Двое

Для Ракель все закончилось ожидаемо скверно. Привлеченная после её отстранения и побега банды Алисия Сьерра хорошо выполнила свою работу — она нашла Профессора даже без её показаний. Ракель, ослепленная нежностью и любовью фальшивой личности Профессора, сама того не замечая, закрыла глаза на свою рациональность и интуицию. И не сказала рыжей ни слова, что, впрочем, не помешало той блестяще выполнить свою работу. Дальше было следствие, и только Алисия была знакомым лицом, участвующим в этом процессе. Её ожидаемо обвинили в соучастии. Сьерра по минутам расписала те несколько дней, когда Ракель уже знала наверняка, кто такой Сальва. Записи камер, свидетельства неизвестно как найденных ею свидетелей. Кто-то видел машину, кто-то видел их двоих. И, самое главное, была запись на выходе из кафе, когда она шла, приставив к его спине ствол. Под курткой, конечно, но все равно пистолет мелькнул в кадре. Хуже всего, что опеку над Паулой мог получить её бывший. Всё остальное сейчас меркло перед этой единственной мыслью. Голова все ещё как в тумане. Как ни удивительно, единственным, кто её на самом деле поддержал, была Сьерра. У них всего секунд десять, и она успевает шепнуть ей самое главное. — Я добьюсь, чтобы Паула осталась с твоей матерью. Ракель кивает, но знает, что шанс слишком зыбкий. Алисия дёргается и прикусывает ноготь на указательном пальце. — На крайняк сама стану её опекуном, — Ракель замирает, услышав. Глаза наполняются слезами, когда она осознает её слова. Враг, друг. Друг, враг. Когда-то они учились вместе и даже жили вместе, разделяя аренду за квартиру. Потом иногда работали вместе — редко, но их тандем был практически всесильным. А потом она вышла замуж. Альберто быстро отсек всех её друзей. Вспоминать об этом не хотелось. Казалось, он ревновал её к каждому столбу, к друзьям тоже, и к рыжей бестии в том числе. Алисия предупреждала — в характерной для неё манере, жёстко и не выбирая слов, и тогда Ракель, по уши влюблённая в своего мужа, легко разорвала с ней все отношения. Прошло много лет, прежде чем Алисия позвонила ей, позвав работать вместе. Ракель к тому моменту успела разочароваться в браке. А рыжая позвала так, словно не они наговорили друг другу гадостей, прежде чем прекратить общаться. И Ракель согласилась. Дело они тогда провалили, хоть и шли, наступая грабителям на пятки. А после этого сотрудничали ещё дюжину раз, не проиграв ни разу, пока однажды она не включилась в переговоры в монетном дворе. Свой хрупкий мир, состоящий из свободы, работы и матери с дочерью, она растоптала сама. Влюбилась, как кошка, сопротивлялась до последнего своему естеству, но все равно влюбилась в человека, которого даже не существовало. Ей нужно было позвать Сьерру и может даже послушать её, но все сложилось так, как сложилось. До суда её не выпустили ни под подписку о невыезде, ни под залог. И теперь её ждали четыре месяца в однотонной форме женской тюрьмы. А после суда перспективы были и вовсе не радостные. — Сколько мне светит? — спрашивает она. — Найди адвоката, — рыжая морщится, зная, что после развода Ракель живёт на зарплату. Помочь в этом вопросе она не сможет. Ей пришлось выбирать, выбирать между личными принципами и женщиной, которой она доверяла свою жизнь. Сьерра вышла замуж, но была прочно замужем за работой так давно, что уже не помнила себя другой. Она была права, всегда. Иногда нарушала закон, но в её голове это было оправданно, а больше об этом не знал никто. Её и ещё троих заключённых досматривают. Насколько все привычно для женщины-охранника, настолько же шокирует заключённых, раздетых донага. Быть может, только одна из них уже сталкивалась с досмотром, а вот две другие — девочка слева от Ракель вряд ли давно отметила свое совершеннолетие, женщина, стоявшая первой — тряслись мелкой дрожью. По дороге в камеры их освистывают и швыряют в неё комками бумаги. Они уже знают, что она из полиции. И они с удовольствием этим воспользуются. Сквозь пелену она слышит голоса сокамерниц, спорящих с охранником. Не поднимает головы, не рассматривает их и не встречается взглядом. Спор заканчивается, и она отправляется на нижнюю койку. Наконец забирается под одеяло, заматываясь с головой. Хотя бы десять минут, она мечтает хотя бы о десяти минутах тишины. Одеяло с неё сдергивает та, что моложе. Тараторит быстро и громко, что-то выговаривая ей, Ракель даже слов до конца не разбирает. Вторая стоит, прижавшись спиной к койке, сложив ладони на груди. Смотрит прищурившись, и Ракель смотрит на неё, недоуменно качает головой, не понимая, кажется ей или нет. Зулема неожиданно похожа на Сьерру. Только чёрные с едва заметной сединой волосы отличают её от рыжей Алисии. — Какого черта уставилась? Даже голос почти такой же, может, чуть более хриплый. Но интонации точь-в-точь как у рыжей. — Прости. Ты напомнила одну знакомую, — неожиданно для себя честно отвечает Ракель. — Говорят, ты коп, новенькая? — Говорят, — кивает Ракель, поднимаясь с койки. — И ты думаешь, что переживаешь эту ночь? — Зулема не делает ни шага в её сторону, стоит как стояла, облокотившись лопатками на верхнюю койку. — Эту, — кивает Ракель, — и следующую, и ещё столько ночей, сколько потребуется. Мне не нужны проблемы. Своих хватает. — Зулема Заир, — она складывает ладони на груди и улыбается, — твой личный ад в этой камере. — Ракель Мурильо, — она не добавляет больше ничего — все остальное они либо уже знают, либо узнают и без этого. — Твою мать, Зулема, — темноволосая цыганка, Сараи, хлопает себя по лбу, — я же говорила, что видела её. Это она, она вела дело в монетном дворе. — Вот как, — хохочет женщина, — да уж, ты права, проблем у тебя и без меня немало. Каспер сидит на нижней полке, рассматривая Ракель с почти детским любопытством. Сегодня она просто новое развлечение для них троих. В унылой тягомотине однообразных дней ещё одно лицо, пока не слившееся в общую серую массу. Они не станут ей помогать или открыто вредить. Они не станут склонять её к преступлениям, что проворачивает Анабель со всеми новенькими. Они используют её, а точнее использует Зулема, и, если потребуется — сломает ей психику, похитит её семью, покалечит её или просто убьёт. И сейчас, пока Ракель прячется от всего мира под одеялом, стараясь сдержать прорвавшиеся наконец слезы, Зулема сдерживает усмешку, вспоминая все, что ей известно о прогремевшем на всю Испанию ограблении. Деньги никогда не были лишним ресурсом. А уж на что их обменяет инспектор Мурильо, она разберётся. *** Первая дверь, вторая, третья. Больше всего она боится увидеть за столом для посетителей свою семью, поэтому выдыхает с облегчением, замечая рыжую макушку Сьерры. Ракель садится напротив. Алисия смотрит на неё и морщится. Протягивает руку, поворачивая её лицо и разглядывая разбитую губу. — Что с лицом? — Упала в душе, — огрызается Ракель. Здесь умели не калечить и оставлять минимум следов, причиняя максимум боли, но боль она научилась терпеть уже давно. Вот только с лицом перестарались. Но разбитая губа хотя бы не мешала ей дышать. В отличие от остального. — Собери волосы, — приказ выбивает её из колеи, но Ракель выполняет его, умом понимая, что Сьерра не требовала бы этого просто так, — под столом слева. — Спасибо, — шепчет Ракель, вынимая спрятанные скрученные купюры и пряча их в волосах. Так действительно будет проще. — Твоя дочь с Мариви. У них все в порядке, я была у них вчера вечером. — Спасибо, — её тело было способно вынести многое, а вот морально она была подавлена, и упоминание дочери выбивает её из себя. — Как ты? — Сьерра видит её настрой, выдавливает из себя эти слова как поддержку, и Ракель закрывает глаза. — У меня встреча с адвокатом завтра утром. Больше здесь ничего не происходит, — хмыкает в ответ, скрещивая руки перед собой. — Альберто пытается оспорить решение по опеке. У меня есть там… В общем, не получится у него, — Сьерра неожиданно тепло улыбается ей и берет за руку, — адвокат штатный? — Руки, — холодно и жёстко говорит охранник. Зулема, встретившаяся со своим адвокатом, смотрит сквозь мужчину. Все её внимание приковано к посетителю Ракель. Рыжая. И лощеная. А в остальном — удивительно похожая на неё. Не зря её сокамерница смотрела на неё как на приведение. Денег у Ракель нет. Овца, под стать своему имени. Её посетитель — та самая Алисия Сьерра, это было в новостях, но там показывали её лишь со спины. Получается, инспектор хлопнула и посадила инспектора. Да ещё и подругу. У неё либо совсем нет чувств, либо стальные яйца. И она похожа на неё. Зулема встаёт, подходит к их столу, подвигает стул и садится рядом с Ракель. — При-ивет, — улыбается как идиотка и приобнимает Ракель за плечи, — подруга, ко мне пришёл адвокат, хочешь поговорить с ним? Сьерра смотрит на неё в упор, оценивая ситуацию. — Заир, вернись за свой стол, — рычит охранник, — за стол. — Ракель, — Сьерра кивает ей. Ракель дёргает бровью и пересаживается к адвокату. Молча следит за спиной своего личного ада. — Ты словно моё отражение, — Алисия морщится, разглядывая Зулему, кусает ноготь большого пальца и прижимает ладонь ко лбу, — какого черта? — Мы абсолютно не похожи, — усмехается заключенная, расправляя чёрные волосы. Что это, издевка природы? Или кто-то из её родителей все-таки согрешил? — Когда твой день рождения? — Сьерра не верит в случайности, Сьерра не верит в знаки и судьбу. Женщина перед ней — её близнец. Другого ответа попросту нет, или она спит и видит тупой сон. Зулема называет дату. Год тот же, день и месяц не совпадают. Но, с другой стороны, если они действительно сестры, одной из них могли врать. Сьерра с облегчением думает, что её мать может оказаться вовсе не её матерью. Это бы многое объяснило. О чем думает Зулема, рассматривая её лицо, остаётся для неё загадкой. — Сколько ты уже здесь? — Четыре года. — Сколько ты ещё будешь здесь? Зулема молчит и смотрит исподлобья, и злые густо подведенные глаза смеются. — Ты хочешь что-то узнать? Ты правда хочешь это знать? Говорят, информация стоит дорого. — Что тебе нужно? — Ооо, другой разговор, — она хлопает ладонями и встаёт, — ты знаешь где меня найти, — она подталкивает Ракель, садится за стол с адвокатом. — Кто это? — спрашивает Сьерра у Ракель. — Зулема Заир. — Она угрожает тебе? — Видимо, теперь начнёт, — Мурильо усмехается, — не забивай голову. Я справлюсь. Пригляди за моей семьёй. — Кто тебя ударил? Врач здесь есть? — Алисия, — качает головой Ракель, — иди. Их встреча заканчивается, и из комнаты для встреч они идут вместе с Зулемой. — Когда у тебя следующая встреча? — Зулема знает каждый метр этой тюрьмы и прижимает её к стене в том углу, в котором нет обзора камер. — Через неделю, — Ракель не видит смысла врать. — Кто тебя избил? — она бесцеремонно задирает её майку, разглядывая едва заметные красные рубцы на животе. Били с оттяжкой, оттого и поселки кожу. А вот синяков не оставили. — Это неважно. — Это буду решать я, — усмехается Зулема. Берет её лицо ладонью, сжимая пальцы на скулах, — что она в тебе нашла? — Мы даже не друзья, Зулема, — отвечает Ракель, выворачиваясь, — мы просто работали вместе. — Ну да, — она подцепляет резинку, стягивающую волосы женщины, и скрученные в трубочку купюры выпадают к ногам. Зулема смотрит в упор, но Ракель держит взгляд, опустив голову, закрыв шею, и её взгляд заставляет Зулему удовлетворённо хмыкнуть, — если тебя кто-то ещё раз тронет — скажи мне или Сараи, поняла? — Это дорого мне обойдётся. — В каком же гадюшнике ты была, что так хорошо знаешь законы джунглей? — Зулема уже откровенно веселится, — до моей встречи с твоей подружкой ты под моей защитой. Цена — сама встреча. Потом посмотрим. Заключенная Заир оставляет её одну, уходит в камеру. А Ракель поднимает с пола деньги и стоит ещё пару минут на том же месте, рассматривая и стараясь запомнить расположение камер. Сколько их, слепых пятен? Ей нужно узнать что-то ещё про сокамерницу и сделать это без лишнего шума, не привлекая внимания. Проще всего узнать через Сьерру, но этого ещё нужно дождаться. С заключёнными она говорить пока опасалась. Была милаха Каспер, полностью преданная Зулеме, была Сараи, которую она бы назвала сестрой Зулемы, если бы не откровенно разные национальности. Выдавала книги женщина с добрыми глазами и чудесной историей, как она сожгла своего мужа. Тряслась время от времени в очереди в душевую кабинку потускневшая и похиревшая наркоманка неопределённого возраста. Улыбалась и мягко обнимала всех юных новеньких темноволосая женщина с двумя амбалками-телохранителями, всюду её сопровождающими. Ещё были охранники. Женщины, которых здесь называли хозяйками, даже более жёсткие и грубые, чем мужчины. Они знали, что она была частью их системы и нарушила закон, и они осуждали ее. Мужчины, среди которых выделялся один борзый, с острым крысиным лицом. Он пользовался своей безграничной властью, на это Ракель уже насмотрелась. Второй персонаж напоминал плюшевого мишку, но, вероятно, и в пищевой цепи стоял гораздо ниже. Был ещё новенький, который напомнил ей Анхеля своим спокойствием и рассудительностью. Они столкнулись в столовой, и он сказал ей что-то приветливое и поднял упавший поднос. Неожиданно разговаривать с ней начинает Каспер. Девушка вряд ли делает это по собственной инициативе, Зулема растоптала её личность, и за одно это Ракель хотелось бы сломать ей хребет. Каспер прилепляется к Ракель и ходит за ней хвостиком всю неделю. Но Ракель понимает, что причина даже не в том, что Зулема демонстрирует ей свое отношение — скорее, Каспер шпионит за ней. Вот только Ракель нечего скрывать. Звонков она не осуществляет, с другими заключёнными почти не общается. Она вообще впервые за много лет высыпается, абсолютно спокойно отключаясь в суетливом гомоне после отбоя, только в первую ночь испытывая страх неизвестности. А потом однообразие будней делает свою терапевтическую задачу. Подъем, душ, завтрак, работы, обед, прогулка, ужин, душ, сон. Деньги она прячет в одной из ножек стула в камере и слышит, как Каспер рассказывает об этом Сараи. К ней пытаются прицепиться несколько заключённых на прогулке, но тихая как тень Каспер берет её за руку — и от неё отстают. До встречи Зулемы со Сьеррой происходит всего два значимых события. Сначала к ней приходит Анхель, и ей хочется провалиться сквозь землю, когда он рассматривает её в жёлтой форме заключенной. — Алисия попросила передать тебе — у Паулы и Мариви все в порядке. Ракель кивает. Ей не хотелось звонить матери, это только сильнее выбьет её психику из колеи. А разговора с дочкой, которой предстояло расти без матери, она боялась. Боялась, что не сможет найти слов, не сможет сдержать эмоции. Она подала прошение на получение карточки и получила возможность сделать звонок, но оттягивала это как могла. А больше ничего толком из их разговора не вышло. Анхель не сдержался, начал допытываться, что именно она нашла в Профессоре, а потом и вовсе перешёл на обвинения. Ракель обняла себя за плечи, а потом и вовсе поднялась и ушла, закончив эту встречу. Вторым событием был звонок от Альберто. Он был сдержан и спокоен, и, в отличие от Анхеля, не обвинял и не унижал её. Пусть его слова нужно было делить на десять, он ничего не просил, лишь предложил посильную помощь дочери. — Я бы хотел увеличить сумму алиментов. Я могу это сделать это в одностороннем порядке, но будет быстрее, если тебе придётся подтвердить это. Пожалуйста, не отказывайся. Это не для тебя, это тебя ни к чему не обяжет. Я не хочу, чтобы моя дочь в чем-то нуждалась. И Ракель берет время на раздумья. С одной стороны, это в целом было похоже на поддержку, с другой — мог бы просто перевести на расчётный счёт, не афишируя. Он же хотел оставить след в системе, что Ракель не в состоянии обеспечить своего ребёнка самостоятельно. И желал её подтверждения в этом. В день, когда Сьерра должна встретиться с Зулемой, Ракель впервые ощущает настоящий страх. Когда в первый день её избивали в душе, она знала, что её пугают, а не пытаются убить. Когда Зулема зажала её в коридоре, она знала, что стала нужна этой женщине. Когда Сьерра пообещала приглядеть за её семьёй, Ракель поверила ей, вцепившись в эту мысль как в спасательный круг. Теперь она успела узнать истинную причину силы Зулемы — её любовник был на свободе и решал для неё любые вопросы. Решал весьма радикально. И у её сокамерницы были такие права в тюрьме, как ни у кого другого, чего уж говорить о скорпионе, которого ей позволили держать в камере. И чтобы это узнать, Ракель не пришлось даже кого-то расспрашивать — Зулема проводила некоторые переговоры прямо в камере, демонстрируя, что вообще её не боится. И теперь Ракель шла на встречу с адвокатом, а позади неё Зулема — встретиться со Сьеррой. Когда заключенная садится напротив неё, Сьерра ещё провожает взглядом Ракель. Визуально та выглядит прилично, и Алисия чувствует небольшое облегчение. Ран на лице и руках нет, походка обычная, взгляд напуганный, по вполне разумный. — Эй, я здесь, — привлекает её внимание Зулема, — и… Она же старая, — смеётся, оскаливая зубы, и кивает на соседний стол, где Ракель разговаривает со своим адвокатом, — и она женщина. Она правда настолько тебе дорога? — Да, — кивает Сьерра и усмехается. Скрывать что-то уже поздно, её отношение к Ракель Заир считала верно. — И что ты хочешь мне предложить? — А что ты хочешь на самом деле? Зулема усмехается. Инспектор Сьерра могла бы рассказать ей про уменьшение срока, про привилегии, которыми она и без того пользуется в тюрьме, но вместо этого она перешла к самой сути. — Я посмотрела твоё дело, — говорит Алисия после паузы, глядя на Зулему, — боюсь, я не смогу помочь тебе скостить срок намного, а пара месяцев тебя вряд ли заинтересует. Она замолкает, и Зулема выжидающе смотрит на неё. Пугать рыжую не имеет смысла. Она осознает, кто перед ней, и чем все это может закончиться. — Поэтому все, что я могу тебе предложить — побег. Она говорит открыто, хоть и тихо. И Зулема сдерживает довольную улыбку. — Я бежала уже трижды. Мне нужен не побег. Мне нужна свобода. Между этими понятиями была пропасть. Сбежать, чтобы вернуться через пару дней, недель, месяцев. Сбежать, чтобы бежать всю жизнь. Или получить свободу. — Тогда мне нужно что-то, что я смогу на эту свободу обменять, — Алисия откидывается на спинку стула. Зулема до конца не осознает, что дала Сьерре то, что ей было нужно — переговоры. Она успела прошерстить дело Заир. Изучила то, что было в базе, поговорила с теми, кто так или иначе участвовал в расследовании её дел. У неё был сообщник, и все, с кем говорила Сьерра, сходились лишь в одном — он был беспощаден. И поймать его было бы вполне равноценной заменой Заир. Но Сьерра понимает, что предлагать ей этого нельзя. А значит, Зулема сама должна дойти до этой мысли. — Ты, я вижу, не до конца понимаешь, — шипит Заир, — у меня твоя подружка. А у тебя нет ничего. — Какая у тебя группа крови? — спрашивает Сьерра, сбивая её с толку. Зулема отвечает, и Алисия довольно кивает. Конечно, она изучила её медкарту, и группа крови совпадает. Не совпадают отпечатки пальцев, а значит, она ей не близнец. Но вполне может оказаться двойняшкой. Себя она помнит лет с трех и помнит себя в Испании, в той жизни, которой живёт до сих пор. Не было в ней никогда пустыни, палящего солнца, чуждого уху языка. У неё на шее католический крест. Зулема мусульманка. — Ты думаешь, мы все-таки родственники? — Зулема откидывается на спинку стула, закидывает ногу на ногу. — Мне нужен образец ДНК для анализа. — Тебе нужно заставить меня не прикончить Мурильо. — Это так не работает, — она прихватывает женщину за волосы и тянет вниз, так что та почти утыкается лицом в стол, — не забывайся. Ты думаешь, что ты сейчас в тюрьме, но это не так. Это летний лагерь, Заир, для такой как ты. Я могу показать тебе, насколько прогнила система. Я могу депортировать тебя на родину, где ты узнаешь, что такое тюрьма страны третьего мира. И, поверь, я обязательно это проверну, если ты тронешь Ракель хоть пальцем. С ней ничего не случится. Ни-че-го. А ты к следующей встрече подумаешь, что готова променять на свою свободу. — Руки, — холодно говорит охранник, но встретившись с ним взглядом, Сьерра видит удовлетворение увиденной картиной в глазах мужчины. — Ещё раз ты попытаешься меня тронуть, — шипит Заир, — здесь меня просто уважают, а в арабской тюрьме я буду королевой. — Кого ты пытаешься обмануть, — Сьерра отпускает её и смеётся, — ты знаешь, что там с тобой будет. Зулема дёргает уголками губ и встаёт. Привыкшая жить европейской жизнью, она прекрасно осознает, кем будет в мусульманской стране. Но держать лицо никто не отменял. — Посмотрим. Увидимся через неделю, — она разворачивается и уходит. А Сьерра достаёт пакет для улик и убирает в него пару волос, оставшихся у неё в руке. Эта загадка её нервирует, и ждать разрешения на тест она не собиралась. Алисия поднимается, на мгновение ловит взгляд Ракель, подмигивает ей и уходит вслед за Зулемой. Нужно заехать в лабораторию и не нарваться на Альберто. И нужно запросить встречу с Мурильо, пусть это и вызовет новую цепную реакцию. *** Ракель слышит смех Зулемы. Её снова бьют — но опять не калечат, и злобный близнец Алисии контролирует этот процесс. Хуже всего, когда удары прилетают в лицо, она уже ощущает привкус крови во рту и немеющее ощущение от раздувающейся рассеченной раны над бровью. — Пусть увидит, — Зулема поднимает её за волосы, — обязательно расскажи, кто это сделал, поняла? Её наконец оставляют в покое, и Ракель с трудом поднимается и плетется в душ, прихрамывая на одну ногу. Сильно болит живот, и она ощупывает себя, стараясь определить степень повреждений. Зулема её не боится, как не боится никого их них. Ракель в её руках, и не пойдёт жаловаться, потому что знает, сделает этим только хуже. За неделю не произошло ничего действительно важного — до этого дня, когда её вызвали в переговорную для телефонного звонка. — Мне жаль, — она слышит голос Профессора, и сейчас он кажется ей издевкой. У неё нет сил разговаривать, спорить, обвинять. У неё даже расплакаться нет сил, и она замирает молча с трубкой у уха, рассматривая тонкий слой пыли на телефонном аппарате. — Я могу что-то для тебя сделать? — спрашивает он, и ей кажется, что голос мужчины полон боли. — Ты, — она сглатывает, ощущая, как враз пересохло горло, — ты не звони мне больше. Никогда. Она вешает трубку и сгибается пополам, закрывая лицо руками. Охранник подходит медленно и зовёт её, прежде чем прикоснуться. — Мурильо, — его голос помогает прийти в себя, и Ракель поднимается. Смотрит на пухлого добряка, непонятно как угодившего на эту должность, и он мягко улыбается ей. — Всё обязательно наладится. Всё будет хорошо. Не будет, Паласиос, не будет. Вместо ответа она кивает и выдавливает улыбку в ответ. А потом её избивают в душе, и когда она выходит, он снова встречается с ней взглядом. Он знает, кто за этим стоит, но система работает так, что он не станет ничего делать, пока она не пожалуется. А когда она пожалуется, никто не сможет доказать, что это сделала Зулема. Сьерра смотрит на неё и отводит взгляд, впиваясь пальцами в столешницу. — Я могу договориться, чтобы её засунули в изолятор. — Но не на десять лет же, — усмехается Ракель. Врач наложил ей швы наживую, и сейчас ей кажется, что вместо лица у неё кусок хорошо отбитого мяса, — ты усугубишь моё положение. — А это серьёзно возможно? — взрывается Сьерра, ударяя по столу. — Да, — Ракель смотрит ей в глаза, и взгляд её ледяной и колючий, — она не пытается угрожать мне через мою семью. Она ни разу не пыталась использовать для угроз Паулу. У неё есть сообщник на воле. — Египтянин. — Да. И её сила здесь обусловлена страхом. — Она мне не родственница. — А это правда имело какое-то значение? Сьерра усмехается. — Я могу вытащить её, если она сдаст Египтянина. — И потом вы обе потеряете сон. Он молод. Он безжалостен. — Потянет на пожизненное. — Алисия, — протягивает Ракель. — Позвони дочке, — переводит тему Алисия, — ей нужно услышать тебя. — Хорошо. — Он звонил тебе, да? — Ты же знаешь. Наблюдение никто не убирал. — У нас нет ордера на прослушку. — Когда тебя это останавливало, — Ракель замолкает и опускает голову, — возможно, вы уже попытались отследить звонок. Разговор был секунд двадцать. Он сказал, что ему жаль. Спросил, может ли чем-то помочь. Я попросила его больше никогда мне не звонить. Сьерра глубоко вдыхает и медленно качает головой. — Да. Так будет лучше. Дашь разрешение получить этот звонок? — Хорошо. Они ничего не значили, ни этот звонок, ни этот разговор. Эта запись была бы малюсенькой попыткой показать, что Ракель не хочет иметь с ним ничего общего. Даже не косвенное доказательство, слезливая история для присяжных. Ей больно. Сьерра видит это по сгорбившейся спине и ощущает волну жалости, словно к брошенной хозяином собаке. Сравнение не нравится ей даже в мыслях, и Алисия зовёт её по имени. — Ракель, — дождавшись, когда женщина посмотрит ей в глаза, она улыбается мягко и говорит, — я найду Египтянина. С помощью Зулемы или нет — неважно, ты же знаешь, мы всегда их находим. А потом посажу его, выпустив Зулему, подставлю ее, чтобы он знал это наверняка. Но пока что ей нужно знать, что я боюсь и сомневаюсь, идти на это или нет. И я хочу, чтобы ты подумала, насколько тебе важен твой статус. Я не смогу тебя оправдать. Это будет или сделка, или… — Мне нечего тебе дать. — Ты ошибаешься. Профессор ни с кем, кроме тебя, не выходил на связь. — Или? — Тебе придётся прятаться до конца своих дней. Ракель наклоняется и говорит едва слышно. — Я хочу сама вырастить свою дочь. А как это произойдёт, Алисия, мне все равно. *** Сьерра изучает план тюрьмы и расписание каждого сотрудника. Берет отпуск на работе, несмотря на недовольство мужа, уезжает в свою квартиру и запирается на неделю, раскладывая по винтикам возможный ход событий. Их нужно вытащить вдвоём, но Сьерра прекрасно понимает, что после этого Ракель не жилец. Да и вполне возможно, что и сама Алисия вместе с ней. Поэтому побег вдвоём и поиски беглянок, а поиски будут успешными, если обеих схватят в течение первых суток. А потом дня два-три форы для Зулемы, чтобы она могла удрать. И обеспечить ей эту фору — задача для Сьерры. Теперь план побега. Оптимально организовать перевозку, но как сделать это одновременно? Впрочем, решение приходит почти сразу, и пару раз она отбрасывает эту мысль, но после очередной встречи с Ракель понимает, что это оптимальное решение. Она выглядит скверно, переносицу придётся ломать снова, чтобы выправить, над бровью зашитая рассеченная рана, а её руки усыпаны мелкими синяками. — Меня не калечат, а пугают, — Ракель не поднимает глаз, — поверь. — Огрызнись. Дай повод посадить тебя в изолятор. — Хорошо, — её голос тих и бесцветен, так она разговаривала с ней, когда была замужем. Сьерра не даст ей сдаться. Постарается. — Я встречусь с ней завтра. Если попадёшь в изолятор, это даст тебе передышку. После этого нужно будет устроить драку и заставить её ввязаться. И начальница организует ваш перевод. Ракель, тебе нужно будет травмировать ей руки. Она должна будет получить медицинскую помощь и тугие повязки на кисти, это важно. — Кажется, это я с удовольствием. Сьерра трёт лоб и смотрит на неё. — Кто тебя избивает? — Здесь есть бизнес-леди, использующая всех новеньких. Она продаёт героин, экстази, марихуану, ещё какие-то таблетки. И ей нужны контейнеры, а я в эту грязь лезть не хочу. Вечером она ввязывается в драку. Несмотря на разницу в статусе никто не смеет вмешаться, и она метелит Заир от души, срывая на ней всю накопившуюся злость. Будь рядом Сараи, она бы конечно кинулась её защищать, но рядом только Каспер, которой Ракель злобно приказала не сходить с места. И когда Заир перестаёт сопротивляться, Ракель подталкивает её к двери, закладывает её ладони в проем и с силой захлопывает дверь. Она слышит, как ломаются кости. Слышит как-то отдалённо, словно в тумане, и через полминуты ощущает, как заламывает её руки хозяйка, отволакивая от Зулемы. — Что же ты творишь, идиотка, — кажется, даже охранница осознает безумство её действия. Ракель оседает в её руках, спотыкается и падает в ноги начальницы тюрьмы, вызванной по столь серьёзному поводу. — Обыщите её — и в карцер до особого распоряжения! — Что делать с Заир? — Отведите её к врачу и тоже посадите в карцер. *** Ракель спит, впервые максимально расслабленно, несмотря на холод и сырость помещения без окна, она наконец одна и в полной тишине. Время для неё идёт медленно и тянется, свет и питание сбивает с толку, их путают целенаправленно, не давая понять, ночь сейчас или день. Пару раз кто-то шепчет ей через вентиляцию, пытаясь вызвать на разговор, но она молчит. Еду приносит чаще всего Паласиос, и она приветливо перебрасывается с ним парой фраз. А остальное время тянется тихо и бесконечно. В это время Сьерра тщательно следит за тем, как скоро Египтянин отреагирует на избиение Заир. Но вместо этого его родственник, которому он звонил всего дважды за последние десять лет, неожиданно выдвигается на встречу с Зулемой. Та в отвратительном состоянии, сломанные пальцы загипсованы, лицо душевно разбито, Ракель постаралась. Сломала ей кисть, несколько рёбер и переносицу, но все равно Зулему переведут вместе с Мурильо в тюрьму более строгого режима, тюрьма частная и со всеми проблемными заключёнными начальница тюрьмы поступает именно так. Сьерра приглядывает за родственником Египтянина, прикидывая, что именно тот задумал. Состояние Заир может сыграть им на руку, её будут перевозить в скорой, Ракель — в спецперевозке, это минимум четыре сопровождающих, часть из которых можно купить или запугать. Она достаёт дорожный атлас, расчерчивая дорогу до другой тюрьмы. Мосты, узкие улицы, она отсекает варианты один за другим. Египтянин не светится сам, да и его родственник вряд ли будет марать руки, но тогда они должны откуда-то наблюдать. Алисия включает музыку, заглушая бьющиеся в голове мысли. Побег должен удаться, ей нужно помочь Египтянину, но не дать ему убить Ракель. И пока это самая сложная часть уравнения. *** Две машины охраны, скорая и спецперевозка. Сопровождающих шестеро, не считая водителей. Она стоит рядом с машиной, наблюдая из переулка за тем, как караулят кортеж два джипа. Один блокирует улицу за первой машиной сопровождения, второй таранит спецперевозку. Стрельба, крики, Сьерра ощущает волну подкатившей к горлу паники, но потом берет себя в руки. К машине успевает к той секунде, когда они уже скрывают дверь скорой. — Зулема, — окрикивает её, и когда женщина оборачивается, Сьерра видит как горят яростью её глаза. — Я дам тебе три дня, — Сьерра оглядывается на сопровождающих. Вырублены, не убиты. Добавлять себе срок Заир не планирует. — Что, прости? — она подходит ближе, вытягивая переломанные руки, — эта сука, — она оборачивается и кивает на бледную как мел Ракель, которую выволокли на улицу и поставили на колени, — эта сука сдохнет здесь, и вопрос только, сдохнешь ли ты тоже? — Два дня и двенадцать часов. — Ты не поняла, да? — Зулема прихватывает Ракель за волосы, морщась от боли в травмированных руках и заставляя ту вскрикнуть, — ты не поняла? Сьерра достаёт из сумки бинт, медленно заматывая свои кисти. — Два дня, Зулема, — Заир подходит ближе и скидывает с неё капюшон. Выкрашенные в черный волосы рассыпаются по плечам Сьерры. Смеётся, кивая. — Хорошо. Очень хорошо. Больше никогда не попадайся мне, иначе я тебя убью. — Избавься от формы, — Алисия снимает куртку, под которой надета форма заключенной, — я — Алисия Сьерра, инспектор полиции Испании. Если потребуется, произноси это громко и чётко. Моя машина на углу. Там наручники, документы, одежда, ключи в зажигании. Пусть кто-то из них, — она кивает на головорезов, — будет заключённым, а ты — Алисия Сьерра, — она отдаёт куртку Заир, — волосы спрячь и покрась при первой возможности. — Алисия Сьерра, — повторяет Зулема, расплываясь в улыбке. — Два дня. После этого молись своему богу, чтобы я тебя не нашла. Заир скалится ослепительно и уходит в указанном направлении, кивнув одному из амбалов. Остальные покидают место нападения. Сьерра опускается на колени рядом с Ракель. — Тебе придётся мне немного помочь, — Сьерра вытряхивает из карманов бинты, — нужно повторить её повязку на лице, справишься? — Какого черта ты делаешь? — Доверься мне, милая. У нас совсем мало времени, когда вернёмся в тюрьму тебе придётся немного мне подыграть. Два дня, а потом разберёмся, — она подмигивает Ракель, а потом целует её в лоб, — все будет хорошо, обязательно. *** Они бегут, хотя и слышат крики за спиной. Когда раздаются выстрелы, замирают, позволяя конвоирам скрутить их. Сьерра грязно ругается, прижимая к груди якобы раненые руки, и Паласиос аккуратно убирает наручники назад на пояс. — Заключенная Зулема Заир, в машину. Он придерживается за голову, и Ракель видит капли крови на вороте его форменной рубашки. От страха её мутит, а вид крови заставляет желудок распрощаться с ранним завтраком. Её подхватывает под руки второй конвоир, и она только едва перебирает ногами, помогая сильному мужчине доволочь себя до машины. — Зачем ты побежала, — сокрушается Паласиас, садясь рядом с ней. — Я испугалась, — устало говорит Ракель. — Она угрожала тебе? — Нет. Угрожали другие. — Кто это были? — Не знаю, им было что-то нужно от Зулемы. Я почти ничего не слышала. Я думала она убьёт меня после той драки. — Ей, похоже, досталось. — Наверно. Их возвращают в тюрьму. Сьерра отыгрывает свою роль, её несут на носилках, потерявшую сознание. Ракель бредет сама, под улюлюканье толпы. Она видит в толпе Сараи, цыганка в ярости, и Ракель знает, что ничего хорошего её не ждёт. Но Сьерру неожиданно относят в камеру, и там, когда Сараи уже разминает кулаки, она шипит из-под повязок на девушку, приказывая ей покинуть камеру. — Каспер, проследи за Сараи, — отсылает она блондинку, после чего потягивается на койке, — два дня. Иди-ка сюда, — она двигается и ждёт, когда Ракель ляжет рядом. Поворачивает голову и говорит на самое ухо. — Я бы не смогла сделать это одна. Поверь, я думала, как это провернуть, и, мне кажется, это не самый лучший вариант. Но он сам нашёл меня. — Твою мать, — стонет Ракель. — Он откупится от них. Но это все ещё не решает твоей проблемы. — Алисия, ты обещала. — Знаю, милая. Знаю. Но ещё я обещала тебя отсюда вытащить. Два дня. Они должны уйти, так будет безопаснее всего для тебя и меня. А потом тебе нужно будет позвонить. Ракель закрывает глаза и обнимает её. — И если я это сделаю? — Он любит тебя. А ты можешь помочь следствию. — Это скостит мне срок, но не станет оправданием. — Я могу договориться с судьёй. — Ты сейчас нарушаешь столько законов разом. — Я сейчас работаю под прикрытием. Обманом втираюсь в твоё доверие, — слабо улыбается Алисия. Два дня, — победителей не судят. *** Сараи смотрит на неё с недоумением. Зулема ведёт себя не просто иначе — её словно подменили, неужели можно было настолько долбануться головой, чтобы все забыть? — Она тебя искалечила, — рычит девушка, размахивая подушкой, — хочешь, я её придушу? — кивает на Ракель, не смущаясь угрожать ей в третьем лице, — хочешь? — Отстань от неё, — вяло отмахивается Сьерра, — мне нехорошо. Я не пойду на обед, — она падает на койку, заворачиваясь в одеяло. Ближе к ночи её зовёт кто-то из охраны, и как Ракель не прислушивается, она не разбирает голосов. Утром Сьерра протягивает ей карточку. — Позвони ему. Попроси прийти. Милая, будь убедительна. — Алисия… — Ты знаешь, что для тебя на кону. Бежать для такой как ты не вариант, Ракель. — Какой — такой? Какой?! — женщина взмахивает руками. — Прекрати истерику, — шипит Сьерра, — и позвони ему. Пусть придёт к тебе на свидание. А потом предупреди Суареса. Все будет выглядеть потрясающе правдоподобно. Она решилась сдать ублюдка, ограбившего Монетный двор, она посодействовала поимке жестокого убийцы. Главное, чтобы Мурильо не сдрейфила. — Алисия, я… Я не могу. Сьерра влепляет ей пощёчину. — Чего ты не можешь? Спасти свою шкуру ты не можешь? Ты о семье своей подумала? — Прекрати, — скулит Ракель, закрывая голову руками, — пожалуйста, прекрати! — А я не стану молчать! Ты боишься даже позвонить своей девочке, а ты представляешь, что с ней будет, если она будет расти с Альберто? Да даже со мной, Ракель, ты всерьёз представляешь себе, что я стану ей доброй мамочкой?! Ракель, я не дам её в обиду, но я последний человек, которому стоит доверять детей! Ракель вытирает слезы и обнимает её. Сьерра, все ещё заведенная, тяжело дышит, а потом расслабляется и гладит её по волосам. — Иди же. *** Ракель целует мать, обнимает свою дочь, и смотрит через плечо Паулы на Сьерру. Рыжая подмигивает и подхватывает сумку с вещами. Чёрные волосы, криво подрезанные до длины причёски Заир, ещё немного смущают её, но мягкую улыбку Сьерры ни с чем не спутать. — Пойдём, поужинаем, — Алисия приводит их домой, и Херман развлекает её дочь, пока женщины накрывают стол. Ракель быстро устаёт, и Сьерра наливает ей бокал вина и усаживает в угол у окна, быстро управляясь с посудой и блюдами. — Ты зря так про себя. Из тебя выйдет отличная мать. Алисия смеётся, встряхивает головой. — Ты слово в слово повторяешь Хермана. Ракель делает пару глотков. — Ты расскажешь мне? — Точно хочешь знать? Можем поругаться. — Я хочу знать, — её глаза становятся серьёзными. Это грызло её, она знала что Сьерра отследила его, но дальнейшая его судьба осталась для неё неизвестной. — Зулему и Египтянина перехватили на границе. Он пока в следственном изоляторе. Может и выкрутится, но попался он из-за Зулемы, а мы с тобой помогли ей бежать. Не должен мстить, по логике, но тут лучше подстраховаться. Милая, я бы порекомендовала тебе воспользоваться предложением программы защиты свидетелей. Ракель молча кивает. — Профессор отследил их сам, «застрелил» Зулему, вывел полицию на след Египтянина. Это стало основанием для сделки. — Зулема тоже пошла на сделку? Сьерра морщится. Заир нужна была свобода. Проще всего было откупиться от неё и отпустить, разыграв её смерть. — А Профессор — под следствием? — Был до вчерашнего дня, — пожимает плечами Сьерра, не договаривая до конца все, что ей известно. Ракель кивает, и Сьерра ловит её взгляд и смеётся. — Ты знаешь, да? — Он уже далеко за пределами страны. — Хочешь присоединиться к нему? Ракель качает головой. — Если он не предлагал, то только потому что боится отказа. — Ну и зачем мне трус? Ракель ставит бокал и поднимается, помогая ей отнести блюда на стол в гостиную. Ужин в теплом кругу. Друг, враг. Она никогда не была её подругой, этому должно быть какое-то другое название. — Я соглашусь на защиту свидетелей. — Альберто будет кусать локти, — смеётся Алисия, — значит, уедешь? — Да, — Ракель смотрит на Паулу, и Алисия видит в её взгляде океан нежности, — спасибо, Алисия. — Да брось. Уже прощаясь с ними Алисия говорит: — Ты просила его не звонить, я знаю. — Просила. — Он не позвонит, так что… Алисия с усмешкой протягивает ей листок для записей с номером телефона. — Если хочешь. Ракель забирает из её пальцев записку. — Береги себя, — обнимает Ракель на прощание. — И ты. Друг, враг. Позвонить ему? Страх и боль пройдут, и тогда она решит. А пока она просто защитит свою семью.