***
Утро началось далеко не с кофе, а с панической атаки. Схватившись за голову, до боли сжимая пряди волос в ладонях, Мицуба вздрогнул от непреодолимого страха, который захлестнул его с первыми лучами рассвета. Его сердце колотилось в груди так быстро, что он едва мог дышать. Вокруг было тихо, только едва различимое пение птиц проникало в его слух. Но внутри его головы звучала смесь шума и горячих туманных мыслей, что словно гипнотизирующий свет фонарного столба на пустынной улице. Соскэ открыл глаза с трудом. Пульсирующая боль пронзала его, заставляя чувствовать все краски боли ножа в середине груди распятого, вынуждая сжиматься в конвульсивных судорогах. Следы вчерашней ночи остались на его руках - от острого острия на запястьях до длинных порезов. Куда бы он ни взглянул, везде были видны яркие шрамы рубцовой кожи, красные полосы вплоть до дермы и покрасневшие участки кожи. Нестерпимая боль напоминала о том, что он сделал. Юноша попытался поднять руку, но сразу же испытал сильную боль. Он вздрогнул и обмяк, понимая, что попытка движения только усилит колотьё. Мицуба с трудом оглянулся по комнате. Все в ней напоминало об убыль контроля, о слабости, которая нахлынула на него. Парень отвернулся, не желая видеть свое отражение в каморке, сломленную душу, обколотую внутренними страхами и разрушительными мыслям. Смятение только усиливалась, невидимой тенью окутывая дрожащее существо. Грудь на зло сжималась, сердце бешено колотилось, каждый всхлип был наполнен робостью и смятением, заставляя Соскэ судорожно сжимать свои дрожащие кулаки. Сознание затуманивалось, яко зеркало в паре, отражая только непонятные и мучительные образы. Немые крики наполняли пространство, но они казались потерянными в пробоине. Донесся звук скрипящей двери. Мицуба был вынужден истерически сжаться в калачик, поджимая ноги к своей груди в попытках укрыться от непонятного источника опасности. В его взоре все начало плыть. В этой размытой картине предстал силуэт. Силуэт, который вовсе не принадлежал его матери. Сердце замерло. Страх встал, как плотина, поперёк всех мыслей, желаний, чувств.Это Коу.
Мицуба всегда стремился к показательному совершенству . Он ощущал неотъемлемую необходимость делать все безупречно, будь то повседневные дела или сложные обстоятельства. И сейчас все это одним взмахом толкнул в болото чертов а-ля МинамотоЛучшийЭкзорцистВАренду. Пусть на экзорциста и не был похож, если только на ежика. Напряжение в комнате теперь плотнее. И в этот момент, словно ответ на мучительное состояние Мицубы, раздался голос, спрашивающий: "Ты в порядке?" Звучало почти забавно. Ответ на этот вопрос не требовал слов. Он был написан в измученных глазах Мицубы. Они отражали всю его боль, страх и безысходность, а самое главное - опасение. Опасение потерять единственного друга. И он хотел накричать, обозвать, выгнать своего друга за то, что он сейчас видит. Но слова застревали в горле, скованные неописуемой болью и растерянностью. Единственное, что смогло вырваться из его уст, были жалобные всхлипы один за другим. Коу медленно подошел к первому. Он старался не спугнуть друга. Аккуратно прикоснулся к его плечам и нежно обнял его, притягивая к себе. Опускать голову на плечо блондина было унизительно. Сквозь пут жалобных всхлипов. — Всë будет хорошо, — говорит Коу. Врëт Коу. Себе или Мицубе, он не знает точно. — Ты же вон какой … обонятельный..? — Чокнутый. Но и этих пару глупых слов достаточно, чтобы Мицуба хмыкнул. — и эм.. « милый? » Иногда разговаривать через рот так сложно. « душка? » Ну и придурок.. — очаровательный. Мицуба медленно моргает. Это было настолько нелепо, что послышался легкий смешок. — ну и что с тобой делать то, а — Мицуба тяжело вздыхает, а от паники как след остыл благодаря этому ежу. Коу наклоняет свою голову. И ужаснулся состоянию рук Мицубы. —ох.Но Коу не станет осуждать, уж точно не Мицубу.