Grab the chance, and my waist

Солнце прорывается сквозь жалюзи, ложась на стену светло-темными пятнами, и Донхек поднимает руку, лениво наблюдая, как та становится полосатой. Летние дни кажутся бесконечными и одинаковыми, их хочется разнообразить, но делать что-то специально нет никакого желания. Тело каждое утро приклеивается к кровати призрачными силами, которые убивают малейшую попытку к сопротивлению и заставляют валяться двадцать три часа в сутки. Привычную тишину вдруг прорезает вибрация, жалящая в поясницу. Донхек тянется за телефоном, чтобы увидеть высветившуюся фотку друга и простонать. Чону принадлежит к типу людей, которые никогда не звонят просто так. У них всегда есть повод встретиться, и этот повод озвучивается только спустя полчаса безостановочной болтовни. Они могут достать тебя с другого конца света, выкопать из-под земли или забрать с космического корабля, если им припечет погулять. Такая целеустремленность пугает, но ею чаще всего обладают милые и дружелюбные личности, поэтому никто их не опасается. Донхеку приходится ответить на звонок и долго слушать, как Чону, перебивая сам себя, что-то рассказывает, не давая вставить ни слова. Чону всегда такой — активный и жизнерадостный. У него симпатичное лицо, стройные руки и ноги, которые он, не контролируя, раскидывает в разные стороны при ходьбе и жестикулировании. Он тараторит так, что иногда создает порывы ветра, смеша этим Донхека. Тот удивляется самому себе, когда удается понять смысл произнесенных слов. Рядом с Чону складывается впечатление, что жизнь бьет ключом. — Слушай, да ты просто обязан спеть сегодня со мной на улице! — среди вскриков и смеха Донхек успевает уловить всю суть звонка. Чону не предлагает — он твердо намерен вытащить друга из дома. — Ты околдуешь своим волшебным голосом людей, мы превратим их в нашу собственную армию зомби и захватим мир! Донхек закатывает глаза, готовясь привычно отказаться и сбросить вызов, но его сердце неожиданно пропускает удар, а потом начинает колотится как сумасшедшее. Тело немеет. Он интуитивно понимает, что сейчас случится, но все равно дергается от страха. По коже ползут мурашки, возникающие из-за касания фантомных пальцев, которые пробегаются по нему щекоткой перышка. Они скользят от запястий к локтю, перебираются на плечи и спускаются на лопатки. Перед глазами темнеет, когда невидимые руки смыкаются вокруг него, заключая в объятия. Донхек не шевелится, позволяя себе впитывать это приятное чувство и испытывать радостный ужас. Ему запомнились все видео, в которых люди рассказывали о том, каково ощущать предзнаменование встречи со своей родственной душой. Все они были радостные, задумчивые и постоянно улыбались. Донхек тогда подумал — должно быть, это очень приятно и незабываемо — но даже представить не мог, что настолько. Он купается в ощущении от знака поиска соулмейта, не отвечая так долго, что Чону начинает звать его снова и снова. Донхек поводит плечами, приходя в себя. Невидимые прикосновения кажутся настолько внезапными, что он не решается рассказать об этом Чону, отложив анализ произошедшего на потом. Тот недовольно пыхтит в трубке, и когда Донхек возвращает себе способность думать, то снова закатывает глаза. Он смог отделаться от десяти тысяч предложений Чону выйти и спеть. Тот уже должен был разочароваться в нем и забыть дорогу к его дому, но чужой энтузиазм будто лишь сильнее разгорелся из-за выстраиваемых препятствий. Чону не только ходил вместе с ним в старшую школу, готовясь к поступлению в институт, но и не отметал мечту стать певцом, регулярно устраивая музыкальные шоу на главной площади улицы. — Чону, я тебе уже говорил, но повторюсь еще раз — я занят, — Донхек столько раз озвучивал эту фразу, что у него язык ворочается во рту быстрее мыслей. Он приглаживает волоски на руках, вставшие дыбом от испытанного, и тяжело вздыхает, переворачиваясь на бок, чтобы уткнуться взглядом в жалюзи. Те уже не кажутся такими белоснежными, как раньше, и он раздумывает над тем, нужно ли ему их помыть, и моют ли жалюзи вообще. — Чем занят? Играешь в игры? Работаешь? Сейчас каникулы, и, зная тебя, я на сто процентов уверен, что ты уже сросся с собственной кроватью, — смеется Чону, и Донхек раздраженно прищуривается. Ему не нравится это чувство, когда его читают, будто открытую книгу. На самом деле, у него нет серьезных причин (не считая лени и отсутствия желания) отказываться. Ему нравится петь, нравится выступать перед другими. Возможно, только возможно, что предложение Чону не такое уж и ужасное. Он борется сам с собой, пытаясь задавить голосок, шепчущий, что лучше бы остаться в лежачем положении до завтрашнего дня, и усилием воли принимает решение. — Когда выходить? — с нескрываемым недовольством спрашивает Донхек, поднимаясь с кровати. В такой солнечный, июльский день хочется только распластаться по одеялу, пить охлаждающие напитки со льдом и смотреть дорамы. Чону на том конце радостно вскрикивает, очевидно, в восторге от того, что выиграл этот раунд. Злиться на него у Донхека никак не получается, и он улыбается, качая головой. — Я через полтора часа освобожусь. Приходи в район Хонгдэ на наше излюбленное место, — весело отвечает ему Чону, — и прихвати с собой гитару, потому что моя малышка в ожидании новых струн, а они еще непонятно когда будут. Короче, до встречи! — тут же прощается он, отключаясь. — Да, до встречи. — отвечает Донхек гудкам в телефоне. Он откидывает мобильник в ноги и потягивается. У него еще есть время собраться, не торопясь, и дойти до нужного места. Сегодня воскресенье, а, значит, людей ходит море. Его мотивирует то, что деньги лишними никогда не будут. И возможность их получить сама идет к нему в руки. Внезапно ему на живот приземляется тяжелая тушка, прибивая к кровати. Дуни — его большая, серая кошка, моментально начинает ластиться, подныривая под руки и заставляя ее гладить. Время завтрака уже давно прошло, и она намекает, что пора бы хозяину ее покормить. Донхек нашел Дуни, когда ему было двенадцать. В тот день он погнался за девочкой, думая, что она его соулмейт. Та споткнулась о бетонную плитку, измазавшись огромным шариком мороженного, но Донхек не почувствовал ни капли холода. Он остановился с опущенными руками, уныло смотря ей вслед, когда вдруг заметил котенка в коробке, стоящей прямо у витрины магазина со сладостями. Тот сидел тихо и мяукнул только один раз, когда Донхек подошел ближе и присел перед ним на корточки. Вспоминая этот случай, Донхек всегда разрывается между грустью и радостью. — Как думаешь, у меня существует родственная душа? — спрашивает он у кошки, которая блаженно зажмуривается от почесываний за ушками. В ответ она лишь кратко мурлычет и как будто топает лапкой. Донхек смеется, очарованный ею. — У всех людей в моём возрасте уже есть соулмейты, причем они в таких романтических ситуациях встречаются! А ко мне постоянно пристают только идиоты или извращенцы, — жалуется он, и кошка подбадривающе бодает его в руку, заставляя улыбнуться. Ее мордочка морщится, когда на нее падает солнечный луч. Зрачок сужается, и вмиг создается впечатление, будто кошка пришелец из другого мира. Донхек рассматривает ее, вспоминая чувство объятия, накрывшее его. Мог ли это быть знак, что именно сегодня он встретит родственную душу? Или это произойдет намного позже? Насколько он знает, у всех людей знаки разные. Например, его друзья, Джисон и Ченлэ встретились из-за того, что когда они оба, с рождения видящие мир черно-белым, вдруг стали различать все его оттенки. Полнейший шок и восторг на их лицах был настолько впечатляющим, что Донхек никогда их не забудет. — Я тоже хочу быть счастливым, — эти слова вырываются из него сами, будто долго сдерживаемые, и они, скорее, предназначаются Вселенной, а не кошке, которая топчется на месте, скручивается калачиком и засыпает. Донхек вздыхает и, потянувшись к стоящей на полу банке, чтобы отпить еще немного газировки, решает начать собираться. Он хочет пройтись пешком, чтобы унять волнение из-за обрушившегося на него знака встречи с соулмейтом и собраться с мыслями для хорошего выступления.

⊂(・▽・⊂) ⊂(・▽・⊂) ⊂(・▽・⊂)

Пока Донхек прогуливается к месту встречи, он слушает успокаивающую музыку, морально подготавливаясь к тому, что придется спеть перед огромной кучей незнакомцев. Хотя он уже выступал на публике, но каждый раз тело потряхивает от предвкушения и волнения. Ему нравится это чувство, но иногда оно выходит за пределы и требует медленного ритма и нежной мелодии, чтобы утихомириться. Хотя ничего необычного не происходит, Донхек постоянно мысленно возвращается к попыткам отгадать, когда произойдет встреча с соулмейтом и как это будет. Если на него обрушился знак, причем такой сильный, как чужое касание, то избежать судьбы не получится. Желание, чтобы это произошло быстрее поднимается к груди и терзает его сердце. Скребущее чувство лишь становится сильнее с каждым его шагом. Он обходит группку студентов, среди которых много парочек, держащихся за руки, с яростью сдерживая внутри себя шипящую зависть. Его попытки отвернуться и не смотреть на них настолько странные, что девушки начинаются хихикать, вгоняя его в краску. Он ускоряет шаг, пытаясь побыстрее скрыться из виду. Мысли скачут вразнобой, стыд слишком медленно отступает, ладони потеют от навалившихся событий. Он начинает бежать, не разбирая дороги, как преследуемый в лесу олень. Сбоку слышится продолжительный, оглушающий сигнал автомобиля, и Дохек удивленно обнаруживает себя буквально в метре от машины, из окна которой высовывается голова перепуганного и недовольного водителя. Тот на нервах яростно орет что-то о летающих в облаках подростках, которые любят лезть под колеса. До Донхека медленно доходит, что орут на него не просто так, а по делу. Он оглядывается вокруг — оказывается, он так погрузился в себя, что не заметил, как очутился на проезжей части. В это же мгновение его, дезориентированного, кто-то хватает за руку и тащит на тротуар. Донхек озадаченно моргает, пялясь на перепуганного Чону, который сразу же начинает похлопывать его по всем частям тела, осматривая на наличие ран или увечий. — Ты чего решил так рано уйти на тот свет? Я еще не успел оторваться на твоей свадьбе, а ты уже… — Чону щипает его за задницу, вынуждая вскрикнуть от прострелившей боли. — Боженька тебя не пустит в рай за такое, хоть ты и солнышко, — он тискает его за щечки, надувая губы и делая умилительное лицо. Убедившись, что с другом все в порядке, он сразу успокаивается, становясь радостным и беззаботным. Старший специально щекочет Донхека, чтобы тот рассмеялся, а сам впитывает в себя чужую солнечную улыбку. Донхеку часто говорят о том, что он является олицетворением солнышка: ему запросто удается порадовать людей, даже если кому-то другому приходится слегка пострадать; его улыбка может осветить весь Сеул на случай, если везде отключат электричество; его пение может заставить души людей дрогнуть и распуститься, как цветы. Внутреннее чутье позволяет понять, чего не хватает страдающему человеку. Удивительно, но ему самому, такому светлому и настоящему, при этом не хватает кого-то рядом. — Я… Что-то задумался, — оправдывается Донхек, когда они останавливаются на оговоренном месте, шлепая друга по плечу, чтобы развеять последние кусочки волнения. Для достоверности он решает рассказать о своем странном состоянии. Говорят, что с момента особого «знака» не должно пройти больше суток, прежде чем родственные души встретятся. А это значит, что существует наибольшая вероятность того, что его родственная душа сегодня услышит, как он поет. Он опускает глаза, слегка смущаясь. — Я впервые ощутил нечто подобное. Как будто рядом нужный тебе человек, но ты не можешь его увидеть. Думаешь, сегодня я встречу своего соулмейта? — робко спрашивает Донхек, пока раскрывает футляр от гитары и достает ее. — Очень надеюсь, а то я устал видеть тебя таким грустным. Кстати, если ты захочешь пообниматься, ты можешь обнять меня, — раскинув руки, Чону уже направляется к младшему, но тот, смеясь, уворачивается. — Эй, чего так грубо? — Мы видимся часто, и мне еще ни разу не захотелось с тобой обниматься. Это, скорее, относится к моему соулмейту. Надеюсь, он все-таки придет сегодня, — отвечает парень, настраивая микрофон, и вытаскивает телефон, чтобы выбрать текст песни. Пока он ищет слова, какое-то внутреннее чутье подсказывает ему остановить свой выбор на Stevie Wonder — Lately, хотя изначально он хотел спеть Shawn Mendes — If I cant have you. Он вздрагивает от таинственных мурашек, пробежавших по спине, только больше убеждаясь, что судьбоносная встреча произойдет сегодня. Его охватывает легкий страх, потому что придется спеть не только перед незнакомцами, но и перед своим соулмейтом. Пока Чону сидит и тщательно изучает текст песни, к ним подходит друг Донхека — Марк. Сейчас их двоих можно было назвать друзьями не разлей вода, но при первой встрече они, на самом деле, невзлюбили друг друга. Когда Марк пришел в их класс как иностранный студент по переводу (оказавшись канадцем), Донхека тут же зацепила его постная мина. В первый же день Донхек испытал все его нервы, стараясь разогнать хмурое выражение лица, а Марк за это, в конце концов не выдержав пытки, со всей дури стукнул портфелем по чужому затылку. Совместная уборка за драку, однако, внезапно сдружила их. С тех пор, если кто-то и имел право ударить Донхека и не получить люлей — то только Марк. — Карапуз! — Марк радостно подскакивает к другу, чуть не проливая на него свой кофе. Донхек закатывает глаза, но все равно стукается с ним кулаками. Он терпеть не может, когда тот его так называет, потому что их разница в возрасте буквально ничего. Марк эту фишку просек и теперь пользуется во всех удобных и неудобных случаях. — Боже, я так рад тебя видеть. Ты все же решил меня послушать и выступить с Чону? Верно, хен никогда плохого не посоветует, — самодовольно качает головой канадец, пока к ним подходит еще один высокий парень и неожиданно приобнимает его сзади. Глаза Донхека моментально расширяются, а Марк смущается, но оборачивается, и его лицо приобретает такое удивительно нежное выражение, что легкие сжимаются. Донхек еще никогда его таким не видел. — Это мой парень, Джонни. Он так же, как и я, не из Кореи, но Сеул сближает сердца, — знакомит он, и Джонни посмеивается над ним. Донхек, наблюдая за ними, как-то грустнеет, бросая взгляд на проходящую мимо толпу. Ладони холодит деревом гитары. Он вспоминает, как давным-давно выступал здесь вместе с другом. — Может, споешь с нами? — предлагает Донхек Марку. — Ты отлично рифмуешь. — Действительно, спой. Я хочу услышать, как ты читаешь рэп, — мягким голосом подхватывает Джонни, подталкивая Марка к микрофону и забирая у него вещи. Тот неловко слушается, оглядываясь на Джонни, который садится на свою теплую кофту, взятую на случай, если они задержатся и Марк замерзнет, и пытается разместиться комфортно, следя за приготовлениями своего парня тёплым и влюбленным взглядом. Донхек краем глаза наблюдает за ним, с каждой минутой удостоверяясь, что Джонни и правда хороший человек. — Ну, хорошо, я буду саб-репером, потому что, насколько я знаю, вы исполняете под акустику, для которой мой голос жестковат, — смущаясь, потирает мочки ушей Марк. Донхек хихикает с того, каким тот может быть милым и тихим, когда влюбляется. Пока парни распределяют межу собой партии, вокруг собирается небольшое количество людей, которые уже видели их здесь раньше и сейчас были бы не прочь послушать очередную песню в их исполнении. Как только парни морально настраиваются и Чону берет первые аккорды — вокруг них воцаряется тишина, и все, кто болтал, затихают в ожидании. Два приятных голоса берут ноты чисто и мелодично. Они воссоздают такую теплую атмосферу, что подпевают со временем почти все — и кто умеет, и кто нет, и даже совсем малыши, не умеющие говорить, но угукающие сквозь соску. Саб Марка добавляет этой атмосфере немножко современности. Завороженные пением, к ним начинают подходить все больше людей. Некоторые светят фонариками в телефонах, кто-то даже танцует в паре. Донхеку всегда очень грел сердце тот факт, что раз он одинок, то может выражать любовь через песни, отдавая всего себя в исполнении. Но сейчас его вдруг что-то колет внутри, и он, продолжая плыть на волнах ритма, обводит глазами людей в толпе, тут же оказываясь прикованным к виду одной светлой макушки. Волосы парня будто только что побывали в эпицентре урагана. Из-за громадной темной маски не видно выражения лица, но его глаза отражают весь тот кайф, который обычно испытывает человек, когда слушает любимую песню. Он настолько выделяется, что кажется цветным островком в шевелящемся пятне людей, хотя явно не обладает высоким ростом. Он чем-то напоминает модель или, может быть, какую-то звезду тем, как он держится, как смотрит, насколько он заинтересован в происходящем. Маска шевелится словно от порывов ветра, и Донхек понимает, что парень подпевает ему. В эту же секунду их глаза случайно встречаются, и Донхека окутывает тепло, а желание обнять именно этого человека бьет электрическими разрядами по нервам. Сквозь его тело будто проходит сотня тысяч вольт. Он испытывает непреодолимую надобность оказаться рядом с этим парнем как можно быстрее, но ему нужно спеть еще один куплет. Незнакомец продолжает смотреть на него, и Донхек словно в замедленной съемке замечает, как того берут за руку и шепчут что-то на ухо. Донхек не знает что, но он каждым участком открытой кожи ощущает, как незнакомец еще раз кидает на него взгляд, очевидно улыбаясь из-за появившихся глаз-полумесяцев, и, кинув пару купюр в футляр, скрывается в толпе. Донхек не может стоять на месте. Ему словно прижигает раскаленным металлом ступни. Он готов рвануть с места, но его вдруг удерживает рука Марка, который стоит рядом и внимательно на него смотрит. Он должен допеть. Когда песня, наконец, оказывается спета, все вокруг начинают восторженно хлопать, свистеть, кидать купюры, но Донхека происходящее волнует в последнюю очередь. Он беспомощно оглядывается, натянутый, как трос, не дающий уплыть лодке в шторм. Незнакомец… Кто он? Он догадался, что они родственные души? Почувствовал ли он то же самое желание? Подобные вопросы, не прекращаясь, крутятся у него в голове, но их прерывает радостный крик Чону. — Хек, ты сегодня был великолепен! Не знаю, что случилось, но ты настолько душевно пел, что я даже накинул рубашку из-за количества мурашек по коже, — восторженно улыбается старший, показывая пальцы вверх на обоих руках, которыми усиленно трясет. — Да, Донхек, — соглашается с Чону Джонни, подходя к ним вместе с прижимающимся к нему и покрасневшим от удовольствия Марком, — тебе нужно пройти прослушивание в одной компании, они как раз ищут вокалиста. Компания хорошая, я стажируюсь в ней достаточно времени, и мне все нравится. Там уже есть несколько человек, но я уверен, что ты отлично впишешься. Если пройдешь, мы будем в одной группе, — продолжает Джонни, уже записывая на бумажке адрес для впечатлившегося предложением Донхека. — Ты думаешь, я был бы хорошим вокалистом? — задумчиво спрашивает Донхек, все еще с грустью вспоминая очаровательного незнакомца с ураганом на голове. Очевидно, собственного соулмейта. Обычный человек не мог с первого взгляда настолько глубоко закарабкаться в душу. — Если ты будешь так душевно петь — несомненно! — горячо убеждает его Джонни, и младший с благодарностью кивает ему. Не факт, конечно, что он этим шансом воспользуется, но все же. — Боже, да послушай хоть кого-то, раз меня не слышишь! — вставляет свои пять копеек Чону, будто читая его мысли, отчего Донхек вздрагивает. — Тебе это говорит человек, который уже прошел прослушивание, он точно знает, какие люди там нужны. Так что руки в ноги и действуй! Чону говорит с таким жаром, что младший даже в своей голове не может ему противоречить. Он кивает несколько раз, пялясь в бумажку с адресом. — Хорошо, я попробую. А когда нужно прийти? — осторожно уточняет он, тут же получая одобрительный хлопок по спине от Чону. — Завтра в двенадцать часов дня, — отвечает Джонни с улыбкой. Он почему-то так воодушевлен вероятным приходом Донхека, что тому даже стыдно, что он не испытывает такого же воодушевления. — Кстати, ребят, я поздравляю вас с отличным выступлением, — тут же спохватывается он и пожимает руку каждому, а своего Марка целует где-то за ухом, отчего тот еще больше краснеет, спрятавшись за широкую спину. Донхек обязательно припомнит ему, какой размазней тот становится рядом с любимым. Должен же и у него быть туз в рукаве. — Я предлагаю отпраздновать это в пиццерии. Пицца за мой счет, не переживайте, — улыбается Джонни под крики парней. Донхек понимает, почему Марк в него влюбился. Он и сам не прочь в него сейчас влюбиться. — Пожалуй, пицца бы не помешала, — собирая деньги из формы и закидывая туда гитару, соглашается Донхек. Ему нужно скрасить день, в который он, теоретически, нашел и тут же потерял соулмейта, кусочком вкусного теста. Возможно, с двойным сыром. Возможно, даже не одним кусочком.