***
— Ты понимаешь, ты не имеешь право вмешиваться в его жизнь! — Я просто хочу помочь! Я.. Хочу понимать, что я ещё на что-то годен и что я могу играть! — Александр, ты собираешься играть его жизнью! Одумайся! — Нет!***
— Давай, великий Призрак Оперы, скажи мне, что мне делать?! Я устал! Я все…— Ярослав снова был в театральном костюме, ещё в гриме. Он вопрошал к своему персональному теперь Призраку Оперы, а точнее, Призраку этого театра. Призрак стоял напротив него, подпирал стену. В гримерке было полностью темно. Это было одно из условий его следующено появления. — Хоть бы имя для приличия спросил. — К чему оно мне? — Лишь тот всесилен, кто владеет искусством имён. — Ох эти ваши высокие слоги. Кто ты? — Меня зовут Саша. А ты — Ярослав. Я знаю, я же призрак. — если бы горел свет, Ярик бы увидел, как Саша горделиво вздернул подбородок. — Итак, я жду. Что мне делать? — Для начала закончить маяться фигнёй. Ярослав, я слышал о том, что ты водишь платные экскурсии в свой дом, пускаешь всюду посторонних людей. Мне интересно, тебе как потом спится? Нет ощущения того, что спишь со всей этой мини ордой людей? — Призрак Александр явно ехидничал. Он потешался над этой частью Яриковой жизни. — Это называется диалог со зрителем! — рыкнул в ответ Ярослав. — Ты ничего не смыслишь в этом! — Да, конечно, согласен. Только тебе не кажется, что диалог со зрителем должен быть не дальше сцены, м? Превращать свою жизнь в фарс и театральное представление - за гранью, не? — А ты! Ты такой правильный, вот и скажи, как надо! Интересно, а при жизни ты тоже был таким душнилой, кем ты вообще был? — Я был актером. И совершал такие же ошибки, как ты. Мелочь, ты ведь даже не знаешь, куда все это может завести! — Саша в темноте подошёл к нему сзади. Ярик почувствовал его присутствие спиной. — Ты? Был таким же? Тоже хотел выжить во всем этом? В чем обвиняли тебя? Ярик не видел Сашу. Но почему-то ему казалось, что он очень красивый. А красивых, по скромному Яриковому мнению, не гнобили. Красивые люди вообще получали все, что захотят. Им всегда все прощалось, их обожали. Сальных вопросов, как самому Яру, не задавали, в душу не лезли, не поддевали, не жаждали вытащить грязные секреты.***
— Погубленный ими актер. — Видишь их, видишь? — схватил Ярика за плечи, крепко держит. — Они жаждут твоей крови, они будут лепить тебя под себя, понимаешь? Слава — мимолетна, пока ты лепишь себя под них! — Как тогда жить, бля? Как?! Я…Мне нужна слава, известность! Если ее не будет, не будет меня. Забвение? Выбрать забвение? — он задыхается, тянет руки к груди, пытается набрать воздуха. Как призрак может так держать?! Видимо, это нервы. Саша понимает, что держит его, выдавая свою суть. Отпускает. А Ярика не отпускает. Истерика душит его….А там..На служебном входе его ждут. А он ловит истерику на сцене. — Я не могу…Я не могу выбрать…Я не могу! Не могу! Не могу! — он кричит так, что голос отражается от стен. Саша отшатывается. Саша пугается того, что он сделал… Власть или свое имя? Я или маска? — он задаётся этим вопросом все свои выходные. Он задаётся им, когда идёт по улице со своей не совсем здоровой, но зато во всем идеальной подругой. Он молчит, засунул руки в карманы. Не хочет никого видеть, он хочет одиночества, он просто хочет быть…Любимым? Так любимым или он хочет быть богом? Богом, что ведает, что в голове людей, богом, что закладывает мысли, управляет? — Ярче! Куда ты убежал? — трелью звонит телефон и из трубки раздается противный для него голос. Ярик понимает, что они на разных концах улицы. Что-то говорит, отбрехивается от нее, скидывает денег в качестве извинения и продолжает свой путь туда, куда глядят глаза. Маска…Сколько же преимуществ. Однако, он забыл, когда в последний раз был собой. Маски, маски…Выверенные до автоматизма механизмы. Театр стал его проклятием. Именно этот театр…эта роль. Или же…причина в нем самом? Но другие актеры…Они тоже сходили с ума. Они уходили, переосмысливали свою жизнь. Ярик был уверен, что его это не коснется. Он сможет! Он лучше их всех. Лучше. Лучший, он может больше, он выше. Он на голову выше. Он мастер перевоплощений, магистр лжи и обмана. Ему все верят. Да вот…Верит он хотя бы себе? Где же граница…. Ему…Хотелось узнать, чей это призрак, который говорил с ним. Который так опасно сжимал его плечи? А разве призраки могут сжимать, да и вообще, телесно воздействовать так, что он это физически ощущал? Нет, наверное, это были его собственные нервы. Постороннего в театре, а тем более за кулисами быть не может. Поэтому…А всех остальных актеров он знает. А кроме актеров кто будет этой хернёй страдать? Холодный осенний ветер бьёт нещадно. В лицо Ярику прилетает жёлтый листочек, который прилипает на очках. Он снимает его, вертит в пальцах. Где же ему найти ответы? Он останавливается, оглядывается. Узкий переулок. Невысокие дома по обе стороны дороги и совершенное отсутствие людей. Только ряд высоких фонарей, которые совершенно не вписываются в этот век. И он… Он один. Никого. Один. Он поднимает голову вверх, смотрит в многочисленные зажжённые окна…Смотрит и кажется, чувствует тепло…Он понимает, почему люди так спешат домой, так спешат к этому свету. А он не спешит. Он даже не заметил, что догулялся до темноты. Общество его не совсем психически, по его вине, подруги, угнетает. Она, конечно, ждёт его дома. Точнее, он уже не знает, дома ли. Это не его дом, не его квартира, не его. Ему там ничего не принадлежит. Он ее не любит. И дать ей в ответ на ее фантазии не совсем теперь здорового человека он ничего не может. Не может. Это часть его платы за тщеславие. Вдруг, в окне на втором этаже, кажется, он не разбирался, кто-то крикнул. Окно было открыто почти настежь, что даже удивительно в такую холодную осень. — Малыш, иди ко мне. Он сначала подумал, что кошке или собаке. Обычно их так кличут. Но…Внутри что-то заболело от мысли, что ему с такой теплотой никто ничего не говорил. Даша сыпала, конечно, ласковостями направо и налево, но его тошнило. От каждого ее ласкового сокращения его тянуло блевать. Он прислушаться. — Милый, Макс, ты идёшь? Смотри, какая смешнявка! Потом раздался теплый смех и кажется, возмущенно-ласковое: — Дурак! Заныло. Тепло и любовь…тепло и взаимная любовь…Он, конечно, не был супермегапсихологом, но что-то ему подсказывало, что в этой паре есть взаимная любовь. Рыдать. Рыдать. Хотелось рыдать, хотелось как в детстве подлезть под руку взрослого, прося ласки. Да…Он нашкодил, он разбил вазу, он случайно пролил молоко, но его также любят. Любят же? По щекам текут слезы. Слезы…Он вознёсся на вершину, он плещется в лучах люби фанатов и славы. Ему дарят подарки, его обнимают, но почему же ему по прежнему не хватает света и тепла? Почему он больше чувствует себя обязанным…. Он пытается обнять себя. Мешает огромная куртка. Огромная, кажется больше зимняя, нежели, чем осенняя. Которая, как казалось, будто обнимает его, даёт ему ощущение, что он не один. — Яр, ты же совсем замёрз! — она начинает суетится Он громко хлопает дверью. — Поговори со мной! Ну пожалуйста! — она на коленях бросается к двери, почти раздирая джинсы. — Нет! — рявкает он из-за двери. Нет надежды. — Но так нельзя! Нельзя! Нельзя любовью обратить клетью, заменить заботу золотой клетью! — Молчи.***
— Я не могу…Я больше не могу. — у него снова сеанс с его персональной шизофренией или правда призраком, он ещё не до конца понял. Понял он пока только одно. Это…Существо…Оно…Рядом с ним. Вопреки тому, что он не может чувствовать тепло от призрака, он чувствует жар от него. Чувствует и плавится. В голове постоянно щелкает. Его хочется слушать, хочется слышать. Хочется дурачится, хочется завести черепаху или кого-то такого…Хочется быть просто рядом, хочется просыпаться по утрам. Неправильно. Это неправильно! Он неправильный! Он больной! Саша смотрит на него, на его внутреннюю войну. Что же..Он добился того, что Ярослав переосмысливает, он…даже наставил его на путь истинный. Только сейчас самому противно от самого себя. Этот маленький человечек перед ним не заслужил всего того, что Саша ему устроил. Он…Наверное, Кирилл прав, он не имел права. Не имел… Сломать чужую жизнь, сломать…Пускай сейчас в Ярика появлялся стержень. Саша видел эту внутреннюю боль, чувствовал ее. Мало того, он своей любовью сломал ему идеальную картинку. — Ярослав, послушай…— он делает к нему шаг. Хочет положить руку на плечо, обнять… — Саша…— он сидит на полу, обнимает ноги, обхватив их руками, покачивается. Поднимает на Сашу голубые глаза. — Я…Я…Нет, я не скажу этого. Саша садится поодаль от него, опирается спиной на диван.***
Сегодня Ярик был пьян. Сильно пьян. Очень сильно пьян. В театре, после спектакля, была свадьба его друзей-актеров. И он…Слабый духом человек, просто напился. Он надеялся, что хоть в этот день он побудет без надоедливой Даши. Хоть один день он будет счастлив. Но под конец свадьбы она пришла. Надо ли говорить, что Саша, находившейся в числе теневых звукорежиссёров, исходил волнами ревности. Он ждал конца мероприятия, чтобы закончить весь этот цирк. Пьяный Ярик, потерянный и пьяный Ярик сломал его планы. Они встретились, снова в том же месте, где и до этого, в маленькой Яриковой гримерке. Точнее, Ярик, пьяный, упал ему буквально в руки. Пьяный он не понял, что призраки не могут держать людей. На пьяну голову он подумал, что въебался в стену. Саша мягко придерживал его подмышками. Втащил в гримерку. Он потом объяснит. Бывший он актер или где? Саша попытался уложить Ярика на белый диван. Ярик отчаянно, пьяно сопротивлялся. — Сан…Алексаш… Саша скривился. — Александр, Вы пьяните…Вы пьяните, словно вино….Но Вы — призрак. Как в опере…— пьяно лепетал Ярик, пока Саша пытался закинуть его ноги на диван. Пытался закинуть ноги и не залипнуть, не пытаться оглаживать через свободные штаны палаццо теплые икры. Не трогать, не прельщаться…Не… Его мысли оборвались в тот момент, когда Ярик прижался губами к губам Саши, пытаясь на полном серьёзе его засосать. На губах чувствовалось вино. Минута борения. Минута…Минута, чтобы шагнуть в сладкий дурман и сладкий обман. Минута, чтобы возненавидеть себя за слабость, минута…. Минута…Тик-так… Ярик отстраняется от Саши. — Знаешь…Я…Твои губы..Они…Такие…Они…Идеальные..— шепчет Ярик. Смотрит в Сашины глаза. Гаснет…Никнет…Даже в его снах, в его галлюцинациях тот, кого любит он - не отвечает ему взаимностью. Он вообще бесплотное существо! — Это мой сладкий сон, мой обман…Можно хотя бы в нем я буду счастлив?! Пожалуйста…— почти плачет, отворачиваясь от Саши, подбирает ноги. Саша не выдерживает. Он тянет руку к подбородку Ярика, двумя пальцами тянет на себя. — Иди ко мне. — он целует Яра, чуть кусая верхнюю губу, зализывая, лаская. Держит в руках, зарывается в волосы. Словно снова 15, словно это в первый раз так… Ярик пытается перехватить первенство, пытаясь взять инициативу на себя. Саша чуть придавливает. Ярик встаёт на колени. Саша обнимает его, прижимает к себе. Если бы Ярик не был пьян, он бы почувствовал жар, исходящий от Саши, он бы почувствовал то, что не может случится у призрака. Но он пьян. И он погружен в мечты. Боль будет завтра, а пока…. Эта была их ночь…Их ночь, на маленьком белом диване. Они все потом спишут на сон. Саша старался не оставлять метки на теле Ярика, а Ярик…Просто подставлялся под ласки, напрочь забывая о реальной жизни.***
— Тебе придется выбрать, Ярослав. — призрак, но слишком материальный, стоял у окна. — Жизнь результат выбора, актер. — Никто…Никто не одобрит мое…Никто не…Не оценит мой…выбор… — Выбор только за тобой.***
"Девушка, идеальная, но которая постоянно вытаскивает из него мозг." "Что его ждёт дома? Что?! Белокурая, но сумасшедшая невеста с двумя собаками. Из них троих он любил только песиков. Кредиты, которые он мог покрыть также только из ее денег и денег не родителей." "Постоянное давление тех, кто почитает его и любит. Постоянное соответствие кретириям. Постоянное…Постоянное "не такой", "не то." Что можно, а что нельзя? Жизнь постоянного изгоя, вечное обязательство перед всеми. — голова Ярослава раскалывается, внутренний конфликт разделяет его изнутри. Две стороны, он не знает, что выбрать. Выбрать наверное, лучше смерть. От мысли, что надо собраться и идти к любимейшей девушке вызывает тошноту. Он ненавидит ее. Он ненавидит ее вечные психозы, ее жалобы и попытки привлечь его внимание. Он…Любил лишь молву о себе и ей. О, как он наслаждался! А теперь он страдает! Потому что толпа спектакля ждёт и почти собирает ему деньги на свадьбу. После свадьбы, он знает, он повесится. Или зарежется. Он глянул на гору подарков. Если бы взглядом можно было бы сжигать, эти бы дары уже полыхали. В голове зазвучал противный голос Даши: — Ой, Яричек! Посмотри, какая красота! Это же мы с тобой, дружочек. "Угу" — кивает Ярик и уходит в свою комнату. Закрывает дверь с другой стороны.***
"Что будет, когда он узнает, что я не п "Я тут один псих, что ризрак…Яр…Просто когда-то вышедший из ума, по мнению — Почему ты бесплотный….Почему?! Почему жизнь так несправедлива! Стоит встретить того, кто заставляет тебя жить, чувствовать…а он не существует! — Ярик бьётся по деревянной двери. "Чувствовать…" А если его любовь это лишь иллюзия? Он перестанет быть одиноким…Зачем…Зачем ему я? Зачем… Мальчишка ещё совсем… Саша злится, Саша злится на свои принципы, на свои позиции, на свою прошлую жизнь. Если бы его кто сейчас увидел - никогда бы больше не заснул. Желваки ходят по лицу.***
— Ты уничтожаешь его психику, Саш. Ты глупый, глупый мальчишка! — Я не могу ему открываться. Ему не нужен человек, ему нужно существо, которое будет слушать. У него это пройдет…. — Я понимаю, Саш, тебя. Я понимаю, почему ты молчишь. Ты боишься, что он отвернется, что он испугается этих чувств, неправильных в его понимании…Но..Вечно вот так, через дверь, на дистанции нереально *** — Я просто влюбился в тебя, блять! Влюбился…И я чувствую себя полнейшим сука психом! Ты нужен мне, нужен, нужен…— Ярик беззвучно плачет в своей комнате в своем, пока что своем, доме. Он никогда ему это не скажет, иначе он его покинет.п Больно, сука, больно. Больно…Понимать, что никогда не возьмёшь его за руку, не ощутишь тепла…Что он просто тень, бесплотная сущность. Он даже не уверен, что это не его шиза и он не заразился от своей экс-невесты. Он готов идти блин искать могилу, искать человека, кем был Саша и проводить обряд некромантии…Он просто хочет быть с ним. Рядом. Держать, чувствовать. Плевать на театр, плевать на все. Он больше не может, он кончился. Он хочет чувствовать и пахнет, а не играть кукловода или марионетку. Он стоит на обрыве. Даже не около обрыва, а над бездной. Но с другой стороны - молва. Его фанаты и поклонники, журналисты...Что же он им предоставит? Разочарование в себе? В очередной раз? И будет радоваться чему? Чему?! Призрачному счастью с призраком?! Это пахнет шизофренией. А сейчас у него есть все, о чем он мечтал? Так что он депрессует? Почему? Почему....почему он вспоминает несуществующий секс с призраком, а не настоящий со своей невестой...Ах да...Его же нет и не было никогда, думает он. Куда идти, кого молить Поднимая руки в небо? Может , сделать шаг? Сделать шаг и не думать о том, что подумает молва? Ему-то будет уже все равно! Шаг...Один лишь шаг и он будет счастлив с Сашей..Один шаг. Он даже рад, что Саша не физический. Иначе бы он никогда не сделал данного шага. Это было бы невозможно. Он шагает в темную пропасть. Последний шаг... И он длиннее жизни...