Панда

       Вечерняя суета распустилась ветрами по улицам Катамарановска. Уже светлыми, но стремящимися к темноте цветами окрашивается пейзаж за окном. Деревья касаются верхушками чистого безоблачного неба, совсем мягко стелятся верхними ветками по бескрайней синеве, не смея протыкать ее. Об открытую форточку бьётся теплый вечерний ветерок, проникая в маленькую комнату, ищет с чем поиграть. И находит сразу же. Весело прыгает по белым волосам рокера, чуть взвинчивая отдельные пряди. Спутывает их друг с другом, почти заплетая в маленькие косы. Беспомощно ударяется об плотные черные очки, противным скрипом царапая их. Пробегает сквозь сероватый едкий дым, ранося его по помещению.        Между пальцами постепенно тлеет сигарета, дым которой оседает на темной футболке, пропитывая ее полностью. Пепел, перед тем как упасть на пол, горячими искрами сияет на руках, всего на секунду обращаясь веснушками. Но как бы не сияли эти всплески, они не смогут поразить Розу, как настоящие, рыжие веснушки. Именно те, которые ежедневно блестят на руках Шершанского, те которые рассыпались на его щеках, груди и даже ногах. Мелкие созвездия, сошедшие с неба, не иначе. Вот такой философии придерживается Роза и будет придерживаться всегда, ведь создал ее сам. Если он яркая звезда, спокойно разгуливающая по вселенной, то Шершень бескрайнее созвездие, которое гитарист сам же и нашел.        И пока догорал фитиль сигареты, Роза полностью ушел размышлять об этой вселенной, додумывать свою философию до конца. И довел бы мысль до конца, если бы в дверном проеме не начали скрипеть половицы, вынуждая гитариста оставить созерцание серого пейзажа за окном. Из недр квартиры вышел барабанщик, напрямик направляясь к Розе. Руки неестественно выставлены вперед, притрагиваюсь к стенам лишь кончиками пальцев, словно ищя ориентир.        — Вспомнишь лучик, вот и он, блин, — басит гитарист, выбрасывая окурок в район окна. За, казалось бы, мимолетное погружение в мысли уже успело стемнеть, не до ночной темноты, но темно-синие цвета прыгали по комнате, опускаясь все ниже и ниже, чернея.        Шершанский, услышав привычный, но до сих пор будоражащий голос, уверенно перешагнул край кровати, в два шага достигнув напарника. Его вечно холодные ладони легли на плечи Розы, отдаваясь мурашками по коже. Даже через плотную ткань проходил его обжигающий холод, оставался на теле еще долгое время. Барабанщик щуриться, бегает голубыми глазами по Розиному лицу-пытается рассмотреть его контуры в вечерней темноте. Яшка без очков-слепой котенок, дальше носа не видит, потому ищет за что зацепиться. Пробегает тонкими пальцами по плечам: от сустава до шеи, и только тогда чуть успокаивается, словно все еще не мог распознать товарища.        — Роза, я очки потерял, — проговаривает Шершанский, подбираясь ближе к гитаристу.        — Да я заметил, блин. Бегаешь своими глазенками как укушенный, — смеется белокурый.        Проезжающая под окнами машина, освещает белым светом фар лицо барабанщика. Всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы различить явные изменения на его лике. Дважды шагая на встречу свету, Роза старается рассмотреть это неестественное явления поближе. Но оно хитрое, прытко убегает от зеленого взгляда, прячась в отливах черных стекл. Издав недовольный звук, гитарист откидывает очки на кровать, зеленя пространство между парнями. Ладошками хватает щеки рыжика, сильнее разворачивая его к свету. Сквозь пальцы протекают рыжие пряди, в которые хотелось зарыться ладонями полностью. Зелеными отблесками притягивает все внимание барабанщика, наконец давая ориентир в нечеткой темноте. И только-только увидев тускло-освещенное лицо Шершанского, не удерживается и фыркает, сдерживая подступивший смех. Под глазом сидело черное пятно, размазанное почти до висков.        — Шершняга, ты пандой заделаться решил?        Гитарист ловит непонимающий голубой взгляд, от которого бесконечная улыбка становиться ярче. Большим пальцем проводит по черноте, еще больше размазывая непонятную пыль. Она прилипчивая зараза, остается на пальцах, оставляя на щеках барабанщика все новые и новые точки. И казалось Роза завис навсегда, понравилось оставлять редкие отпечатки на щеке друга, словно разрисовывая его как картину. Но внезапный чих рыжика оторвал его от увлекательного занятия. Палец соскользнул вниз по скуле, оставляя неровную линию. И когда взгляд Шершанского вновь вернулся, то гитарист разразился хохотом, проговаривая что-то непонятное под нос. Лбом Роза уткнулся в район плеча барабанщика, заглушая внезапный приступ.

***

      Очки найти оказалось задачей простой, просто нужно было разгрести завал на полу, но для невидящего Шершня-невыполнимой. И когда пропажа наконец очутилась на носу, тот смог разглядеть причину непонятного смеха, расползшуюся на пол лица точно.        — Роза, что за дела? — проговаривает Яшка, явно намекая на отпечатки пальца на щеке.        И пока Шершанский обдумывал чем бы таким, что валяется на полу, запустить в гитариста, тот наконец додумал конец свей теории. Все таки они нашли друг друга одновременно, столкнулись частичками своих орбит, притягиваясь настолько стремительно, что казалось секунда и произойдет взрыв. Одинокая звезда стала частью чего-то большого, но тихого, как Вселенная.