Играть по-лондонски, играть по-московски

Илья просыпается в пять утра, как приучился когда-то, ещё курсантом, чтобы оставить немного времени для самого себя. Их тогда грузили по шестнадцать часов в сутки, марафон с полной выкладкой, далее зачёт по спецпредметам, спортзал и работа с «куклами». Илья соображал уже достаточно, чтобы понимать, как податлив мозг к информации, когда не хватает ресурса осмыслить происходящее и отрефлексировать. Так и появилась привычка просыпаться ровно в пять утра, обдумывать всё, что хочется, а потом засыпать, если была возможность. Сейчас мыслей особо нет. Илья лежит, угадывая в сумраке потолок, и слушает дыхание спящего рядом Наполеона. Наверно это самое близкое к счастью ощущение, какое он помнит за взрослую жизнь. Тихое и совершенно незаслуженное счастье быть не одному. И полагаться на напарника больше, чем на самого себя. Потому что вору, серийному соблазнителю и карманнику Илья верит. А себе нет. Илья радуется, что настоял при разработке этой личины на максимальной степени приближения к базовой версии собственной личности. И принял во внимание указание «показать уязвимость». Так появились его знаменитые теперь среди коллег приступы ярости. Скажи ему кто пять лет назад, что тремор от сдерживания эмоций можно выпускать через приступы контролируемого гнева с разрушением мебели и битьём морд, Илья бы рассмеялся. Наполеон, наивная душа, извинился потом за фразу про маму. Оскорбить советского разведчика словами невозможно. Уж точно не временному союзнику. А от партнёра Илья такого удара в спину не опасается. И за место в АНКЛ продолжит держаться. Теперь уже не из-за работы. В судьбу Курякин не верит, но чувствует определённую закономерность в том, что его юношеское презрение к попавшимся в «медовую ловушку» обернулось тем, что он пятый год делает всё, чтобы остаться в своей подольше. Хотя формулировку Наполеон счёл бы оскорбительной. С Ильёй он спал не по приказу. Илья продолжает крутить в голове мысли, постепенно соскальзывая в сон. До подъёма остаётся два часа, а следующая возможность проснуться вместе и позавтракать теряется в тумане неизвестности. *** – Что вы предлагаете, мистер Курякин? – спокойно, с показным удивлением спрашивает Уэверли. – Вломиться через главные ворота в резиденцию наркобарона и спросить как там агент Соло, два дня назад уехавший на вечеринку? Габи смотрит сочувственно. Она должна была играть роль девушки Соло и работать связной, а Илья прикрывать. Обычный расклад на их операциях. Но она подвернула ногу на лестнице, и Наполеон оставил мисс Теллер на конспиративной квартире. Потому и оказался внутри похожего на форт особняка без возможности позвать на помощь. Жив ли? – Я, – говорит Илья, – прошу сутки увольнительной. И ничего больше. Уэверли смотрит в лицо. Расклады они оба понимают прекрасно: группы поддержки нет, операция не была согласована с местными властями, вытаскивать Наполеона никто не будет. Уэверли старый лис. Тёртый — тёртый, как калач. Он прикрывает веки и пишет короткую записку. – Мне понадобится тридцать часов для организации рейса. Послезавтра мы с мисс Теллер будем ждать вас вот здесь. Не опаздывайте, постарайтесь выспаться и отдохнуть до отлёта. Он протягивает сложенную бумажку. Илья забирает её и выходит. Не первый раз придётся работать под лозунгом «если вы попадётесь, мы будем отрицать ваше существование». И, бог даст, не в последний. Идя по городу, Илья вспоминает всё, что знает о владельце особняка. Густаво Энрике, сорок семь лет, глава банды, занимающейся экспортом кокаина. Любит строить из себя аристократа и при этом искренне любит живопись, но плохо в ней разбирается. Устраивает у себя вечеринки для туристов, на которых набирает новых курьеров. Наполеон должен был завербоваться в курьеры, но на чём-то прокололся. Так… Живопись. А это идея. Через два часа план в голове сложился. Осталось только сменить «личину». Илья стоит перед зеркалом. Очки не меняют лицо. Меняет выражение. Я в жизни не держал ничего острее вилки. Я из богатой семьи. Я напыщенный, уверенный в собственном бессмертии дурачок. Закрыть глаза. Открыть глаза. Ну, здравствуй! А теперь надо сделать один телефонный звонок. Через пять часов милый и неуклюжий Эндрю спотыкается с чашкой кофе в руках, забрызгивая скатерть на столе и обед сеньора Энрике. Искренние извинения перетекают в приглашение совместно выпить виски на вилле сеньора, раз уж не удалось пообедать. Очень уж занимательно Эндрю рассказывает про коллекцию картин в семейном особняке. И интересуется собранием сеньора. Живой разговор перетекает в ужин, когда Эндрю отпрашивается буквально на пару минут, помыть руки. А потом начинается хаос и стрельба. Сеньор Энрике не успевает связать отлучку гостя и вторжение. Пуля в лоб приходит раньше. Наполеон слышит скрежет ключа в замочной скважине. Интересно, думает он, это бред или реальность, глядя на высокого напарника в светлых брюках и дорогой футболке-поло. – Живой? Идти можешь? – Могу, – радостно хрипит Соло, подаваясь навстречу. Отбитые почки и сломанные рёбра не дают двигаться быстро, но всё это полная ерунда. Илья, надёжный как скалы, как сибирские кедры, снимает с Наполеона наручники, подхватывает за пояс, и они бегут коридорами, через кухню, потом по заднему двору, полному трупов и выскакивают через калитку в саду. Скучающий у автомобиля охранник не успевает среагировать, когда Илья отправляет тому в глазницу прихваченный по дороге нож. Наполеон ныряет на сиденье машины, скрипит зубами от боли. Илья садится за руль и быстро выруливает на дорогу. – Ты как это провернул? – Ты на чём прокололся? – Случайность. У барона хранителем коллекции был мой бывший коллега по вывозу предметов искусства из Европы. Он меня опознал. Илья кивает. Молчит. И думает, что это не случайность, а конкретная такая недоработка того, кто проверял окружение барона. Надо обязательно выяснить, кто это был. Крот или профнепригодный – вскрытие покажет. Погони нет. А на вопрос Наполеона лучше ответить именно сейчас. – Позвонил конкуренту благородного сеньора, сказал, что открою двери изнутри. А дальше дело техники. И удачи тоже. Всего два охранника у калитки это огромная удача. Фарт. Но хвастаться таким глупо. Наполеон хмыкает восторженно: – Дорогой друг, не ждал от тебя такого коварства! Илья радуется, что Соло вряд ли спросит подробности. А Уэверли никогда не заставляет Илью выходить за рамки легенды. Но сейчас всё неважно. Они доедут до точки сбора, подлатают Наполеона. И до отправки на следующую миссию у них будет ещё одна ночь вместе.