молчаливый лес

чондэ вместо протяжного вздоха проводит языком по нёбу, надавливая. он ничего не слышит, кроме признаков собственной жизнедеятельности. и, даже если в подобной тишине они кажутся невозможно громкими, он знает, что это только в его голове. это знание равно тому же, что он знает, что не один здесь, или тому, что они в заброшенном недострое. замерев здесь, между лестницами вниз и вверх, основной частью помещения и лестничным пролётом, чондэ просто ждёт. откуда бы клон ни явился, какие бы подход и скорость не выбрал — чондэ будет готов. тишина гнетёт настолько, что он даже прислушивается к звукам, которые издают его пальцы. левой рукой чондэ держится за нечто, что должно было быть дверным проёмом. бетон ощущается сейчас как-то средне между "твёрже и холоднее некуда" и "вот-вот стена начнёт сыпаться, оставляя крошки на кончиках липких пальцев". звуков никаких, на самом деле, нет. но в такой ситуации начнёт казаться и что мелкая дрожь их вызывает. были бы они в лесу, такая тишина была бы подозрительной. глубокое и основательное молчание птиц знак, вестимо, плохой. они не в лесу; они в недостроенном здании, которое не достроят уже никогда. возле лестниц явно задумывались окна. это абсолютно очевидно, потому что прямо сейчас чондэ смотрит через дыру в стене, которую можно было бы счесть выбитым окном, если бы оно там когда-нибудь было, на деревья. всё равно никакого толку смотреть на стены внутри здания нет; с наибольшей вероятностью враг заметит его раньше, чем он сделает то же в ответ. и уж точно не пойдёт лоб в лоб на таран. чанёль бы, может, и пошёл. этот ласковый дурачина с неубиваемым моральным кодексом и любовью ко всему сущему. но это не чанёль. у этого монстра сумасшедший взгляд, пугающие голубые — на грани с белым — глаза, тяга к потрошению и ебанутое удовольствие от охоты. сейчас он, несомненно, тоже охотится. его дикий зверь на этот раз — сам чондэ. и ему очень хотелось бы думать, что худшим исходом всего этого будет попасть обратно к red force, но думать так означает обманываться. худшая часть начнётся сразу в лапах "охотника". поэтому чондэ просто смотрит вперёд. ну, почти вперёд: предполагаемое окно находится чуть ниже уровня его глаз сейчас. деревья колышутся от силы ветра. но звук от этого не разбавляет местную тишину, а сквозняк никак не влияет на сложившиеся до этого телесные ощущения. здесь всё ещё сыро и немного прохладно даже в полном комплекте униформы. хотя вне зависимости от этого чондэ знает, что вспотел. какой-то из его лицевых нервов, по всей видимости, сдаёт, и правый уголок губ дёргается без воли, желания и цели. в момент, когда пальцы чондэ слегка соскальзывают по стене, чондэ слышит, как за спиной падает камень. метрах в двадцати. «вот тут-то ты и проебался.» — скользит в мыслях чондэ, пока он сам скользит к тому участку лестницы, что ведёт вниз. на таком расстоянии даже без полной готовности давать дёру можно было успеть обернуться, поиграть в гляделки и неспешным шагом двинуть к выходу. перепрыгнуть дыру в полу размером с несколько ступенек и не упасть для подготовленного агента, скажем, как нехрен делать, особенно если он про эту дыру знал и морально настроился на неё минуты три назад. конечно, есть путь и наверх. что не маловажно, более целый, чем спуск вниз. но чондэ оставил его на крайний случай: только если чудо-юдо-рыба-кит двинет на него с тех самых нижних ступенек. других причин загонять себя в ловушку третьего этажа, который в условиях недостроя является крышей, объективно нет. уж лучше перепрыгнуть пять ступенечек и больше не иметь дела с высотами, чем потом спрыгивать с высоты третьего этажа: варианта остаться на этой территории, очевидно, абсолютно нет. за этим, спустя тщетные три ступеньки, следует резкий поворот, ведущий с лестничного пролёта в неудавшийся холл. он тоже не становится проблемой, потому что ноги чондэ держат достаточно хорошо, как минимум на данном этапе, а стены ничем не отравлены и под касанием пальцев не разваливаются, поэтому на них можно опираться, после чего от них же и отталкиваться. когда хищника в засаде замечают, у него не остаётся больше причин действовать осторожно и медленно. и у него, и у жертвы ситуация превращается в пан либо пропал. вот и тот, кого язык поворачивается назвать лишь неудачной пародией на чанёля, больше не таится в тиши здания. впервые с момента, как они тут оказались, звуки вновь наполняют помещение. и этими звуками снова становятся невольно сбиваемое при беге дыхание, шорохи одежды и треск камней под подошвами ботинок. в любой другой день чондэ бы обязательно пожаловался на не самое приятное ощущение того, как особо крупный и острый булыжник оказывается под стопой. сегодня немного не до этого. как только его нога касается земли за пределами стройки, чондэ замирает. первой мыслью было бы сесть, затаиться прямо тут, но это слишком очевидно. вместо этого он, будто что-то его тянет, оборачивается, пока дыхание выравнивается само собой в секунды передышки. и сталкивается с ответным взглядом этих невозможных глаз. вот это действительно заставляет сглотнуть. за пределами этих гляделок удаётся установить ещё несколько вещей: разрыв между ними увеличился по меньшей мере в половину. чондэ не знает, стоит ли ему благодарить за это свою скорость или чужую неуклюжесть, так что сеанс благодарностей решает оставить на потом. клон сохраняет неподвижность, за исключением вздыманий грудной клетки, что, вообще-то, странно. обе вещи, да. чондэ даже подумывает шандарахнуть молнией куда-нибудь между ними сейчас, чего не сделал раньше из-за необходимых количества концентрации и сосредоточенности, когда второй вдруг начинает говорить. — ты не нужен им. — потом, будто что-то вспомнил, добавляет: — не всем. у нас есть чен; он сильнее. — заявляет с такой непоколебимостью, будто это аксиома из разряда "два плюс два равно четыре". чондэ почти чувствует необходимость оспорить это: запас сил и энергии клона не может превышать оригинала, разница в этом вопросе в том, какое количество они могут высвобождать одновременно с каким откликом для себя и окружения. чондэ очень давно выяснил, какой разрушающей его сила будет даже в минимальном количестве, потому столько и старается использовать — минимально. чен это, должно быть, выяснил тоже, но ему плевать чуть сильнее. впрочем, они в любом случае так и не подрались. поединком их стала шахматийная партия, предложение которой чен выкатил под слоганом "умные мужчины сексуальны" (чондэ тоже так считает). кончилось всё ничьей, они пожали друг другу руки и разошлись. никакого разгрома и разбоя. — но ты такой другой. это.. интересно. вы ведь должны быть одинаковыми, а на деле такие разные. между строк сквозит "ты интересен мне". а между этих в свою очередь прослеживается "ты — моя новая цель". в ответ на это сознание чондэ формирует две мысли. первая: он не хочет стать очередной диковинкой в коллекции ебанутого охотника, готового неиронично кончить от запаха свежих плоти и крови, особенно — если они приправлены гарью. вторая: на фоне двух чанёлей они с ченом зеркальные отражения. формулировки следующих чужих мыслей чондэ не запоминает, потому что это слишком пошло, резко и отвратительно для того, чтобы он смог после этого остаться сосредоточеным. позволяет наивно увлечься до момента, когда станет поздно. обманчиво закрывает глаза на чужое приближение. тот, кого можно с натяжкой назвать зеркальным отражением чанёля, стоит в центре холла, когда глаза чондэ на миг загораются, а пальцы дёргаются. в следующие секунды несколько слоёв бетона с чудовищным треском обрушиваются под натиском электричества. чондэ знает, что, будь молния чуть сильнее, он бы мог развести пожар. но он надеется, что хватит и обвала. следить здесь больше незачем; псевдо-чанёль умереть от этого не мог, на это чондэ и не рассчитывал. а вот оглушить на время это могло и сделало. к тому же, на то, чтобы выбраться из-под груды бесполезных ныне камней, тоже уйдёт время. которое, к слову, в любом случае лучше не терять. чондэ быстрым шагом — но не бегом, чтобы не пропустить случайно что-то важное — выходит к концу лесополосы. до неё не так уж и много было, меньше минуты. да, с клоном ёля на хвосте было бы куда дольше; пришлось бы, вероятно, петлять. наверное, он бы даже не смог уйти от него, оказался бы позорно вжат в случайное из деревьев. это был бы позор — и провал во всех смыслах. так что, когда его нога касается небольшой возвышенности перед трассой, чондэ выдыхает полной грудью, не осознавая до этого момента, что сдерживал дыхание. он в шаге от базы, а? через двести метров точка, с которой он сможет подать сигнал, чтобы чонин забрал его. ещё одно столкновение с клонами пережито, кажется? в момент, когда его нога ступает на мощеную галькой дорогу, чондэ чувствует странный прилив тревоги. по икрам проходится дрожь, оставляющая после себя тепло, и это чувство в следующую секунду оказывается внизу живота. чондэ поджимает губы. что.. происходит... первым делом он смотрит себе под ноги; галька как галька. в ногах чувствуется характерная слабость, нечто между тем, что они вот-вот подогнутся, не в силах выдерживать вес своего хозяина, и тем, что смогут протащить его спринтом на десять километров отсюда. дальше чондэ смотрит налево. пустой горизонт, на переферии зрения виден такой же молчаливый лес. потом он медленно поворачивается вправо. лес кончился ровно по ту сторону дороги; впереди пустырь с пожелтевшей на солнце травой без каких-либо знаков и минимумом камней. стоп. чувство, будто его прошибло. ощущение отката слишком большого использования сил почти так же прошибает ровно по линии позвоночника. чондэ чувствует, как у него искрится в глазах. только вот его электричество тут совсем не при чём. лес на переферии, да? молчаливый. хороший ориентир. похоже, что безумие не-чанёля заразно, ведь упустить такую важную деталь было тем ещё ебанатством. он шандарахнул молнией недалеко от сюда, да? если бы это напугало птиц, они бы всполошились. пищали бы, летали туда-сюда, стучали крыльями и когтями об деревья. но ничего этого нет. единственный звук, который наполняет эту кучу свободного пространства сейчас, — переминающаяся под ногами галька. по спине бежит холод. чондэ уверен, что его сейчас стошнит, после чего приступ тревоги начнётся в полной мере. вкус желчи уже ощущается в горле. порыв ветра приподнимает волосы, будто убирает чёлку, чтобы не мешала замечать очевидное, но чондэ не может заставить себя повернуться. руки ужасно трясутся — не пойдёт ни в какое сравнение с тем, что было там, с чанёлем за спиной. самое ужасное — чондэ знает, что тот холодок на спине никак не связан с ветром, тревогой, осознанием или чем-либо естественным. в конце концов, в последнюю минуту он не двигался с места, лишь вертел головой. под его ногами ничего не перемещалось. за его спиной сейчас стоит сюмин. в момент, когда чондэ задерживает дыхание просто потому, что не может сделать выдох, он кладёт ладонь на его бок. пальцы ощущаются слишком обжигающе даже через униформу, и сюмин не сдерживается, когда сжимает их перед тем, как сместить руку. всё его запястье касается чондэ, обхватывая поперёк живота. сюмин дышит ему в затылок. во всей этой тишине чондэ слышит только свой пульс. и чувствует, как холод распространяется по нижней части тела, пока затылка касаются ухмыляющиеся губы. похоже, вместо дичи в коллекции клона чанёля, он станет жемчужиной сюмина. только вот, различие между ними вот в чём: сюмин и есть единственный в своём роде ким минсок. просто его глаза остекленели, а улыбка лишилась последних тёплых ноток. но кое-что осталось прежним. чондэ всё ещё не может не замирать от ощущения таких любимых поцелуев в шею.