Dubious Darkness

— Что ты имеешь в виду под «восстановлением своей репутации»? Ген выгнул бровь. — Я не могу допустить, чтобы хоть кто-то думал, будто мы работаем вместе. Я не собираюсь пятнать своё честное злодейское имя сомнительными связями с Бюро только потому, что кое-кому не сошло с рук небольшое убийство. — Я не- Менталист взмахнул рукой так, словно хотел физически отмахнуться от его протеста. — Если кто-то действительно убил Премьер-министра, чтобы каким-то недоступным моему пониманию образом подставить тебя, я должен об этом знать. Это значит, что на поле появился новый игрок, и это звучит слишком серьёзно, чтобы я мог это игнорировать. Это было мрачное напоминание о том, что пришло в голову Сэнку изначально, в самое первое мгновение, как он узнал о смерти Премьера. Это, наверное, Ген Асагири. Менталист был единственным преступником в городе, который обладал достаточным влиянием и уровнем навыков, чтобы осмелиться на нечто настолько безумное. Менталист всей душой ненавидел самого Сэнку. Менталист бы с удовольствием сделал из него посмешище и грушу для битья, спустил бы на него всех собак, наслаждаясь зрелищем его болезненной агонии, но… Что-то подсказывало Сэнку, что Ген здесь не при чём. Это была вторая мысль. Менталист устроил бы демонстративную казнь кому угодно из Совета, но вряд ли — Премьер-министру. Насколько можно было судить о философии Менталиста, тот отчасти разделял его взгляды на политику. И, вроде как, даже в чём-то его уважал. И тогда, если опираться не на первое ощущение, а на нечто более глубинное, этот новый игрок на поле явно хотел подставить их обоих, планировал перехватить все вертикали власти столицы — и те, что законные, и те, что нет. И, судя по всему, у этого «кого-то» были для этого все ресурсы. Если, конечно, они не найдут его раньше. — Я пойду с тобой, — выдохнул Сэнку, с трудом поднимаясь на ноги. Ему всё ещё было хреново, но после перевязки и щедрой горсти обезбола можно было продолжать функционировать. По опыту он знал, что сможет продержаться ещё как минимум сутки до того, как сознание снова откажет. — У меня есть разное снаряжение и боеприпасы, я храню их в нескольких точках по городу, так что- — Ты имеешь в виду те точки, которые Бюро тебе организовало? — Ген скептично выгнул бровь. — Не хочу тебя расстраивать, но это первое место, где они будут тебя искать. Ты больше не можешь пользоваться их ресурсами, Сэнку-чан. Он хотел было запротестовать, но знал, что это бессмысленно. Да, это Бюро в своё время помогло им выбрать места, где Генералы оставят свои припасы на случай любой кризисной ситуации — от рядового теракта до грёбаного инопланетного вторжения. Однако во всех своих приготовлениях к какому угодно будущему пиздецу Сэнку почему-то никогда не допускал мысли, что однажды окажется на другой стороне баррикады от своих товарищей. — Я всё ещё способен драться. — С дыркой в пузе? — фыркнул Ген. — Боюсь, сейчас с тобой справится даже самый задротистый рекрут. К тому же, ты слишком заметный. Ты мне там не нужен. Почему-то отказ уязвил Сэнку куда сильнее, чем он готов был признать. Эти слова стали болезненным напоминанием, как низко он сумел упасть всего за одни чёртовы сутки. Кто он теперь? Беглый преступник или несправедливо обвинённая жертва преступления? Герой или злодей? Работник правительства или тот, кто с этим правительством борется?.. Сэнку никогда не был героем, но и не был злодеем. Он был всего лишь простым увлечённым наукой парнем, который каким-то образом оказался в ловушке порогового пространства, где мог только бессильно наблюдать, как мир продолжает существовать без него — и против него. — За тобой они тоже охотятся, — попытался возразить он, делая вид, что не слышит нотки отчаяния в собственном голосе. — Тебе небезопасно идти одному. И, к тому же, ты себя видел? — он окинул взглядом вызывающе-сексуальное пятно из чёрной кожи, которое представлял из себя Ген. — Ты куда более заметен, чем я! Внезапно внимание Гена будто резко обострилось, вспыхивая той же неуёмной, неконтролируемой энергией, которая посылала ударные волны по организму Сэнку каждый раз, когда они сражались. Адреналин от очевидной опасности вперемешку с дофамином от… да хрен пойми, от чего, — от восторга, от какой-то идиотской залихватской бравады, будоражащего возбуждения в попытке разгадать следующий шаг этого непредсказуемого человека, — всё это творило с Сэнку страшные вещи. Это была какая-то зависимость, что-то на грани мазохистического сумасшествия, которое совершенно точно обещало боль, но от которого Сэнку всё равно никак не мог избавиться. Не отводя от него взгляда, Ген двинулся вперёд, заставляя Сэнку отшатнуться и сделать шаг назад, ещё и ещё, пока его колени не коснулись дивана, и он не был вынужден резко на него сесть. Внезапная смена положений заставила его взглянуть на длинную очерченную чёрным линию подтянутого тела его заклятого соперника и осознать неожиданный дисбаланс сил между ними. Менталист казался какой-то грёбаной пантерой, резкой и грациозной, чудовищно сильной, а сам он ощущал себя загнанной в угол запуганной антилопой. Это было странно. Это будоражило. Не помогало и то, что волосы Гена немного растрепались, завихрились на концах после их долгой прогулки по подземельям, и, казалось, теперь были созданы для того, чтобы Сэнку отчаянно хотелось протянуть руку и проверить, такие ли они мягкие и шелковистые, какими кажутся. Послышался тихий щелчок, ощутилось прикосновение холодного металла, и спустя мгновение Сэнку застыл в немом удивлении, вздрогнув при виде внезапных наручников на собственных запястьях. Его взгляд метнулся обратно к Гену как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот одарил его тонкой недоброй ухмылкой. — Симпатичные, правда? Они сделаны специально на заказ, — мурлыкнул он с таким видом, словно этим можно было гордиться. — В них ты не сможешь покинуть квартиру, не оторвав себе свои деятельные ручонки. Я советую сидеть тихо и не делать глупостей, ну, например, не пытаться связаться ни с кем из твоих дорогих друзей, пока меня нет будет дома. Будь хорошим мальчиком, сиди на привязи, и я, так и быть, принесу тебе косточку. Тёмно-синие, так красиво очерченные длинными ресницами глаза сверкнули дразнящими огоньками, и Сэнку ощутил, как его бренное тело пронзил поток чего-то горячего и, определённо, крайне шокирующего, пылая чудовищным осознанием отголосков желания, в котором Сэнку никогда в жизни не хотел бы признаваться. Инстинктивно он попытался скрыть свою нелепую реакцию под обычной равнодушной маской, но было уже слишком поздно. Ген застыл, стоя над ним неподвижно, внимательно и цепко исследуя глазами любое изменение в выражении его лица, словно мог просканировать каждый предательски расширившийся на смущённо покрасневшем носу сосуд, будто слышал каждый сбитый хрип в его дыхании и отслеживал даже самую мимолетную реакцию его зрачков. Затем ухмыльнулся — почти жестоко и слишком всезнающе, чтобы Сэнку не стало жутко не по себе. — Ну… разве это не интересно, — медленно мурлыкнул он с низкой бархатистой хрипотцой, от которой у Сэнку по шее пробежали мурашки. Сэнку вздрогнул, не в силах контролировать неожиданные реакции своего тела. Какого хрена он так зависим от этой чёртовой биологии?! Когда там окончательно наступит киберпанк? Можно ли как-то всё вот это отключить к хренам собачьим? У человека ведь нет инстинктов… — К моему великому сожалению, у меня сейчас нет времени на более глубокое изучение столь занимательного явления… — в его слишком мягком и серебристом для опасного преступника голосе проскользнуло что-то похожее на настоящее разочарование, и Сэнку всерьёз этому удивился. — …Так что, отложим моё исследование на потом. А пока — сиди смирно и будь хорошим мальчиком, — дразняще пропел Асагири, и прежде чем Сэнку успел сделать хоть что-то, кроме как возмущённо помычать, уже развернулся и выскользнул из убежища. Сэнку страдальчески застонал, откинув голову назад. Ну и что это, блядь, было?! Нет, он, конечно, не собирался отрицать объективную реальность и спорить с тем, что Менталист был чертовски привлекательным человеком, на этом, вообще-то, зачастую и строился его успех с бесконечным аттракционом смены образов, но, чёрт возьми, не до такой же степени! Сэнку вообще никогда раньше не засматривался на мужчин… Он и на женщин-то особо не смотрел, его гораздо больше заботили вопросы этичности искусственного интеллекта и тонкости переработки пластика, но он всё ещё был здоровым половозрелым мужчиной, и совершенно отключить интерес к плотским утехам ему не позволяла та самая треклятая биология… Ладно. Это просто слабости организма. Когда-то Сэнку читал, что все живые существа в моменты смертельной опасности стремятся к продолжению рода. Может, его реакции — что-то из этой категории? Ну, смертельная опасность есть, организм тоже пока живой… Пока. Ладно. К чёрту. Надо действовать. Ему потребовалось меньше пяти минут, чтобы избавиться от этих сделанных на заказ специальных наручников. Возможно, Сэнку управился бы быстрее, если бы не потратил время, проверяя, действительно ли Ген настолько заморочился с оборонными примочками. Последнее, чего он хотел — чтобы ему оторвало руки, просто потому что какой-то злобный гений решил, что это будет крайне забавно. К счастью, наручники оказались самыми обычными, из тех, какие можно было найти на любом полицейском складе. Нет, погодите, судя по маркировке, это и были полицейские наручники! Возможно, Сэнку даже знал, с какого именно склада этот ублюдок их стащил… Не долго думая, он просто прижал цепь к столешнице и одним резким ударом вырвал звенья. Ну, ладно, не одним. У Сэнку подобный финт получался только с третьего раза. А вот Рюсуй, ублюдок такой, и правда умел это делать одним рывком! Воспоминание о Рюсуе заставило сердце тоскливо сжаться, напоминая о внезапном беспросветном одиночестве, в котором Сэнку утопал, задыхаясь от безысходности. Он сглотнул и потряс головой, прогоняя ненужные мысли. К чёрту эмоциональные потрясения, у него есть дела поважнее. Сэнку тут, вообще-то, удалось побывать в убежище одного из самых разыскиваемых преступников страны, и ему, определённо, стоило бы оглядеться. Он не стал притворяться, что его не обуревает то захватывающее дух первородное любопытство, что всегда заставляло его шагать всё дальше и дальше, вглубь бездны по кровавому следу Менталиста. Побывать в жилище того самого неуловимого Асагири Гена, даже если это всего лишь его аварийное убежище, было возможностью, которую Сэнку совершенно точно ни в коем случае не мог упустить. Озираясь по сторонам в ожидании не совсем понятно чего, Сэнку побрёл на кухню. На самом краю сознания брезжила назойливая мысль, что ему стоило бы раздобыть оружие, чтобы, в случае чего, защитить себя от Гена… ну, или от кого-то ещё, кто мог бы за ним прийти. Сэнку прекрасно знал, что его временное перемирие с Менталистом продлится не дольше, чем разрешится возникшая в мироздании дилемма о виноватых, поэтому, каким бы странно-заботливым тот ни казался, какие бы непрошеные реакции ни выдавало его собственное тело, расслабляться было нельзя. Кухонные ящики были почти совершенно пустыми, за исключением пары тарелок и пары стаканов. Всё свидетельствовало о том, что эта квартира не предназначалась для длительного проживания. Не имея других очевидных вариантов, Сэнку засунул за пояс тупой нож для масла. Он сильно сомневался, что, в случае чего, Ген не выбьет этот нож у него из рук в течение первой же секунды, но это было хотя бы что-то — Сэнку чувствовал себя не по себе, оставаясь в этом доме совершенно безоружным. Отойдя от кухни, он осторожно похромал к спальне, прислушиваясь к любому намёку на тихое электронное жужжание, которое указывало бы на наличие камер. Как и ожидалось, таковые нашлись. Одна из них была направлена в сторону окон спальни, а другая — на дверь. Сэнку хмыкнул, внимательно оглядывая стены, и вскоре обнаружил ещё и микрофон, записывающий всё, что происходило в маленькой квартире, и датчики движения, и даже тепловизоры, хорошо замаскированные, почти незаметные, если не знать, что искать. Весь этот технологический набор юного сталкера был явным признаком глубокой паранойи Менталиста, что, конечно, не было удивительным при таком-то образе жизни. Тихое мяуканье откуда-то поблизости заставило его поднять глаза и встретиться взглядом с белой трёхлапой кошкой, что внимательно наблюдала за ним из дверного проёма. В выражении её мордашки явно читалось много осуждения. — Он сделал бы то же самое, если бы у него был шанс, — проворчал Сэнку, зачем-то пытаясь оправдаться перед животным. — Мне не стыдно. Не надо меня осуждать. Кошка выглядела менее чем впечатлённой его аргументом. Сэнку почувствовал себя дебилом. Он невозмутимо через неё перешагнул, проходя в маленькую спальню и осматривая незатейливую минималистичную мебель в поисках чего-нибудь, что позволило бы ему побольше узнать о своём неуловимом призрачном то ли враге, то ли сопернике, то ли союзнике. В ящиках комода нашлись несколько пар одинаковых чёрных трусов, чёрных носков и чёрных футболок. В шкафу висело несколько чёрных брюк и одна почему-то сиреневая толстовка. Однако в остальном, здесь, в спальне, как и на кухне, не было никаких признаков личности Гена. Всё было нейтральным и выверенным, исключительно полезным. Невозможно было поверить, что этот дом принадлежит человеку, который регулярно забрасывал членов Совета разного рода бомбами в надежде испортить строгое белое убранство их штаб-квартиры. Отвернувшись от разочаровывающей спальни, Сэнку прошлёпал обратно в гостиную, обдумывая свои варианты. Ране в боку понадобится по меньшей мере хотя бы ещё один день, прежде чем он вообще сможет передвигаться без риска разорвать все швы, которые и так уже откровенно трещали. Хуже всего было осознавать, что все те искусно-разработанные системы, которые Сэнку сам же годами внедрял для поимки преступников, теперь будут использоваться против него. Последние несколько лет, — да что там, едва ли не половину его жизни! — по всем газетам и журналам, по всем социальным сетям и федеральным каналам мелькали его фотографии, и до сегодняшнего дня Сэнку даже не задумывался, как много людей прекрасно знали его в лицо. Если бы он просто вышел на улицу, его арестовали бы за считанные минуты. Впервые Сэнку столкнулся с той версией реальности, где он больше не мог полагаться на помощь системы, которую сам же помогал выстроить. По крайней мере, пока. Крошечная надежда, что как только отец вернётся в страну, это невозможное, абсурдное, ошибочное недоразумение починится само собой, всё ещё теплилась где-то под рёбрами. Но, зная отца… Сэнку покачал головой. Нет, если он потеряет веру ещё и в Бьякую, то что тогда вообще от него останется? Он уставился на дверь, сглатывая вязкую, противную горечь. Всё, что ему нужно сделать — это найти настоящего преступника. Это единственный способ отбелить своё имя, очистить репутацию и доказать, что вся эта история — сплошь клевета и провокация. Всё ещё могло вернуться на круги своя. Он с тяжелым вздохом рухнул на подушки дивана, запустив пальцы в волосы и с силой потянув за корни, чтобы снять хотя бы часть накопившего напряжения. В голове был полный бардак. На душе — и того хуже. Он ощущал, как прямо под ногами рушатся опоры, и ухватиться было решительно не за что. Меньше, чем за сутки, поменялось всё. Сэнку привык к тому, что его считают героем. Он никогда не хотел славы, никогда не стремился к популярности, он просто делал свою работу на благо своей страны, и за это его считали хорошим парнем… Кто бы мог подумать, что в один момент эта самая страна будет готова порвать ему глотку без права на апелляцию. Что-то тёплое внезапно коснулось его ноги, и Сэнку дёрнулся, удивлённо подняв глаза. За ним снова наблюдала эта странная маленькая трёхлапая кошка, что устроилась тут, рядом с ним на диване. Он снова нерешительно протянул ей руку. Влажный прохладный нос ткнулся в пальцы, сосредоточенно обнюхивая. Кошка снова оглядела его и, видимо, убедившись, что это существо не представляет для неё опасности, залезла Сэнку на колени. Сэнку осторожно погладил её по голове и был вознаграждён тихим вибрирующим мурлыканьем. Улыбка появилась на его губах будто бы сама собой. — По крайней мере, хоть кто-то ещё готов дать мне второй шанс, а? — хмыкнул он, почесывая своенравное кошачье под подбородком. Она довольно зажмурилась от удовольствия, запрокинув голову вверх, давая Сэнку лучший доступ, и от этого движения стало видно бирку на маленьком красном ошейнике. Сэнку прочитал имя вслух. — Суйка? Интересная кличка для кошки. Где-то это имя я уже слышал… а, Суйка? Почему тебя так назвали? Суйка не ответила на его вопрос, продолжая довольно тарахтеть. Сэнку потянулся вперёд, зашипев от резкой боли, и схватил с кофейного столика пульт. Возможно, без доступа в Интернет, хотя бы новости дадут ему какие-то ответы, и он узнает что-нибудь полезное, не рискуя своим укрытием. Мимолётная мысль, что его команда из Спецподразделения, его товарищи, его почти что братья — Рюсуй, Укё и Хром, — вероятно, сдадут его властям, если он с ними свяжется, вызвала где-то под рёбрами тупую ноющую боль. Сегодня утром никто из них не встал на его защиту. Конечно, всегда был призрачный шанс, что, если бы там не было Хьёги, парни бы действительно его выслушали, но, увы, Сэнку не дали шанса выбрать вариант с переговорами, и теперь к обвинению в убийстве примешались и агрессивное сопротивление аресту, и применение насилия к представителям власти, и побег… Укё порой был невыносимо правильным и точно не дал бы Сэнку никакой поблажки. Рюсуй после смерти Цукасы стал каким-то диким, непоследовательным и вообще мало кому доверял, он не стал бы выслушивать Сэнку, не сейчас, не после всего, что случилось. Возможно, его бы выслушал Хром, и, возможно, он даже как-то помог бы, но в заданных условиях любой контакт с ребятами скомпрометировал бы и их, а подставлять свою команду было буквально последним, чего хотелось Сэнку. Ему не стоило появляться в их информационном поле без хоть каких-нибудь оправдывающих его аргументов. Это была война, которую Сэнку был обречён вести в одиночестве. Он вздохнул и включил телевизор. На экране появилась светловолосая женщина, которую Сэнку смутно помнил по собственным пресс-конференциям. Как её? Минни? Минами? Он никогда не удосуживался запомнить её имя, для него симпатичная журналистка была всего лишь очередным лицом в толпе. — …все эти люди собрались у штаб-квартиры Совета, — сообщала она телезрителям, — с требованием отменить комендантский час, который ввели в столице буквально сорок минут назад. Народ не понимает масштаба происходящей катастрофы. Неужели Совет готовится объявить военное положение?… ••• Парк аттракционов традиционно не был тем местом, где люди ожидали увидеть кого-то из криминальных авторитетов, но в этом-то и был смысл. Ген бодро шагал по залитым золотистым вечерним солнцем дорожкам мимо ларьков с мороженым и сахарной ватой, пытаясь хоть немного насладиться атмосферой приятной музыки и детского смеха, но получалось у него не очень хорошо. Он был голоден, сердит и несколько разочарован тем, что ему снова приходится опаздывать. Он свернул с главной аллеи в сторону Дома Смеха, но не потрудился пройти по тропинке к главному входу, откуда на него с явным презрением смотрела мордочка мультяшного мышонка, а направился прямо через газон к боковой двери для сотрудников. Табличка поменьше, неаккуратно приклеенная на скотч поверх основной, гласила, что это место зарезервировано на ночь для собрания клуба анонимных алкоголиков, и он закатил глаза при виде этого нелепого распечатанного на офисном принтере объявления. Ну, что за кучка придурков? Ну сколько можно? Распахнув дверь, Ген шагнул в это чрево чудовища, завернув налево, поднявшись по узкой лестнице и оказавшись у ещё одной двери — мощной, внушительной, из толстого металла и явно способной защитить от пули. — Я Менталист, и я психически нездоров, — громко сказал он, дверь отворилась, и Ген оказался в большой полупустой комнате. Сразу же раздалось несколько синхронных голосов. — Привет, Менталист! — будто они и правда были на собрании анонимной группы. Люди за большим круглым столом, сосредоточенные на какой-то очередной карточной игре, даже не потрудились поднять на него глаза. Ген фыркнул. Типично. Повсюду были разбросаны коробки с чистящими средствами и строительными материалами. В воздухе пахло духами и хлоркой, которую, судя по всему, наконец-то вылили на то тёмное пятно от крови на плитке. Ген хмыкнул. А он говорил, что такие вещи надо прибирать за собой сразу!Кровь — дело такое, так просто не отмывается… На одной из стен всё ещё висел мотивационный плакат, провозглашающий «Никогда не сдавайся!», но теперь в нём торчало несколько ножей. Очаровательная атмосфера. Знакомая изящная фигура в длинном платье отделилась от группы картёжников, подплывая к нему с летящей походкой и осуждающим взглядом. — Ты опоздал. — Прости, мамуля. Я был немного занят. Ну, знаешь, выживанием. Амариллис, казалось, совсем не впечатлил его сарказм. Она демонстративно посмотрела мимо него, как будто ожидала, что вслед за Геном сюда зайдет кто-то ещё. — Я думала, ты принесёшь нам свежей крови. Ген прищурился. — И что это должно означать? — Только то, что слухи о твоём замечательном сотрудничестве с месье Ишигами-младшим уже долетели до моих ушей. — Да? — он театрально приложил руку к груди. — А ты давно проверяла слух, дорогая? А то, знаешь, в твоём возрасте… Он едва успел пригнуться, чтобы не лишиться глаза, когда она метнула шпильку ему в лицо. Опыт подсказывал, что если бы Амариллис действительно хотела причинить ему боль, она не дала бы ему ни шанса уклониться, поэтому Ген засмеялся и поднял руки в примирительном жесте, беззлобно улыбаясь. — Прости, прости! Мы ведь только недавно отмечали десятилетний юбилей твоего двадцатипятилетия, а я опять перепутал все цифры… — Тебе крупно повезло, что ты мне всё ещё нужен, — проворчала она, но за знакомой насмешкой в её тоне явно читалась глубокая тёплая привязанность. Ген мягко похлопал её по плечу в молчаливом признании близости их отношений, о которых никто никогда не сказал бы вслух, если бы не мог гарантировать свою немедленную смерть. — Цукаса здесь? — Помогает Якову разгрузить партию, — отмахнулась она, скептично оглянувшись на толпу за игральным столом, откуда внезапно раздался победный клич вперемешку с целой коллекцией стонов и невнятных жалоб. Ген глянул на них, наблюдая, как чрезвычайно довольный Касеки сгребает со стола свой выигрыш с безумной ухмылкой и громогласным «учитесь, сосунки, пока я жив!». — Да ты всех нас переживёшь, Касеки-чан, — хихикнул Ген, приветственно помахав добродушного вида старику, который, между прочим, создавал для всего преступного мира самое уникальное и самое смертоносное оружие. Тот засмеялся, подходя ближе к Гену. — Тебя так уж точно, малец! Ты чего такой бледный, а? Опять не жрёшь ни черта? — Касеки стукнул Гена в плечо, казалось бы, почти не прилагая усилий, но, чёрт возьми, Ген едва удержал равновесие. Старик был почти незаконно силён! — Я сам возмущаюсь, Касеки-чан! — драматично выдохнул он. — Уже пора ужинать, а я ещё не завтракал! Безобразие! — А ну разошлись все! — из-за спины раздался гулкий голос с отчётливым русским акцентом. — Вы что тут, опять в карты рубились? От, шантрапа! А работать кто будет?! Ген повернулся со сладкой улыбкой. — Добрейший вечер, Яша-чан! Яков выгнул светлую почти незаметную бровь. — Ещё раз назовёшь меня Яшей, я тебе яйца оторву, Менталист. Ген хихикнул. — Но ведь мне разрешила Даша-чан! Из-за спины своего мощного мужа выглянула хрупкая блондинка с короткой стрижкой. — Не переживай, Гена, я не дам ему тебя обижать! Он просто всё ещё злится, что ты победил его в армрестлинге! — улыбнулась она Гену и тут же повернулась к Касеки. — Дедуля, там у скелетов в Доме ужасов надо проверить механизмы, как-то они странно скрипят. Есть у вас минутка? Касеки тут же засуетился и, крайне довольно бормоча что-то о том, что ничего-то без него тут не работает, и давно он не заглядывал к своим страшилкам, ушёл из помещения вместе с Дарьей и Яковом. Ген обожал интересные истории нелёгой жизни своих андеграундных коллег, и судьба семейной пары, давно бежавшей со своей родины, казалась ему невероятно увлекательной. Когда-то они разругались с русской мафией, укрылись в Японии, и, вот, теперь руководят огромным Луна-парком и целой хакерской сетью в придачу. На их счету были все самые крупные кибер-преступления в стране, а сахарная вата и карусели были крайне увлекательным прикрытием, крайне замечательно отмывая все сомнительные деньги. Как только народ разошёлся, и в помещении остались только Ген и Амариллис, железная дверь снова с шумом распахнулась. Ген внутренне напрягся. И не зря. На пороге стоял Цукаса. Он столкнулся с Геном взглядом, и его благородное лицо помрачнело настолько, что у Гена по шее пробежали ледяные мурашки чистого ужаса. Цукаса Шишио — один из бывших специальных агентов, один из лучших выпускников Бьякуи-сана и просто невероятной силы человек — мог быть действительно устрашающим. Он молча прошёл в глубь кабинета, и, отодвинув стул, уселся, скрестив руки на груди. Ген поспешил последовать его примеру. Он плюхнулся на сидение, ощущая, как сильно устали его ноги за весь этот безумный день, и прочистил горло. — Кажется, мне нужна кое-какая помощь. — Что тебе нужно, так это валить к чёртовой матери подальше из столицы, — выплюнул Цукаса. — Никто не будет вести дела с такой продажной тварью, как ты. — Я не продаюсь, — прорычал Ген. — Я не работаю ни на кого, кроме себя. И ты это прекрасно знаешь. Оставь свои личные обиды при себе. Любые перепалки между ним и Цукасой, даже те, в которых мелькала угроза насилия, никогда не производили на Амариллис должного впечатления. Она вздохнула, скучающе разглядывая маникюр. — Значит, это не ты сегодня помогал Ишигами-младшему добраться до собственной конспиративной квартиры? — Ты шпионила за мной? — Конечно, я за тобой шпионила, — она пренебрежительно взмахнула рукой. — Что? Ты думал, раз мы стали союзниками, я тебе доверяю? Доверие, мой мальчик, это удел слабаков и нытиков. Ген закатил глаза и переключил своё внимание на их молчаливого и мрачного коллегу. — Ишигами появился на пороге моего дома, буквально истекая кровью. Сказал, что его подставили. — Мн, — хмыкнул Цукаса, откидываясь на спинку стула, будто обдумывая эту версию произошедшего. Выражение его лица было напряжённым, что казалось неестественным на фоне его обычно яркого, харизматического характера. — Если бы это был кто угодно другой, я бы сказал, что он лжёт, но Сэнку никогда особо не заботился ни о власти, ни о славе, ни о погонах. Он бы вечно ковырялся со своими проводами и пробирками, если бы ему дали на то волю. И он… слишком честный, я не знаю, как объяснить, но он бы точно нихрена не сумел вот это вот всё провернуть, ни разу не спалившись, это не в его характере. Ген обменялся с Амариллис взглядом, но не стал спорить с Цукасой по поводу честности своего заклятого врага. Но, да, он лучше, чем кто-либо другой, знал, как редко Сэнку оказывался в центре внимания, предпочитая ютиться в тени своих доблестных коллег. Последние несколько лет — с тех самых пор, как Сэнку занял пост главы знаменитого на всю страну Спецподразделения, — его редко видели на публике, если только не возникала угроза безопасности Совета или его не вытаскивали в качестве какого-то государственного маскота по случаю национальных праздников. И, безусловно, что-то вроде грёбаного убийства Премьер-министра одним из грёбаных Генералов создало бы множество проблем не только для Бюро, но и для PSIA, и Сэнку никогда бы не рискнул сделать шаг, который угрожал бы благополучию и репутации его близких. Папочка Бьякуя вырастил себе самого верного пёсика. — Говоришь, он истекал кровью? И кто же умудрился его ранить? — выгнула бровь Амариллис. — Не мог же это быть какой-нибудь рядовой коп, это даже звучит абсурдно. Ген согласился. — Он не стал мне ничего говорить, но, знаешь, судя по всей этой тихой воющей тоске в его глазах, — прошептал он, драматично понизив голос, — я бы сказал, что это был кто-то из его ребят. — Но зачем кому-то из Генералов подставлять одного из своих? Это не имеет смысла. Цукаса горестно фыркнул, качая головой. — А зачем им было убивать меня? Но они это сделали. Впрочем, — он пожал плечами, — я почти уверен, что это был Хьёга. Кому же ещё, пока папочка Ишигами разъезжает по Императорским поручениям? Ген вскинул брови. — В этом есть смысл. Вы же в своё время все вместе служили в следственном комитете? — Мн, — кивнул Цукаса. — Потом сформировали Силовой отряд, потом убили меня, а потом на осколках всего этого дерьма состряпали и Спецподразделение. Но Хьёга никогда не хотел работать в Бюро, ублюдок. У PSIA всегда было куда больше возможностей для махинаций. — Да… звучит правдоподобно. Кто-нибудь из твоих информаторов знает какие-то подробности? — Ген снова повернулся к Амариллис. Та выглядела задумчивой. — Я выясню, что известно Нижней палате. Полагаю, Кирисаме уже в курсе всех официальных версий… — Пусть сами разбираются, — фыркнул Цукаса, пренебрежительно махнув рукой. — Нас не касается всё то дерьмо, что происходит внутри Совета — только то, как это повлияет на наш бизнес. Если все они так заняты поимкой убийцы, то нам же лучше! — Было бы очень неплохо избавиться от парочки щенков Бьякуи-сана теперь, когда его самого нет в стране, а вожак их щенячьей стаи в бегах, что думаете? — вслух размышляла Амариллис, так, будто говорила о погоде. Казалось, её совершенно не волновало, что оба её собеседника ощутимо напряглись, когда услышали эту мысль. Ген с Цукасой обменялись взглядами. В глубоких глазах Шишио плеснулась тихая боль, и Ген понимающе поджал губы. — Убийство Генералов ничего нам не даст, — наконец выдавил из себя бывший спецагент. — Совет всё ещё функционирует, и ни Бюро, ни его жалкое Спецподразделение, ни даже их отсутствие, на его работу ощутимо не повлияют. Ген перекинул ногу на ногу, рассеянно перекатывая между пальцами один из своих клинков. Он прекрасно осознавал, что новые слабости в структуре Совета почти гарантируют появление новых игроков на поле их подпольных дел. Тот факт, что ответственность за эту вопиюще-дерзкую атаку не взяла на себя ни одна из криминальных организаций столицы, означал, что это было дело рук либо кого-то очень близкого, либо — очень далёкого. И вероятность внешней угрозы была той самой неизвестной переменной, которая чертовски ему не нравилась, она вмешивалась в его тщательно продуманные планы, вкрапляя ненужные элементы хаоса. — Нам самим нужно выяснить, кто убил Премьера, — спустя минуту задумчивого молчания выдохнул Ген, — иначе мы так и будем тупо сидеть и ждать, мыкаться, как слепые котята, пока кто-то там не сделает свой следующий ход. — Как удобно, что ты как раз спишь с единственным свидетелем произошедшего, — пропела Амариллис с издевательской улыбочкой. — Я с ним не сплю! Это уже даже не смешно! Цукаса сощурился, пристально глядя на Гена. — В смысле? Сэнку всё ещё жив? Это было опасно близко к той теме, которую они с Цукасой все эти годы старались тщательно не поднимать. За время сотрудничества они успели стать довольно близкими людьми — Ген никогда не сказал бы этого вслух, но он считал Цукасу своим другом, — однако всё это держалось исключительно на игнорировании некоторых фактов из их биографий. То, что Шишио, по сути, был буквально представителем властных структур — пусть и бывшим, но тем не менее! — не представляло проблемы. Было более чем очевидно, что в этой войне Цукаса на их стороне баррикады. Причина была совсем в другом. Ген даже сейчас не был уверен, что именно произошло с Цукасой. Возможно, то же, что и с Сэнку сейчас — но это были лишь голословные выводы, основанные на домыслах и предположениях. Неопровержимым фактом оставалось лишь то, что Цукаса ненавидел саму концепцию Бюро и каждого его работника в отдельности, но больше, чем Бюро, он ненавидел только PSIA во главе с Ишигами Бьякуей. Но Цукаса был формально мёртв для властных структур, да что там — для всего мира. Они с Геном даже пару раз навещали его могилу. Цукаса погиб для всех своих бывших товарищей, его криминальная империя скрывалась в тени их наследия, но часть его сердца всё ещё была там, в руках одного из них. И это ранило куда сильнее, чем они оба готовы были признать. — Пока ещё жив, — спустя долгие секунды размышлений, наконец, ответил Ген. — До тех пор, пока он мне полезен. — Ну, это не займёт много времени, — пробормотала Амариллис, ехидно ухмыляясь. Цукаса смерил её хмурым взглядом и снова повернулся к Гену. — Имей в виду, что Бьякуя не позволит никому так просто уйти из системы — даже Сэнку. Ген выгнул бровь. — И что это значит? — Не Бюро контролирует Генералов, не Совет и даже не сам Император. Он контролирует. В конце концов, это он их воспитал, вырастил, пристроил… — Цукаса пожал плечами. — Это только кажется, что PSIA и Спецподразделение — параллельные структуры. По факту, Генералы подчиняются своему папочке. И папочка, в случае чего, спустит на тебя всех собак. — Ой, да ладно, я уже сбегал от них- — Ты сбегал от одного из них — но теперь их будет целая стая, — Цукаса встал и отошёл от стола, уставившись куда-то в пустоту. — Если за тобой придут хотя бы двое, от них ты не отделаешься так легко, как от Сэнку. Амариллис хихикнула. — Ну, не то чтобы Ген пытался от него отделаться… — А это ещё, нахрен, что значит?! — Ген резко повернулся к ней, свирепо глядя исподлобья. Она же выглядела в высшей степени равнодушной и к его очевидному гневу, и к острому ножу в его руке. — Мальчик мой, у тебя была уже уйма возможностей просто взять и убить его, наконец. Но, нет. Вместо этого ты до сих пор продолжаешь эту многолетнюю чрезмерно-публичную прелюдию, свидетелями которой, твоими же усилиями, стала уже вся страна. Дарья тут на днях зачитывала вслух несколько крайне плохо написанных фанфиков о вас двоих. Это было отвратительно. Я даже поставила лайк! Хмурый взгляд Гена стал ещё более мрачным. — Во-первых, я вас осуждаю. А во-вторых, если бы я направо и налево убивал этих грёбаных Генералов, это уже давно привлекло бы слишком много внимания к моим операциям. Вы ведь и сами их не убиваете, по этой же причине. — Нет, — деловито возразила Амариллис, — я не убиваю Генералов, потому что у меня никогда не было такой возможности, но ты, мой дорогой, ты не можешь похвастаться таким алиби. Ген резко встал. Ножки стула заскрежетали по бетонному полу так, что грохочущее эхо грозовой тучей разнеслось по пустой комнате. Он бросил на них свой самый полный отвращения взгляд. — Сэнку обладает самой достоверной информацией о Совете, которую мы могли бы добыть. Это единственная причина, по которой он всё ещё жив. Его преступные коллеги смотрели на него с невозмутимым любопытством. — Да? И что случится, когда у него больше не будет для тебя никакой ценной информации? — Я убью его собственными руками. ••• К сожалению, вернуться на свою конспиративную квартиру было не так-то просто, но многолетний опыт и старые привычки сработали, как нужно — Ген почти бессознательно выбирал самый сложный и извилистый маршрут по городу, прекрасно ориентируясь в тёмных странных закоулках. Это заняло довольно много времени, но оно того стоило. Безопасность вообще стоила дорого. Когда Ген был уже достаточно близко к убежищу, он внезапно обнаружил себя размышляющим возле круглосуточной аптеки. Швы Ишигами не разошлись, но рана была воспалённой, и он не был уверен, насколько хорошо тот справляется с болью. Да и вообще, хватит ли тех скудных запасов, которые у него были на аварийный случай, чтобы рана не загноилась? К тому же, всегда был шанс, что кто-нибудь попробует проткнуть и самого Гена, особенно, когда где-то рядом ошивается полуживой спецагент в изгнании… Совершенно точно стоило бы прикупить чего-нибудь про запас, однако была небольшая проблемка. Если Ген прямо сейчас войдёт в аптеку и купит все необходимые медикаменты, вряд ли это можно будет воспринять как-то ещё, кроме как акт заботы, что подразумевало, что Ген допускает присутствие Сэнку в куда более долгосрочной перспективе, чем пара дней, а это мало того, что было очевидной проблемой в условиях его образа жизни, так ещё и попахивало самопредательством. Независимо от того, что там думали о нём Амариллис с Цукасой, Ген провёл большую часть своей жизни в попытке осознать те импульсы, которые им движут, и те последствия, которые брезжат за горизонтом его действий. Он точно знал, насколько смертельной может быть вера, что ребята из Бюро не причинят тебе вреда. Эти мысли не помешали ему зайти в аптеку и сложить в корзинку обеззараживающие спреи и бинты. Да и особо сильные обезболивающие тоже всегда пригодятся. Может, попить каких-нибудь витаминов? Весна, всё-таки, авитаминоз… О, гематогенки! Надо взять для Дарьи с Яковом, как ностальгический сувенир! Закупившись в аптеке, Ген завернул в китайский ресторан, один тех, что всегда были рядом с торговым центром, и где было смехотворно-пугающее количество еды, а это было как нельзя кстати. В его пустом холодильнике точно не нашлось бы ничего, что могло прокормить двух взрослых мужчин. Ген с нежной улыбкой отмахнулся от попыток доброй пожилой пары предложить ему помощь с доставкой еды в квартиру. Он давно взял за правило всегда оставлять щедрые чаевые в подобных местах и оправдывал дополнительные расходы каждый раз, как ему удавалось проскользнуть через чёрные ходы, задние двери и узкие переулки, когда полиция подбиралась слишком близко и буквально дышала в затылок. Ген знал, что люди, жившие на самых тёмных улицах столицы, всегда были готовы откликнуться на просьбу посмотреть куда-нибудь в другую сторону, чтобы не увидеть лишнего, если однажды ты проявил к ним доброту. Когда он вышел из ресторана с полными пакетами еды, температура опустилась настолько, что изо рта пошёл пар. О, эти майские погоды, непредсказуемые и дразнящие. Он переложил сумки в одну руку и– — Эй, вы, там! — резкий голос заставил его обернуться, инстинктивно приняв такую позу, чтобы легко дотянуться до ножа. — Что вы делаете на улице после комендантского часа? Чёрная униформа не выдавала в человеке сотрудника полиции или кого-угодно из других спецслужб… Солдат? Черты его лица были скрыты за матово-чёрным шлемом, что придавало ему странный, некомфортный, немного нечеловеческий вид. В правой руке он держал новенький, отполированный до блеска пистолет, и Ген невольно проследил, как его пальцы дёрнулись на спусковом крючке. Совсем ещё салага, но салага с инициативой. Поэтому Ген изобразил на лице отработанную годами вежливую улыбку. — Простите, я сделал что-то не так? — Вы вышли из дома после комендантского часа — это наказуемое правонарушение. Ген слегка нахмурился, украдкой оглядывая улицу, убеждаясь, что поблизости нет других офицеров. — Я не знал, что существует комендантский час… — Президент Палаты советников Ибара объявил об этом несколько часов назад, вы что, не следите за новостями? От упоминания Ибары дружелюбная улыбка Гена треснула, превращая его лицо в напряжённую холодную маску. Почувствовав, что теряет контроль, он легонько потряс головой, возвращая мимическим мышцам возможность сложиться в невинное и крайне законопослушное выражение. Даже спустя столько лет он мог вспомнить страх в её голубых глазах, когда она предупреждала его избегать Ибару. Этот старый ублюдок своими цепкими пальцами держал за яйца весь Совет, заставляя структуры власти буквально гнить изнутри. Ибара сам был словно трупным ядом — в его глазах было что-то мёртвое. Если Ибара был как-то связан с комендантским часом, это объяснило бы разгуливающих по улицам солдат с пистолетами, очевидно готовыми на всё, даже на стрельбу по гражданским. Старый ублюдок никогда не умел действовать тонко. — Мне очень жаль, — Ген расплылся в извиняющейся улыбке. — Моя жена отправила меня сюда, ей страсть как захотелось китайской еды… Эх, беременность — это вам не шутки! На мгновение он задумался, сработает ли на этом незнакомце очевидное обращение к сочувствию, или Гену таки придётся перерезать ему горло и найти, куда спрятать тело, желательно, побыстрее, пока еда не остыла. Все знали, что холодная китайская еда уже не будет такой вкусной. Да и Сэнку, скорее всего, начнёт нудеть по поводу очередного трупа… Солдат на мгновение замер, раздражённо выдохнул и ослабил хватку на пистолете. — Женщины, ага? — Ага! — они рассмеялись, и в голове промелькнула мысль, что, вот она, ещё одна причина, почему типичное бытовое женоненавистничество было крайне опасным для общества. Ради возможности посмеяться над женщиной, вы упускаете крайне опасного преступника, господа офицеры! — Я прямо сейчас же направлюсь домой, — примирительным тоном пообещал Ген. Мужчина кивнул. — Обязательно держитесь подальше от главных дорог — там будет больше солдат. Ген склонил голову набок в своей лучшей версии невинного удивления. — Солдаты? Зачем вас вообще загнали в столицу? Тот лишь отмахнулся. — Да из-за убийства Премьера! Они сделают официальное заявление завтра, но Ибара заставил Совет послать сюда батальон, чтобы мы помогли полиции выследить Ишигами и не дать ему сбежать из города. Я вот уверен, что этот хрен сбежал уже не только из города, но и из страны! — Ничего себе, — Ген принял крайне озабоченный вид. — Неужели всё настолько серьёзно, что нужны такие мощные меры? Ещё один смешок, в котором не было юмора. — Ну, знаете… Особые обстоятельства. Да уж, Ген готов был поспорить, что так оно и было. — Что ж, тогда я поспешу обратно к своей благоверной! Ещё раз спасибо, что вошли в положение! — Ген благодарно кивнул ему, повернулся в направлении дома, и- — Подождите! Ген замер, сердце забилось быстрее, всегда готовое к насилию. Он незаметно потянулся к ножу… — Как, вы сказали, вас зовут? — …но солдат звучал добродушно. Ген расслабился. — Знаете, для отчёта. Мы должны записывать всех, с кем разговариваем… Ах, вот оно что. Ген одарил его быстрой ухмылкой. — О, меня зовут Йо. Йо Уэи. ••• С полными пакетами покупок в руках и лихорадочными мыслями в голове, Ген осторожно поднимался по лестнице, ведущей в его конспиративную квартиру. Свет был всё ещё включен, тускло пробиваясь сквозь плотные шторы, и он задумался, удалось ли Сэнку осознать пределы несуществующей взрывной технологии в наручниках. По опыту Гена, люди редко подвергали сомнению какие-то угрозы, когда на кону было что-то вроде оторванных рук. Он в последний раз осмотрел улицы, выслеживая, нет ли за ним хвоста, и с грохотом открыл второй замок, спрятанный под верхним, куда более очевидным. — Дорогая, — весело крикнул он, шагнув за порог, — я дома! О, это ощущение, когда к затылку прижимают дуло пистолета! Словно случайный аромат одеколона бывшего любовника, мелькнувший где-то в толпе, или звук входящего смс, когда весь мир давно перебрался в мессенджеры — горький, ностальгический и слишком знакомый. Голос Сэнку был грубым, хриплым и рычал ему прямо в ухо. Гена притянули вплотную к твёрдой плоскости груди, и он невольно закатил глаза. Он не был расположен к тактильной близости! Имейте совесть, соблюдайте его чёртовы личные границы! — Руки так, чтобы я мог их видеть, — пророкотал Ишигами. Ген тонко улыбнулся и подавил желание вырваться на свободу, наоборот, он прижался к Сэнку ещё плотнее, буквально притираясь, и, ну, в процессе невзначай пихнув его локтём в бочину. Для пущей близости. Вероятно, из-за этого рана в его боку заболела ещё сильнее, но Гена давно уже не волновала такая банальная штука, как мелочность. — Где твои манеры, Сэнку-чан? Ты всегда так встречаешь своих спасителей? — Не делай вид, будто ты помогаешь мне по доброте душевной. Ты продашь меня, как только кто-нибудь предложит цену. Какая-то его часть не должна была ужаснуться от мысли, что кто-то ещё причинит этому нелепому придурку вред, но это была знакомая аномалия. Ген объяснял это тем, что между ними была затяжная война, которая предназначалась только для них двоих. Никто другой не имел права вмешиваться. — Может быть, это и так, но прямо сейчас я единственный союзник, который у тебя остался, — мурлыкнул Ген, и Сэнку на мгновение схватил его ещё сильнее, но потом, казалось, морально рухнул под тяжестью всего, что пошло не так, и отпустил. Ген медленно повернулся. — Кроме того, — продолжил он, с ухмылкой поднимая руку, покачивая связкой из странных металлических фигур, — перед тем, как уйти, я снял с этого пистолета ударник. За кого ты меня принимаешь? За какого-то там любителя? ••• — Народ не понимает масштаба происходящей катастрофы. Неужели Совет готовится объявить военное положение?… — вещал телевизор. Камера переключилась, показывая, как Ибара стоит на лестнице во внутренние кабинеты Совета. Он выглядел совершенно равнодушным к царящему вокруг хаосу. На Президенте палаты Советников, как и всегда, был безукоризненно скроенный костюм, сшитый так, чтобы подчеркнуть весь тщательно отполированный образ, который он нацеплял исключительно ради публики. Сэнку почувствовал, как его губы непроизвольно скривились от отвращения. — С прискорбием я вынужден сообщить, что убийство Премьер-министра вскрыло много новых подробностей о его политике, которые он предпочитал держать от Совета в секрете. Конечно, нам ещё нужно во всём разобраться, и мы не будем делать голословных обвинений. Для этого мы уже обратились к нашим друзьям и союзникам из США, и воззвали к помощи нашей доблестной армии, чтобы обеспечить безопасность граждан, — со скорбью в голосе, но абсолютным равнодушием на лице вещал Ибара. Сэнку почувствовал, как от шока у него отвисла челюсть. За все годы работы в Совете в качестве председателя верхней палаты, за последние несколько лет уже в должности фактического главы государства, Премьер-министр отказывался от любой «помощи», которую предлагали США. Он считал, что Америка в лучшем случае стагнирует экономическое развитие Японии, а в худшем — и вовсе тянет страну на дно. Политика Премьера уже показала свою невероятную эффективность. Почему же Ибара позволят себе настолько противоречивые тезисы? И, что? Помощь военных? Сэнку не ослышался? Кадры марширующих по улицам столицы одетых в чёрное солдат вызвали у Сэнку мурашки по спине. Они объявили военное положение? Какого хрена?! — До сих пор неясно, почему глава Специального подразделения Бюро национальной безопасности Ишигами Сэнку принял решение напасть на Премьер-министра, — продолжила ведущая новостей. — Его коллеги–Генералы, как и остальные представители Бюро, до сих пор недоступны для допроса, но их молчание выглядит подозрительным и не может продолжаться на фоне всё сильнее растущих протестов- Сэнку выключил телевизор прежде, чем она смогла закончить. Мысли лихорадочно метались в его голове. Всё это было слишком случайным, чтобы быть случайностью. В течение последних десяти лет Совет был непреклонен во мнении, что Япония не заинтересована в каком-либо очередном долгосрочном союзе с США. Теперь же — не прошло и полных 24 часов после убийства Премьер-министра — Ибара заявляет о том, что они союзники, и к тому же, ввёл солдат в столицу. Убийство человека такого масштаба важности было как раз тем предлогом, который был нужен Америке, чтобы вернуть своё полувековое влияние на экономику Японии. Ибара, очевидно, очень даже был готов допустить такое развитие событий, если это означало, что теперь, когда Премьер-министра больше нет в живых, он сможет стать новым номинальным главой Совета. Он вполне мог подставить Сэнку, чтобы дискредитировать и Бюро, и, главное, Бьякую, а значит — PSIA, как Главное следственное управление. Возможно, именно это и было причиной, почему никто ещё не выступил с опровержениями… Всё казалось почти очевидным, но что-то во всём этом не складывалось. Сэнку медленно выдохнул. Он снова огляделся по сторонам, осматривая самую обычную, ничем не примечательную квартиру, и задумался, какова во всём этом роль Асагири. У Менталиста была репутация своего рода сеятеля хаоса, борца с системой и злобного, но будто бы и близкого к народу гения. Он неуловимо и незаметно, словно настоящий волшебник, проскальзывал сквозь слабые места в броне структуры власти, устраивая массовые протесты, митинги, забастовки, взрывая что-то тут и там, но при этом надёжно скрываясь в тени на самой границе света. Тот хаос, что сейчас разразился в столице, был бы идеальным полем для того, чтобы кто-то вроде Гена мог использовать происходящее в своих интересах… Внезапно реальность того, что он натворил, поразила Сэнку с ошеломляющей силой — словно обухом по голове. Он ведь на полном серьёзе рванул прямо в руки того самого человека, которого годами пытался арестовать. У Гена не было причин желать, чтобы в стране опять воцарилась стабильность. Во всяком случае, все его тёмные делишки, скорее всего, только выиграют от того, что Сэнку будет надёжно заперт в каком-нибудь его убежище, ожидая, пока станет пешкой в очередной его странной игре… Сэнку вскочил с дивана, принявшись наворачивать нервные круги по комнате. Жёлтые глаза кошки Суйки внимательно следили за каждым его движением. Рана снова начала ужасно болеть, но, чёрт возьми, Сэнку наслаждался этой жгучей болью — она служила якорем в бушующем море его лихорадочных мыслей. Ему, чёрт возьми, не стоило сюда приходить. Это было ошибкой. О чём он думал? Бежать к тому самому человеку, который провёл последние семь лет, пытаясь буквально его убить? Ген Асагири был преступником. Он всегда будет преступником. Он был против всего, за что Сэнку боролся большую часть своей жизни. У Гена не было причин беспокоиться, выживет ли Сэнку во всей этой заварушке. Фактически, его «бизнес» скорее выиграет, если будет уничтожена самая большая заноза в его симпатичной заднице… Голова закружилась, и Сэнку чуть пошатнулся, сделав случайный шаг влево, и ударившись коленом о кофейный столик. Он услышал странный грохот — будто что-то тяжёлое упало на пол. Поморщившись от боли в коленной чашечке, он присел на корточки и наклонил голову, заглядывая вниз. Ну нихрена ж себе. Там был грёбаный пистолет! Сэнку неуверенно подобрал оружие, повертев его в руке. Вес пистолета был странно знакомым. Уроки стрельбы не прошли даром, хотя обычно Сэнку предпочитал никогда ни в кого не стрелять. Его максимумом был электрошокер. Сэнку задумчиво скользнул взглядом к двери. Если он будет достаточно быстрым, то, возможно, сможет удивить Гена настолько, чтобы подавить его явную паранойю. Ту же паранойю, что и заставила его спрятать чёртов глок под чёртовым кофейным столиком. Проверив предохранитель, Сэнку извлёк магазин, убеждаясь, что оружие заряжено. Это будет громче, чем ему хотелось бы, но всё же лучше, чем просто полагаться на тупой нож для масла, всё ещё торчащий за поясом спортивных штанов. Может быть, Сэнку даже смог бы сбежать, украсть где-то немного денег и выбраться из города в ожидании, когда сможет связаться с Бьякуей… Так же быстро, как это искушение и появилось в голове, Сэнку с отвращением его отбросил. Кража отняла бы у него нечто бесценное. Это разрушило бы фундаментальную часть его личности, уничтожило бы в нём человека, которым он так упорно старался стать… Раздался знакомый звук лёгких, почти невесомых шагов, что поднимались по лестнице в квартиру. Ему не нужно было выглядывать в окно, чтобы понять, кто это был, но тихий металлический звук переключаемых клавиш и мягкое скрежетание подтвердили, что это Ген. Сэнку со странно привычной лёгкостью снял пистолет с предохранителя и двинулся туда, где, по быстрым расчётам, он должен оказаться в слепой зоне Гена, когда тот войдет. Едва услышав весёлое приветствие, Сэнку прижал дуло к его затылку. — Руки так, чтобы я мог их видеть, — выпалил он. Ген же только сильнее на него навалился, так, будто ему нравилось заставлять и так не очень-то уверенно стоящего на ногах Сэнку удерживать ещё и его вес, не обращая внимания на очевидную угрозу. — Где твои манеры, Сэнку-чан? Ты всегда так встречаешь своих спасителей? — Не делай вид, будто ты помогаешь мне по доброте душевной, — возразил Сэнку, невольно представляя ту толпу, что требовала его смерти на городской площади. — Ты продашь меня, как только кто-нибудь предложит цену. — Может быть, это и так, но прямо сейчас я единственный союзник, который у тебя остался, — мурлыкнул Ген. Хуже всего было осознавать, что он был прав. Сэнку не мог пойти ни к Рюсую, ни к Укё, ни к Хрому, ни к кому угодно ещё, как делал всю свою жизнь. Его друзья, его коллеги, его почти что братья никогда бы не пошли против закона. Даже если бы это разбило им сердца, они бы сдали Сэнку копам спустя минуту. — Кроме того, — хмыкнул Ген, прежде чем Сэнку успел ему что-то ответить, — перед тем, как уйти, я снял с этого пистолета ударник. За кого ты меня принимаешь? За какого-то там любителя? Сэнку моргнул. Он уставился на целую коллекцию бойков, которые на первый взгляд казались какой-то причудливой цепочкой для ключей. Разъярённый и смущённый в равной мере, он оттолкнул от себя Асагири, рассеянно взяв у него из рук пакет — кажется, с чем-то съедобным. Мирный запах китайской еды резко контрастировал с кипящей в его груди яростью. — Как же ты меня заебал! — выплюнул Сэнку. — Ты только и делаешь, что надо мной издеваешься! — Не в обиду, дорогой мой Сэнку-чан, но вряд ли я бы согласился тебя ебать… В мире не напечатали столько денег! — Ты… — он гневно всплеснул руками. — Мир, блядь, рушится! Это тебе не какая-то там игра! — О, я прекрасно это осознаю, — рявкнул Ген, кажется, впервые за этот бесконечный день так очевидно проявляя собственное раздражение. — В конце концов, это твоя колоссально-тупая задница выдала местоположение моего дома, и всё выглядело так, будто я, блядь, с тобой работаю! — Ты просто злишься, что я смог выяснить, где ты живёшь. Опасный блеск в тёмно-синих глазах подтвердил, что колкость Сэнку задела Менталиста за живое. — Ты так и не сказал мне, как тебе это удалось, — промурлыкал он низким угрожающим голосом. Сэнку фыркнул. — Ты не такой уж незаметный, как думаешь. Я знал твой адрес уже несколько месяцев! — Да? — Ген выгнул бровь. — И всё это время ты тупо бегал за мной по переулкам, вместо того, чтобы явиться ко мне сразу с ордером на арест? Тогда ты ещё тупее, чем я думал! — у Сэнку из груди вырвался низкий и яростный звук, но Асагири проигнорировал угрозу, как и всегда. — Кстати, ты так и не сказал, кто же это решил потыкать в тебя ножичком, — Ген сделал шаг ближе, будто придавливая Сэнку своим авторитетом, позволяя каждому своему слову звучать, словно удар. — Это был Хьёга, не так ли? Твой бывший напарник и правая рука твоего папочки… Как иронично! Но почему же твои доблестные Генералы тебя не защитили, м? — он неумолимо двигался вперёд, и Сэнку сам не понял, что отступал, пока не почувствовал прохладное прикосновение стены к своей спине. — А, Сэнку-чан? Уж не потому ли, что сам Бьякуя-сан отдал такой приказ? Я всегда знал, что он только с виду такой добряк, но даже я никогда не думал, что он и с тобой поступит, как с шелудивой собакой… — Достаточно! — взревел Сэнку, извернувшись и всем телом впечатывая Гена в стену. Тот боролся с захватом, и Сэнку едва увернулся от сверкающего лезвия ножа, когда он нанёс удар. — Ты это подстроил, да? — потребовал Сэнку. — Замышлял очередной свой план мести? — Ну, во-первых, я ничего не замышляю. Я, вообще-то, всё крайне тщательно планирую– — Отвечай на грёбаный вопрос! Ген раздражённо выдохнул, закатив глаза. — Нет, Сэнку, я не подставлял тебя в убийстве Премьер-министра. На кой чёрт мне это надо? Уж явно не для того, чтобы ты заявился в мой дом — истекающий кровью и озлобленный на весь мир — и привёл за собой грёбаных копов. И я совершенно точно притащил тебя в своё, блядь, тайное убежище, не ради какой-то там нелепой попытки переманить тебя на «тёмную сторону». Сердцебиение Гена под его ладонью оставалось ровным и спокойным. Сэнку изо всех своих отчаянных, почти закончившихся сил старался не вздрогнуть от осознания того, что Ген, возможно, говорил правду. Возможно, Менталист действительно не имел никакого отношения ни к убийству, ни к тому, как Сэнку подставили. В глубине души он и правда это понимал, но… какая-то уставшая, обессиленная часть его сознания надеялась, что всё действительно может быть так просто. Что он мог бы просто арестовать Асагири в стотысячный раз, сорвать его стомиллиардный по счёту заговор и вернуться домой, туда, где Хром с Рюсуем встретят его дразнящими улыбками и холодным пивом… Но, увы, ему придётся столкнуться с реальностью, в которой неуловимый и опасный Менталист был ему врагом не больше, чем любой другой преступник. Настоящим его врагом был кто-то, кого Сэнку ещё не знал, кто-то невидимый, кто-то, кому удалось сделать то, чего не удавалось даже знаменитому Менталисту. — Кто ещё может быть достаточно силён, чтобы организовать нечто подобное? — тихо спросил Сэнку, делая большой шаг назад. Ген выглядел крайне недовольным. — Похоже, какой-то ублюдок, который посягнул на мою территорию. — Как думаешь, это Тени? Асагири рассмеялся, качая головой. — Эти придурки? Нет, конечно. И вообще, с кем я, по-твоему, пошёл говорить? — Ген весело выгнул бровь. — Никто из игроков преступного мира не заявлял об этом убийстве. Для всех это такой же шок, как и для меня. Возможно, эта новость была даже хорошей, но она не отвечала на куда более важный вопрос. Кто больше всего выигрывал от смерти Премьер-министра? — Это, должно быть, какой-то заговор США. Иначе зачем так быстро заявлять о новом союзе? С момента убийства не прошло и дня. Ген неохотно кивнул. — Ну, на первый взгляд кажется, будто Ибара со своей Америкой и правда больше всего выигрывает от этого убийства. Если бы это было так, всё, что было нужно Сэнку, — это доказательства его невиновности, и он смог бы взять ситуацию под контроль, потребовать вывода войск из столицы… Не будет необходимости ни в каком военном положении, если самая большая угроза больше не будет проблемой. — Я должен доказать, что никого не убивал. Снова закатив глаза, Менталист наклонился, поднимая упавшие во время их борьбы смятые пакеты с едой. Сэнку почувствовал прилив смущения, когда понял, что Ген, должно быть, принёс столько всего съестного и для него тоже. Это было крайне неожиданное проявление доброты, на которую он до сих пор не верил, что Асагири вообще способен. — Конечно, конечно, наш доблестный герой, — пробормотал тот. — Ты же у нас ходячее клише… — Если мы докажем, что это был не я, в городе отменят комендантский час, и с улиц исчезнут солдаты, — настаивал Сэнку. — Больше солдат — больше тех, кто за тобой охотится, больше опасности и больше проблем. Ген пристально посмотрел на него, казалось, обдумывая эту неуклюжую попытку убедить заядлого преступника поступить правильно. Наконец, он вздохнул и покачал головой. — Я пожалею об этом… — Всё, в чём мне нужна помощь, — это получить доступ к записям с камер наблюдения в ту ночь, когда произошло убийство. — Тот, кто убил Премьера, явно не был настолько глупым, чтобы оставить за собой хоть какие-то условно-публичные данные. Сэнку хмуро поджал губы. Конечно, Ген был прав. В конце концов, в этом деле должно было быть достаточно доказательств, чтобы на Сэнку внезапно свесили всех собак. Это была неприятная мысль. — Но всё равно, должно же быть хоть что-то, что мы могли бы использовать, — он отчаянно развёл руками. — Они не могли стереть все записи, не могли уничтожить всё… — Да, но все эти данные хранятся в штаб-квартире Бюро, и проникнуть туда будет ой как нелегко, — возразил Ген. Сэнку ухмыльнулся. — Да. Но ты ведь это уже делал. И теперь мы сделаем это вместе. Ген раздражённо фыркнул. — Нет никаких «мы». Речь идет о твоей репутации, не о моей. — Конечно, — легко согласился Сэнку. — Речь идёт о том, чтобы избавиться от солдат и от очередной «помощи» США, чтобы всё вернулось на круги своя. Ген снова устало вздохнул и потопал в сторону спальни. — Ладно, ладно, но если ты ещё раз ляпнешь что-нибудь о командной работе, я вырву тебе селезёнку.