… Если никто не поможет им. Детская психика очень гибкая, она многое может принять как данность, как норму. Им бывает достаточно, чтоб кто-то близкий спокойно поговорил с ними, объяснил то, что они не могут себе объяснить. А взрослого человека гораздо сложнее потом излечить от непонятных подспудных страхов, которые портят им жизнь.       — М-да… Воображение у неё и правда богатое…       — А тут ещё старшая сестра. Вместо того, чтобы поддержать малышку, Казуко-тян ещё больше пугала её своими страшными сказками. Хотя наверняка она тоже боится… Просто её дух более сильный, она лучше справляется с неизвестностью. Сама идёт навстречу своим страхам. Задаёт вопросы. И при правильном воспитании она поможет Нами-тян справиться с остатками страхов.       Ямагата кивал, жадно слушая, для него сейчас словно бы открылась новая комната в давно знакомом родном доме. Он даже пообещал сам себе, что непременно сходит в библиотеку и возьмёт почитать какую-нибудь книжку по психологии, чтобы потом, на досуге, получше разобраться со всем этим.       — Если вдруг захочешь почитать что-то по практической психологии, для начала лучше возьми японских авторов, — отозвался на его мысли Ино. — У них примеры из наших реалий, а у западных авторов порой описаны такие ситуации, которых у нас и не бывает почти.       С трудом удержав улыбку при виде вытянувшегося лица Широ, гость неспешно поднялся, показывая, что на сегодня разговоры пора заканчивать. И хозяин тоже встал, машинально растирая слегка затёкшее бедро.       — Так ты завтра рано хочешь уйти, нэ? — спросил он о важном. — Давай я тогда тебя подвезу немного. Ты в какую сторону планируешь? На запад от Хадано?       — Да.       — Эх… тогда не по пути нам… Жаль.       — Я уеду с тобой, но через пару перекрёстков уже выйду, — подумав чуть, озвучил свои планы бродяга. — Так меня точно не увидят твои соседи… и не будут распускать слухи. А на вопросы тогда продолжай отвечать, что я просил тебя не говорить, куда я ушёл. Хорошо?       — Да… я понимаю, так будет лучше. Тогда — спокойной ночи, Ино-кун. Спасибо тебе за помощь с дочками.       — Хороших снов, Широ-кун. Спасибо тебе за уютный ночлег.       Раскланявшись вполне по-дружески, мужчины разошлись на отдых.       Не, не выйдет из него психолога — это ясно, как белый день. Он даже книжку возьмёт, но читать и вникать ему будет некогда. А вот Айя-тян заинтересовалась серьёзнее. Она и зарубежных авторов потом прочтёт… и сумеет разобраться… в основных механизмах психологии. А бабушка у них была очень талантливая, да. И рисовала, и вышивала, и подрабатывала в гончарной мастерской росписью посуды… и пела красиво ещё. У Широ-куна два поколения предков играли в народном театре самодеятельности… а его отец предпочёл торговлю. А что ему было делать, если он не унаследовал особых талантов. Сам-то Широ-кун вполне мог бы актёрствовать… уж на уровне самодеятельности — запросто. Но… папаша сказал «торгуй!» — и сын послушно пошёл в его лавку. Ладно, это всё не важно… спи, Ино, спи… отдыхай, пока есть возможность…       Умывшись перед сном прохладной водой, молодой медиум удобно устроился на ночлег, чтобы посмотреть спокойные сны. К утру он почти полностью восстановил свои ментальные силы, поэтому встал без лишних понуканий и ощущал себя хорошо отдохнувшим. Прибрав за собой, чтобы не оставлять эту работу хозяйке, он вышел в прохладный предутренний сумрак и с удовольствием потянулся, не опасаясь разрушить образ степенного, умудрённого жизнью странника. Потом поправил одежду и повязал белые полосы ткани на голову и на пояс. Взял свой рюкзак с циновкой и посох и подошёл к дому, где слышались шаги и негромкие голоса хозяев.       — Доброе утро, Широ-кун.       — Доброе, Ино-кун. Ты как раз к завтраку, я вот только собирался за тобой идти.       За едой не говорили о важном, только Айя-тян спросила, влезет ли большой бенто в рюкзак гостя. Выяснилось, что не влезет, поэтому она нашла коробку поменьше, а те продукты, которые дольше не портились, сложила в бумажные пакеты. Коджи смотрел на её хлопоты с едва заметной улыбкой, но не стал отказываться от еды — интуиция подсказывала, что всё это точно пригодится, не пропадёт.       Тепло попрощавшись с хозяйкой, он ушёл с Ямагатой к гаражу, ловко сел на пассажирское сиденье мини-фургона, пристроив потяжелевший рюкзак на коленях, а посох зажал между собой и дверцей.       — А я почему-то думал, что ты всегда пешком, — смущённо прокомментировал Широ, садясь за руль.       — Иногда автостопом путешествую, когда плохая погода и нужно поторопиться.       — А ты теперь… нескоро сюда вернёшься?       — Не знаю. Как дорога ляжет. Мой путь редко бывает прямым.       — Если будешь в наших краях, то не проходи мимо, заходи хотя бы на ночёвку. Хорошо?       — Хорошо. Спасибо, Широ-кун. Давай вот тут, на перекрёстке, — ответил он на незаданный ещё вопрос. Аккуратно вылез из кабины и низко поклонился новому другу: — Сайонара.       — Сайонара, Ино-кун.       Негромко хлопнула дверца, заурчал мотор — и вот уже габаритные огни фургона исчезли за ближайшим поворотом. Коджи замер на несколько минут, прислушиваясь к своему мысленному советчику.       Вроде бы нас тут никто не видел… Это хорошо. Если сейчас свернём направо, то через полчаса уже выйдем на западную окраину Хадано. Но оттуда придётся топать по горам… и ночевать особо негде будет. Хоть мы и отдохнули, это ведь не значит, что нужно тут же потратить все силы на ходьбу без сна и отдыха. Так… хм… лучше мы на следующем перекрёстке свернём к заливу… и пройдём чуть южнее. Горизонт чист до самого вечера… если только не случится какой-нибудь этот… «форс-мажор», как говорят гайдзины. А деньги пока нет смысла подбирать. Еда у нас есть… и даже в баню не надо. Топай, мечтатель. На рассвет вон с той горки полюбуемся — отсюда и не видно почти ничего…