Я скучаю…»
***
В моих руках нож. Он большой и хорошо наточен, мои пальцы чувствуют это. Перед глазами все смазывается. Я не чувствую страх, я не чувствую волнения. Я чувствую лишь пустоту. Пустоту, от которой нужно избавиться. Времени мало, я должен это делать. Я ОБЯЗАН. Он был напуган. Клеви нехотя впустил меня, но так и не мог понять цель моего визита. Я разулся. В его глазах читалось непонимание и животный страх. Почему? Неужели я такой страшный? Он кричит. Дикий вопль раздается, когда я достаю нож из кармана. Понял. Он все понял. Нож вонзается глубоко в его руку. Мне это нравится. Я хочу продолжить. Клеви больше не дергается. Мои руки по локоть в крови. Она пахнет резко и противно. Запах металла разрезает жаркий воздух. Мне становится тошно. Я могу сказать, я почти упал в обморок. И упал бы, если бы этот гаденыш не укусил меня за запястье. Он дал мне возможность очнуться. Он жалко кричит, что не вызывает у меня и капли эмоций. Острый кровавый нож разрезает свежую плоть грубо и небрежно. Она расходится, оголяя еле заметные кости. Недостаточно. Нужно что-то еще. Мой кулак в мгновение ока вырубает его. Замечаю на его лице отчаянную физиономию. Я тащу его в комнату и тяжко пыхтя укладываю его на свежую чистую постель. Прости, Пикчер, но тебе придется это выстирать. Клеви умоляет меня. Умоляет меня остановится, но я словно не слышу. Я не останавливаюсь. Мясницкий нож плавно входит в чужое тело словно в масло. Вокруг все больше крови. Я никогда не очищусь от этого. С размаху я бью по плечу, в надежде, что его маленькая ручка оторвется и спустя несколько попыток начинает хлестать алая кровь. Она желанно впитывается в белое покрывало, меняя его цвет. Пальцы на чужой руке больше не двигаются. Я бью по второму плечу и все то же. У меня не было плана. Я смотрел на то, как он извивается, нервно дергается, но молчит. Клеви тихо хрипит, захлебываясь в собственных слюнях. Все вокруг запачкано кровью. С ножа капает свежая алая жидкость. Я стараюсь не вдыхать этот гадкий запах, но выходит с трудом. Мое лицо кривится в отвращении. Он не может ничего сделать. Его голос неожиданно прорезается. — Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! Я тут же заткнул его грязный маленький рот, резво разрезая рядом лежащее покрывало огромным ножом. Послышался знакомый треск ткани. Немного пугающий, но в каком-то роде радующий душу. Я слышу вымученные всхлипы и периодические вопли. Мои веки устало закрываются, но я еще не закончил. Он все еще может встать Клеви испуганно пинает меня ногами, в надежде получить спасение, выиграть время. Но, Клеви, ты же знаешь, что он не придет? Слабой хваткой ножа, я отрубаю ему его маленькую ножку, а следом и вторую. Они ему больше не нужны. Начинаю замечать, что движений становится все меньше и меньше. Он неосознанно дергает тазом. Красной жижи море. Ее так много, что мой желудок рефлекторно сжимается. Благо там ничего нет. Карие глаза прикрыты и устремлены куда-то в даль. Взгляд мертвый, но брюнет еще дышит. Слабо и через раз. Я ложусь рядом и смотрю на него. Холод в его глазах заставил меня вздрогнуть. Клеви смотрел безжизненно, больно. Его тело истекало кровью и я был измазан ею. Я ласково коснулся его волос и завидел на его глазах слезы. Он больше не дышит...***
«В этот день что-то изменилось. Меня это напугало. Но теперь ничего не сделать. Я совершил ужасное и мне нет прощения. Ты имеешь право ненавидеть меня. Ты имеешь право забыть. Сейчас я пишу тебе это и надеюсь ты прочтешь. Мне очень жаль. Для меня как и для него ты был лучшим. Ты был любимым. Все станет хорошо, когда это закончится. Я закончу это. Хочу сказать лишь то, что было бы важно услышать:Я люблю тебя, Пикчер. Любил и буду любить
Твой Кнайф»
***
В воздухе стоит слабый запах металла. Окно распахнуто. Свежий воздух старается как можно скорее убрать ту тяжесть, что витает в квартире. Руки трясутся, сжимая и без того мятую бумажку. Глаза раз за разом бегают по строчкам. Почерк рваный, непонятный. Точно записку писали дрожащими руками, но картине это не мешало. Он знал этот почерк. Соленые капли смазывали буквы, написанные черной ручкой. Весь текст становился чернильным неясным месивом. Перед глазами все плыло точно в океане, не позволяя выбраться на берег. Пикчер присел на кровати. Та рефлекторно прогнулась от тяжести тела. Не одного тела. Кровать была похожа на место бойни, откуда никто не вышел живым. Кровь пропитала новую ткань до ниток. Она не отстирается. Не сможет. Слезы все еще льются из изумрудных глаз, капают на колени и окровавленную постель. — Это то, что ты назвал хорошим концом…