***
В силу возраста Шамана из Хадано, его пациентами обычно становились его ровесники, либо школьники и их родители. Мацуда Юкио-сан был одним из немногих, кто был гораздо старше, чем странствующий психолог-самоучка. И жизненная ситуация, в которую он попал, тоже была не самой тривиальной. В 53 года он стал дедушкой, когда у сына родилась сразу двойня. Двое внуков – двойная радость. Мацуда-сан хорошо зарабатывал на своём высоком посту, поэтому купил для молодой семьи отдельный новый дом с современными удобствами, а сам приезжал в гости по выходным. Не слишком часто, ведь выходных у него было мало... да и с маленькими детьми он не умел обращаться. Так прошло семь или восемь лет, близнецы уже ходили в школу, осваивали новые технологии – благодаря богатому дедушке у них были и компьютеры, и сотовые телефоны, и приставки с играми... А сам дед был им не очень-то нужен. Да и видели они его редко, по праздникам. Бабушкины пирожки и то пользовались большим успехом. Кризис произошёл внезапно, словно бы безо всяких на то причин. Просто одним пасмурным апрельским утром, вместо того, чтобы ехать на работу, Мацуда-сан остался дома, отключив все телефоны. Открыл сейф с документами и стал перебирать их, откладывая важные, чтобы детям не пришлось долго возиться с обширным наследством. Его жена как раз уехала к внукам, так что ему никто не мог бы помешать сунуть голову в духовку и включить газ... Дело двигалось медленно: строчки договоров и прочих документов расплывались перед глазами, руки дрожали, роняя листы гербовой бумаги с красивыми оттисками дзицуинов... – Из этого тупика есть ещё один выход, – прозвучал чей-то спокойный голос, просочившийся сквозь неплотно прикрытое окно. Пожилому мужчине он сперва показался галлюцинацией, он просто смахнул с ресниц солёные капли и продолжил вчитываться в документы. – Им не нужны ваши деньги... им нужны вы сами... ваши мудрые советы... ваши улыбки и душевное тепло... – Нет, – забормотал Мацуда, перекладывая бумаги из одной стопки в другую. – Нет, вовсе нет. Я для них помеха... сижу на деньгах. Советую то, что им не нравится... велю им учиться экономить и следить за своим здоровьем... А они... только смеются надо мной за моей спиной... и ждут, ждут, когда же я сдохну... чтобы поделить наследство... Пускай... мне не жалко... – Они любят вас, но не знают, как показать вам свою любовь, ведь вы всегда на работе... у вас так много дел, столько людей в подчинении... Они заменяли вам семью много лет. Этих лет уже не вернуть. Но вы ещё не старик, у вас есть возможность подарить вашим детям и внукам много больше, чем просто деньги в наследство. Большой начальник, всегда такой властный и суровый, до боли прикусил задрожавшие губы, крепко зажмурился, пытаясь удержать рвущиеся наружу рыдания... Но в следующий миг его охватила паника. Сердце бешено заколотилось, он поднял голову, озираясь. – Кто это говорит?! Кто ты такой? Что тебе нужно? Ты вор?! Убирайся из моего дома! У меня есть револьвер! Я сейчас!.. Но договорить он не смог. Его лицо исказило судорогой, он схватился рукой за сердце, бессильно сжимая рубашку... повалился на пол, хватая ртом воздух. – Я не вор, Мацуда-сан. Я пришёл помочь вам сделать правильный выбор... и найти выход из этого тупика. Разрешите мне войти... я вызову "скорую". Вам необходима помощь врача. "Какая теперь разница", – успел подумать Юкио, медленно погружаясь в беспамятство. Но его губы сами собой прошептали: – Ладно... можешь войти... Когда он очнулся в чистой светлой палате, то не сразу смог сообразить, что произошло. Но тут вошла молодая медсестра и, сняв показания с приборов жизнеобеспечения, подробно ответила на вопросы пациента, сверяясь с записями в его карточке. Сердечный приступ произошёл на фоне нервного истощения из-за накопившейся усталости на тяжёлой работе, связанной с людьми и большой ответственностью. Необходимо в дальнейшем соблюдать режим сна и отдыха, поддерживающую диету, побольше гулять на свежем воздухе и регулярно получать физические нагрузки, соответствующие возрасту. – Да, приступ был весьма серьёзным, а машина "неотложки" застряла в пробке у моста, но молодой человек, позвонивший по телефону, оказал вам грамотную первую помощь, поэтому наши врачи успели провести реанимационные процедуры, – приятным голосочком поведала медсестра и покосилась на дверь, ожидая, что сейчас придёт лечащий врач, которого она вызвала, когда поняла, что важный пациент пришёл в себя. Мацуда при этих словах сильно вздрогнул, разом вспомнив пасмурное утро, бумаги из сейфа, странный голос из-за окна... вроде бы и правда молодой... – Что за парень? Кто вызвал мне "скорую"? – Простите, Мацуда-сан, но у нас нет сведений о нём, – улыбка девушки стала виноватой. – Если это важно, я спрошу у медбригады... но вроде бы они сказали, что это был какой-то прохожий... ано... Бригадир, который вас привёз, почему-то называл его шаманом... Мысли о сейфе и возможной краже мелькнули, но спросить об этом Юкио не успел – пришёл лечащий врач, чтобы лично удостовериться в том, что больной не буянит и не пытается сбежать из клиники на работу, как это часто делают пациенты с высокой социальной ответственностью, сиречь трудоголики предпенсионного возраста. Сэнсэй подтвердил сказанное медсестрой и, убедившись в стабильном самочувствии больного, разрешил ему посещения. Жена и сын, ждавшие вестей в коридоре, поспешили в одноместную палату, вознося хвалу всем богам и буддам за чудесное спасение любимого мужа и отца. Раньше суровый глава семьи только отмахнулся бы от этих причитаний... но теперь он слушал внимательно, смотрел пристально... и понимал, что тот незнакомый парень был, наверное, прав... – Ладно, ладно... хватит плакать, Томико-тян, – сказал он жене почти ласково... и спросил о важном: – Там документы из сейфа... я... искал кое-что... не успел убрать... Надеюсь, ты убрала? – Сейф был закрыт, когда я пришла, – утерев глаза, всхлипнула Томико. – Никаких документов я не видела. Я только вернулась домой и заметила, что дверь не заперта, испугалась, что нас ограбили... но в доме всё было на своих местах... вроде бы. Прости, я только успела проверить сейф, думала, что придётся звонить в полицию... и тут мне позвонили из больницы... Она снова заплакала, опять переживая свой испуг за мужа... Мацуда-сан покачал головой и перевёл взгляд на старшего сына. – Томору-кун, поезжай с матерью, посмотрите внимательно... нет ли следов кражи. Пусть мать проверит свои цацки и заначки... да, я знаю, что ты до сих пор прячешь деньги по углам, – Юкио усмехнулся, покосившись на Томико. – Дело в том, что я не сам вызвал себе врачей... – Да, нам сказали, что там был какой-то молодой человек... в странной одежде, с посохом, – кивнул Томору. – С белой банданой на лбу... вроде как гадатель или медиум. Думаешь, он мог прихватить что-то ценное? Я проверю. – Если сейф заперт... и если ничего ценного не пропало... не вызывай полицию. Пусть. Врач сказал, что этот парень спас мне жизнь... так что... если он и прихватил за свою услугу какую-нибудь мелочь, я не в обиде. Сказал – и сам ощутил, как легко стало на душе. А ведь раньше за такое вторжение в свой дом он и правда мог осерчать. Через несколько дней, вернувшись домой, Мацуда-сан лично проверил содержимое сейфа. Ключ он нашёл в кармане рабочего пиджака, хотя не помнил, чтобы клал его туда, но интуиция подсказала, где искать. Все бумаги лежали аккуратной стопочкой – да, не так, как он их обычно складывал, но, сверившись с описью (пригодилась, наконец-то!), выяснил, что и правда всё на месте. И жена подтвердила, что все её украшения и заначки "на чёрный день" остались на своих местах... но вот со стола на кухне пропали два или три свежих пирожка. Несмотря на потрясение, Юкио хорошо помнил каждую фразу молодого шамана и, сидя дома на больничном, пытался понять, какой такой "ещё один выход" есть у него из создавшейся ситуации с детьми и внуками. Но не находил его, утыкаясь в те же самые углы: ответственная работа, старые обиды, привычки, вспыльчивый характер... Сын и наследник всё же сумел приспособиться, не разорвал отношения с отцом, а вот от дочери до сих пор нет вестей – жива ли она?.. – Подготовь мой рабочий костюм, Томико-тян, – велел глава семьи утром воскресенья, после завтрака. – Поеду на работу завтра... там уже, наверное, всё вверх дном, – хмыкнул он. Потом добавил, видя, что жена озабоченно хмурится: – Я почти в порядке, не переживай. И я помню, что врач велел не перенапрягаться снова. Он прав, мне стоит чуть больше доверять своим помощникам, делегировать им часть моих забот. Вот, этим и займусь завтра. Да. Пойду-ка, прогуляюсь до обеда, погода вроде бы подходящая. – Но зонтик возьми, пожалуйста. – Ладно. Как и в прошлые дни, Мацуда направился к Сакаве, вдоль берега которой вилась пешеходная дорожка, ворочая в мыслях всё те же вопросы без ответов... И когда заметил идущего ему навстречу незнакомца в поношенных шмотках, невольно отшагнул в сторону, чтобы не столкнуться с ним, чтоб не пришлось подавать милостыню. Но через пару секунд в памяти всплыли слова сына: "Молодой человек... в странной одежде, с посохом... с белой банданой на лбу..." Юкио остановился, внимательно глядя на худощавого паренька с длинными волосами, прихваченными белой повязкой. Тот не дошёл трёх шагов, тоже остановился и коротко поклонился старшему. – Доброго дня, Мацуда-сан. Вы хотели меня видеть? Я пришёл. – Значит, это был ты, – узнав этот голос, кивнул старик. Потом пожал плечами. – Я не подавал заявление на твой розыск в полицию, ведь ты ничего не украл... Пирожки не в счёт. Но я рад возможности сказать тебе спасибо... за то, что вызвал мне "скорую". Как тебя зовут, юноша? – Зовите меня просто Ино. – Спасибо тебе, Ино-кун. Судя по твоему виду... ты сейчас нигде не работаешь? – большой начальник не смог преодолеть свою привычку к поучениям и хотел было прочесть парню лекцию о тунеядстве, но тот спокойно ответил: – Я работаю. Прямо сейчас. Я пришёл ответить на ваши вопросы... если вы решитесь их задать. Вы собираетесь снова выйти на опостылевшую работу, не решив проблему общения с близкими людьми... и через полгода или даже раньше ситуация повторится. Только рядом никого не будет, чтобы остановить вас... подсказать иное решение... или вызвать врача. Мацуда молчал несколько минут. По узкой тропинке порой проходили гуляющие горожане, но они почему-то обходили этих двоих по широкой дуге, словно вода, огибающая валун в русле реки. Юный медиум так же молча ждал решения, не пытаясь подтолкнуть старика к какому-либо варианту. Он понимал, что если в его душе победит гордость, то никакой шаман не сможет тут помочь. – Я раньше... никогда не верил гадателям и... другим проходимцам, – с трудом подбирая слова, заговорил Юкио. Заново всмотрелся в лицо странника и договорил: – Но ты удивил меня тем, что не воспользовался... моментом... и не обшарил мой дом. И ещё... я никогда не просил совета у тех, кто младше меня... и тех, кто ниже по социальному статусу. Но мои ками послали мне тебя... чтобы сообщить, что есть выход... другой выход. Так? – Да. Я буду говорить не от своего лица, а от имени ваших предков, которые совсем не желают, чтобы угас ваш род. Они знают точно, что если вы сейчас сдадитесь, ничего не станете менять, то ваши внуки потом быстро свернут на кривую дорожку добычи лёгких денег... и их жизнь закончится слишком рано. – Я так и знал... я их избаловал дорогими игрушками, – пробормотал Мацуда, не обращая внимания на очередных прохожих, поспешно свернувших в сторонку, чтобы не мешать разговаривающим. – Что же мне теперь делать? Ведь я для них... ничего особенного не значу... Так, старый дед, который иногда приносит подарки, – горько покривился он и тяжело опёрся на свой зонт-трость. – Идёмте, Мацуда-сан. Врач рекомендовал вам побольше гулять... а ваши ками нашёптывают мне, что я не должен давать вам прямых указаний к действию, – улыбка шамана оказалась светлой и чуточку лукавой. – Это будет шарада, которую вы разгадаете самостоятельно... ведь вы очень умный... и умеете находить нестандартные решения. Моя же задача – всего лишь дать вам пару подсказок... а дальше уж вы сами. – Что ж... мой дед тоже любил шарады... так что это вполне в его духе, – усмехнулся в ответ большой начальник. Они свернули прочь от реки, вдвоём прошли несколько кварталов, и встречные прохожие с недоумением косились на эту колоритную пару: солидный пожилой мужчина в добротном костюме из тонкой шерсти и худой патлатый парень в полинявших обносках. Ино по дороге негромко пояснял очевидные для него вещи, а Мацуда-сан внимательно слушал, чтобы не упустить обещанные подсказки к шараде. В эту игру в самом деле очень любил играть его дед... и почему-то именно этот момент убедил недоверчивого старика в том, что этот молодой шаман – не обманщик. – Самый ценный подарок для детей – это не игрушки и не гаджеты... а ваше внимание. Да, отвлечь их от компьютера будет сложно... но у вас есть неплохие шансы. Потребуется весьма нестандартное решение... и вы наверняка сумеете его отыскать. Вот вам первая подсказка. Двое остановились возле витрины маленького музыкального магазина, единственного в этой части Одавары. Яркие надписи "Распродажа!" красовались на двух гитарах, одном кото и трёх разнокалиберных тайко. Взгляд Юкио сразу же прикипел к барабанам – ведь это было увлечение его школьных лет. Тогда у его родителей не было денег даже на один барабан... Сейчас же он мог скупить всю эту выставку, не поморщившись. Но зачем ему тайко?.. – Я уже и забыл... как играть, – слегка охрипшим голосом пробормотал он. Покосился на безмятежную улыбку бродяги и нарочито ворчливо потребовал: – Давай вторую. – Ветрено сегодня, нэ. – Коджи затаил лукавство в глазах, посмотрел на небо, по которому быстро бежали облака. – А дворники плохо убирают мусор... вот он и летает по ветру туда и сюда. Но то, что для одного – мусор, для другого – ценная жемчужина. Например, вот это, – он протянул старшему слегка помятый рекламный листок, зазывавший детей и взрослых в клуб любителей тайко. – То ли это мусор... то ли нет... – Дай-ка сюда! – Мацуда выхватил буклет из его пальцев и бегло прочёл информацию. В его голове, привычной к ребусам и шарадам его деда, защёлкали невидимые замочки, открываемые этими незатейливыми отмычками. – Так-так... Внуки ведь обожают выступления уличных тайкодза... Он ещё раз перечитал рекламный листок. Покачал головой, раздумывая. – После работы – не вариант, – отозвался на его мысли медиум. – Вам нужно бережнее относиться к своему здоровью... его у вас осталось не так много... хватит только на что-то одно. – Вот как... хорошо... я подумаю. Это все подсказки? – Подсказки все. Но есть ещё маленькое предсказание, – Ино снова улыбнулся. – Когда ваша дочь вернётся, она предложит вам свою помощь... и вам не захочется отказываться от неё. "Значит, она жива!" Старик Юкио поджал губы и плотно закрыл глаза, чтобы удержать невольные слёзы – ещё не хватало раскиснуть на глазах у прохожих!.. Нахлынули воспоминания о любимой дочери, которая пошла наперекор отцовской воле, сбежала из дома и не давала о себе знать много лет... но Мацуда-сан быстро справился с этим приступом слабости. Подышал через нос... а когда открыл глаза, бродячего шамана уже не было рядом. – Вся моя жизнь – сплошные шарады, – вздохнул мужчина. Ещё раз посмотрел на буклет в своей руке, потом на витрину с тремя тайко... Решительно вздёрнул подбородок и вошёл в магазинчик, чтобы купить себе свою детскую мечту... Для начала.***
Здесь направо, а на следующем перекрёстке налево. Ага, знакомый район, да... Значит, он не переехал никуда – уже хорошо. Да и вспоминает нас с позитивом, это чувствуется. И притягивает нас, как магнитом... К такому тянуться гораздо приятнее, чем к негативному, нэ. Слушай, давай не пойдём внутрь, а? Нет, ничего плохого не случится... вроде бы... но даже из-за забора такие ощущения, будто мы окунулись в бочку радости... ммм... Не хочется их прерывать... Репетируют с душой, молодцы! Дом старика Мацуды стоял на довольно обширном участке земли, поэтому развесёлые ритмы тайко, доносящиеся оттуда, не мешали соседям. В нужные моменты барабаны поддерживала флейта сякухати, задорно посвистывая, а иногда раздавались ритуальные выкрики самих музыкантов. Ино узнал голос хозяина дома... и догадался, что детские голоса – это его внуки. Встань лучше там, за деревьями, а мы издалека разведаем, что там произошло-то. Как теперь говорят – дистанционно. Нет, тебя с дороги видно, ещё на три шага сдвинься. Да, вот так. Мы быстро. Два тайко умолкли, зазвучал самый большой из трёх, задавая ритм. Зато на разные голоса запели сухие бамбуковые коленца, на которых играли близнецы... и кто-то ещё. Было заметно, что все участники уже хорошо сыгрались и репетируют явно не в первый раз, бамбуковые ноты складывались в довольно сложную мелодию... к которой снова добавилась сякухати – на сей раз с короткими напевными фразами из нескольких нот. Красиво, нэ... Постоим тут ещё немного. Нам ведь не обязательно заходить сейчас. Еда и ночлег у нас тут есть... а у этих людей теперь всё просто замечательно. Совсем не хочется им мешать. Но мы можем оставить послание, чтобы поддержать их настрой... Предки Мацуды желают подать знак своим потомкам. Следуя подсказкам внутреннего гида, Ино дошёл до ближайшей точки вывоза мусора, где скопилось несколько баков с бытовыми отходами. В одном из них был сложен мусор, оставшийся после мелкого ремонта – оттуда бродяга взял большой кусок старых обоев и пару гнутых гвоздей. Потратив одну спичку, поджёг обломки от тонких реек, чтобы получить угольки. Несколько минут медитировал на маленький костерок, а потом, поймав нужный настрой, быстрыми и точными штрихами изобразил на листе обоев пиктограмму-послание. Наш любитель шарад и ребусов легко догадается, нэ. Это имя его деда... и символы счастья и мира... Столик с едой, за которым сидят разные тайко и сякухати... Дочка его узнала, что отец сильно изменился, ушёл с той работы и всерьёз занялся музыкой, – и полгода назад вернулась... да не одна – у неё тоже сынок родился, на год младше, чем близнецы. И ещё девочку скоро родит – нарисуй маленькую флейту в кружочке. Муж её теперь в том же клубе работает, организовывает праздники, так что и здесь сплошная гармония. Так... теперь подпись... мм... Раз тут у нас все в виде музыкальных инструментов, то и мы тоже... ага. А что, похоже. Ну всё, отнеси туда... и пойдём дальше. Тут и без нас обойдутся, нэ. Шаман дорисовал углём свой необычный посох, украсив его белой лентой, повязанной на круглое навершие, – так Мацуда-сан точно поймёт, кто имеется ввиду. Потом прибрал за собой оставшиеся угольки и вернулся к дому старика Юкио. Тихонько отворив калитку, он с помощью двух гвоздей повесил свой рисунок на неё изнутри и снова закрыл. Ещё минутку постоял, купаясь в душевном тепле живущих в этом доме... и пошёл, куда глаза глядят. А по пути слушал новости, полученные через инфо-поле. До чего же хитрый старикан, а! Он ведь не сразу пошёл в тот клуб любителей тайко. Он сперва начал регулярно тренироваться дома... доводил старушку Томико-тян до слёз, покуда не объяснил ей свой план насчёт внуков. Тогда она сразу стала иначе воспринимать эти почти ежедневные репетиции, ей даже начало нравиться... тем более, что у деда уже стало сносно получаться. Ну и вот... Дошло до того, что он на работе, задумавшись, начинал непроизвольно барабанить пальцами по столу, или палочками во время еды... и прочие вещи приспосабливал, чтоб с ритмом думалось лучше. Коллеги сперва не обращали внимания... а потом пополз слух, что Мацуда-сан до того уработался, что уже и умом тронулся. Так он под это дело вытребовал себе вполне почётное увольнение по состоянию здоровья – так-то он не хотел сам увольняться, да. А по такой уважительной причине – вполне. И пенсию раннюю ему стали платить от фирмы. Вот жук, да?.. Зато в клуб он пришёл уже вполне подготовленным любителем тайко. И внуков привёл – на какой-то там праздник. И там невзначай показал им мастер-класс. Ну, тут уж авторитет дедушки взлетел до небес! С тех пор у них семейный абонемент, вся компания радостно стучит по вечерам и выходным. А взамен внуки учат деда всяким штукам на компьютере. Ну и дочь у него тоже, оказывается, творческая личность. Потому-то и конфликт у них был, что Мацуда хотел её в юридический запихнуть, а она хотела в фолк-группе играть. Вот и сбежала сразу после старшей школы. Замуж вышла, родила... и теперь помирилась с отцом – на почве музыки, конечно... Эх... почаще бы такие счастливые финалы случались... Так, погоди-ка, ты куда забрёл, а? Блин, ни на минуту нельзя отвлечься! Тренированные ноги принесли Коджи на берег реки Сакавы, мимодумно миновали песчаные отмели и теперь с наслаждением шлёпали по мелководью где-то ближе к середине русла. После очередного тайфуна Сакава широко разливалась, принося с гор песок, щебень и древесный мусор, а сейчас это была полоса воды метров 50 шириной, синей лентой вьющаяся среди наносных отмелей. Глаз да глаз за тобой, водяная твоя душа! А если тут зыбуны?.. Ладно, поплещись пять минут, так и быть... Жарко, нэ... И вылезай на берег, поешь. А то лепёшки испортятся. Зря, что ли, Айя-тян старалась, готовила... Намочив голову и шею и сполоснув руки, Ино вернулся на берег, нашёл укромное местечко в тени старых деревьев, чтобы пообедать. Провизия, выданная щедрой женой Ямагаты, понемногу заканчивалась, но привычный к бережливости странник разделил остатки ещё на два раза, чтобы поужинать и позавтракать потом. Запил всё водой из пластиковой бутылки и решил прилечь в тенёчке, покуда чутьё не потащило его на помощь каким-нибудь страдальцам. О! Мацуда обнаружил наше послание! Ммм, прям, будто костерок зажёгся! Греет... так приятно... Небось, рассказывает всем отредактированную версию тех событий... хех. Ты бы видел – его нынче и не узнать! Такой спортивный стал – и куда подевалось солидное брюшко! Похудел, загорел, ходит в традиционном, улыбается... Вот, это самое главное – видно сразу, что у человека всё хорошо. Искренне улыбается... Но мы к ним туда не пойдём – нечего нам там делать. А вот в паре кварталов отсюда... Хаданец легко поднялся, встряхнувшись, быстро скатал свою циновку и подвязал её ко дну рюкзака. Взял посох и пошагал туда, куда вела его интуиция. Цель оказалась чуть дальше двух кварталов, но шаман сразу же нашёл источник беззвучной просьбы о помощи. На невысоком холме стояла крохотная часовня, посвящённая духу старого гинкго – и рядом высилось само дерево, которому, по подсчётам исследователей, было уже больше шестисот лет. Ох, и высоко же он забрался! Тоже, блин, мечтатель... навроде тебя. Полезли с дружбанами на спор, кто выше залезет... не побоялись ведь. Только остальные и до середины не долезли, устали... а этот увлёкся, вишь ты – вскарабкался едва ли не до макушки. А теперь не может слезть. Поторопись, Ино... сосредоточься. Он там долго не продержится... малёк же ещё совсем... Оставив рюкзак на земле, бродяга наскоро привязал свой посох к спине, чтоб только не мешался и не упал, и, мысленно попросив прощения у старого дерева, полез вверх. Он, конечно же, не собирался взбираться так высоко, потому что, несмотря на худобу, весил значительно больше восьмилетнего парнишки. Но даже когда достиг тонких веток, всё равно не мог увидеть безрассудного верхолаза среди густой листвы. Успокоив дыхание, медиум поудобнее устроился на одной из последних веток, которая выдерживала его вес, прислонился спиной к стволу и взял посох в левую руку. Здесь, на высоте седьмого этажа, гулял ветер, он заглушал тихие звуки дождя из семян, поэтому Ино принялся ритмично встряхивать свою самодельную перкуссию. Закрыв глаза, он без особых усилий проник в сознание перепуганного мальчишки, который медленно коченел там, наверху, вцепившись в ветви мёртвой хваткой. Ты знаешь, что нарушил покой священного дерева... Двадцать поколений твоих предков жили под сенью этого дерева, они знали, что нельзя обижать его глупыми выходками... Ты был наказан за свою дерзость и глупость... Но древний дух, живущий в этом гинкго, вовсе не злой. Он видит, что ты раскаиваешься... Попроси у него прощения, Кайоши-кун... и он отпустит тебя с миром. – Прости... прости меня... Итё-сама... – едва расслышал медиум дрожащий голосок в шуме листвы. Дух дерева услышал тебя. Теперь можешь спускаться. Ты ведь не боишься высоты... просто немного устал. Закрой глаза и обними дерево... вот так... Чувствуешь тепло?.. Он больше не сердится на тебя... он поможет тебе. Достань правой ногой ветку ниже... да, вот эту. Она выдержит, не бойся. Возьмись левой рукой за ветку рядом... и спускай левую ногу... ещё ниже... вот сюда. Молодец. Дыши, Кайоши-кун, ты ведь не боишься... Теперь снова правой ногой ищи опору внизу... Используя ментальное внушение, Коджи шаг за шагом руководил спуском мальчика, помогая ему справиться со страхом и с накопившейся мышечной усталостью. Дело продвигалось медленно, школьник то и дело норовил судорожно вцепиться в очередную ветку, но тихий голос в его голове не оставлял ему времени на испуг. Наконец, когда стало возможно говорить, не напрягая связки, шаман перешёл на обычную речь. – Давай левой ногой тянись... ещё чуть-чуть... да, сюда. Встань обеими ногами, расслабь левую руку, потряси ею в воздухе. Так... теперь правой потряси. Хорошо. Посмотри вниз. Видишь меня? Я совсем рядом. Крепись, Кайоши-кун, это испытание тебе по силам. Спускайся ещё на одну ветку... Доберёшься до меня – отдохнёшь. А дальше – там уже полегче будет... и до земли не так далеко. Через несколько долгих минут пацан достиг более толстых веток и оказался в крепких руках незнакомого мужчины. Но лимит на страх он уже давно исчерпал, поэтому беспрекословно позволил усадить себя и обнять. – Тебе нужно согреться. Посиди спокойно. – А вы кто? – сипло спросил школьник, помимо воли расслабляясь от тепла чужого тела. – Странник. Хожу по городам и весям, снимаю с деревьев котят и пацанят, – почти серьёзно ответил Ино. Кайоши хмыкнул... потом хихикнул отчётливее... а потом нервно рассмеялся, представив себе этакого спасателя. Правда, смех быстро оборвался, когда он посмотрел вниз, на кажущуюся бесконечной "лестницу" из веток, и вспомнил, что до земли ещё довольно далеко. – Я помогу тебе спуститься, не переживай. Придётся потратить много времени на это, потому что тебе нужно давать отдых рукам и ногам... но к ужину ты успеешь. – Ох... спасибо... Ано... а парни ещё там? Это они вас позвали? – мальчик кивнул куда-то вниз. – Нет. Я никого не видел, когда полез за тобой. Но пока мы тут сидели, кто-то из них вернулся... – Ка-йо-ши-кууун! – долетело до них снизу. – Ты ещё тааам?! – Хааай! – пискнул сорванным голосом школьник. – Он тебя не слышит оттуда. Я подам ему знак. Бродяга достал из кармана три камешка, которые зачем-то подобрал в русле Сакавы, и кинул их сквозь густую листву. Интуитивно попал в крышу часовенки – и услышал глухой дробный стук. – Слезааай! Чего ты там сидишь! Тебя мамка ищет уже! – раздалось в ответ. – Ох... ну вот... теперь ещё и от неё влетит, – нахмурился Кайоши. – А от отца не влетит? – Отец... на вахте, – чуть запнувшись, буркнул пацан. Враньё. Отец его слинял давно, сразу, как узнал, что его подружка залетела. Она сына одна растит... ну, не совсем – родители всё же помогают. На среднюю школу денег ему наскребут, а на старшую – точно нет. Скажи ему, чтоб учился лучше... и осваивал какое-нибудь ремесло, чтоб на заводе не горбатиться потом. – Отдохнул? Руки не дрожат больше? Тогда продолжаем спуск. Я говорю – ты делаешь. – Хай! Следующие несколько метров они спускались вдвоём довольно бодро, но потом пришлось сделать ещё один привал на удобной толстой ветке. Мальчишка храбрился, но его мышцы слушались плохо, он то и дело едва не срывался, а иногда наоборот – пальцы не хотели разжиматься, когда их сводило судорогой. Ино снова сидел с ним рядом, согревая, делал массаж плеч и рук, негромко объясняя механизмы работы его организма. Потом заговорил о другом. – Твой приятель ждёт тебя внизу. Наверное, он хороший друг, раз вернулся... нэ? – Ано... Скорее всего, это Танака-кун, он нормальный пацан, – не очень уверенно ответил Кайоши. – Он не будет смеяться над тем, что я... не сумел слезть оттуда самостоятельно. Вы ведь гадатель? Или шаман? – Да. – Тогда хорошо, – почему-то успокоился школьник. И пояснил: – Раз я нарушил запрет и рассердил дух старого дерева, то без помощи шамана я бы не смог... да и никто бы оттуда живым не слез. – Логично. Когда они, наконец, спустились на землю, Танака стоял чуть поодаль, стесняясь незнакомого взрослого. Но внимательно следил за тем, как его бледный приятель, шатаясь, падает на колени и обнимает широкий ствол древнего гинкго. И потом валится ничком на землю, показывая, как ему плохо. – Нэ, Кайоши-кун... ты в порядке? – осторожно спросил его друг, бочком подходя ближе. Медиум смотрел на этого артиста с лёгкой усмешкой бывалого лицедея – в детстве, когда случалась нужда, он и сам неплохо притворялся немощным или ужасно больным. – Ты Танака-кун? – спросил Ино, снимая со спины свой посох и отвязывая от него верёвку. Получил кивок и сказал вместо Кайоши: – У него небольшое переохлаждение – там, наверху, весьма прохладно, – и очень сильно устали мышцы рук и ног. Помоги ему, пожалуйста, дойти до дома. А ты, верхолаз, слушай меня внимательно, – он несильно стукнул толстым концом посоха лежащего парня в бок. – Прямо сейчас, возле этого священного дерева, поклянись, что во искупление своих проступков ты всерьёз наляжешь на учёбу. Перестанешь без дела слоняться по улицам, занимаясь глупостями, а возьмёшься за ум... и в средней школе освоишь какое-нибудь полезное ремесло, чтобы зарабатывать. Будь мужчиной в своём доме, Кайоши-кун. Не жди, что явится твой отец и сделает это за тебя. Наверное, в другой ситуации ленивый и мечтательный мальчишка послал бы незнакомца с его непрошенными советами... но после такой серьёзной встряски он понимал, что человек, спасший ему жизнь, совершенно прав. Поэтому, пересилив слабость в мышцах и душевную лень, он кое-как сел в сэйдза и сложил ладони передо лбом. – Спасибо вам, уважаемый шаман... Спасибо тебе, Итё-сама... за науку. Я обещаю, что буду прилежно учиться... буду помогать маме по хозяйству... и научусь полезной профессии... даже если не смогу поступить в старшую школу. Тут он всё же не выдержал и тихонько всхлипнул, жалея себя, но сразу же растёр лицо ладонями, скрывая эту слабость. – Хорошо сказано, нэ, – одобрил странник. – Итё-сама присмотрит за тобой... да и я, наверное, ещё не раз загляну в твой город. Но я думаю, у тебя получится. Это испытание тебе тоже по силам. Теперь поспеши домой. Нагрей себе воды в офуро и посиди четверть часа, чтобы не шмыгать носом перед школой. Завтра-то, конечно, всё будет болеть... но если опять станешь лениться и жалеть себя, то сам себя накажешь этим. И, кстати, подумай насчёт театрального кружка. Мне кажется, это, прям, твоё. Полюбовавшись на яркий румянец, заливший щёки паренька, Ино коротко попрощался с обоими и неторопливо пошагал в сторону своего временного ночлега. Солнце плавно садилось за горы, на узких улочках Одавары тут и там загорались фонари возле заведений, отпугивая сумерки. Рабочий люд спешил по своим домам, некоторые сворачивали к питейным, чтобы немного расслабиться после пятничного трудового дня. Старшие школьники, у которых занятия начались на неделю раньше, с лёгкой завистью провожали взглядами кохаев, которые до понедельника ещё могли беззаботно носиться по улицам. Давай-ка заглянем сюда, в обычную столовую, попросим кипяточку. А то ты уже два дня без горячего. А завтра, к обеду насобираем на миску собы. Или, если повезёт, то и на рамен. – Добрый вечер, я бы хотел попросить у вас стаканчик горячей воды, – подойдя к стойке, коротко поклонился бродяга. – У меня нет денег, но есть еда с собой, вы позволите мне поужинать у вас? Молодой повар, стоявший на раздаче, почему-то заволновался и смутился, но налил кипятка в пластиковый стаканчик. А потом позвал старшего по смене. – Тамура-сан! А у нас можно со своим? – Что ещё за новости? – отозвался недовольный голос из подсобки. Старший повар даже выглянул оттуда, чтобы посмотреть на нахала, который припёрся в самую дешёвую общественную столовую со своей едой. Но увидев посох и белую повязку, строгий Тамура почему-то сразу смягчился. Подошёл к стойке и, ещё раз внимательно оглядев гостя, спросил: – Путешествуете, нэ? Издалека к нам? – Зимовал в Кумамото, оттуда дошёл до Фукусимы... теперь иду обратно. А родом я из Хадано. – Так это вы – тот самый Шаман из Хадано, о котором говорил Нисидзука из Кайсея? – лицо повара стало ещё приветливее. – Скорее всего, он говорил обо мне. Я хотел остановиться у него в ночлежке, как делал раньше, но в этот раз не вышло. Коджи странствовал уже почти четырнадцать лет, но только недавно его стали узнавать в тех городках и сёлах, где он оставил о себе добрую память. Это было приятно... но порой утомляло. Впрочем, он никак не выказывал этого, вежливо отвечая на вопросы людей. – Ну, тогда присаживайся, гость дорогой, прости за неласковую встречу... и поужинай у нас с комфортом. Кё-кун, налей-ка порцию удона. – У меня нет денег, – повторил хаданец, на всякий случай не торопясь садиться. – Да неважно, это за счёт заведения, – Тамура улыбался вполне искренне. Сам взял глубокую миску с горячим нику-удоном и, выйдя из-за стойки, поставил её перед странником. Присел рядышком, пользуясь тем, что народу в столовой уже не было, и пояснил: – Я давно знаю старого ворчуна Нисидзуку, поэтому был весьма удивлён, что он хоть о ком-то сказал добрые слова. Так что я очень рад, что могу угостить такого необычного человека. – Спасибо за еду. – Достав бенто из рюкзака, Ино открыто поставил его на столик и так же вежливо предложил: – Позвольте и мне вас угостить в ответ, Тамура-сан. Попробуйте эти лепёшки. Они выглядят скромно, но их испекли заботливые руки таких же добрых людей, как вы. Поварёнок Кё очень старался не показать своего удивления, когда весьма привередливый в еде сэмпай в самом деле взял одну из небольших яичных лепёшек и сразу же откусил, не принюхиваясь брезгливо, как он иногда делал, снимая по утрам пробу с готовых блюд. Более того, Тамура одобрительно покивал и причмокнул, доедая угощение. – Ммм, с укропчиком! Спасибо, очень вкусно. Ты поешь спокойно, до закрытия ещё больше получаса, не торопись, отдохни. – Старший по смене поднялся и скомандовал в сторону кухни: – Кё-кун, переключай котёл на посудомойку! И займись посудой, а я покараулю. Он хочет поговорить без свидетелей... но ещё не решился. Понятно... Нисидзука ему про нас небылиц наплёл... так он теперь думает, что мы можем всё, что угодно, любые чудеса. Хмм... какие у него мысли сумбурные, блин... не разобрать, что у него там самое важное приключилось... Ладно, подождём до закрытия, авось, он сам получше сформулирует. Удон с говяжьим бульоном оказался весьма вкусным и сытным, но медиум не торопился, работая своими палочками. Он привык есть медленно и помалу, чтобы пища лучше усваивалась, принося организму максимум пользы и энергии. Бродяга хорошо помнил причину, по которой комендант ночлежки так горячо его нахваливал.