Дырка на дырке дырку погоняет

Он шел по коридору со своими жалкими, заношенными до растянутых волокон пожитками в потрепанной спортивной сумке. Провожавшие взглядом его люди жадно рассматривали, будто пытаясь оторвать от него хоть и маленький, но такой аппетитный наружный кусочек. Они подсознательно видели что он может творить. Еще не окрещенный, он рассматривал их тоже, но старательно избегая встречи с чьим-нибудь взглядом. Вот он видит у самого начала коридора коляску с кем-то, одетым в белую, идеально выглаженную рубашку, застегнутую на все пуговицы. Дальше пестрят надписи и рисунки на высоких стенах и покоцанной дверце, в некоторых местах они достигают потолка. Он медленно идет, чувствует, как осколок бутылки из темного стекла всасывается в подошву кроссовок, и останавливается. Вытащить его не получается, поэтому он следует вперед по коридору. Из-за третьей двери выглядывает не менее пяти пар ног, выше он смотреть пока что боялся. Когда он почти прошел дверной проем, услышал громкое, почти каркающее хмыкание справа и посмотрел в ту сторону. Почти напротив него стояла тень. Огромная, темная, горбоносая, опирающаяся на свою такую же теневую трость, выше он смотреть не стал. Не окрещенный сразу почувствовал, что в ней не было чего-то темного, кроме одежды, потому и улыбнулся в ответ, но более приветливо. - Раньше я тебя не видел, Наружный?- тень подошла к нему и подняла его лицо, уперев набалкашник трости в подбородок- смотри мне в глаза, когда говоришь. Он поднял взгляд и обомлел. Желтоватые и глубоко посаженные глаза смотрели на него с любопытством, радужка тонула в темноте подводки, подчеркнутая контрастом вокруг и светлыми, густыми бровями. Горбатый и длинный нос делал его будто знатнее, как обладателя "породистых" генов, а квадратный овал лица лишь облагораживал тонкую верхнюю и чуть выпяченную нижнюю губу. - Куда тебя определили? - конопатый вздрогнул и резко, но тихо сказал ему - В четвертую, - лицо тени скривилось и она опустила свою трость. - Проводить? - Если вам не трудно, - он снова опустил голову, спрятав половину лица за челкой. Тень хмыкнула и пошла дальше, утянув за собой рыжеволосого. *** - Сфинкс, вот ваш новый житель, встретил его в проходе...- новый человек, имя которого он узнал, оказался без рук и волос даже на бровях- окрестите вы его, что ли, для приличия. - Стервятник, назвал бы его сам, в чем проблема? - Был бы он в моем гнезде, тут же окрестили бы фениксом. -Опять эти твои замашки... " Так вот, как его зовут...Стервятник. Ему подходит "- подумал про себя конопатый и снова посмотрел на его лицо- " Похоже, я буду Антошкой". Стервятник посмотрел на него в ответ и криво ухмыльнулся, будто прочел мысли, и ушел из Четвертой под верещание пестрого Шакала насчет фикусов и их ядовитости. Табаки перебирал бусины на общей кровати вместе с какими-то непонятными словами, пока Сфинкс не шепнул ему что-то, сев рядом. - Точно, как я сам не додумался?! Македонский, раскладывай вещи и иди к нам!- Шакал радостно мастерил что-то, пока эльф рядом старательно делал вид, что читает, на самом деле наблюдая за происходящим. Только через месяц он понял, что незаметно для себя и всех вокруг стал Македонским...своим,.. тем, кто негласно носит звание самого домовитого в своей стае после Табаки. Македонский еще много раз встречал Стервятника в столовой, но не решался заговорить с ним, когда тот был с кем-то в диалоге или просто среди людей, а среди них он был всегда. Птичий Папа не замечал его больше, как думал сам Македонский - из-за серой одежды. Он постоянно носил потрепанные пуловеры со слишком для него длинными рукавами, в которых постоянно прятал руки, боясь, что кто-то сможет увидеть в них его силу. После смерти Волка Македонский уже хотел улететь, но передумал в последний момент и удержался, его тогда не смогли опознать даже состайники - слишком был не похож на себя в новых джинсах и желтом дождевике, частично он спрятал свои волосы под капюшоном, поэтому точно никто не понял какого цвета они были. когда же Паучихи отпустили его, он заметил, что в Четвертой ничего не изменилось, только грязи на полу стало больше, чем обычно. Теперь Македонский целыми днями лежал на своей кровати, почти ничего не ел, спал по пятнадцать часов и лишь изредка, когда никого не было в коридоре, подходил к Третьей, садился рядом с дверью и слушал. Слушал, как дышат стены, как храпят птенцы, но никогда не слышал Стервятника. Ещё с детства он понял, что с ним что-то не так. Не зря же дед так ненавидел его, а Шестая иногда странно косилась. Македонский давно это принял, он с самого начала знал, что не может быть "нормальным", кто угодно, но не он. И он чувствовал проявления своей "ненормальности" видя Стервятника. Даже когда тот проходил мимо, уши начинали гореть, а мысли вылетали из головы так, словно Рекс магнитом вытягивал их из него. Он никогда не смотрел на Македонского, тому было обидно, но он понимал, что не сможет как-то повлиять на это. Лишь изредка он подходил к третьей двери и пытался услышать что-то, что могло успокоить мысли Мака. *** Дом кишит шепотками и тихими хихиканиями. Стены отражают их, впитывают в себя, передают суть всем, кто их игнорирует, на подсознательный настрой. Дожди льют пятый день, никому не хочется выходить в коридор, даже чтобы поесть в столовой. Македонский кутается в свои длинные серые одежды, которые снова чуть не разобрали на половые тряпки птицы третьей, и выходит из комнаты с Толстым на спине. "Ну и что, что у вас ведра дырявые, запаяли бы и все"-Вступался вчера вечером за него Черный на пару с Курильщиком. Как всегда борятся с любым проявлением Дома и несправедливости. Толстый перестает радостно улюлюкать, когда перед ними оказывается Стервятник. Неизменный траур делает из него неизменную, страшную, большую птицу с кривым оскалом. Птица наклоняется и дышит в лицо Македонского: -Так вот у кого мои птенцы пытались утащить вещи,- Стервятник скалится еще шире, и Толстый испуганно поднимает брови за спиной Македонского,- Ты прости их, они бывают глупее неразумных. -Зачем вы извиняетесь?- конопатый надеялся,что у Толстого хватит сил не разревется от страха. Он также желал узнать, почему вожак чужих извиняется перед ним, это желание непривычно пересиливало шепот Толстого о вкусной водяной овсянке. - За грехи детей должны отвечать их родители, понимаешь? - птичий папа дернул головой, показывая, чтобы тот шел за ним. "Прямо как в нашу первую встречу"- заметил конопатый. Он стряхнул Толстого за спиной: -Извините, но мне нужно отнести его в столовую к Четвертой, они уже все ушли... -Я подожду на Перекрестке. Младший кивнул и чуть быстрее пошел в противоположную сторону. *** Он открыл дверь ногой в кроссовке с дырявой подошвой, подошел к своим и посадил Толстого рядом с Табаки, тот непривычно молчал и даже не бурчал что-то себе и окружающим под свой вздернутый нос. Только он хотел уйти, как Сфинкс вопросительно поднял мышцы лица, где примерно должны быть брови. Конопатый по привычке начал оправдываться: -Меня там позвали, я вам потом все расскажу. -Надеюсь, тебя не зарежут Крысы?-Шакал впервые подал голос за сегодня. Это не было дешевой шуткой или издевкой - чистое беспокойство за состайника со стороны Табаки. -Посмотрим, я пойду?- Македонский понаблюдал, как в Толстого запихивает ложку с клейкой кашей Курильщик, и внутри него поселилась надежда, что он голодным не останется. -Иди, мы тебе тут оставим,- Черный похлопал по прижатому к груди Слепого пакету и вяло махнул рукой. Македонский незаметно для всех улыбнулся и рванул на перекресток. *** Когда он начал подбегать к месту встречи, Стервятник встал с продавленного дивана и отошел от него на пару шагов, опираясь на трость. Он посмотрел на стекло, по которому стекали прозрачные капли, и перевел взгляд на Македонского. Рыжий мальчонка пытался отдышаться, опершись руками на свои колени, примерно две минуты, за которые Рекс успел продумать кое-какие детали и вдоволь наглядеться на его макушку: -Пошли? Сглотнув, Македонский кивнул и пошел с Птицей по коридору. Стервятник открыл запертую дверь ключом и впустил первым Македонского. Когда же тот услышал за своей спиной щелчок замка, тут же испугался, на плечо неожиданно легла рука с тщательно выкрашенными ногтями. -Это на случай, если мы задержимся, какие ткани предпочитаешь?- Македонский покраснел ушами и напрягся от руки, опустив голову, он вспомнил про вопрос и, немного подумав, ответил: - Хлопок и что-то мягкое - прошептал он,надеясь, что у Птицы не окажется такого. -Хм...Понятно, проходи в комнату, - в его голосе послышалась едва уловимая усмешка, а рука перешла на изгиб плеча, начав мягко подталкивать его в спину, и Македонский подошел к темной деревянной двери. Она также была закрыта на ключ. Из широкого окна падал тусклый холодный свет, он пробивался сквозь листья висящих над ним плющей, бесформенными пятнами падал на персидский ковер. Светлые стены прятались за шкафами с книгами и кашпо с зебринами, их темные, с фиолетовыми прожилками листья казались головами огромных ядовитых змей, сплетенных в клубок внутри каждого из горшков. Стервятник опер трость о стул и, слегка прихрамывая, начал подходить к Македонскому. Рыженький отвлекся от созерцания фикусов у побеленной батареи под окном и посмотрел на приближающуюся Птицу: он наклонил голову вперед и смотрел на Македонского перед собой из-подлобья, подведённые янтарные глаза смотрели по-хищному, улыбка на бледном, тощем лице едва показывала желтоватые резцы, темные одежды волочились за ним поглощающим свет шлейфом. Он молчал и шел на него, Македонский пытался вынести надвигающегося на него зрелища: сердце участило свой ритм, в горле стоял ком, он не смог бы сглотнуть даже при всем своем желании, его ладони вспотели, при этом от лица и конечностей отлила кровь - Македонский не выдержал и угрожающе прошептал, почти не шевеля тонкими губами: - Если вы тронете меня, я пожалуюсь на вас Ральфу, - он ожидал, что Стервятник, как минимум, остановится, но тот продолжал идти, прошипев ответ сквозь зубы. - Тогда, думаю, он будет рад, узнав, что ты больше не ходишь в обносках. Красный Дракон выпучил глаза и не нашел слов, чтобы ответить ему. Стервятник лишь обошел его, едва задев плечом, и открыл шкаф, сразу же найдя нужную вещь, подал вешалку с ярко-красным свитером. - Думаю, это подойдет, примерь. Македонский до сих пор хлопал ресницами и теперь принимал вещь от Папы, не зная, что делать и как повести себя, Папа криво улыбнулся и наклонился к нему: -Если хочешь, чтобы тебя облапали и переодели, я к твоим услуг... - Я сам, - перебил он и отошел подальше от шкафа с хозяином. Стервятник снова принялся копаться в шкафу еще тщательней. Македонский медленно снял с себя пуловер и покосился на вещицу, после глубоко вздохнул и натянул на себя, вдохнув запах порошка и лака для ногтей. Рекс в этот момент обернулся со стопкой из джинс и спортивных кофт и застыл, выронив вещи: -Ну, как?- Македонский закусил губу и покраснел, он начал прятать свои руки в красных рукавах, а лицо за челкой. Стервятник долго и мучительно для Македонского глядел на него. Тишина комнаты с каждой секундой становилась все плотнее, и хриплая фраза пошатнула ее, как карточный домик -Ты прекрасен, Мак - янтарные глаза смотрели на него зачарованно, а Македонский с неверием. -Может, перевести тебя ко мне? Я могу легко устроить переезд, и птички больше не будут делать что-то против твоей...одежды - он ожидал ответа, отказ он бы не принял или принял через какое-то время, но позже все равно предлагал до согласия, пока Македонскому не надоест. -Я...я подумаю, - Большая Птица сама предложила приютить его до конца дней. Губы невольно тронула смущенная улыбка, он поднял лицо и посмотрел на горбатый нос Стервятника - до сих пор боялся смотреть в его глаза. Они стояли так друг напротив друга какое-то время, пока старший из них не протянул в когтистой руке стопку вещей, перехваченных узковатыми пальцами. - Эти брюки должны подойти к свитеру, к костюму сейчас найду что-нибудь, - и опять отвернулся через силу, дохрамывая теперь до комода рядом с кроватью. *** Через полчаса, когда уже Ральф открыл деткам Стервятника дверь и теперь стоял в смятении перед спальней Рекса, оттуда вывалился Македонский с синей спортивной сумкой, из которой игриво выглядывал краешек темно-зеленного галстука. Следом за ним вышел довольный вожак третьей. Спокойный, но излучающий собой свое внутреннее удовлетворение. Р первый сложил руки на груди и вздернул бровь. Воспитатель подумал, что по Дому расползутся слухи и решил прояснить все сразу, недовольно вздохнув: - Рекс, может уже объяснишь нам всем - он обвел рукой комнату - эту ну очень непонятную ситуацию? Стервятник криво ухмыльнулся и попридержал за плечо Македонского, чтобы тот остановился. -Ральф, поймите, я всего лишь поменял ему гардероб, чтобы он выглядел не как оборванец, так ведь?- он обратился к Македонскому, и тот неуверенно кивнул, смущенный таким вниманием со стороны воспитателя и Птицы. -Это точно? - Ральф с недоверием окинул оценивающим взглядом ссутулившегося рыжего, и тот еще раз кивнул, но уже более уверенно. Воспитатель тоже кивнул, уже высматривая что-то на потолке. - Хорошо, тогда мы пройдём?- Стервятник вопросительно изогнул бровь, и Ральф отошел в сторону, освобождая проход для них обоих. Не обращая внимания на шепотки из всех углов комнаты, Стервятник шел, горделиво подняв голову. Македонский шёл рядом, почти вплотную и лишь внутренне желал, чтобы никого в коридорах не было. Широкая, костлявая рука по-собственнически обнимала худое плечо через серый рукав крупной вязки, Македонский прижался ближе к телу и мелко, но часто дышал. Они вышли в коридор и остановились у перекрёстка, где никого не было, Стервятник присел на старую, потертую обивку дивана, Македонский стоял рядом, не зная, куда себя деть, поэтому переминался с ноги на ногу и, опустив голову, прятал свои руки в серой ткани. Стервятник первым подал голос: - Ну, и как тебе?- он медленно, немного нервозно прокручивал трость синеватыми тонкими пальцами. Руки немного вспотели, по телу разошлось непонятное волнение: всё ли ему понравилось? Тихий, будто наполненный или же созданный из скользящих, птичьих щебетаний голос непривычно зазвучал погромче из-за тишины вечера: - Мне кажется, что галстук не очень подходит, но все остальное просто прекрасно, - легко и мягко улыбнулся уголками тонких губ. - Я рад, что тебе всё понравилось. - Стервятник, хотел бы вас спросить об одной вещи,- Македонский собирался с мыслями, прикидывая, согласится Папа или нет. - Спрашивай. - Почему вы хотите приютить меня в Третьей? - волнение одолевало внутреннее спокойствие, и Македонский увидел, как Стервятник глубоко вздохнул, свел брови к переносице и закрыл глаза. - Еще с первой встречи была заметна твоя симпатия. Я подумал, поживем-посмотрим, вдруг это на два-три дня и пройдет...- он сделал небольшую паузу, прежде чем снова начать - Но нет, не прошло, более того, ты мне тоже приглянулся со временем... Слова под конец стали тише, Стервятник поднялся с дивана и обнял Македонского, прижав его голову к своей груди- я пойму, если не понял тебя правильно и это была не та или вообще не симпатия. Македонский сложил кисти за спиной мужчины и потерся щекой о темную ткань: - Ты все правильно понял...