Дым табачный воздух выел.
Комната —
Глава в крученыховском аде.
Голод пустым взглядом смотрел вперёд и видел места, которые ассоциируются только с ней. Вот окно её комнаты, куда он так любил приходить. Перед глазами всплыла неясная картинка: обнажённое женское тело, жадные вдохи, ненасытные поцелуи, нетерпеливые прикосновения. Губы на мгновение дрогнули в улыбке.Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, иступленный, гладил.
Он коснулся холодными пальцами такого же холодного запястья и поморщился. Её прикосновения всегда были такими тёплыми, такими приятными и мягкими. Словно она пыталась согреть не только его тело, но и искалеченную душу, которая сегодня и вовсе разбилась вдребезги. Мужчина сунул руку в карман, нащупал пачку сигарет и зажигалку. Не глядя достал одну, интуитивно сжал в зубах и поджег. Вместо приятной горечи почувствовал неприятный привкус табака на языке. — Вот дурак, — кинул испорченную сигарету вниз, сомкнув веки. — Фильтр захотелось покурить. Щелчок, искра, небольшой огонек загорелся прямо у него в руках. Глубокий вдох. Вишнёвый привкус обжёг воспоминаниями, от которых Голод поёжился и быстро стряхнул пепел, и тот тут же незаметно развеялся по ветру.Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
За окном никого не было видно. Лишь луна была немой свидетельницей происходящего. Голод обречённо смотрел вдаль, понимая, как мало времени у них осталось. Ему не хотелось думать о том, как он будет жить дальше без неё. Без той, которая смогла показать ему тепло, любовь и заботу. Без той, которая не боялась его, а относилась с пониманием и трепетом. Без Вики. — О чём задумался? — девушка встала рядом, накинув на плечи лишь легкий полупрозрачный халат. — Опять о… — Да, — сухо ответил Голод, нервно сжимая зажигалку. — Не могу поверить, что потеряю недавно обретённое счастье и спокойствие так скоро. — Давай выжмем из остатка моих дней всё, что можно. Мужчина нервно хихикнул и поджег очередную сигарету. Выпустил клубок дыма в окно и посмотрел, как он рассеивается в ночном воздухе. У них осталось всего четыре дня — это мало обнадёживает. — Не хочешь? — Голод бросил беглый взгляд на Вики и протянул пачку сигарет. — Расслабляет. — Дай сначала твою попробую. Она встала рядом, обхватила фильтр губами, и неуверенно сделала вдох. Тут же почувствовала неприятное жжение в горле и закашлялась, поморщившись. Недовольно посмотрела на Голода, который только тихо рассмеялся от этой картины. — Ну и гадость, — Вики хотелось срочно запить эту горечь во рту. — Как ты это куришь? — Ты просто неправильно это делаешь. Давай научу. Он нежно обхватил её подбородок, отчего по всему женскому телу прошлась лёгкая дрожь. Его прикосновения, такие холодные, всегда вызывают непонятный жар. Словно одно его существование нарушает все существующие законы физики, которые смертные так тщательно старались познать. Но работают ли подобные науки здесь, при жизни после смерти? Вики не могла ответить на этот вопрос. Голод глубоко затянулся и задержал дыхание, не выпуская терпкий дым изо рта. Стремительно приблизился к её губам, напоследок довольно ухмыльнулся, и жадно поцеловал. Удивлённая, Вики почувствовала вишнёвый привкус на языке. Табачный дым переходил друг другу, стремительно испаряясь, но Голод раз за разом закуривал, на пару секунд прерывая этот странный и такой интимный поцелуй. Когда ещё, если не сейчас, Вики поддастся всем возможным страстям и зависимостям? И главной её зависимостью стал такой отстранённый со всеми и такой открытый с ней всадник. — Так больше нравится? — провёл напоследок кончиком пальца по её нижней губе и окончательно отстранился, выкидывая окурок в окно. — Гораздо больше, — Вики заворожённо смотрела на него. — Не думала, что курение может быть таким приятным. — Я тоже.Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Воспоминания тупой болью ударили по сердцу. Мог ли Голод подумать, что сможет однажды в своей такой мрачной и унылой жизни найти смысл? Тем более смысл в бывшей смертной, непримечательной и такой невероятно слабой. «Нет, не слабой, — тут же опроверг он свои мысли. — Самой сильной смертной, которую я встречал». Мужчина спрыгнул с крыши опустевшей школы и медленно пошёл вглубь двора, где некогда все было покрыто ярко-зеленой травой и цветами, которые так любила она.Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял…
— Ты жульничаешь! — Голод недовольно стукнул кулаком по траве, когда Вики в очередной раз победила. — Нет, просто ты никогда не был смертным и не играл в наши обычные настольные игры. Довольная улыбка украсила лицо Вики, и она придвинула толстую колоду разноцветных карт Голоду. Тот лишь обречённо вздохнул, в который раз приняв свою участь вечно перемешивать эти кусочки картона, чтобы девушка раз за разом обыгрывала его. Он не любил проигрывать. Но ему нравилось, что в такие моменты её лицо светилось от счастья, а не тускло от предопределённости будущего. — Если я сейчас выиграю, то ты будешь должна мне одно желание, идёт? — Голод коварно посмотрел на неё, раздавая по шесть карт. — А если ты в очередной раз останешься с веером из карт, то тогда желание будешь должен сам! — Договорились. Голод посмотрел на выданные себе же карты и огорчённо отвёл взгляд в сторону. Опять только красные… Вики точно жульничает! Не может ему раз за разом попадаться один и тот же цвет, от которого уже тошнит. — Бери две карты! — крикнула она, увлечённая игрой, и потянулась за лежащей рядом пачкой сигарет. — Не так быстро! — Голод быстро подкинул ей зажигалку. — Бери четыре. — Ах так, — Вики быстро втянула в лёгкие дым и опять закашлялась. — Бери восемь! — Двенадцать! — увидев удивление в светлых глазах девушки, он улыбнулся и спокойно выдохнул. — Ну что, и у кого в итоге веер, Вики? — Голод скинул последнюю карту и коварно прищурился. — За тобой должок.…а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
Сделав несколько шагов, Голод наткнулся на проклятую красную карту. Сердце пропустило пару болезненных ударов. Он наклонился и аккуратно поднял её, сильно сжимая пальцами, боясь потерять последнее, что связывало его и Вики. Сейчас он понял, почему именно красные карты ему все время попадались, когда они садились играть в эту идиотскую, но такую забавную игру. Красный — ее цвет. Такой же пылкий, страстный, яростный, любящий. — Вот бы провести с тобой ещё хоть день, — шёпот нарушил гробовую тишину, которая царила вокруг. — Хотя бы один. Он знал, что этого одного дня ни на что не хватит. Он не успел бы за день сделать всё то, что не смог за бесконечную и изнуряющую жизнь. Этот день ничего бы не изменил, он не умалил бы скорбь, которая поселилась в нём и съедала изнутри. Но зато он мог бы ещё целые сутки наслаждаться её компанией, сутки ловить её нежные взгляды, сутки слышать её звонки голос, сутки быть рядом. — Возможно, Матерь жизни сжалится надо мной, и я вновь увижу тебя однажды, — Голод быстро положил карту в карман и присел на безжиненную, как и всё вокруг, траву, опустив взгляд в ноги.И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
— Скоро меня не станет, — эти слова пронзили сердце Голода, словно острая стрела, наконечник которой пропитан смертельным ядом. — Я не хочу тебя оставлять, Голод. — Пожалуйста, — он коснулся тыльной стороной ладони её влажной от слёз щеки. — Давай не думать об этом. Давай проведем последние мгновения вместе. Вики молча кивнула и, оперевшись руками в его плечи, привстала на носочки, сокращая расстояние между их лицами. Она изо всех сил старалась унять страх перед неизвестностью, которая ждёт её через пару дней, и Голод это прекрасно чувствовал. Он нежно коснулся её талии, прижимая девушку всё ближе, и впился в её губы. — От тебя всегда так пахнет сигаретами, — бормотала Вики, запуская руки в тёмные длинные волосы, перебирая и сжимая их в пальцах. — От тебя теперь тоже, — он на несколько секунд отстранился и поднес тонкую светлую прядь ближе, вдыхая их аромат. — Вишня и табак. Вики улыбнулась и кивнула. За последние дни она скурила сигарет больше, чем за всю жизнь до этого. Будучи смертной, девушка всегда сторонилась их, боялась подсесть на эту иглу, не хотела губить здоровье, чего не скажешь о многих её друзьях. А после смерти она успела позабыть о существовании табачной продукции. Но сейчас, когда её судьба предрешена, и жизнь вот-вот оборвётся, можно было ничего не бояться и делать всё, о чем попросит сердце. И если сердце хочет разделить зависимость с любимым человеком, то кто она, чтобы ему отказывать? Мужские ладони скользнули вверх по её спине, осторожно огибая массивные крылья, оставили несколько торопливых прикосновений на каждом позвонке и переместились на грудь. Вики томно выдохнула и по инерции выпрямилась, когда Голод обхватил туго завязанные спереди ленты, держащие топ на её теле. — Ты всегда так красиво одеваешься, — он дёрнул ленточку вниз, развязывая аккуратный бант. — Иногда это выглядит очень нелепо и вычурно, если сравнивать с остальными, — девушка чуть нахмурилась и собиралась уже что-то ответить, но Голод её перебил: — и мне это нравится. Тебя всегда видно издалека. — Ты таким похвастаться не можешь, — Вики улыбнулась, покорно ожидая, пока мужчина разберётся со сложным плетением и избавит её от этих своеобразных оков. — Зато твою энергию легко почувствовать на огромном расстоянии. — А вот таким уже ты похвастаться не можешь, верно? — короткий топ упал на пол, и девушка вдохнула полной грудью, согласно кивнув. Окно резко распахнулось, когда порыв сильного ветра ударил по нему. Прохладный воздух коснулся полуобнажённого тела, оставляя за собой невидимые следы, которые тут же покрылись мурашками. Вики невольно сжалась и сомкнула веки, колени задрожали, а все мысли из головы словно испарились. Ещё большую реакцию вызвали как обычно холодные мужские пальцы, которые пробежались сначала по её щеке, потом спустились к шее, и наконец слабо сжали упругую грудь. Голод по-прежнему не мог объяснить, что движет им в такие моменты. Страсть? Скука? Интерес? Или более сложное чувство?Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Голод пару раз нежно поцеловал её, отчего Вики посмотрела прямо ему в глаза. Нет, это определённо не скука. С ней он забывает о том чувстве, которое преследует его каждое мгновение жизни. Вечно скучающий всадник смотрит на бывшую смертную настолько полным заинтересованности взглядом, что в это даже сложно поверить. Кто бы мог подумать, что именно она вернет ему тягу к жизни, даже если на столь краткий срок? Губы спустились ниже и впились в столь нежную и словно бархатную кожу на шее, вынуждая девушку чуть откинуть голову назад. Отстранившись, он увидел красноватую отметину и отчётливые следы от собственных зубов, словно это не поцелуй, а укус вампира. — Заигрался, — Голод провёл указательным пальцем по оставленному засосу и вновь приблизился к губам Вики. — Если захочешь, это очень быстро пройдёт. — А если не захочу? — она чуть прикусила его нижнюю губу и тут же провела по ней кончиком языка, как бы извиняясь за позволенную маленькую шалость. — Тогда он продержится ещё… — всадник замялся, подбирая нужные слова, и сильнее сжал мягкую грудь, — получается, до конца твоих дней, — тихий вздох, и он на несколько секунд отвёл взгляд в сторону. Вики обхватила пальцами его подбородок, и всадник вновь взглянул на неё. Она обомлела. По его щеке, блестя от лунного света, стекала тонкая струйка слезы. Дыхание замерло, сердце забилось чаще. Неужели один из четырех всадников апокалипсиса… плачет?Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Голод провёл ладонью по сухой траве, которая неприятно покалывала кожу, напоминая о том, что он ещё жив. Даже если душа его умерла вместе с Вики, тело продолжает существовать. Не жить. Лишь существовать и поддерживать жалкую иллюзию той жизни, которой он жил до встречи с этой бессмертной. Как он жил раньше? Всадник уже не мог ответить на этот вопрос. По его мнению, жизнь началась лишь в тот момент, когда их с Вики судьбы пересеклись. Только тогда у него появилась настоящая тяга к жизни, возник истинный интерес к ней. Ему хотелось встречать каждый новый рассвет и не думать о том, насколько мир жалок и ничтожен, насколько он ему осточертел за ту вечность, что он «живет». — Я полюбил тебя, — Голод удивился, когда почувствовал, как в уголках его глаз вновь скопились солёные капли, тут же потёкшие вниз по лицу. Любовь — вот какое чувство он испытывал к девушке. Оно сочетает в себе всё: и радость, и печаль, и тревогу, и страсть, и тот самый интерес, которого ему так не хватало. Это такое древнее и простое чувство оказалось слишком сложным для нелюдимого всадника, который на личном примере понял, что любовь способна как разжечь холодное доселе сердце, так и растоптать его в одно мгновение. — Спасибо, что научила меня жить, — мужчина улыбнулся и достал последнюю сигарету из пачки. — Я слишком слаб, Матерь, — табачный дым полетел вверх, закрывая яркие звезды. — Я больше не тот идеальный сын, которым ты меня видела. Позволь и мне уйти из этого мира.Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.