Пятница тринадцатое

«О Маргарита, моя королева, вы просите о слишком многом! Вы и вправду думаете, я помню? А впрочем, к чему лукавить: подобного никак нельзя забыть. То, что случилось тогда, тем на удивление жарким днём, я просто не имею права не помнить. Это произошло, как сейчас помню, в пятницу, тринадцатого числа осеннего месяца октября 1307 года. Меня, как впрочем и остальных членов Ордена, наглейшим образом ни за что ни про что арестовали, представляете? Только послушайте, какие тягчайшие ереси на нас повесили — отречение от Иисуса Христа, оплёвывание распятия, целование друг друга непристойным образом, поклонение идолу Бафомету, кремация умерших братьев и подмешивание пепла в общую трапезу — ну чего же вы морщитесь? — и, представьте себе, личное посещение самим Сатаной наших тайных собраний! Знали бы они лик настоящего Дьявола. Эх, в какие тернии лжи и обмана может пасть человеческая душа в необузданном желании погубить… Нас вывели на городскую площадь под крики толпы, жаждущей крови. Они неистово кричали, и, казалось, этому не будет конца. Но даже среди этого грохота множества голосов слышались рваные вскрики ворона, сидящего на гильотине. Он словно насмехался над нами, и его пронзительный крик отдавался эхом в ушах. Под ногами скрипели доски. Я взбирался на шаткий помост и чувствовал тысячи ненавистных взглядов, впивающихся словно иголками. Чей-то голос начал монотонно зачитывать приговор. Читал долго, и казалось, что он уже никогда и не кончит. И тогда я почувствовал его. Это произошло раньше, чем мои глаза встретили в толпе мужчину, непрерывно смотрящего на меня. Смотрящего так холодно и так жестоко, словно он больше всех в этой толпе желал моей гибели. Что-то замерло у самого горла, перекрывая доступ кислорода. Мне потребовалось всего мгновение, чтобы избавиться от ненавистного мне ощущения опасности и даже страха. Но и этого мгновения было достаточно, чтобы запомниться мне на всю жизнь. О поверьте, хрустальная донна, ничего более пронзительного я не чувствовал никогда в своей жизни! Голос неожиданно оборвался, и гнетущая тишина обрушилась на меня. Я различил лишь последние сказанные мне слова. — … отрекаешься от света Божьего? — Ваш свет двуличен и жесток по своей натуре. Свет порождает тень, но никогда — вы замечали? — не бывало наоборот. Я признаю выдвинутые мне обвинения. И почему-то я посмотрел на него. Его глаза посмеивались, словно уличали во лжи, зная правду. Я благоговел перед этими глазами и ощущал трепет всем своим существом. Что-то тряслось во мне, там, внутри, клокотало так сильно, что, казалось, жизнь покинет это тело до того, как лезвие закончит всё. Тихий шёпот, вызванный моими словами, зародился в самом начале, набрал силу, волнами проходя по толпе, и я поймал себя на том, что усмехаюсь. Усмехаюсь, стоя на плахе и смотря в лицо своему палачу. Меня с силой штурхнули в спину и насильно опустили голову. В ушах отчётливо отозвался лязг крепления, и я почувствовал, как что-то сковало горло. Жаль, я не могу сказать вам, каким было небо в тот момент. Но отчего-то мне кажется, оно было необыкновенным. Как бывает необыкновенным для человека всё в последние минуты его жизни.

***

Очнувшись, я ощутил невообразимую лёгкость во всём теле. Я смотрел и не мог понять, где нахожусь. Помещение — если то, где я находился, можно назвать помещением — не имело границ и не было похоже ни на что, виденное мною ранее. Я словно оказался в самой Преисподней. — Зачем вы сознались в том, чего не совершали? Как только этот голос достиг моего сознания, я сразу понял, что это был он. Ощущение страха тут же улетучилось, словно мои эмоции были ему подвластны. Я ощутил полное спокойствие, которое, признаться, отчаялся уже почувствовать. — Они жаждали триумфа. Я хоть на долю секунды уменьшил его. Ожидая презрительного смешка с его стороны, я ничего не услышал и не почувствовал. Признаться, выражаюсь я странно и, вполне возможно, несколько туманно, но поверьте, моя королева, с того самого момента я смог действительно его чувствовать. Верно, он так хотел приблизить меня к себе. — Вы мне подходите. Возьмите меня за руку. Гелла уже приготовила ужин. И протянул мне руку. Я не спрашивал, зачем и почему, я просто сделал так, как велел он. Потому что знал, что так правильно… Вот так, моя алмазная донна, я и познакомился с мессиром».