Приворот

      «Обращаюсь я к вам, Зепар, Инкубус, соберите легион преисподней».       Поцелуи опаляют девственное на чужие прикосновения тело, холодное, как каррарский мрамор. Воздух сотрясают непристойные стоны Оверлорда, чьи уста не издавали ничего подобного с момента зарождения его земной оболочки из плоти и крови.       «Совратите на плотский грех душу мужчины с именем Люцифер и заставьте его только мне подчиняться».       Было в этом что-то комичное: каждое движение по телу — по груди, по шее, по талии и бёдрам, до самых кончиков пальцев — сгущалось чуждое доныне первобытное желание. До тошноты гнусное, неправильное в «бессильном» мозгу с половой точки зрения. Это исступление присно должно было принадлежать только отражению в зеркале, недоступное никому и никогда. Так почему же сейчас так позорно ноги раздвинуты перед кем-то, кто не он сам?       «Завладейте телом его и навейте ко мне любовь вечную и страсть бесконечную».       Удар плоти по предстательной железе сопутствует столкновением рогов демона со стеной при откидывании головы. Они друт казистые текстурные обои, обезображивая бордо и золото. Бёдра соприкасаются с чужими, вызывая судороги в ногах из-за столь близкого контакта.       «Ни молитвой, ни постом, не спасётся он Христом! Зепар, Инкубус, войдите в эту куклу, исполните волю мою!»       Когтистые пальцы сильнее впиваются в чужие плечи, пуская чистейшего золота кровь, лишь бы не разодрать белоснежные крылья за спиной. Кажется, владыку ада мало волнуют боль и обжигающая руки жидкость. Пшеничные волосы щекочут лицо, когда его голова склоняется ещё ниже. Губы соприкасаются в поцелуе, сминают друг друга и заглушают стоны охрипшего голоса, всё больше походящие местами на помехи сломанного радио.       Ни одна грешная душа не узнает, чьё ложе разделил Аластор и кто принадлежит теперь только ему. Никто и никогда.