Не-смерть

С утра растение поят водой, и оно глотает — одинаковыми глотками. Затем растению дают подкормку, и оно опять глотает. Все растения пьют воду, чтобы не засохнуть. Все растения принимают подкормку, чтобы цвести. Нельзя сажать растение на диету — оно зачахнет и у него не будет сил сопротивляться болезням. После растение поливают — вернее, не так: омывают водой. А если у садовника нет на это времени, то он просто говорит непонятные слова и машет руками: — Эванеско, эванеско, эванеско! После этих бессмысленных звуков грязь с растения исчезает сама собой. Но растение не удивляется. Оно смотрит в потолок или в стену: в зависимости от того, куда садовник поставит его. У садовника много таких растений. Целый сад. *** Утро, день и ночь растений начинается, длится и завершается. Если в мире вне сада что-то и происходит, то никак не затрагивает их судьбы. Иногда к растению приходит садовник из внешнего мира. Он выглядит совсем иначе, чем местный садовник: у него разноцветные листья и сухая, черная, безжизненная ветвь, от него волнами исходит мощная аура. Он садится напротив, пристально смотрит, словно ждет, что из растения появится кто-то другой. Конечно, никто не появляется. — Мне жаль, — говорит садовник из внешнего мира. — Нельзя было позволить этому случиться. Растение смотрит мимо садовника, взгляд его не сфокусирован. Садовника это ничуть не смущает: он, очевидно, любит поговорить сам с собой. — Иные думают, ты изменился к лучшему, ведь теперь ты никому не можешь причинить вреда. Есть некая горькая ирония в том, что ты потерял разум, как и те, кого ты мучил. Твои жертвы сохранили душу, но ведут растительную жизнь, подобную твоей, их разум необратимо поврежден. Само твое существование – напоминание о том, что мир устроен справедливо. И все же… никто не заслуживает такой участи. Растение слышит слова, но не понимает их смысла. — Кто сказал, что жизнь человека — благо? Возможно, многие люди, будь то волшебники или магглы, хотели бы стать растениями и тем самым спрятаться от мучительной боли, что сдавливает их души. Они бы хотели прожить растительную жизнь вдали от забот и встретить растительную смерть. А ты как думаешь? Растение не может ничего ответить. В том, что говорит этот странный садовник, не больше смысла, чем в шуме ветра за окном. *** Говорят, растение не имеет чувств. Оно может пить, есть, спать, оно может гнить и иссохнуть. Оно не может самостоятельно передвигаться, хотя у него и нет корней: сгнили. Оно не может разговаривать, думать, помнить и понимать. Мимо проходят годы, растение остается на том месте, куда его поставят. У него нет желаний, нет мыслей, оно принимает заботу сменяющих друг друга садовников, не различая их лиц. Тот садовник из внешнего мира с чудовищной аурой, что приходил когда-то и издавал бессмысленные звуки, больше не приходит. Но есть одно существо, что приходит повидать его регулярно. Странное создание, больше похожее на растение, чем на садовника, с крупными поникшими к земле листьями, торчащими из головы, оно приходит часто, ухаживает за растением вместо садовника, поливает его водой из огромных глаз и причитает одно и то же: — Мастер Барти, что вы сделать, что сделать вам. Бедный мастер Барти! Не видеть, не слышать, не понимать! Винки больше не мочь чувствовать, Винки больше не мочь! Винки принести вам книгу про квиддич. Винки вам показать. Иногда растение все же реагирует на слова или же так только кажется? Квиддич. Это слово кажется знакомым. Всякий раз, когда растение слышит его от странного создания, воздух вокруг становится непривычно теплее. Возможно, квиддич — это такая звуковая подкормка для растений или глоток невидимой воды. *** Все растения тянутся к солнечному свету. Это растение тянется к темноте, взращивает в себе пустоту. По ночам его вывозят подышать свежим воздухом. В ночной тишине оно распрямляет ветви и смотрит в небо, будто ждет кого-то, кто прилетит, заберет его с собой и осыплет милостями. Но, конечно, никто за ним не прилетает. И уже не прилетит никогда. Ведь в отличие от растения он мертв по-настоящему. Если бы Барти Крауч-младший сейчас был человеком, а не растением, он бы сказал: вы были не правы, мой Лорд, в мире есть вещи страшнее смерти. Но он не может ни думать, ни говорить. А значит, не может осмыслить свое растительное существование. И это величайшая милость, дарованная ему судьбой.