Дорога в никуда - мысли последнего

— …ерня. Не может быть такого, чтобы со всего мира остался я один?! Еды: 0. Оружие: Кухонный нож. Задача: Не заразится и найти людей. Инвентарь: Зажигалка, веревка на 10 метров, спальный мешок, рюкзак, севший MP3. Полная сумка медикаментов Настроение: Лишь бы за пистолет не схватиться.

***

День 161 Дневник. Уже не дорогой — ибо сколько я в тебе страниц вырвал… Я действительно похоже остался один…» Я отложил свой дневник в сторону, вырвав последние листы из него, чтобы подкинуть в догорающий огонь. Пламя языков охотно сжирало мою «отдушину», позволяя взамен греть возле него свои руки и ноги в этот дождливый день в лесу. Кто бы мог подумать, что свой день рождения я буду праздновать ни с семьей или друзьями, ни дома или в гостях у пабах и барах, а один, замерзая от холода поздней осени, в чертовом лесу, без друзей, семьи, и надежды. Хотя нет — вру. Надежда есть всегда. То, что внезапно прилетит бог… Ну допустим Император, пожалеет меня, и возьмет меня с собой. Я бы не отказался — в любом сейчас месте в теории теплее чем здесь, и даже этот чертов огонь меня предает — становясь все меньше, не желая сжирать мокрые ветки. — «Мразота такая… Ну гори…» Но огонь лишь ехидно тлел, будто желая моей смерти в этом лесу. Осенние серые вечерние тучи вновь нависли прямо надо мной, словно я пуп мирозданья, холодный ветер может быть и ласково, но холодными руками обнимает меня, в то время как этот ЧЕРТОВ ОГОНЬ все ещё не собирается разгораться. А я ещё жаловался на отсутствие отопления после пары дней после заражения… Дома то хотя бы одеяло было, которым можно было закрыться как коконом, да нацепить на себя пару курток ценой удобства. Да и замерзать и терять разум от заразы лучше в своих стенах, а не на улице, в богом забытом месте, в полнейшем одиночестве… Эх, променял бы все на банку консерв и на банальный диалог хоть с глухонемым, но понимающим. Ах, эти воспоминания, что хотя бы так греют в этот холодный вечер… Но в этот раз, вместо обьятия мамы, смеха братьев и сестер, вместо своих прекрасных побед и терпких но важных поражений, но вспоминалось то, как это началось… Как нам говорили, что это лишь «локальная вспышка», как мы сами видели, что сначала просят, потом требуют, а затем приказывают носить СИЗы, как людей просили не выходить, а затем начали появляться новости о заколоченных квартирах и расстрелянных нарушителей карантина, как потихоньку в городах стали появляться военные, затем танки, а затем пошла бойня… Нет, естественно, все было не в 1 день, и не каждый сопротивлялся! Часть таких, как я безоговорочно носила маски, сидела по домам, и получала информацию по тогда ещё рабочему интернету через все ещё заряженные телефоны. Часть людей начала кричать о «притеснения свободы», «во время гриппа больше умирали! , и многое другое, не понимали, насколько опасным был вирус не сталь для носителя, сколь для его будущих зараженных друзей, родителей, и просто случайных людей, что оказались рядом. А часть… Были фанатиками. Вспоминать фанатиков было особенно мерзко, понимая, как работал вирус. Он… Менял. Преобразовывал тело. Будто живой паразит, он читал потаенные мысли своего носителя, что он желает и как он мог это сделать. И как тело становилось для этой мечты сильнее, ловчее, выносливее — но взамен носитель терял разум, сознание… И даже душу, если она есть в этом мире. Но почему то была видна одна закономерность — вирус любил объединять гены, будто ища идеальную комбинацию, и в какой-то момент он попал в тело какого-то несчастного, что наверняка жил со своей собачкой или кошкой… И решил создать «идеальное слияние организмов — интеллекта человека, и силы животного!» — как убеждали фанатики. Им плевать было, что никто из семьи, где появлялся зараженный не спасались, им плевать было, что правительство само говорило, что зараженные уже не люди, а лишь «гуманойды без своей воли», и даже было плевать на то, что в города буквально «пожирались» вирусом и сами города превращались в пыль после кассетных бомбардировок, чтобы хоть как-то остановить заразу. Они будто видели свой идеал в том, чтобы лишиться разума, но приобрести мех, острые зубы и лапы вместо ног… И сказать по правде — многие хотели и желали этого! Я как вспоминаю, что тогда писали на форумах. О том, что мечта о «кошкодевочке» становится реальностью, что их «вайфу» наконец-то будет «няшится только с ним любимым». Но все больше появлялись доказательств ввиде кровавых бань в квартирах, где были зараженные вместе с людьми, и единственное, что оставалось делать группе зачистке — буквально выжигать местность, боясь, что и на вещи зараза могла бы передаваться. Огонь лениво затухал… Как затухали горящие танки в ту роковую ночь. В ночь падение моего города. Когда эти существа буквально волной накатывались на дома, разбивая окна и либо дарую мучительную смерть, либо, в худшем случае — пополняли свою армию новыми зараженными. И даже армия против них в этот раз ничего предоставить — казалось, будто вирус учился на своих ошибках, и после пару стычек научил условных «волков» уклоняться, «птиц» взлетать выше, а «медведей» терпеть… Как же орало тогда радио от воплей умирающих, от воя зараженных, и вскоре — от чертово белого шума. И в этом зараженному аду, который и сейчас то не подарок, но будет становится только хуже, пытаюсь хоть как-то выживать я. Я — последний идиот, что не решился повесится как нормальный человек и сдаться, а вместо этого подумал, что смогу не только спасти себя, но и побороться с «зараженными» с этим простеньким ножом. Какой же я идиот… Вечер потихоньку вносил свои коррективы, а грозовые тучи хотели обрадовать меня ещё и дождем. Только не хватает заразится обычным гриппом — хоть я и ограбил уходя аптечку, которую вся семья давно собирала мне, но мне она больше бы пригодилась бы для обмена, нежели чем спасением от болезни. Поэтому… — «Ты все же разгораться не будешь?.. Ну и иди ты нахуй, костерок.» Я встаю, подбираю свой дневник, и своими ношенными берцами я решаю затоптать бедный костер, чтобы с точки зрения нормального цивилизованного общества не допустить лесной пожар, хотя на самом деле — чтобы банально не привлекал себе внимания. Мой рюкзак неприятно жмет на мои плечи, его металлические замки приятно шумит, а маленькая побрякушка — сувенир ввиде металлического сердечка приятно качается вслед за ветром. Немного попрыгав на месте, чтобы привыкнуть к весу рюкзака, я вновь беру с пояса мой кухонный нож — единственного моего друга и собрата, не предавшего меня, и вместе с ним, ломаю под собой ветки при помощи грязных берцев, и цепляясь за сучки своей осенней курткой в стиле обмундирования американских летчиков, вновь выхожу на дорогу, с которой я сошел, думая согреться в лесу и отоспаться. Поверить конечно сложно, как долго я иду по этой дороге прочь от города. Казалось бы, что она никогда не кончится, и это будет лишь единственная цель в моей нынешней жизни — идти по ней, дойдя до конца, или умереть — пытаясь. Выживать мне приходилось лишь благодаря тем идиотам, что бросали свои машины на этой дороге по тем или иным причинам. Где двигатель полетел, где просто были раскрыты все двери, а где меня встречали оторванные руки, что цеплялись за руль, когда я открывал новую машину. И я бы с радостью бы завел бы любую из этих машин и поехал бы на ней, а не гробил свои прекрасные ноги в столь отвратительную погоду — но к сожалению, свой профиль в жизни я решил направить на помощь людям, а не на угон и взлом автомобилей, и даже не пытаясь пробывать, брал все, что можно было взять, а что приколочено — отковыривал и брал. Так и выживал — «подножным кормом». Но чем дальше я заходил, тем меньше машин становилось, тем холоднее становилась погода, и мое уже явно не стабильный разум так и хотел признаться мне в том, что он устал, больше не может, и уж лучше он станет счастливым и безрасудным «зараженным», чем продолжить идти без цели и надежды по этой дороге, не видя ни конца, ни края, ни людей, ни зараженных, оставляя для меня моего самого главного врага — одиночество. Крутя в кармане свой уже давно севший MP3 как в память о добрых и светлых прошедших днях, я иду по дороге, держа приятно отягощающий нож в моей руке. Сколько продлится этот марш-бросок? Трудно сказать — ибо тут есть множество вариантов. Я найду машину и переночую в ней. Я найду какую нибудь заправку и также переночую в ней. Я словлю пулю от бандитов, или нарвусь на зараженного. Ведь давайте будем чисты — если даже мой город пал от зараженных, по которым стреляли градом пуль и палили даже из танков — то что может сделать мой нож? Он всего лишь для приятного чувства контроля над ситуацией, этакая ложная надежда, оружие последнего шанса, «ширма безопасности». В конце концов им всегда можно порезать вены! Но в этот раз мой нож стал моим продолжением руки при атаке, когда я увидел, что в 12 метров от меня на дорогу со стороны леса выползло что-то, очень напоминающее «зараженного». Холодный пот вновь пробудил мое уставшее тело, а разум вдал нового заряда адреналина. Дыхание сперло, а я даже мог в горле ощущать удары своего сердца. Глаза болезненно прищурились, изучая врага, и когда я в третий раз выдохнул из себя горячий пар, я увидел… Лису. Добротную лиса на 4 лапах и немного взъерошенной шерсткой, что смотрела на меня, ожидая от меня нападения, как и я ждал от неё угрозы. Не зараженная… Надеюсь. По крайне мере я не слышал о том, чтобы дикие животные переносили вирус на себе. — «Пшла… Прочь…» Врядли лиса понимает меня, но отлично понимает мой тон — её, суку, дважды уговаривать не пришлось — она тут же перебежала через дорогу снова в лес, и скрылась от столь злобного по её мнению мудака, как я. — «Нет. Нет, все. Я так больше не могу. Я устал. А ещё я голодный. Я имею право отдохнуть.» — убеждая самого себя я, пряча нож обратно за спину. Конечно, это был в своем роде самообман, с пониманием того, что врдли я высплюсь на открытом поле под дождем, или тем, что я могу найти хоть что-то из растительного мира, чтобы достаточно прокормится но хей — если есть кого ругать — пускай и самого себя за невыполненные обещания — жить сразу становится лишь интереснее и… Мои шизофренические мысли под начинающийся даже не дождь, а град прервал звук. Звук, по которому я уже скучал, который сопровождал всю мою гребанную жизнь до начала заражения. Звук, описывающую всю мою цивилизацию, и что с ней умерло — звук машины. Машины, что ехала в мою сторону. Сейчас этот звук был для меня усладой для души и тела. Ведь зараженные не могут водить машину — они тупые как пробки! А следовательно, это либо мое безумие решило прикольнутся под финал надо мной, показав мираж в такую то «прекрасную» погоду, либо те мигающие дальние фары, немного слепящие меня и вправду от того, кто едет на машине. От человека. Да хоть от бандита и сифилитика последнего — но от человека, с которым можно поболтать! И который в теории может даже подбросить меня! Я НЕ ОДИН В ЭТОМ ГРЕБАННОМ МИРЕ! Я не последний не утративший разум! Бог — Император — зря я на тебя грешил, ибо если ты есть — спасибо! Я начинаю бешенно махать руками, моля, чтобы машина не проехала мимо и хотя бы на миг остановилась — «ЭЙ!!!» — слезы радости из глаз катились, все ещё не веря в мою удачу. — «ОСТАНОВИСЬ! ПОЖАЛУЙСТА!» Медленно, но верно синий пикап снижал свою скорость, и в конце концов остановился в нескольких метрах от меня, словно дикий жеребец, увидевший собаку… Ибо за стеклом этого спасительного пикапа в уже начавшийся град я не мог разглядеть даже силуэта моего возможного спасителя.