cherry waves — deftones
Воздух точно был тяжёлым, определённо. Даже сквозь эту тёмную повязку он чувствовал прикованный к себе взгляд Акито. — Если коротко, то тебе просто не повезло, — начал Акито своим привычным холодным тоном. — Можно как-то поподробнее? — Айщ, как же сложно с вами, с людьми, — вздохнул Акито. — Тебе снились сны? — Да, и почему? — Это ловушка. Тойя вопросительно посмотрел на него, ожидая объяснений с его слов. Акито, казалось, давал ответы, но говорил их с таким сдержанным равнодушием, что Тойя не мог понять, насколько он серьёзен. — В каком-то промежутке тебе начал сниться именно этот лес, верно? — Тойя кивнул, и Акито продолжил: — Именно тогда на тебя положил глаз демон Ямауба, ранее Цукаса загадывал тебе его во второй загадке. Тебе это о чём-то говорит? Тойя задумался. Точно. Бабушка Казуко рассказывала лишь об их внешнем виде, то, что это страшные старые женщины с когтистыми руками и зубами. По её словам, их любимое место — лес, где они могут преследовать, пугать и пожирать души людей. Он не запомнил этого демона, потому что он скучный. Что взять с демона, который делает базовые вещи, как в любой другой книжке? — Ямауба — сами по себе отвратительные существа, напоминающие ведьм, которые похищают мужчин из местных деревень, питаются скотом, маленькими детьми и мучают любого, кто заходит на их территорию. Они также пожирают душу, подпитывая свою энергию, чаще всего они как раз таки отправляют людей сюда, — монотонно рассказал Акито. — Это сделал кто-то, с кем я общался? — ошарашенно предположил Тойя, чувствуя, как неприятный узел внизу живота начинает тянуть вниз и скручивать до боли. — По моим догадкам — да. Я также могу залезть в сон к кому захочу, хоть и сделать это порой затруднительно, — произнёс Акито. — Ты помнишь? Я приходил к тебе однажды. — А? — Тойя вдруг ахнул. Так вот почему его черты казались такими знакомыми. — Так это ты был с зашитыми глазами? — Ого, так вот как меня видят. — Ты не знал? — Это не так важно. — Ладно, — смирился Аояги, зная, что если он не хочет, то говорить с ним бесполезно. — А как ты узнал, что я стал одним из жертв? — заинтересованно спросил Тойя. — Мы просто давно уже наблюдаем за этим демоном и узнали, что он остановился в Сагамихара. Я прошарил каждый сон в поисках кого-то, у кого был лес во сне, и нашёл тебя. — Поразительно, — после этих слов Тойи ушки Акито легонько вздёрнулись, но затем вернулись в обратное стоячее положение. — А смысл вообще так сильно париться об этом? Неужели нельзя просто утащить свою жертву в лес? — множество несостыковок крутилось в голове Тойи. Он не понимал, зачем так сильно усложнять себе жизнь. — Игры. Демоны, живущие уже долгое время, хотят позабавиться; сломать человека, чтобы у него вовсе отсутствовало какое-либо желание жить. В глубине души у Тойи точно что-то кольнуло, он не мог поверить, что для кого-то его жизнь — просто игрушка, с которой можно поиграться, а потом наслаждаться победой. Как если бы у реальной куклы оторвали руки, а потом смеялись, потому что она слишком смешно выглядит без них. — Почему я видел своих родителей в лесу? Они же в Токио уехали, — продолжал задавать вопросы Аояги, пытаясь узнать всё, что его интересует. Акито задумался на мгновение, прежде чем ответить. — Это были Юрэй. Их особенностью является отсутствие ног. Это призраки, и, как мне кажется, твои родители временно покинули тело, иначе Юрэй не могли бы принять их облик. — Что? — спросил Тойя, чувствуя, как его тело начинает пробирать мелкая дрожь. — Я не уверен в этом, Тойя-кун. — А ты не можешь сходить, посмотреть, как они там? — с надеждой в глазах спросил Аояги. Акито отрицательно покачал головой и сказал: — Я не могу покинуть лес, так же, как и ты. — А почему ты жив? — добавил Тойя, выражая своё недоумение. — Я не человек, напоминаю. — А откуда вы узнали тогда, где остановился этот демон? — Боже, я за всю жизнь меньше разговаривал... В общем, чтобы выходить за пределы леса, нужно убить точно такого же, как и ты. Я оками, и мой род вымер четыреста лет назад, так что я единственный. — С другой стороны, это значит, что мне нужно своими руками убить человека? — в ужасе спросил Тойя. — Да, это так, — произнёс Акито и поднялся с футона. — На сегодня расспросов хватит, я устал. — Но… — Без но, — заключил Акито, возвращаясь к привычному холодному тону. Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. За окном медленно темнело, отражая его внутреннюю пустоту. Комната наполнилась тяжёлым угрюмым настроением из-за возможной смерти родителей. Это был удар по Тойе, как гром среди ясного неба, и казалось, будто по его сердцу режут тупым ножом. Тойя потушил свечи, до этого горевшие на столике. Запах расплавленного воска напоминал ему об их последнем разговоре, о ссоре, которая казалась теперь такой мелочной и незначительной. Тойя мог почувствовать на своей коже взгляд матери, наполненный заботой, и слышать отголоски отцовских советов, которые казались теперь драгоценными наставлениями. Он жалел, что его любопытство сыграло против него. Тоска по родителям, которую он старательно игнорировал, вдруг нахлынула, и слёзы начали подступать к глазам. Он скучал. Очень. Пустота в его груди расширялась, как чёрная дыра, поглощая все чувства и оставляя лишь тень прошлого счастья. Тойя склонил голову, погружаясь в молчаливую тоску, и позволил слезам омывать его лицо, стирая следы боли и разлуки. Плакал на протяжении сорока минут, пока глаза не начало мучительно щипать. В конечном итоге они закрылись от тяжести.***
Тойя открыл глаза. Он смотрел в потолок, слыша постукивание по окну. Сначала он думал, что ему просто кажется, но когда с каждым разом постукивание становилось всё агрессивнее, он поднялся на локти и повернулся телом к окну. Чья-то протянутая вверх рука, сжатая в кулак, стучала по окну. Тойя приблизился к окну в любопытстве. Он опёрся об небольшой подоконник, вглядываясь наружу. Рука была бледной, словно она принадлежала призраку. Тойя невольно отшатнулся от странного зрелища. Длинные искривлённые пальцы, сжимающиеся в кулак, и бледная кожа, словно из мира мёртвых. Но самое удивительное было в том, что эта рука принадлежала его матери. Он впервые за множество часов увидел её, и хотя она была реальной, что-то было совершенно неправильно. Улыбка на лице матери была изуродованной, словно она принадлежала кукле, игрушке, изготовленной в кошмарном сне. Глаза её, обычно тёплые и заботливые, были полностью перешиты белыми нитками. Через стекло доносился шёпот, но слова были нечленораздельными, как будто её губы издавали звуки, но не слагались в смысл. Голова начала медленно поворачиваться, и даже через стекло он слышал щёлканье шеи, которое вряд ли можно было приписать человеческому телу. Тойя испытывал леденящий страх, закручивающийся в его груди. Он отпрянул от окна, начиная двигаться к другой стенке локтями. Дрожь начала пробирать тело, а тревога окутала просто до ужаса. Сила кулака с каждым разом всё больше увеличивалась, пока в конечном итоге не начали появляться трещины на окне. Когда окно, наконец, не выдержало натиска и разлетелось вдребезги, грохот был настолько громким, что Тойя закрыл уши руками, пытаясь унять смешение звуков и своих собственных тяжких вздохов. Аояги, закрыв глаза, почувствовал, как горячие слёзы хлынули из его глаз, словно дождь после бурной ночи, смывая с себя весь ужас, который только что обрушился на его мир.—
Тойя открыл глаза. Он смотрел в потолок, а по его щекам текли горячие слёзы, оставляя мокрые следы на бледном лице. Он поднялся на локти с осознанием, что всё произошедшее до этого было сном. Это чудовище было таким реалистичным до ужаса. Аояги посмотрел на свои дрожащие руки, а после прижал их к себе, пытаясь унять дрожь. «Всего лишь сон, всего лишь сон, всего лишь сон», — повторял он у себя в уме. Глухой стук руки, бьющего по окну, отозвался в его ушах ужасом. Он замер, пристально глядя вперёд, но не мог собраться с духом, чтобы обернуться к окну. Ледяной холод пробежал по его спине, когда рука стала бить быстрее по окну, и теперь он находился в плену этого зловещего звука. — Сынок, открой папочке окно, — послышался приглушённый отцовский голос. В тот момент, когда Тойя обернулся, его глаза встретили абсолютно кошмарный вид. Отец стоял за окном, но его облик был изуродован до такой степени, что Тойя не мог сдержать отвращение. С громким плачем, наполняющим комнату, он отскочил назад, чувствуя, как ужас вырывается из глубины его души. Смотреть в глаза отца был как взгляд в бездну кошмара. В его лице отсутствовали глазные яблоки, и вместо них оставались лишь беспросветные пустые орбиты. Рот отца представлял собой жуткую искалеченность: он был вырезан, словно кто-то мерзко игрался с ним ради забавы. Вместо нормального облика там было месиво из языка, кусков кожи и щёк. Отец, теперь лишённый способности говорить, начал бить головой об окно. Звук ударов был отчётливым, сопровождаемым хрустом костей и стекания крови. Лоб отца разукрашивался красными следами, постепенно сливаясь с истекающей кровью. Тяжёлый воздух становилось всё труднее вдыхать. Горло сжималось, словно невидимая рука стискивала его, лишая возможности дышать. Тойя хватался за горло, пытаясь вдохнуть хоть капли воздуха, но его лёгкие казались заполненными тяжёлым туманом кошмара. В конечном итоге он потерял сознание.——
Тойя открыл глаза. Он смотрел в потолок, а дышать было нечем. Тойя задыхался без возможности вдохнуть даже частички воздуха. Он упёрся в подушку лицом, чувствуя своё горячее дыхание от неё. Аояги ощущал горечь в горле; мучительное чувство, что его лёгкие пусты и горят от нехватки кислорода. Воздух заканчивался с каждой попыткой вдохнуть, и в итоге его не дышащее тело упало на футон.———
Снова и снова это повторялось, как адский замкнутый круг, словно он заключён в мрачный лабиринт своих собственных кошмаров. В следующий раз к нему пришла Казуко, которая при нём же отрубила себе голову, а Тойя стоял оцепеневший, взирая на лужу крови, которая медленно распространялась по полу. С каждым мгновением она становилась всё больше, создавая бескрайний океан красной жидкости. Затем появились когда-то его лучшие друзья из школы — Ан и Кохане. Они начали разговаривать с ним, словно ничего страшного не происходит. Однако внезапно Ан вытянула свои два пальца вперёд, а Кохане, приблизившись к ним, двинулась ещё ближе, открытыми глазами насаживаясь на костлявые пальцы. Тойя беспомощно наблюдал, как белёсая жидкость течёт по мертветцкой коже подруги. Сказать, что Тойя выблевал все свои внутренности — это ничего не сказать. После Ан приблизилась и к нему, прося его о том же, но Тойя лишь кашлял и качал головой в отказе. Ан, раздражённая его отказом, начал спешно рвать свои волосы на голове с корнем. Хотелось ли Тойе тогда умереть? Определённо. Сейчас вновь тишина, прямо как в тот раз в лесу. В голове метался вопрос, повторяющийся каждый раз снова и снова.«Я нормальный или сумасшедший?»
Тойя, сидевший в углу комнаты, прижал коленки к груди. Неизвестно, сколько он плакал, слёзы текли, не останавливаясь в каждом сне. Он смотрел на картину в следующем сне, как участники предыдущих кошмаров бродили по комнате, словно живые мертвецы, не обращая никакого внимания на него. Тойя уткнулся головой в свои колени, стремясь укрыться от всего этого. Он чувствовал, как его дыхание перехватывается от каждого нового наплыва слёз, и тело тряслось от муки, которая казалась бесконечной. Он был как заточённая душа, неспособная найти выход из этого круга страданий, который казался всё более тёмным и безысходным. Нежное касание до плеча заставило его вздрогнуть. Он поднял свой взгляд, предвкушая только новый ужас, но нет. Сейчас зашитые глаза выглядели не такими уж и страшными по сравнению с тем, что он видел до этого. Акито снова что-то говорил, а Тойя смотрел на него заплаканными глазами, стараясь разгадать смысл его слов, но тщетно. То, что ранее было залито волнами страха, теперь представляло собой тихий неопределённый мир, лишённый звуков. Тяжесть молчания окутала Тойю. Он чувствовал себя в пустоте, где даже его собственные мысли не имели звукового сопровождения. Акито присел на коленки напротив него, пытаясь обратить его взгляд на себя. — Тойя, — прошептал Акито, желая, чтобы его слова проникали в ту безмолвную сферу, в которой Тойя находился. Он нежно прикоснулся к его щеке, пытаясь привлечь внимание. Тойя лишь всхлипнул и прижал Акито к себе, словно тот был клочком спасения в этом мраке. Содрогаясь от каждого своего слова, которое не слышал, но надеялся, что Акито услышит, он бормотал: — Акито, прошу, помоги мне. Я больше не могу, пожалуйста, помоги. Акито начал ласково гладить спину Тойи, прижимая его к себе в попытке принести хоть какое-то утешение. Через несколько минут, когда Тойя немного успокоился под этим тёплым прикосновением, Акито осторожно оттолкнул его. Указывая пальцем на свои губы, он прошептал: — За-крой гла-за и спи, То-йя, — после чего губы растянулись в нежной улыбке, а Тойя прижался к тёплой плоти, проваливаясь в очередной сон.***
— Да его же буквально травили на протяжении четырёх месяцев! — услышал Тойя первый голос, похожий на тот, хитрый, как у Цукасы. — Откуда мне было знать? — злобно спросил второй ледяной голос, напоминающий голос Акито. — Тебе нужно было сразу его осмотреть! — Да, это моя вина. Прекрати на меня орать. — Ребят, успокойтесь, по-моему, он в чувства приходит, — послышался третий незнакомый голос. Лис, участвующий в небольшой перепалке, тут же подбежал к Тойе, вглядываясь в его лицо. В его глазах читалась тревога и забота. — Тойя-кун, ты как? — обеспокоенно спросил Цукаса, хмуря брови. Тойя хотел было что-то сказать, но всё, что вышло — хриплый стон. — О, — протянул незнакомый парень, — попей воды, — он взял стакан с тумбы и преподнёс его к губам. Тойя слегка приподнялся на локти, начиная жадно глотать воду, чувствуя, как с каждым глотком возвращается к жизни. Почувствовав облегчение, он окинул взглядом комнату, в которой находился. В комнате Акито. Он взглянул на Акито, который был без чёрной повязки, но тот тут же отвёл взгляд. — Ты был без сознания почти четыре дня! — воскликнул Цукаса, охваченный тревогой. — Цукаса, будь потише, мои чувствительные уши такого не выдержат, — сказал Акито, поглаживая волчье ухо. — Какие мы нежные. — Солидарен с Акито, — произнёс неизвестный парень. — Предатели, — сказал Цукаса, поджав губу, но тут же вернул своё внимание к Тойе. — Когда тебе станет лучше, мы расскажем, что с тобой произошло, хорошо? А сейчас лучше поешь. Руи принесёт. Да, Руи? — угрожающе посмотрел он на него. — А Акито ему поможет. Вперёд. Оба парня вздохнули, но вышли из комнаты, полагаясь на опыт и заботу Цукасы. Ведь тот знает, что делает. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Цукаса. — Хуже не бывало, — хрипло ответил Тойя, нахмурившись от непривычной заботы. — О, я знаю, о чём ты сейчас думаешь, — усмехнулся лис. — Неужели тоже мысли читаешь? — Нет, просто я слишком умён для этого мира. Если ты не знал, то лисы слишком быстро привязываются, поэтому для меня ты уже как.. как Акито, вот! — поднимая палец вверх, воскликнул Цукаса. — Мы же однажды только разговаривали. — И что?! — недовольно крикнул лис, опустив хвост к полу. Тойя ухмыльнулся, но тут же почувствовал резкую боль, проникающую в его голову. Он вздрогнул и прижал руку ко лбу, пытаясь справиться с внезапным приступом боли. — Я тебе кратко расскажу, отвечая на ещё один вопрос. Если коротко, то в этот лес заманивали тысячи людей, и удавалось нам спасти только сотни. Не то чтобы мы любим людей, просто они нарушают наш покой. Акито, к примеру, вообще ненавидит людей, но всегда помогает, — тепло улыбнулся лис. — Эх, уж слишком доброе у него сердце. Короче, устали мы смотреть на это и сами против идеи пожирания душ, поэтому мы и помогаем, — заключил Цукаса. — Я понял, — протянул Тойя, но на секунду задумался. Неужели они отнимают одну жизнь, чтобы другая выжила? — Я надеюсь, тебе станет лучше, — сказал лис, проведя большим пальцем по костяшке Тойи. Дверь вновь отодвинулась, и в комнату вошёл Акито, уже с повязкой на глазах, а за ним следовал Руи с подносом еды. — Вот, поешь, — предложил Руи, ставя на его колени поднос с тем же рисом и сочным мясом. — Я, кстати, Руи тануки, — улыбнулся он. — Тойя, — коротко ответил он, вглядываясь в огромные, светлые, как солнце, глаза парня напротив, затем оглядывая его острые уши, как у енота и собачий полосатый хвост. — Спасибо, — добавил он. — Мы оставим тебя на время, обсудить нужно кое-что, — послышался голос Акито и просьба выйти всех из комнаты. Цукаса напоследок подмигнул ему и скрылся за дверью. Тойя жевал еду, чувствуя, как глаза начинают наполняться солёными слезами, и вскоре капли капают на рис в миске. С набитым ртом он вновь начал хныкать, вспоминая последние сны, которые он видел. Дрожащей рукой он потянулся за стаканом, отпивая воду, чтобы не захлебнуться в своих же слезах из-за набитого рта. Это была бы самая глупая смерть, которую он мог представить. Больше Тойе было не о чем думать. Он просто хотел домой, в объятия родителей, обратно в Токио, в свою кровать, обратно в университет — куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. В этот момент еда не приносила радости, а каждый кусок лишь напоминал о его тоске и желании вернуться к привычной жизни.***
Четверо парней переглядывались друг с другом, помимо Акито, потому что было непонятно, куда он смотрит. — Кто будет говорить? — спросил Руи. — Я-я-я, — вытянул руку лис, махая ею. — Давай уже. — В общем, Тойя, главное сейчас думай головой и воспринимай всё, что я говорю, хорошо? — всё ещё беспокоясь о нём, спросил Цукаса, на что Тойя коротко кивнул. — У Акито есть исцеляющие навыки, поэтому, когда ты не очнулся под конец второго дня, он запереживал и без спроса проверил твоё тело и состояние. Тойя перевёл взгляд на Акито, пытаясь что-то разглядеть через чёрную повязку или услышать от него какие-нибудь слова. — В смысле, он не лапал тебя, ты не подумай, — начал махать Цукаса руками оправдываясь. — К слову, об этом подумал только ты, — ткнул Руи пальцем в его ухо, на что тот недовольно прошипел. — Ладно, короче, получилось так, что на протяжении четырёх месяцев тебя травили, этим... Как его там... Киэрофи? Криофи? — задумался Цукаса. — Цукаса, лучше молчи, я расскажу, — вдруг вызвался Акито. — Тебя травили цветком Киёфиорэ. Он растёт только здесь, на горе, и достать его достаточно тяжело. Для нас он не имеет особой опасности, а вот для человека, который принимает его на постоянной основе, это опасно. — Тебе, видимо, подмешивали его куда-то, — добавил Руи. — В общем, этот цветок вызвал сильный эффект, который копился внутри тебя, и именно поэтому ты попал в «лабиринт». Мы честно не думали, что это произойдёт так быстро, — заключил Акито. — Бабуля Казуко… — тихо произнёс Тойя, складывая пазл в своей голове. — Кто? — не понял Цукаса. — Бабуля Казуко. Она на протяжении четырёх месяцев приглашала меня к себе и давала мне сакэ, рассказывала разные легенды, — Тойя вдруг замедлил свою речь. — А я то... Всё думал, почему она такая настойчивая. — А что за легенды? — спросил Руи. — Чаще всего она рассказывала легенду о слепом ёкае в этом лесу, — Тойя перевёл взгляд на Акито, и хоть он не видел его глаз, он знал, что тот тоже смотрит на него. — Она мне рассказала, что если лес снится долгое время, то он просит о помощи. — Вот же ж, карга старая! — возмущённо топнул ногой лис. — Она тебе все мозги запудрила. Лес вообще никому не снится. Это иллюзии, созданные специально для тебя, чтобы ты пошёл прямиком в её лапы. Да и не старуха она вовсе, по-любому внешний вид тоже другой. Тойя почему-то почувствовал себя преданным. Несмотря на то, что его она порой бесила, он всё равно привязался к ней. — Она перед моим отъездом рассказала мне легенду об «Они-сама». Сказала, что внешность обманчива. — А она неплохие намёки оставила, — сказал Акито, а Тойя уставился на него, ожидая объяснения. Акито тяжко выдохнул, но продолжил говорить: — Она тебе рассказала об Они-сама как легенду, ещё и подчеркнула, что внешность обманчива тебе прямым контекстом. Буквально указывала, что её внешность обманчива. — Но откуда мне было знать? Никто не верит в это. Мифические существа для реальных людей — вымысел. — Но тебе не повезло, — выдохнул Акито. — Хватит это повторять! — крикнул Тойя. — Я понял, что мне не повезло с первого раза и мне тяжело, — произнёс Тойя и опустил голову к коленкам, зарываясь там. — Акито, теперь ты лучше молчи, — сказал Цукаса. — Как скажете, — согласился Акито и быстро направился к двери, выходя и задвигая её в сторону. — Это не значило, что нужно было уходить, — раздражённо выдохнул Цукаса. — Он, как всегда, воспринимает всё буквально, — сказал Руи. — Ну и пусть катится, — отвернулся от двери Тойя. — Эй, он всё-таки спас тебя, так что будь так или иначе благодарен, — резко сказал Цукаса. — Мы не терпим неблагодарности. — Извините. — Отдыхай, мы выйдем, — заключил Цукаса и повёл Руи за руку из комнаты. Пока они уходили, в комнате остались только тяжёлые вздохи Тойи и молчание, нарушаемое лишь шумом закрывающей двери. Угрызение совести слегка кольнуло Тойю, ну, или не слегка. Да, он был благодарен ему за спасение, но всё равно бесило его безразличное поведение, будто он был пустым местом или вовсе не человеком. Невольно в его груди возникло чувство разочарования и обиды, что тот, кто помог ему в трудный момент, так относится к его переживаниям и эмоциям. Тойя откинулся на кровать и задумался. Страх перед ночью был ощутим, но усталость давала о себе знать. Глаза становились тяжёлыми, но он старался держать их открытыми. По возможности он хотел спать как можно меньше, лишь бы избежать погружения в новую пучину кошмара, которая могла ожидать его во сне. Но усталость навевала заманчивые обещания отдыха, и Тойя боролся с внутренним противоречием между необходимостью сна и боязнью тёмных, запутанных снов. Внезапно он вспомнил, что уже давно не выходил на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Тойя встал с постели, ощущая лёгкое тошнотворное головокружение. Он взялся рукой за голову, другой опираясь о спинку кровати. Возле кровати стояли дзори, и, собравшись, он обулся, накинул какое-то кимоно из шкафа и направился из комнаты наружу. Пересекая порог, Тойя сразу почувствовал лёгкий ветер, приносящий с собой приятный аромат хвойных деревьев. Вдыхая свежий воздух, он ощущал, как на душе становится легче, словно все проблемы мгновенно сброшены с его плеч. Тойя решил обойти домик, в котором он находился, чтобы внимательно осмотреть обстановку. Сам дом был небольшим: типичное традиционное строение с наклонной крышей, приукрашенной декоративными скатами; стены, выполненные из дерева; при взгляде на дом можно было заметить тщательно выработанные детали, отражающие мастерство японского искусства; резные деревянные узоры и аккуратные детали создавали впечатление традиции; вокруг дома простирались зелёные насаждения, создавая ощущение замкнутости. Только над домом открывался вид на вечернее небо. — Ты реально идиот или просто притворяешься? — вдруг послышался низкий насмешливый голос Акито, доносящийся из-за спины.