Ради этого - на все...

«Голосование окончено! И…ваш выбор верен! Убийцей оказался…Ишимару Киётака!» После этих слов последний проблеск надежды, что это была ошибка погас в голове у Мондо. Он наконец в полной мере осознал, что происходит. Киётака убил их одноклассника. Это была страшная правда, от которой не скрыться, как не старайся. И поскольку Овада старался не думать, то еще более страшным ударом на него обрушились другие слова Монокумы – возвращение в ужасающую реальность. «И давайте без прелюдий, так как вам уже все известно! И основываясь на опыте предыдущего суда, вы наверное понимаете, что сейчас же последует наказание запятнанного, нарушившего ваш покой!» И только когда эти слова покинули рот Монокумы, Мондо вспомнил об этом правиле. Его руки дрожали. Хотя они были знакомы от силы несколько недель, Овада не мог потерять Ишимару. Он хотел было возразить, но язык не поворачивался. Он хотел наброситься на Монокуму - разорвать его в клочки, но тело не слушалось. Така тоже никак не пытался противостоять, он казалось, уже смирился со своей судьбой. Все другие участники суда тоже молчали. И когда, уже казалось, что вся надежда потеряна, когда Монокума уже занес молоток над кнопкой, внезапно он остановился. «А знаете что? Вот так просто повторять исход прошлого суда так ску-у-учно! Поэтому я придумал нововведение! Теперь один из вас может спасти виновного от казни! Но тогда этого смельчака подвергнут испытанию! Ну что, никого не интересует такое веселое предложение?» Все молчали. Никто не мог вымолвить ни слова. Монокуме никто не доверял, все понимали, что есть какой-то подвох, поэтому никто не осмелился сказать что-либо. Монокума уже вновь приготовился начинать казнь, как внезапно… - …что там за испытание? - Мондо, нет! – закричал Киётака, смотря в глаза другу, пытаясь оценить, насколько серьезны его намерения. - Заткнись! – Крикнул ему в ответ парень, и Така понял, что все пропало. Хоть он и не очень долго был знаком с Мондо, но знал, что если Овада решится на что-то, то его уже не остановить. А Монокума глядел на это так, будто не решалась сейчас человеческая жизнь, а как будто это был какой-то цирк, и цирком этим медведь явно наслаждался. А потом, хихикнув, издевательским тоном уклонился от ответа, чтобы поиздеваться над Мондо и Ишимару. - Гораздо интереснее узнать: на что ты готов ради сохранения этой жизни? - Ради этого – на все… - сердце Киётаки ушло в пятки. Мондо не бросает слов на ветер, и если он сказал, что готов на все, значит это так. - Превосходно! – воскликнул Монокума, хлопнув лапками. – А я-то думал – чудес не бывает! Считай это удачей – Ишимару Киётака! А теперь, пожалуй, я объясню правила испытания, а они очень простые. – медведь указал лапкой на Мондо. – Тебе нужно будет пройти лабиринт – один из моих любимых жанров игр! И если ты доберешься до конца живым, то жив будет и Така…но! Если ты умрешь хоть в паре шагов до финиша, то твоего друга будет ждать казнь, ты ведь этого не хочешь? Мондо категорично мотнул головой. Он твердо решил для себя, что справится с этим заданием, чего бы это ему не стоило. - Но так уж и быть, дам тебе одну поблажку, ведь ты невиновен, да и я не изверг. – Монокума захихикал. – В твоем кармане будет пульт с красной кнопкой. И если ты захочешь выйти, то ты вернешься в зал суда и испытание закончится, но…тогда за это заплатит уже Киётака! - Я готов, - Нет, не делай этого! – Ишимару в отчаянии пытался отговорить от этой затеи друга. - Слушай сюда, сукин сын! – Овада снова посмотрел на Таку, в его глазах был виден тщательно скрываемый страх, ведь Мондо понимал, что испытание от Монокумы – 99,9% верная смерть. – Я что тебе говорил?! Я говорил, что пока я жив, ты тоже не сдохнешь! Я дал тебе гребаное обещание, и не могу его нарушить! - Это значит «да»? – еще раз переспросил Монокума. - НЕТ!!! – вскрикнул Киётака, в душе понимая, что это ничего не изменит. - Да, - отрезал Овада. После этого Монокума вновь уселся на свое место и ударил по кнопке, после чего из-за стены вылетела железная цепь – как и в начале предыдущей казни. Така рванулся со своего места, но Макото, Сакура и Аой схватили его за руки, удерживая, хотя им самим, как и почти всем присутствующим, было больно смотреть на то, как ошейник обхватывает шею Мондо и тащит его далеко за кулисы зала суда, туда, где меньше недели назад был казнен бедняга Леон. После нескольких секунд примитивной анимации с пиксельными картинками - почти точной копии прошлой казни - на экранах по залу суда началась трансляция "испытания", уже подозрительно походящего на казнь в традиционном стиле Монокумы. Мондо грубо швырнули на пол посередине какой-то серой комнаты с небольшими ржавыми воротами. Ворота распахнулись, и Мондо шагнул в лабиринт. После этого его действия, все экраны, расположенные на стенах по всему лабиринту, засветились, и на них отобразилось лицо Монокумы. - Вот и начинается наше истяза...ой, то есть испытание! - Монокума маниакально захихикал, явно в предвкушении какой-то жестокости, ведь ничто больше его так не радовало. - Делайте ставки ребята, сколько же протянет Овада! Мне кажется, что ни минуты не протянет! Ребята вроде него обычно очень круты на словах, и полные ничтожества на деле! Мондо уже рванулся, чтобы хорошенько врезать по экранчику, но тут прямо ему в голову полетела кувалда. - ТВОЮ МАТЬ! Слава богу, у Мондо была хорошо развита реакция и он в секунду успел пригнуться. Киётака пристально наблюдал за всем происходящим в зале. Почти все про себя молили, чтобы байкер выжил, так как еще одну казнь человека, с которым многие уже успели подружиться, они бы не выдержали. Но Така надеялся больше всех. Помимо чувства вины из-за того, что Овада фактически жертвовал ради него собой, Ишимару не мог потерять своего единственного друга. Только не так. Только не сейчас, когда они только-только не просто нашли общий язык и поладили, а очень сильно сблизились. Только не тогда, когда они оба начали учить друг друга чему-то новому, открывать свой мир, свои души, когда Киётака только осознал, что Мондо первый, и возможно единственный человек, с которым, по иронии судьбы, он достиг полного взаимопонимания, несмотря на то, НАСКОЛЬКО они разные. Пока Ишимару смотрел на все происходящее, переживая как никогда и вспоминая все, что они пережили, прямо в ноги Мондо полетело огромное лезвие, которое парень также быстро перепрыгнул. Выдохнув, байкер пошел дальше озираясь по сторонам, выглядывая, чтобы сбоку не вылетела еще какая-нибудь хрень. У него было твердое намерение выжить, если уж не ради себя, то хотя бы ради Таки. - Вот блин, я надеялся, что ты на что-то да напорешься! А ты вон как! - Монокума ухмыльнулся. - Интересно, а как тебе ЭТО понравится? Мондо еще больше насторожился после этих слов мишки, однако не смог предугадать, что именно произойдет. Внезапно прямо перед ним образовалась стена с длинными шипами, в шаге от которой Овада успел остановиться. Он совершил ошибку, почти ставшую для него роковой: шагнул назад, ведь как только он это сделал, шипы за секунду выросли и на полу, и парень наступил на один из них! Резкая боль разнеслась по всему телу, и Мондо, отшатнувшись назад, начал падать. Така отвернулся, закрыл лицо руками, Макото и другие одноклассники застыли в страхе... Но за секунду до того, как оказаться нанизанным, он ухватился руками за шипы на стене, пронзив почти насквозь обе руки. Кровь стекала на пол. Еле подавляя в себе крик от боли, пытаясь осторожно подтянуться и твердо встать на ноги, Овада висел буквально в сантиметрах от своей гибели. - Ну во-от, я уже было надеялся отведать шашлычка из человечины! - Монокума кровожадно усмехнулся, вспоминая о чем-то. - Даже ловушку следующую приготовил для этого! О да, она будет просто ОГОНЬ! Пока Монокума наслаждался своими черными шуточками, шипы на полу исчезли, и байкер упал на пол. С трудом опираясь на раненые руки, он поднялся и стал смотреть на стену, которую по-видимому и не собирались убирать. - И как ты...мелкий засранец, прикажешь пройти? - тяжело дыша спросил Мондо у мишки. Красный глаз Монокумы тут же загорелся, его рот искривился в усмешке. - О-о-о-у, ты как раз спросил о следующей ловушке! Она легкая, сейчас стена раздвинется, и ты увидишь проход, но он будет узковат для тебя, и тебе надо будет ползти. Ползи, ползи, и на середине пути увидишь ключ. Сними его с веревки и ползи еще полпути до конца прохода. - и тут медведь внезапно улыбнулся не по-маньячески, как обычно, а даже...мило? - Но мой тебе совет, Мондо, или жми красную кнопку сейчас, или ползи до конца, и не медли, что бы ни происходило, а то... Мишка внезапно прервал объяснение, а Мондо, которого уже немало беспокоила эта ловушка, и очень сильно уже бесил Монокума, рассердился сильнее прежнего. - Да что, черт возьми?! - Шашлык, пу-ху-ху! У Овады уже до жути чесались руки как следует врезать по этому экрану и раздолбать его к чертям собачьим, но тут стена действительно начала раздвигаться, и парню стало просто не до того. Она действительно образовала узкое вытянутое дупло, вроде трубы. Мондо не задумываясь полез туда, снова совершив ошибку не осмотревшись, хотя даже если бы он и осмотрелся, на вряд-ли это изменило бы что-то. Тем временем как только он залез туда, и проход назад закрылся, Макото и Аой в один голос закричали от ужаса, а Киетака громко и отчаянно выпалил: "НЕТ!.." На трубу со всех сторон были направлены несколько десятков горелок, две из которых Мондо мог увидеть спереди, а все остальные располагались по бокам, и не могли быть видны для Овады. Все трое из зала суда закричали именно в тот момент, когда все горелки одновременно зажглись. Когда труба начала стремительно нагреваться, байкер вспомнил комментарий Монокумы про "шашлык", и стремительно начал ползти по трубе, так как широко улыбающаяся ему перспектива быть кремированным заживо, Мондо не устраивала. Но буквально за несколько секунд, труба буквально превратилась в медного быка: она раскалилась настолько, что каждое движение внутри нее становилась настоящей пыткой. Превозмогая боль, парень все равно продолжал ползти. Но несмотря на достаточно хорошую выносливость, такие мучения Овада выдержать спокойно не смог. От металлических стен эхом отдавались крики, которые доносились до зала суда. Многие просто закрыли уши и глаза, чтобы не видеть происходящего, а у Таки началась истерика, он побледнел еще сильнее, его трясло, и он, как заведенный, все время повторял: "Хватит...хватит...хватит, хватит, хватит!.. Тем временем Мондо, который и так успел намучиться в этой трубе, допустил промах, еще сильнее усугубивший его положение - оглянулся назад. И от картины, которую он увидел, ему стало еще хуже, он чуть не потерял сознание, когда увидел, что к раскаленному металлу прилипают и обрываются куски ткани от его одежды, что за ним тянется кровавый след, на стенах тоже остаются пятна крови. Он побелел, как будто сейчас упадет в обморок и так и останется в этой трубе навсегда. Но тут он увидел, то, что немного придало ему сил и мотивации ползти дальше. Ключ, висящий прямо перед ним. Парень сорвал его и подумал про себя: "Полпути прошел. Значит я смогу дойти до конца. Я должен это сделать. Я не настолько слабак, чтобы сдаваться!.." Прицепив ключ рядом с красной кнопкой к плащу, вернее к тому, что от него осталось, Овада продолжил двигаться к выходу, несмотря на ожоги и боль от ранений шипами, им двигало только желание увидеть Ишимару. Еще хотя бы раз. Один лишь раз. Живым. И быть уверенным в том, что он еще на долгие годы жив останется. Цель "выжить любой ценой" перестала для Мондо быть основной, как это было в первый день, когда его заперли в этой школе. Теперь у него был человек, ради которого он действительно мог отдать все. А в трубе тем временем становилось все труднее и труднее. Металл уже раскалился настолько, что начал прогибаться сверху, и в прямом смысле давить на парня, обеспечивая еще более сильными ожогами. В зале суда был слышен еще один истошный крик из лабиринта, и Така не выдержал и бросился к неизвестной двери в комнату казни, выкрикивая при этом непонятные никому, кроме его самого слова. С треском огромный кусок ткани с эмблемой банды Овады пришкварился к трубе, как блин на сковородке, и через несколько секунд оторвался. Его плащ был изорван почти в клочья, майка вся пропиталась кровью, боль во всем теле была уже невыносимой. Мондо искоса взглянул на красную кнопку, но тут же назвал сам себя мысленно самыми последними словами, когда только поймал эту мысль. "Сдохну, но не предам. Сдохну, но не нарушу обещание, которое я дал Таке". - вот так рассуждал про себя байкер. В его глазах уже все плыло, он уже думал, что это конец, что он не справился, как вдруг...заметил проблеск света. Из последних сил передвигаясь, цепляясь за надежду, что сейчас он выберется, что вернется в зал суда. Что сейчас все закончится. Когда он все-таки дополз до маленькой решетчатой калитки, он дрожащей рукой отцепил ключ от одежды. Повернув его несколько раз, Мондо открыл калитку, вырвавшись наконец из неудачной пародии на медного быка, и увидел перед собой...серые стены лабиринта, его тусклые лампы, и экраны с изображением Монокумы. - Думал, это все? - своим привычным издевательским тоном спросил черно-белый мишка. - Какой же ты наивный дурачок, пу-ху-ху! Сказать, что Мондо испытал ужасную досаду вперемешку с бешеной ненавистью к Монокуме - не сказать ничего. Чтобы хоть немного заглушить боль и прийти в себя, Мондо прижался всем телом к холодному бетонному полу лабиринта. И это действительно немного помогло, но медведь решил, что нельзя давать Оваде расслабляться, поэтому буквально через несколько секунд прямо в лицо парню полетел дротик, от которого Мондо, к раздражению Монокумы, также успешно, как и до ловушки с печкой - увернулся. После чего он с трудом поднялся на ноги, и сильно хромая из-за ранения шипом и ожогов, пошел дальше. У Монокумы тем временем созрел план, как вывести Оваду из себя и заставить разбить один из экранов. - Ну, Мондо, удивляюсь я тебе. - сказал Монокума, своим приторно-сладким, но и мерзким голосом. - Пошел на такое испытание ради совершенно левого человека, который к тому же оказался еще и чокнутым убийцей! По-моему попахивает синдромом Спасателя, не находишь?.. - ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ!.. - за этим выкриком последовал долгожданный удар кулака по экрану, который тотчас же пошел трещинами. Медведь снова растянул свой жуткий рот в широкой улыбке и стал хихикать, так как изначально на это рассчитывал. Это был его план, он ведь с самого начала знал, КТО будет в лабиринте, поэтому сконструировал систему так, что при выведении из строя хотя бы одного из экранов, активируется еще одна жесточайшая ловушка. Мондо не успел вовремя среагировать, как две металлические цепи схватили его за руку и ногу, подвесив под потолок. С потолка свесилось несколько шлангов, которые были направлены на парня. Овада озирался по сторонам, пытаясь понять, что вообще происходит. - Лови-и-и! - прокричал Монокума, после чего с потолка полетел лом, и этот лом, если бы байкер не поймал его свободной рукой, вполне бы мог успешно приземлиться жертве ловушки на голову, обеспечив Мондо хоть быструю и безболезненную, но все-таки смерть. - Что делать с этой штукой - думай сам! Нечего было оборудование ломать! - ехидно крикнул Монокума. Мондо пришел в голову единственный способ, как освободиться от оков, имея в руках лишь лом, но от одна лишь мысль об этом заставила его содрогнуться. Он решил придумать что-то еще, а это оставить "на крайний случай". И медведь, будто прочитав мысли парня, этот крайний случай ему обеспечил. В шлангах вокруг Овады что-то зажурчало, забурлило, и на него полилась...кислота. Причем полилась тонкими струями, дабы доставить Мондо больших мучений, поставить перед выбором, красная кнопка, или смерть - медленная и мучительная. Или воспользоваться ломом "по назначению", на что байкер как раз и не мог решиться. Он кричал уже осипшим голосом, ни столько от боли, несмотря на то, что она была нестерпимой, сколько от бессилия и злости на себя, он снова ругал себя за слабость и нерешительность. Почти все уже не в силах были видеть это, многие плакали, умоляли, чтобы их выпустили и не заставляли смотреть. Ишимару был настолько в шоке и отчаянии от происходящего, что даже перестал истерить и пытаться прорваться в лабиринт. Он просто смотрел со слезами, стекающими по щекам и еле слышно шептал: "Держись, пожалуйста, держись..." У Овады уже кружилась голова от болевого шока и кровопотери, ему уже становилось тяжело дышать, кислота уже попадала ему в лицо, и только сейчас он решился использовать лом именно так, как ему пришло в голову с самого начала. Рука тряслась, после нескольких неудачных попыток, Мондо решил сделать все быстро и с первого раза. Наконец, размахнувшись, он со всей силы ударил ломом по кисти, закованной в цепь. И хотя было ужасно больно, сломать руку достаточно, чтобы выдернуть ее из оков не получилось. Второй раз был еще более болезненным и бедный парень снова закричав, сорвал себе голос окончательно. Зато немного покрутив кистью, ему удалось упасть на пол, но он все еще был под прицелом шлангов, и чтобы это исправить, ему надо было решиться на второй перелом, но уже ноги, и после этого, ему надо еще как-то дойти до конца. "Не могу! Я не могу этого сделать!..." Кислота, что текла на парня сверху уже почти полностью разъела то, что осталось от кожи на руках Мондо после испытания в раскаленной трубе, и уже начала медленно проедать его лицо. Еще раз выдохнув и закрыв глаза, чтобы не видеть своих действий. Решиться во второй раз гораздо сложнее, чем в первый. С трудом поднимая лом, парень еще раз сильно замахнулся... Удар, удар, еще удар. Вытащив ногу и откинув лом в сторону, байкер, еле дыша, отполз от шлангов, и упал ничком на пол, пытаясь хоть немного отойти от случившегося, для того, чтобы продолжить путь. - У-у-у-у, а чего это мы разлеглись? - Монокума был уже снова тут как тут, чтобы постебаться над положением Овады. - Значит я был прав? Да уж, даже я не думал, что ты НАСТОЛЬКО слаб! Иронично, но именно издевательства Монокумы почти заставили Оваду встать, но стоило ему чуть-чуть приподняться, как прямо в него полетела работающая циркулярная пила, от которой на этот раз Мондо увернуться не смог, она прилетела ему прямо в лицо. К счастью циркулярка была тупой, но она все-таки оставила на щеке парня достаточно глубокий порез. Однако Овада уже почти не чувствовал боли. Опираясь на стену лабиринта, тот через невероятные мучения, смог-таки подняться. Подволакивая за собой раненую ногу, несмотря на адские страдания наступая на другую, которой байкер задел шип в начале испытания, Мондо наконец увидел то, что даже заставило его ускорить шаг, хотя это стало для него еще большей пыткой. Дверь, на которой была багрово-красная надпись: СДЕЛАЙ ФИНАЛЬНЫЙ ВЫБОР! НЕ ОШИБИСЬ! Овада дернул за ручку двери. И то, что он увидел... Нет, ничего, что он пережил за время, когда он был в этом чертовом лабиринте, не могло сравниться с той картиной, которую он лицезрел сейчас. Така стоял на помосте, а на его шее была петля из колючей проволоки. Его рот был заткнут кляпом, он не дергался, только дрожал всем телом, по его щекам текли слезы, а по шее капли крови. А на стене рядом с помостом, висела на ниточке ржавая кассета. А прямо над ней, на той же стене, уже второе послание: КЛЮЧ К СПАСЕНИЮ Все внутри Мондо сжалось и похолодело, он из последних сил рванулся к кассете, и здоровой рукой сорвал ее и включил. На записи был голос Монокумы. "И снова привет, Мондо. Сыграем в последнюю игру? Здесь и сейчас ты должен сделать последний выбор. Прямо перед тобой стоит убийца твоего одноклассника. Что же ты сделаешь? Позволишь ему получить по заслугам, или предпочтешь дать ему и себе ту награду - его жизнь, за которой ты так шел, причем рискуя своей, пу-ху-ху! Прямо в соседней комнате зал суда. Ты нажмешь красную кнопку, ты свободно пройдешь еще пару шагов, и все закончится, но только при нажатии красной кнопки помост исчезает, помни это. Или же...ты можешь пойти по пути поинтереснее, и лечь на стол, что стоит у помоста, и нажать черную кнопку, когда она появится. Это обеспечит твоему дружку жизнь, которой он не факт еще что, будет дорожить, и...для тебя и так тоже все закончится!" Парень, к несчастью, не придал должного значения двусмысленной последней фразе черно-белого мишки. Он сейчас не мог здраво думать, в его мыслях был только Киётака, что находился сейчас совсем на волосок от смерти. А в зале суда... У всех были зажаты рты, чтобы они не могли предупредить Оваду. О чем предупредить? Может быть о том, что у Ишимару, сейчас стоящего среди них, был такой же кляп, через который изо всех сил, он пытался докричаться?... Скорчившись от боли, и еле держась на ногах, Мондо ухватился обеими руками за металлический стол, и подавляя в себе крик, стал забираться на него, что было очень проблематично при его-то ранениях. Наконец, когда он справился с этим, с потолка прямо над его головой, повис на нитке, как та кассета, пульт. Пульт с черной кнопкой. Байкер протянул руку, и хотя его тревожило нехорошее предчувствие, он опять мысленно обругал себя за слабость характера, и нажал кнопку. Помост и Така исчезли, Овада вытаращил глаза, не понимая, какого хрена вообще только что произошло. Оковы опять зафиксировали его руки и ноги. В воздухе раздался свист. Все зрители из зала суда побледнели, кто-то закричал. РАЗ! Маятник прошелся по груди парня. Кровь брызнула во все стороны. Мондо не издал ни звука, а только зажмурил глаза, а когда открыл... РАЗ! Байкер осознал, что на этот раз не почувствовал почти ничего. Увидев перед собой Монокуму, парень понял, что это конец, и посмотрел на мелкого садиста глазами, полными отчаяния. - Ты!...Ты!..Ты обещал!... - Овада с трудом дыша прокричал это осипшим голосом, после чего начал задыхаться. РАЗ! - Я обещал, что ты спасешь своего Таку, если ДОЙДЕШЬ ДО КОНЦА, - медведь специально подчеркнул последние слова. - Но я не обещал, что потом ты ВЫЙДЕШЬ. А голограмма с виселицей...это была проверка на твою тупость, не больше. РАЗ! - Н-нет....- дышать становилось все труднее, парню говорить стало уже очень сложно, он буквально выдавливал из себя слова, захлебываясь при этом собственной кровью. - Н...не...неужели в-все... - ...напрасно! А-ха-ха! - злорадно посмеиваясь, мишка тут же скрылся, оставив Мондо умирать. РАЗ! По щекам байкера, который всегда был так горд, и никогда не позволял себе ничего такого показывать, потекли слезы, впервые с момента смерти Дайи. РАЗ! В его глазах потемнело. Да, он спас Ишимару, но какой ценой? Последнее, что слышал Овада, были громкие рыдания Киётаки из зала суда.                                           ***                                     Ребята смогли выплюнуть кляпы, но было уже поздно. Последним, кто это смог сделать был Макото. Бледный, лишенный дара речи, он постоянно переглядывался на 2 объекта, на которые он не хотел смотреть, но оторвать взгляд, полный боли не мог. А глядел он, в прочем как и все, то на Ишимару в истерике, упавшего от потрясения на колени, то на экран, на котором был показан завершивший ужасное, грязное, неописуемое словами дело маятник, остановившийся ровно посередине между двумя половинами окровавленного тела.