***
Каэль дрался за светлого Древнего. «Солнышко светит, птички поют, травка зеленеет, речки текут», — как же, всё-таки, приятно было после долгого времени вырваться с мертвого леса в эти прекрасные луга, наполненные счастьем, радостью и жизнью. Не хватало только милых пушистых зверят, беззаботно прыгающих по полянкам, и птичек, распевающих свои трели, чтобы полностью почувствовать себя в сказке и на время забыть про вражду, утопая в свежей, покрытой холодной росой траве. Однако ситуацию омрачало несколько фактов: во-первых, Инвокер плевать хотел на весь этот романтизированный оптимизм, без зазрения совести периодически сжигая врагов прямо на союзных территориях солнечными лучами, огненными тефтелями, вырывая с корнями деревья сокрушительным торнадо или беспощадно замораживая все живое льдом. Ну а во-вторых, всю милую картинку сказочной полянки портил его неожиданный союзник: весь в чужой крови и собственном поту Магина без лишней жалости убивал лесных жителей, оттачивая свои навыки и добывая немного денег. Лужи крови, огненные ожоги на земле и полуголые растения — теперь мало чем сторона Света отличалась от Тьмы. Инвокер на это невольно ухмыльнулся. Жаль, что Древний все равно восстановит свои земли. Вообще, пришел он в лес по другой причине. Полюбоваться результатами своих сокрушительных заклинаний блондин еще успеет и не раз, а вот поговорить с их стратегически важным союзником нужно было прямо сейчас, потому что потом уже может быть поздно. Хотелось, конечно, переложить эту задачу на кого-то другого, но Рилай только-только возродилась на фонтане и еще не пришла в себя после стычки с Атропосом, а Тайдхантер с мясником, что, кажется, прибавил в весе, вряд ли умели вести осмысленные переговоры, предпочитая словам свежие морепродукты или куски мертвечины. Хотя, кто его знает. Из-за постоянной вони от обоих (от первого дико воняло рыбой, а от второго — смертью), колдун не решался вступать лишний раз с ними в контакт. Потому он не был на сто процентов уверен, что те — реально такие тугодумы, какими казались на первый взгляд. Что-то он отвлекся. — Добрый вечер, Магина, — у Каэля была вредная привычка подкрадываться ко всем со спины под действием заклинания невидимости. Этим он даже умудрился как-то довести добродушную Аюшту до заикания, после чего ее козлиное блеяние еще долго разносилось эхом по землям Древних. Было ли ему стыдно? Отнюдь. Это было чертовски весело, хотя извиниться перед чаровницей ему все же пришлось. — Как продвигаются твои дела? — Что б тебя, — вздрогнувший от неожиданности Антимаг резко развернулся на голос, поднимая свои клинки вверх. Однако он тут же опустил их, понимая, кто перед ним стоит. — Ну так? — Каэль, все же, развеял чары и полностью показался перед Магиной во всей своей красе. Тот лишь устало пожал плечами — столь эффектное появление блондина юноша не оценил. — Сам как видишь? — злобно фыркнул тот и вытер в изгибе локтя пот со своего лба. Инвокер оценивающе прошелся по нему взглядом. Парень уже вторые сутки нормальному сну предпочитал охоту на лесных зверей или крипов на линии, так что выглядел он весьма паршивенько, если выражаться прилично. Объяснение этому было простое: в этот раз им с Рилай не повезло стоять против слишком буйного (похоже, он вышел на линию в нетрезвом виде) ежа и ядовитой гадюки, которая своими плевками не только задевала юношеское самолюбие, но еще и сжигала кожу ядом, не давая и шанса приблизиться к крипам. Слаженные действия ледяной девы и монаха на начальных порах дали им возможность пару раз нашинковать Веномансера в салат, а после с радостью скормить мертвечину мяснику, но вот после первой же ночи дела резко пошли на спад, и Антимага буквально выгнали с линии сюда. Вот он и вынужден теперь уже долгое время отсиживаться здесь, когда мог спокойно уничтожить первую линию обороны сил Тьмы и подобраться ко второй. Однако было в этом что-то еще. Каэль знал, как подобные выходки со стороны кого бы то ни было влияли на этого парня: тот загорался желанием проучить своих обидчиков, а потому с появлением первых денег на Яшу, Магина охотно участвовал во всех драках. Так было, по крайней мере, с Инвокером. Чертов мальчишка постоянно гонялся за ним по пятам, даже несмотря на то, что умирал после этого от удачного выстрела солнечным лучом. А тут вдруг неожиданно притих. Что же случилось? — Я вижу, что пока ты просиживаешь здесь свой потенциал, враги уничтожают нашу последнюю башню на верху и уже строят планы на казармы, — недовольно высказался блондин. Он сложил руки на груди и задумчиво посмотрел на парня. — Говори, что случилось, пока мы окончательно не потеряли все шансы на победу. Видно же невооруженным глазом, что ты не из-за Лесайла с Ригварлом потерял все желание драться. Магина в ответ только тяжело вздохнул. Он отложил клинки в сторону, а сам сел на рядом стоящий пень. Было в его напряжённой позе что-то, что напрягало и Инвокера. Фиолетовые сферы, плавно мельтешащие вокруг блондина, тоскливо померкли. — Ладно, твоя взяла, — юноша сдался, с явным диким раздражением махнув одной рукой в сторону своего собеседника. Видимо, понял, что молчание делу не поможет. — Только клянись мне, что не будешь смеяться. А то я знаю твою гадкую натуру, Каэль: один смешок с твоей стороны, и… — Да за кого ты меня принимаешь? — Инвокер наигранно возмутился, положил руку себе на грудь и невинно заморгал глазками. — Когда я вообще смеялся над тобой? — Вчера, — мрачно ответил Магина. — Я смеялся не над тобой, а над ситуацией, — ловко перевернув обвинение себе на руку, оправдался блондин. Частично, Инвокер говорил правду. Ситуация правда была смешной, но смешнее была именно реакция юноши: таким растерянным блондин видел его впервые, что не могло не вызвать смех и странное умиление. Перепутать иллюзию с настоящим Атропосом и применить на нее свое единственное магическое заклинание (что странно, он же противник магии) еще нужно было постараться, но после умереть от настоящего элементаля — извините, Каэль не мог не сдержать рвущийся наружу смех, отступая к фонтану, так как его самого хорошенько так потрепали, а маны категорически не хватало даже на самое простое заклинание. Теперь же его любопытство разыгралось не на шутку — что же такое могло беспокоить мальчишку, что тот даже боится его, Инвокера, осуждения? — Выкладывай. Клянусь, что не буду смеяться. Магина тяжело вздохнул. Деваться ему было некуда. После долгого молчания, он неожиданно выдал: — Мне кое-кто нравится, и я не знаю, как об этом сказать. В лесу повисло напряженное молчание. Инвокер долго переваривал эту информацию, когда как Антимаг на такую реакцию невольно покраснел и уткнулся лицом в ладонь, пряча красные от смущения щеки. Но после последующей реакции красными они были только от разгорающейся внутри него злости. — Ты клялся, что не будешь смеяться! — выкрикнул Магина, резко вскакивая на ноги перед умирающим от смеха на земле чародеем. — Да-да, я… — Инвокер вновь залился смехом, одной рукой держась за живот, а второй смахивая подступившие слезы. Он ожидал чего угодно, но точно не этого. Их Антимаг, самый важный боец, от которого зависит исход этой битвы, начал сдавать позиции из-за любовных «чуффств», будто он был не великовозрастным мужчиной, монахом, повидавшим многое, а маленьким мальчиком, только познавшим вкус жизни. Это было куда смешнее, чем его физиономия от стычки с вражеской иллюзией. Как жаль, что Инвокер не был художником — он с радостью сейчас запечатлел бы чужое злое лицо на холст и повесил его в таверне на всеобщее обозрение. Хотя нет, оставил бы у себя. Такое чудо дано видеть только ему. — Если ты сейчас же не прекратишь… — Ладно, сдаюсь, у-уф, — довольно выдохнув, Каэль все же нашел в себе силы успокоиться и прийти в себя. — Я не думал, что такого человека, как ты, способно остановить какое-то там простое чувство влюбленности. — Любовь — это не просто чувство, ясно? — огрызнулся парень, вновь усаживаясь на пень. — Тебя, мудака, никто в жизни не любил, вот и не знаешь, каково это. — Да неужели? — усмехнулся Инвокер, однако удар по собственному самолюбию таки ощутил. Как это его никто не любил? За его долгую жизнь у него было много самых разных партнёров, от мала до велика, как говорится. Так что чужая претензия не имела веса. — Ну-ну, — продолжил Магина, все еще обижаясь на чародея, как маленький мальчик на отобравшего у него конфету хулигана. — То-то я вижу постоянно рядом с тобой условную «миссис Инвокер». А, он в этом смысле… — Успокойся, — Каэль вдруг резко расслабился, а его и без того острые черты лица стали ещё острее и выразительнее. Антимаг невольно засмотрелся на него, когда как Инвокер продолжил слепо не замечать чужого взгляда. — Мог бы сразу так и сказать, а не выводить меня из себя. — Что? Какого… — но договорить Магине не дали. — Но раз уж ты все же открылся мне, то так уж и быть, я помогу тебе в твоей непростой жизненной ситуации, — с видом заботливого доктора Инвокер ловко наколдовал небольшое кресло из горячего льда напротив юноши и поудобнее устроился в нем, готовясь выслушивать удивительные истории своего пациента. — И так, начнем с простого — кто она? Магина поперхнулся. Он ожидал этого вопроса, но подготовиться к нему ему попросту не дали времени. — Зачем тебе? — в глазах Антимага застыло недоверие к блондину, что было неудивительно. И Каэль, готовый к этому, ничуть не смутился. — Ну как же? Чтобы тебе помочь, мне нужно знать, в кого ты влюблен, — объяснился чародей, пожав плечами. Потратив приличное количество времени на обдумывание то ли вопроса, то ли бренности бытия, Антимаг принял, наконец, решение согласиться на чужую помощь. Так, по крайней мере, это видел блондин. — Ну, она невероятна, — неуверенно начал Магина. Он мечтательно поднял глаза к небу, словно там, среди ночных звезд, скрывалась его возлюбленная, которая бесповоротно украла сердце молодого монаха. Ах, как романтично. Инвокер даже на мгновение проникся этим столь интимным моментом, а потому язвительных комментариев от него не последовало. — Она самая настоящая загадка, которую я никак не могу разгадать. У нее… — странная запинка, которую Каэль вновь слепо проигнорировал, сославшись на юношескую робость, — красивый, мелодичный голос, что пленит меня каждый раз, стоит только его заслышать. Ее светлые, как белый песок, волосы, наверняка, шелковые на ощупь: всегда, каждый раз я сдерживаюсь, чтобы во время битвы с ней не выкинуть клинок и не протянуть к ее локонам свою ладонь, чтобы хоть немного, хоть на пару мгновений уловить это нежное, мягкое чувство и успокоить свое сердце. А ее глаза — в них сокрыто то, чего даже мне не дано понять… — Так, хорошо, я понял, — от этих розовых соплей у Каэля на душе стало немного не по себе. Он, конечно, предложил свою помощь, но она была на уровне «чего ты ломаешься, взял ее за руку и спокойно произнес…» или что-то в этом духе. Блондину не хотелось тратить на мальчишку слишком много времени, однако кто же знал, что ситуация на столько запущена? И всё-таки, он не мог не помочь. Видеть этот жалобный взгляд темных глаз, устремленных прямо в душу, — было чертовски тяжело. Магина сейчас был так открыт перед ним, что Инвокер мог бы в любой момент растоптать мальчишеские чувства, стереть в порошок, развеять по ветру, да что угодно сделать, раз и навсегда уничтожив своего главного врага — противника магии. Но он этого не делал. Было просто по-человечески жалко парня, попавшего в плен собственных чувств, обессилев от безвыходности своей ситуации. А разве было бы честно побеждать и так поверженного врага? Инвокер знал ответ на этот вопрос. Поэтому и согласился помочь. Не беря в расчёт свои противоречащие чувства. — Ну, в этой битве есть только две девушки, подходящие под это описание, — продолжил Инвокер, с силой отводя взгляд куда-то в сторону. Еще секунды этих пронзительных щенячьих глазок он не выдержит. — Траксес и Рилай — осталось выяснить, кто из них. — Что? — в который уже раз Антимаг теряет нить разговора? Черт возьми, о чем он вообще думает? Такими темпами, Каэль забросит это дело и оставит союзника самого разбираться со своими проблемами, пожертвовав победой. Уловив хмурое выражение лица, Магина поспешил объясниться. — Вернее… Да, но… я не знаю… — Рилай — девушка довольно милая, — начал рассуждать Инвокер, видя, что парень не может выдавить из себя что-то членораздельное и осознанное. — Не знаю, правда, что ты в ней нашел, но ее лёд весьма обжигает, если ты понимаешь о чем я. Блондин ехидно поиграл бровями, когда как Магина недовольно нахмурился. — Шучу, она не в моем вкусе. Слишком легкомысленная, да и к тому же порой кажется, что у нее не все дома, но кому как, — Инвокер пожал плечами. — С лучницей этой та же история, только ту разговорить сложнее. Хотя голос у нее как раз: мелодичный, красивый, пленящий. Когда говорит, конечно. — Слушай, тебе необязательно… — но Магина опять не успевает ничего сказать. — Давай, выкладывай, кто из них. Иначе я с ума сойду от любопытства. Однако на дико заинтересованный взгляд белых глаз юноша отрицательно качает головой. — Нет, Каэль, — твердо говорит он, на что маг разочарованно разводит руками. — Какой же ты скрытный, — фыркает тот, откидываясь на ледяную спинку. Что ж, если гора не идет к Сунь Укуну, то Сунь Укун идёт к горе, или как там говорила эта надоедливая обезьяна. Магина отказывался выкладывать все карты на стол, и блондин прекрасно понимал, что если продолжит давить на мальчишку — тот окончательно сорвётся с крючка и более не пойдет с ним на контакт, что равносильно выбрать проигрыш. Проигрывать Каэль, естественно, не собирался, поэтому приходилось выкручиваться из такой, казалось бы, безвыходной ситуации. Однако Инвокер не был бы сильнейшим магом, если бы не умел находить свет даже в самой непроглядной тьме. — Хм, — протянул Каэль, от чего задумавшийся Магина вздрогнул от неожиданности и перевел свой взгляд с земли на союзника. — Есть у меня универсальный вариантик. Может даже подойти. — Да? — удивился Антимаг. Он явно ожидал больше расспросов о его объекте воздыхания от чародея, а тот уже, оказывается, придумал универсальное решение. — Какой? — В молодости я придумал одно заклинание, которое помогало мне завлекать красивых волшебниц в постель… Юноша окинул блондина слегка насмешливым взглядом. Зная о том, сколь долго Каэль жил на этой бренной земле и что он вообще видал в своей жизни, его слова звучали весьма забавно. — Смею предположить, что это очень древнее заклинание, — прокомментировал Антимаг, на что колдун лишь устало взмахнул ладонью. — Чем больше ты смеешься надо мной, тем меньше у меня желания тебе помогать, — ответил он, на что его союзник поднял свои ладони вверх, а-ля «я сдаюсь». — Так вот, заклинание это весьма специфичное. Поскольку любовь слишком сильное чувство, я не могу заставить кого-то влюбиться в тебя, — он указал пальцем на мальчишку. Тот вопросительно наклонил голову. — Однако, я могу свести вас вместе. Устроить свидание, правильно выражаясь. Ну а там уже дело за тобой. — Как это? — блондин только и ждал этого вопроса, а потому с еще большей гордостью продолжил рассказывать о своем заклинании парню, будто то было настоящим шедевром всего существующего в мире волшебства. — Я могу зачаровать тебя так, что та, которую ты любишь сама захочет прийти к тебе. Ключевое слово — сама. Это что-то наподобие «внушения», а не «контроля», я предпочитаю всё-таки живые чувства, поэтому за это не беспокойся — твоя пассия просто будет считать, что, например, в нашем лесу гораздо лучше, чем в таверне или в лесу Тьмы. Она придет сюда, а тут будешь ты. А там дело за малым — пообщайся с ней, соблазни там, делай, в общем, то, что хочешь. — И все? — Не совсем, есть один нюанс, — подняв палец к небу, деловито протянул последнее слово Каэль. — Она придет только при условии, что ты ей нравишься. Но я уверен, что проблем у тебя с этим нет. Магина неожиданно нахмурился, а после и вовсе уткнулся взглядом в траву, словно разглядывание этой мелкой букашки на травинке в разы интереснее того, что ему только что поведал маг. Инвокер такую перемену в настроении своего союзника не понял: тот был так заинтересован, это легко читалось по его блеску в фиолетовых глазах, чуть приоткрытых губах (на которых, почему-то, Инвокер слишком сильно заострил свое внимание), а так же по нетерпеливому постукиванию пальцем по своей коленке, и тут — нате! — грустно поник и стал снова выглядеть побитой грустной собакой. Причем, первые два эпитета — буквально, насчет последнего блондин не зарекался. Ликантроп и Антимаг в одной команде — дело страшное. Мало ли, вдруг у юноши еще остались собачьи повадки. И все же, отчего такая перемена в настроении? Рилай или Траксес — было абсолютно плевать, кто из них украл монашеское сердце, но вряд ли одна из них ненавидела бы Магину столь сильно, от чего заклинание блондина не сработало бы на них. Конечно же маг имел ввиду ненависть, прямо «ненависть», вот все, что только можно приписать негативное к этому слову. И совершенно очевидно, что Антимаг понял его правильно, но все равно тот так сильно расстроился, будто бы уже успел хорошенько нашкодить обеим девушкам, отчего еще недавно восхищенно заглядывающая на блестящие от пота (и от природы) мышцы юноши Кристальная Дева вдруг теперь желает заморозить его насмерть, а Дроу натачивает наконечники своих стрел, чтобы проткнуть мальчишке все, что только можно и нельзя. Но если учесть, что юноша все время проводит в лесу, этот вариант спокойно отлетал. Так что бояться тому нечего. — Расслабься, это же женщины, — Инвокер беззаботно махнул рукой, а потом описал в воздухе пальцем круг. Фиолетовые сферы сменились на голубые, а чуть подтаявшее под горячим телом хозяина кресло впитало в себя всю влагу обратно и заледенело вновь. — Ты весьма красив, если признавать начистоту. Симпатичная мордашка, сильное тело, прекрасная самоотверженная биография — ну прямо загляденье. Уверен, что девушки о тебе того же мнения. Магина с былым удивлением посмотрел на блондина. — Странно это слышать от тебя, — недоверчиво проговорил он, однако, не видя никакого сарказма и другого подвоха в чужих глазах, немного успокоился. — Но допустим. — В отличие от некоторых, я умею признавать очевидное, независимо от того, что это или кто это, — маг вновь просто пожал плечами. Антимаг ненадолго задумался, а Инвокер, воспользовавшись случаем, снова осмотрел мальчишку. Все как он и говорил: и сильное тело, гибкое, ловкое; и красивое лицо, на котором эти татуировки делали его куда выразительнее; а глаза… ну, стоит признать, что столь необычный глубокий фиолетовый их цвет приковывал к себе все внимание колдуна. Они прямо как его две сферы Векса, какая прелесть. — Ладно, мне все равно нечего терять, — в который раз согласился юноша, разведя руками. — Колдуй там, что нужно. Инвокер оживился. Давно он не вспоминал это заклинание, как и остальные в принципе, ограничившись в битве Древних всего десятью основными и парочкой мелких, совсем уж простыми, а потому сейчас маг сосредоточенно вспоминал то, что нужно, пока его сферы плавно кружились вокруг него, меняя свои цвета. Каэль делал это искусно. Колдовал, в смысле: облокотившись локтями на ручки кресла, он водил по воздуху указательными пальцами, прямо как дирижер, и в такт его движениям изменялись сферы. Векс заменялся Экзортом, Экзорт — Квасом и наоборот, и Магина завороженно наблюдал за происходящим. Блондин невольно усмехнулся чужой реакции и добавил в свои движения еще большего мастерства и изящества. Все это — магия в чистом виде. И неужели юноша хочет ее искоренить? Какой же всё-таки глупец. — Готов? — зачем-то спрашивает Инвокер, на что получает полный уверенности кивок. Бледные ладони характерно дергаются, и из-под длинных тонких пальцев в сторону мальчишки летит несколько ярких искр. Антимаг наблюдает за чужой магией, следит, чтобы искры вдруг не оказались настоящими и не спалили ему одежду, но вместо этого все яркие точки, пылью осевшие на его руках и коленях, постепенно блекнут, а после и вовсе исчезают. После всего колдовства, что этот блондин позволял себе во время битв, видеть такое было даже как-то… жалко, что ли. — И… это сработает? — спросил Магина, неуверенный в том, что это вообще было настоящее заклинание, а не какой-нибудь колдовской фокус. — А что ты хотел? — хмыкнул Инвокер, вставая со своего кресла. То по волшебству мгновенно растаяло и лужицей растеклось по земле. — Чего-то более… масштабного. — Если бы это заклинание было более ярким, то девушки, приходя ко мне, видели бы во мне разговаривающую праздничную ёлку, — Каэль раздражённо закатил глаза. — Так что не возмущайся, а вместо этого лучше хорошенько думай о том, что будешь ей говорить, когда она придет. Кстати об этом — твоя любовь должна будет прийти в полночь, а так как сейчас глубокая ночь, то ждать тебе придется целый день. Время есть, но оно пролетит незаметно, поверь моему опыту. Поэтому потрать его с пользой. — Стой, а ты куда? — зачем-то спросил Магина, обеспокоенно вскакивая со своего пня. — Спать. Ты время видел? Я и так с тобой засиделся тут, не хочу больше жертвовать свое здоровье на тебя. Бывай, — Инвокер махнул юноше рукой и ловко растворился в воздухе, словно его тут никогда и не было. Лишь иней, появляющийся на мокрой траве в виде удаляющихся следов, говорил Антимагу о том, что все было взаправду. В полночь? Хорошо, парень будет готов к этому времени.***
Следующий день прошел весьма сумбурно, но не так плохо, как на то рассчитывал блондин. Под самое утро в таверну вернулся их Антимаг и завалился к себе, чтобы хорошенько отоспаться за эту ночь. Об этом любезно поведал Падж, доедающий, судя по костям, далеко не первого мертвого крипа Тьмы. Мяснику в принципе не нужен был сон, а потому тот довольно часто патрулировал территории, либо отсиживался на первом этаже и с ненасытным голодом жрал мертвечину. Инвокер лишь поблагодарил того в ответ и попросил более не отвлекаться от еды — когда его союзник начинал о чем-либо говорить, вонь от него, казалось, становилась в разы сильнее. Само утро прошло, на удивление, тихо. Похоже, враги сегодня тоже решили хорошенько отоспаться в теплых кроватях, а потому кроме не спящего Атропоса, что вырывал вражеские варды со своих земель с корнем, никого видно не было. И славно, это дало Каэлю время немного подсобрать денег на заветную сферу Линкена, отправившуюся в коллекцию к его основным трем. Днем же враги активизировались и повыходили из своих мертвых лесов, настойчиво начав давить силы Света. Антимаг опять же в драке не участвовал, а потому им вчетвером, под командованием мага, нужно было защищать свои верхние казармы от загребущих темных лап. Благо, силы Тьмы, кажется, вчера хорошенько так подвыпили, иначе объяснить их глупейшие ошибки невозможно. Элементаль страха подставился под крюк Паджа и был жадно съеден им же, поскольку никто из его союзников не мог остановить мясника. Траксес попала под ледяной дождь Рилай со скипетром Аганима, от чего выбраться из-под него ей было в разы сложнее. Стригвир отдал свой ультимейт в пустоту — прекрасно сработавшая сфера Линкена спасла Каэля от тысячи порезов. И всю эту замечательную картину закончил Левиафан, оглушив своими огромными щупальцами всех врагов и предоставляя волшебнику прекрасную возможность для его заклинаний. Метеоры, лучи, энергетические сгустки — враги это не пережили, и силы Света на какое-то время могли спокойно выдохнуть. Вряд ли уже сегодня враги вновь позарятся на их казармы, особенно после такого ошеломительного провала. Воспользовавшись преимуществом, Каэль с помощью огненных духов разрушил первую и вторую башню сил Тьмы на верху. К этому времени подтянулся и Антимаг, а потому и на нижней линии теперь у врагов более не стояло башен. Дела складывались как никогда лучше. Вечер силы Света проводили в таверне. Все, кроме Магины, само собой. Тайдхантер с Паджем, здорово объединившись за эту битву, задорно выпивали вместе крепкий эль, Рилай, как сказочная принцесса, напевала песенки шумным крипам, и только блондин сидел в углу в полном одиночестве и смотрел на все это пиршество со стороны. Что-то было не так, Инвокер это чувствовал, но понять, что именно, не мог. Просто вдруг появилось навязчивое желание побыть где-то вдали от этого места, дабы не слышать эти пьяные завывания огромной рыбины, мясника и толпы крипов под дирижирование прекрасной дамы. Маг и сам бы ушел отсюда, но вот это само желание, резкое, четкое, неожиданное, сбивало его с толку. Нужно было срочно проветриться, а там и найти ответ на свой вопрос. Тем более, Левиафан уже надумал затащить своего союзника в свои пьяные воды, так что тот незамедлительно ретировался с таверны и неспешно направился в сторону леса. Ночью было красиво, особенно когда на небе сияла полная Луна. Звезды рядом с таким светилом позорно меркли, но даже так были видны самые яркие из них, россыпью разбросанные по всему темно-синему полотну. Лесные жители спали, ветер стих; где-то вдали журчала речка. Мягкие шаги волшебника проминали под собой траву, оставляя за собой морозный иней — Каэль снова под заклинанием невидимости, ведомый своими чувствами, шел по лесу, прекрасно зная, кого он здесь увидит. Однако, остановившись в самом центре возле высокого холма, на котором обычно стоял их вард, но теперь там ничего не было, Инвокер никого не видел, кроме группы сладко дремавших лесных кентавров. Интересно, где же этот мальчишка? Неужто он выбрал другое место для свидания с той девицей, о которой они разговаривали прошлой ночью? Подозрительное чувство взбушевалось внутри него еще сильнее. — Что ты здесь делаешь? — раздался знакомый голос из-за спины, и Каэль резко обернулся. Перед ним, оперевшись плечом на ствол дерева, стоял Антимаг. Его руки были сложены на груди, а сам он выглядел как-то слишком радостно, подозрительно и одновременно недовольно. Инвокер удивленно окинул его взглядом. — Покажись. Инвокер послушно снял с себя чары и теперь настала его очередь непонятливо осматриваться по сторонам. Что происходит? — А где… — Здесь больше никого нет, — пожал плечами юноша, продолжая внимательно изучать мужчину. — И ты так и не ответил на мой вопрос, Каэль. Осознание медленно, но верно подходило к уму мага, да вот как подходило, так и уходило. Как это здесь больше никого нет, неужели его заклинание не сработало? Не может быть, еще ни разу ни одно колдовство не подводило мага, вот и сейчас вокруг Магины должна была ошиваться симпатичная, таинственная блондинка, а не он. — Просто захотел прогуляться, — недовольно ответил мужчина. Он отвел взгляд в сторону, а в его душе все больше и больше разгорались неприятные чувства. Блондин ощущал себя полнейшим дураком, который не видит и не понимает очевидного, и, видит Бог, как же он точно сейчас описал себя. — Вот просто так? — спросил Магина. Инвокер от этого разозлился еще сильнее. — Да, просто так. Вдруг спонтанно захотелось оказаться мне здесь! — возмутился Каэль. Какого черта этот мальчишка еще его и допрашивает? Ему что, заняться нечем? — А я думал, ты ненавидишь меня… — загадочно протянул юноша, опуская свой взгляд вниз. И тут до Инвокера дошло. Заклинание, что он наложил на Антимага, сработало, только совершенно не так, как на то рассчитывал сам маг. Объектом воздыхания мальчишки оказались ни Траксес, ни Рилай, а он сам — древний бессмертный мужчина, являющийся одним из самых сильнейших магов в этом мире. И как иронично, что именно в него влюбился тот, кто ненавидит любое колдовство всей своего душой; тот, кто беспощадно убивает всех волшебников своими клинками, перед этим лишив их жизненно важной маны; тот, кто, появившись у одного фонтана вместе с Каэлем, не глядя на него, быстро убежал на свою линию, не дав магу ни малейшей возможности бросить ему вслед что-то язвительное. Это многое объясняло, на самом деле. Теперь становилось понятно, почему, когда Магина и Каэль были врагами, первый всегда фокусировался на втором, из-за чего между ними происходили слишком частые дуэли, порой совершенно не выгодные ни одному из них. Понятно и то, почему, когда блондин объяснял тонкости его заклинания, Магина тоскливо опустил свой взгляд вниз после слов о ненависти. Инвокер вспомнил и тот случай с иллюзией Атропоса: мальчишка так стремился помочь ему, что, не разобравшись до конца в ситуации, бездарно использовал свою способность, тем самым подставившись под мощнейшее заклинание элементаля и под стрелы Траксес. Каэля так развеселила эта ситуация, что он даже и не заметил разочарованное лицо монаха рядом, когда тот возродился рядом с ним на фонтане. А может и заметил, но не придал этому никакого значения. Теперь же все приобретало совершенно иные краски. — Так вот оно что, — протянул Инвокер, глядя на Магину — тот вновь внимательно изучал блондина, продолжая стоять под деревом и не решаясь подойти к нему поближе. — Для того, кому столько лет и кто знает столько заклинаний, ты слишком долго осознаешь очевидное, — юноша усмехнулся, когда как мужчина вновь удивился столь спокойному и рассудительному тону вечно взбалмошного монаха. Видя, что Каэль ничего не собирается делать, Магина предпринял рискованный для него шаг. Он выпрямился, отряхнул плечо от невидимой грязи и в следующее мгновение появился рядом, прямо напротив мага. Мальчишка оказался чуть выше блондина, что второго не на шутку поразило — Антимага чаще можно было увидеть, как тот бегает, согнувшись в три погибели, но никак не в столь опасной близости от себя и без его клинков. Инвокер судорожно сглотнул накопившуюся во рту слюну; Магина с нескрываемым восхищением заострил свое внимание на чужом кадыке, а после перевел взгляд на чуть приоткрытый рот. — Раз ты здесь, — неуверенно начал монах, облизывая свои пересохшие губы, — значит я тебе нравлюсь? — Для того, кто все это и устроил, ты слишком долго осознаешь очевидное, — повторив чужие слова, усмехнулся Инвокер. Отрицать очевидное было глупо, и оба это прекрасно понимали. Каэль никогда не питал какой-то симпатии к Магине, потому что это было куда более глубокое чувство, которое простым «ты мне нравишься» описать нельзя. И это дурацкое заклинание, придуманное им еще в далеком прошлом по молодости, открыло им двоим глаза. Оба считали, что являются врагами. Оба считали, что яростно ненавидят друг друга. И оба только что осознали взаимность своих светлых чувств. Магина первым не сдержался и потянулся вперед, накрывая бледные губы своими. Он ожидал, что Каэль на ощупь окажется холодным, как лед Рилай, но вместо этого ощутил жар, опаляющий его чувствительную кожу и душу. Инвокер был горячим, даже до неприличного чересчур, и Антимага это чертовски заводило. Он целовал все напористее и напористее, а когда ему вдруг начали отвечать, то и вовсе потерял страх, положив свои ладони мужчине на талию. Блондин поначалу не поверил, что мальчишка действительно сейчас стоит и нагло целует его. На мгновение в голове промелькнула мысль, что тот может его заразить своей «анти-волшебной» заразой, но вместо этого заразил желанием поцеловать его в ответ. Инвокер чувствовал, как внутри него все больше разгорается пламя, как дыхание сбивается, и как чужие сильные ладони собственнически прижимают его к сильному телу. Каэль, имевший куда больший опыт в поцелуях, нежели юноша, тут же перехватывает инициативу на себя и уже сам страстно целует его, закинув свои руки ему на шею. Ладонью он вцепился в чужие короткие волосы и притянул чужое лицо к себе еще ближе, позволяя себе вытворять с чужими губами все, что только придет ему на ум. Он кусал их, облизывал, оттягивал, ненадолго отстранялся, дабы вздохнуть немного воздуха, а потом снова возвращался к поцелую, и так по кругу. Обоим сносило башню от происходящего, никто из них не хотел отстраняться друг от друга ни на мгновение, вжимаясь друг в друга, желая слиться со своим партнером в единое целое. Они сами не заметили, как вдруг оказались на земле. Инвокер сидел на чужих бедрах вовсю лаская чужую шею, спускаясь все ниже, когда как Магина, громко дыша от удовольствия, принялся раздевать своего мага. В эту ночь из леса раздавались совершенно иные от привычных звуки.***
— Кто-то обещал мне огромную порцию вкуснейших суши, если эти двое окажутся вместе, — тихо пробурчал Падж, выковыривая из своих зубов застрявший кусок плоти. Он с азартным интересом из кустов наблюдал за тем, как два тела, смуглое и бледное, вовсю развлекаются в их лесу. — Тайдхантеру не нравится, когда он проигрывает, — жалобно завыла рыбина, однако тут же у него под боком послышалось тихое шипение. — Тише, — прошипела Рилай, не желая, чтобы их маленькое укрытие раскрыли. Однако, судя по раздающимся чуть поодаль стонам, вряд ли кто услышал низкий голос Левиафана. — Вы оба мне должны. И нет, Падж, я не буду есть твой пирог из Веномансера. Я второй раз на это не поведусь, так что, будь добр, придумай что-нибудь либо съедобное, либо не из еды, понятно? — Вот поэтому у меня и нет женщины. Вечны вы чем-то недовольны, — хмыкнул мясник. Дева думала сказать истинную причину, почему же у этого монстра нет женщины, но тактично промолчала, а после развеяла по ветру туманную пыль — все трое скрылись с чужих глаз и бесшумно направились в сторону таверны, оставляя два влюбленных сердца наедине друг с другом.Конец.