Цена иной реальности

Лань Ванцзи не дышал уже полгода. Лань Ванцзи не мог чувствовать былого наслаждения от солнечных лучей, ласкающих кожу, уже полгода. Лань Ванцзи не хотел засыпать по ночам из-за кошмаров уже целых полгода. Потому что, стоит ему закрыть глаза хоть на секунду, он видит его, чьи одеяния черны, как сама тьма, и чья улыбка утратила свою жизнерадость. В его серых глазах не отражается ничего, кроме порабощающего гнева, а затем — стекленеющего, мёртвого блеска. Такого неестественного. Лань Ванцзи были чужды разговоры с братом. Ему было чуждо всё на свете. Пока все ликовали, он стенал от горя. Пока все с успехом восстанавливали свои кланы, он не мог собрать себя даже по кусочкам. Лань Ванцзи не видел смысла ни в чём. Кроме одного человека. Который покинул его бесконечные, адовые, неумолимые полгода назад. *** Вэй Ин не слышал ничего. Всё смешалось с трелью Чэньцин, разъярёнными криками адептов, звоном тысяч мечей и собственной ненавистью. Лань Ванцзи звал его, пытался вразумить его, но чем дольше он это делал, тем больше поднимался страх в душе и тяжелело сердце. Это стало бессмысленно. Вэй Ин увернулся от Бичэня, защищая флейту, и усмехнулся. Холодно, фальшиво — совсем по-другому, почти безумно. Лань Ванцзи обуял ужас, и хвалёная безмятежность его порвалась, словно натянутые до предела струны. — Вэй Ин! Его голос никогда ещё не звучал столь надрывно и беспомощно. Никогда. Но сегодня прозвучал. Он не узнавал человека перед собой. Не узнавал того прежнего Вэй Ина с вечно живой улыбкой и заливистым смехом. Куда это всё исчезло? Когда место непроглядной печали и злобе в его серых глазах уступила жизнерадостность? Почему он позволил тьме захватить себя? — А-Сянь! Вэй Ин на мгновение остолбенел. Кровь отлила от его и без того бледного лица. Ярость в сердце замёрзла глыбами льда, и он ощутил этот холод даже кончиками пальцев, когда сквозь помутнённое сознание понял, кто его звал. Он спрыгнул с крыши Знойного дворца, вовсе позабыв о бое с Лань Ванцзи. Его волновала только Цзян Яньли, что не должна была здесь оказаться. Если бы Цзинь Цзысюань был жив, он бы не допустил такого. Если бы Вэй Ин сумел удержать контроль, ничего из этого не произошло бы. Он сделает всё что угодно, только пускай Цзян Яньли будет жива. Вэй Ин исчезнет из её жизни навсегда, если того пожелает её сердце, но только пусть лютый мертвец за спиной Цзян Яньли окажется ненастоящим. Мертвец держал в руках ржавый длинный меч, опасно приближаясь к шицзе, в то время как Вэй Ин пробирался через царивший вокруг хаос войны к ней. Крики Цзян Чэна слышались где-то вдалеке. А шицзе стояла одна, в самом эпицентре разгорающейся битвы, где отовсюду летали стрелы и звенела сталь мечей. — Убирайся! Прочь от неё! — взревел Вэй Ин в ужасе. Но паника ослабляла его контроль, и мертвец не подчинялся. Нет. Нет. Остановите его кто-нибудь. Лютый мертвец полоснул лезвием по спине Цзян Яньли, что повалилась на землю, и он ударил бы во второй раз, если бы не появился Бичэнь, рассёкший тело нечисти надвое. Лань Ванцзи спустился на площадь, намереваясь схватить Вэй Ина и заставить остановить всё. Он схватил его за ворот ханьфу и резко, так неподобающе для самого себя выкрикнул: — Вэй Ин, останови мертвецов! Однако Вэй Ину было жизненно необходимо узнать, всё ли в порядке с шицзе. Он не мог трезво мыслить. Не сейчас, когда она там, нежная и хрупкая, лежит и истекает кровью, потому что он снова не удержал контроль. Вэй Ин отталкивает от себя Второго Нефрита и подбегает к Цзян Яньли, возле которой сидит Цзян Чэн. Она не открывает глаза, но дышит. Цзян Чэн ударяет брата кулаком по лицу в безудержном порыве гнева: — Разве ты не говорил, что сможешь удержать контроль? Разве не обещал, что всё будет в порядке?! Вэй Ин резко осел на землю и в отчаянии произнёс: — Я и сам не знаю. Я не могу... не могу удержать контроль. Цзян Яньли шевельнулась, и Цзян Чэн, крепко обнимая её, бессвязно заговорил: — Сестра! Всё хорошо! Всё хорошо! Как ты себя чувствуешь? Ничего, это всего лишь порез. Ничего, я прямо сейчас уведу тебя отсюда... Он уже собирался поднять Цзян Яньли на руки, но она остановила, заговорив: — А-Сянь. Вэй Ин тут же ответил: — Я... я здесь. Цзян Яньли распахнула свои тёмные глаза, и взгляд, которым она на него смотрела, взволновал его до глубины души. Он... остался таким же тёплым? — А-Сянь, ты тогда... убежал так быстро... Я даже не успела сказать тебе... Сердце Вэй Ина сбилось с ритма. Он смиренно ожидал, что шицзе скажет дальше, но не был к этому полностью готов. Он не решался поднять глаз на неё. Её лицо сейчас было так же испачкано кровью и землёй, как и лицо Цзинь Цзысюаня, что всё эти три дня снилось ему в кошмарах. Что бы Цзян Яньли сейчас не сказала, ему придётся принять. «Я ненавижу тебя»? Или «Я не ненавижу тебя, А-Сянь»? «Ты не виноват»? «Всё хорошо»? Было ли такое возможно? Нет. Он – убийца человека, которого она любила больше всего. Такое невозможно простить. Он сам себе никогда этого не простит. — А-Сянь... тебе нужно остановиться. Не надо, не надо больше... — Хорошо, я остановлюсь. Остановлюсь. Вэй Ин заиграл на флейте, успокоившись усилием воли, и мертвецы повиновались ему в этот раз. Они не то падали, не то опускались на землю с недовольным рыком. Лань Ванцзи поворачивает голову в их сторону и забывает обо всём, когда издали видит развернувшуюся картину. Одно мгновение — затем ничего, кроме всепоглощающей боли внутри не остаётся. Он видит, будто в замедленной съёмке, как Вэй Ин, заметив краем глаза движение позади, отпихивает Цзян Чэна в сторону и обнимает Цзян Яньли, не позволяя ей оттолкнуть себя. Меч пронзает его грудь насквозь с характерным звуком; хватка Вэй Ина ослабевает, и он прогибается в спине от боли. Кровь бурным потоком течёт из дыры в области сердца, когда юноша, чей брат стрелял в него ещё до начала битвы, вытаскивает лезвие своего меча из его плоти. — Предатель Вэй! Это тебе за моего брата! Вэй Ин заваливается набок. Кровь стекает из его рта. Пузырится. Цзян Чэн сидит на грязной земле и не может поверить в увиденное. Он знал, что недавно сам пытался убить его. Сам ранил Саньду его в живот. А сегодня Цзян Чэн готовился убить его собственными руками, но сейчас, именно в эту секунду, он осознал, что не был готов к подобному. Всё должно быть иначе: это он должен был убить его. Лучше бы он пронзил его грудь своим мечом, нежели кто-то другой. Возможно, тогда ему не было бы так чертовски больно, знай, что брат умер от его рук?... Цзян Яньли, пребывая в шоковом состоянии, находит в себе силы подползти к Вэй Ину. По её щекам хрустальными ручьями бегут слёзы, когда она превозмогает боль в спине и укладывает его голову к себе на колени. — А-Сянь... А-Сянь, посмотри на меня. Цзян Чэн касается запястья Вэй Ина, прощупывая пульс. Жизнь стремительно покидает его. Вэй Ин дышит менее глубоко, поверхностно. Вэй Ин покидает их. Он умирает. Он... Он, всегда неустанно ускользающий из лап смерти, умирал? — Вэй Усянь, чёртов ты герой, не смей! Слышишь?... — Вы его ещё и оплакивать смеете? Этого демона? — возмущается юноша. Цзян Чэн даже не оглядывается на него и цедит сквозь зубы: — Уйди, пока я тебя не прикончил. Цзян Яньли обращает свой безутешный взгляд, полный горечи, на брата. — А-Чэн, прошу... прошу, сделай что-нибудь. Но Цзян Чэн уже прекрасно понимал, что здесь уже ничего не поможет. Сколько бы духовных сил он ему не отдал, сердце — не Золотое ядро, что можно восстановить. Таких чудес не случается. — Всё... нормально. Слова вырываются из Вэй Ина вместе с обильно выделяющейся кровью. Она марает все траурные одежды Цзян Яньли, но та не обращает внимания, потому что уже второй дорогой ей человек умирал прямо у неё на руках. — А-Сянь!... Прошу, не покидай меня и ты, — умоляет она и касается его ещё тёплой щеки. — Прости... Вэй Ин испускает свой последний вздох одновременно с Лань Ванцзи, который падает рядом с ними на колени. — Нет! Прошу, открой глаза! А-Сянь... я хотела сказать тебе, что ты не виноват... Но Вэй Ин уже не слышит её. И больше никогда не услышит своего выговора. Цзян Яньли обхватывает брата и прижимает к себе. Она чувствует его выпирающие ключицы, и ужасается. Она должна обязательно сварить ему ещё суп с семенами лотоса и свиными рёбрышками. Столько, сколько он захочет. Только пусть откроет свои глаза. На землю обрушивается дождь. Он накрывает всё, стеной заслоняя потерявших от празднующих. Грязная дождевая вода стекает по лицу Лань Ванцзи вместе со слезами. Он не видит никого вокруг. Только бездыханное тело Вэй Ина в руках Цзян Яньли. Его безвольно болтающиеся руки. Что-то внутри Лань Ванцзи ломается — это под солнечным сплетением разбивается сердце. Он не знал, что это может быть так невыносимо. Лань Ванцзи больно, больно, больно, больно, больно, больно. Он больше не сможет забрать Вэй Ина в Гусу. Он больше не увидит цвет его глаз. Не предложит стать его мужем через несколько лет, как изначально хотел. Не увидит его в красных одеждах. Не получит цветов. Не услышит его мелодичный голос по утрам. А Вэй Ин не узнает, что Лань Ванцзи его не ненавидит. Никогда не узнает, что он его любит. В этот день безвозвратно сломались жизни трёх людей, и кто бы мог подумать, что такого монстра, как Старейшину Илина, вообще могут оплакивать. Хотя, разве это важно? Главное – Вэй Усянь мёртв. Сегодня повержен предатель и разбиты сердца. Сегодня день ликования. И сегодня же — нескончаемой боли. *** Вэй Ин не ощущает боли. Поступь его легка, когда он поднимается по серебряной лестнице, и видит два странно знакомых силуэта впереди. Он делает последний шаг — и ступени тут же исчезают под его ногами. Его лицо опаляют лучи летнего солнца. Вэй Ин чувствует необъяснимую свободу. — Мама. Женщина оборачивается. В её глазах отражается безграничная любовь, которая в одночасье окутывает Вэй Ина. Она дёргает поводья на себя и спрыгивает с осла как ни в чём не бывало. Словно всегда знала, что всё так и должно было случиться. Словно всегда ждала. Отец разворачивается вслед за ней, а маленькая копия Вэй Усяня сидит у него на плече. — Мама, — шепчет Вэй Ин. — Я соскучился. — Я тоже, мальчик мой. Я тоже. Она обнимает его, и Вэй Ин сам не замечает, в какой момент слёзы наворачиваются на глаза. Женщина гладит его по спине, прекрасно понимая всё без слов. — Ты молодец, А-Сянь. Ты сделал всё правильно. Я не виню тебя, — успокаивает она, поглаживая сына по волосам. — А теперь идём с нами. Пришло время тебе отдохнуть. Она утянула Вэй Ина, который впитывал все её прикосновения, любовался её изяществом и красотой так, будто боялся, что она вот-вот исчезнет, за руку. — Я никуда не исчезну. Идём, — смеётся женщина. — Заодно по пути заглянем к Цзян Фэнмяню. Земные страдания Вэй Ина отныне и навсегда закончены. Теперь он может почувствовать себя счастливым. Теперь он может не сожалеть.