Повар, его невеста, ее альтер-эго (нет) и прочие перемещения душ во времени

При первой встрече Повар не узнал Бардульфа. Неудивительно — в этом мире его не знал никто, кроме Сары. Однако не заметить его Повар тоже не мог: если твоя девушка не узнает тебя без очков с другой стороны дороги, это не так уж страшно, а вот когда она смотрит на тебя в упор остекленевшим взглядом и тут же исчезает за деревьями в парке… — Просто спроси у нее, что происходит, — посоветовал благоразумный Тони и тут же недовольно зашипел, получив по пальцам рукояткой столового ножа. А нечего таскать морковь из-под носа брата-повара! Тем более грязными руками. — Не могу! — заявил Повар, остервенело кромсая злополучный овощ. — Думаешь, я не проверил уже все вдоль и поперек? Никакой наркоты, никаких заболеваний с припадками, ничего подобного. Вымой руки и помешай суп, пожалуйста. Поверь, все простые объяснения я уже отбросил. А о сложных мне и думать не хочется. — То есть ты без ведома Сары узнал о ней всю подноготную, но боишься спросить напрямик, что именно вчера произошло, — ехидно резюмировал Тони, выглядывая из моечной. Повар со значением покачал ножом, но пускать его в ход не стал — Тони был прав. Возможно, поэтому они и стали агентами. Им всегда было проще выяснить что-то самим, чем спросить напрямик. Конечно, Повар знал, что Сара не без странностей, но, как справедливо заметил Тони, он уже настолько свыкся с безумной жизнью Риджли, что вряд ли положил бы глаз на нормальную девушку. «А еще немного — и на Хьюго бы заглядываться стал», — неприлично заржал Г., за что чуть не огреб от обоих близнецов, разумеется, но когда это его останавливало. Вот только странностями обычно называют какие-нибудь милые глупые прихоти, вроде привычки давать имена брелкам и статуэткам. Странности Сары казались далеко не такими милыми. Откровенно говоря, Повару становилось от них не по себе, а чутье агента и вовсе выло сиреной. А ведь все так хорошо начиналось. Сара казалась Повару единственным нормальным человеком во всем Риджли. По крайней мере, только она одна удивилась, что никто не знает его настоящего имени. — Почему тебя все зовут Поваром? — Потому что я и есть повар. Кодовое имя ему нравилось. Как его зовут на самом деле, в Риджли не знал никто, кроме Тони. Не стоило лишний раз давать Г. и У. повод, хватит с коммуналки и агента Розамунды, как с лёгкой руки этих шутов окрестили Р. Хотя от Сары, улыбчивой Сары с милой щербинкой между зубами, у Повара почти не было секретов — только не после той переделки с Уилсон. Откровенно говоря, после той переделки им почти нечего было скрывать от всего района Спрингсборо, но жители здесь оказались на удивление спокойными и покладистыми. Подумаешь, перестрелку посреди ночи устроили! Их даже слоном в кафе не удивишь, куда там какому-то броневику. — Но ты же не повар. То есть не настоящий. — А разве это важно, если я умею готовить? Сара смешно надула губы, заправила за ухо темную прядь и притворно вздохнула. — Странно все это. И сам ты странный. Зачем я только с тобой связалась? — Наверное, потому что я красивый, хитрый и веселый? — А еще скромный, конечно. И готовить умеешь. — И на машинке шить! Готовить он и в самом деле умел неплохо — так они с Сарой и познакомились. Тогда, на день святого Валентина, он напросился помогать ей в кафе: слон стал последней каплей, переполнившей чашу терпения помощницы Сары, и агенты почти-под-прикрытием просто завалили хозяйку заказами. Учитывая обстоятельства, все сложилось как нельзя лучше: Повар нашел неплохую подработку, выпросил прощение для всей коммуналки в целом и для слона в частности, а главное — познакомился с Сарой. А теперь второй месяц подряд ходил неприлично счастливый на зависть Тодду. И немного Тони. Но Тони все понимал, на то он и брат. Не понимал он только, почему через пару недель после того памятного разговора Повар замкнулся, озлобился и только огрызался на осторожные вопросы Тони. Повар и сам понимал, что ведет себя по-ребячески глупо, но поделать ничего не мог. Дело было в том, что он познакомился с Бардульфом. Тем вечером в гигантском холодильнике, по неясным причинам наводившем жуть на всю коммуналку, за исключением Р, не нашлось молока — хотя сам Повар готов был головой поручиться, что выгружал бутылки не далее как пару часов назад. Так или иначе, идти в магазин была его очередь, и куда бы ни пропало чертово молоко, восполнять его запасы предстояло именно Повару. Конечно, он мог и не готовить парням на завтрак омлет, но подозревал, что тогда его самого подадут на стол, и даже без гарнира. Да и отлынивать от утренней пробежки под дождем гораздо проще по уважительной причине, что тут говорить. Уже стемнело, но Сару у входа в непривычно безлюдный парк он заметил сразу. Сгорбившись над вазой небольшого фонтана, она свесила голову над ржавой водой, точно больное животное. Повар легко узнал ее по любимому платью в шотландскую клетку и джинсовой куртке, вот только платье сидело на Саре косо, словно было сшито не по фигуре — или словно его надел другой человек. Интуиция Повара вопила во все горло: что-то здесь было не так, что-то всерьез пошло наперекосяк. И виноват во всем был не какой-нибудь просроченный йогурт, — это Повар понял еще до того, как положил руку на ее напряженное плечо. — Сара? Тело под ладонью Повара сотрясала крупная дрожь. Сара подняла голову: лицо ее налилось кровью, так что крохотный шрам, рассекавший правую бровь надвое, казался алой запятой, а вены вздулись от напряжения. Вокруг шеи в несколько петель и узлов обмотался тонкий ремешок кожаной сумки, и Повар на мгновение изумился — как его можно было так запутать? Но ремешок тут же вылетел у него из головы. В полубезумных глазах Сары не было и капли узнавания, и хотя на этот раз они не казались остекленевшими, Повар едва не шарахнулся прочь от неестественности увиденного — знакомые черты складывались в совершенно чужое лицо, скривившееся в животной ярости и страхе. Сара произнесла что-то чужим гортанным голосом, но Повар не понял ни слова из этой грохочущей речи. — Сара, что с тобой? В следующее мгновение он уже лежал на земле, и дышать ему было решительно нечем. На грудь словно уронили старый фамильный рояль, выбив дух — и откуда только в Саре столько силы? — а в горло вдавилось тонкое, но далеко не нежное предплечье. Сара что-то прокричала, но ее слова ничего ему не говорили. Рот и ноздри забило джинсовой тканью, запах духов стал просто удушающим, а по лицу, нашаривая глаза, поползла чужая ладонь. Господи боже мой, она же в самом деле хочет его убить! Отбив руку с острыми ногтями, Повар саданул коленом Саре в живот — прости, милая! — и вырвался из захвата. Да что ж здесь творится! Вывернув ей руку, Повар прижал вырывающуюся Сару к земле и заорал: — Сара! Сара, очнись! Сара! Однако она словно не слышала его. Скаля зубы, Сара то ли ругалась, то ли просто завывала на своем странном языке, то и дело пытаясь укусить Повара. Только когда через пару минут она наконец перестала вырываться, он решился немного ослабить хватку. Сара застонала и попыталась перекатиться на спину. Повар внимательно наблюдал за ней, но нападать она, похоже, больше не собиралась. Болезненно поморщившись, Сара открыла глаза и недовольно посмотрела на него. — Что такое? У нас что, брачные игры на свежем воздухе? — спросила она все еще чуть хрипловатым голосом, нащупывая стянувшуюся на шее петлю ремешка и пытаясь ее расслабить. Повар с облегчением выдохнул и неуклюже опустился на траву рядом. Только сейчас он почувствовал, как по спине и вискам стекает пот. Горло саднило. — Хотелось бы мне так думать… Что это было? — А что, что-то было? — невинно спросила Сара и сняла наконец сумочку, недоуменно глядя на едва не задушивший ее ремешок. — Кроме того, что ты орала чужим голосом и пыталась меня прикончить? Да вроде нет, ничего, — бодро начал было Повар, но тут же сбился на тоскливую скороговорку: — Чтоб я сдох, Сара, ты ведь реально хотела меня убить. Или не ты. Или ты. Что-то я совсем запутался. Сара переменилась в лице, торопливо подползла к Повару на четвереньках, но остановилась в полушаге, не решаясь к нему прикоснуться. — Прости, прости, он никого не знает в этом мире, решил, наверное, что ты хочешь на него напасть… — Да на кого, господи?! Что здесь вообще произошло? Ладно, припадки — черт с ними, бывает, на службе Повар и не такое видел, но сейчас-то она о ком говорит? Повар с отчаянием подумал, что опять увяз по самую шейку. Мало с них было приключений с чернокрылами! Но Сара смотрела на него с таким мученическим выражением, что он только вздохнул и уже спокойнее переспросил: — Так что здесь все-таки произошло? Сара молча смотрела на него, словно не решаясь признаться в каком-то проступке. Повар вздохнул, подобрался к ней и приобнял за плечи — эй, милая, я же тут, рядом, ты что? Сара слабо улыбнулась, набрала полную грудь воздуха и выпалила единой скороговоркой: — Ты веришь в переселение душ? Вот это поворот. Ну хорошо, допустим. — Ты даже не представляешь, какие истории мне рассказывали сослуживцы, — жизнерадостно заявил Повар, не зная, кого он больше пытается успокоить легкомысленной болтовней: Сару или все же себя. — После такого я готов поверить даже в призрака Бетховена, который по средам вселяется в злосчастного студента и мешает ему готовиться к экзамену, надиктовывая очередной шедевр. — Но согласись, вышло бы гораздо интереснее, вселяйся этот студент в самого Бетховена и заставляй его учить билеты по экономике… Повар долго смотрел на Сару, прежде чем выдавить: — Это не так работает. *** — Его зовут Бардульф. Он один из тэнов Вектиса — так там называют остров Уайт. Земля ему досталась от отца, но старших братьев у Бардульфа много, так что его надел невелик. Но Бардульф справляется. Ему нравится эта земля, эти люди. И мне тоже там нравится. Понимаешь? — Нет, — честно признался Повар. Они мыли посуду — для них это уже давно стало не столько обязанностью, сколько ритуалом. Сара вздохнула, передала Повару чистую тарелку и, не поднимая глаз, взялась за следующую. — Там все иначе. Я пыталась испечь такой хлеб здесь, но ничего не вышло. Там у всего другой вкус — у еды, у воды. Даже песни звучат совсем иначе. В незаметно подобравшихся сумерках Повар не различал выражения ее лица, но по голосу понял, что она улыбается, и в груди у него тяжело заворочалась тревога. Черт бы его побрал, это чутье агента, вечно оно некстати просыпается. Или, наоборот, слишком уж кстати. — Мне жаль, что я не историк и не писатель. Я не умею переносить мысли на бумагу, не могу рассказать об этом другим. Да и как это передать? Сара широко раскинула мокрые руки, словно пытаясь охватить весь этот незнакомый и непонятный Повару мир, и на миг ему стало страшно — а вдруг она уйдет туда и никогда больше не вернется? Он откашлялся, пытаясь прогнать непрошенную тревогу, и спросил внезапно сиплым голосом: — Как же ты живешь там, не зная ни обычаев, ни языка? — Бардульф молчун, благослови господь его скрытную душу, а я быстро учусь. Здесь читаю все, что могу достать. Но больше получаю там: наблюдаю, слушаю, запоминаю. Сара произнесла что-то на грохочущем языке чужака — согласные застучали, словно стеклянные шарики, которыми они с Тони играли в детстве. — Что, что ты такое сказала? — заинтересовался Повар, но Сара только рассмеялась. — Ну ладно, не хочешь говорить, не надо. И давно ты уже так… перемещаешься? — Шесть… Нет, уже семь лет. Мне было шестнадцать, когда это началось, Бардульфу чуть меньше. — И как же ты это делаешь? — Что именно? — Как ты меняешься с ним телами? Вызываешь заклинанием? Расставляешь свечи и выкладываешь пентаграмму из дохлых мышей? Сара молча мыла посуду, не поднимая головы. Повару не нужно было долго гадать почему. Он со стуком опустил тарелку на столик у мойки. — Ты не управляешь этим. Сара тоже оставила недомытую тарелку, но ничего не ответила. — Это он, да? Он это делает? Приходит, когда захочет! — хмуро выплюнул Повар, понимая, что уже сам себя накручивает, но не собираясь останавливаться. Однако тихий голос Сары моментально остудил его пыл. — Нет, от него это тоже не зависит, — спокойно произнесла она, наконец повернувшись к Повару, и он понял свою ошибку еще до того, как вспомнил искаженное яростью и страхом лицо Сары — лицо Бардульфа. Ну конечно, в родном мире, понятном и знакомом с детства, Бардульф мог быть воином и хозяином поместья, однако здесь он беззащитнее ребенка. Хотя это еще как посмотреть… — Послушай, Сара, даже если Бардульф появляется здесь не по своей воле, это не делает его менее опасным. Он живет по законам десятого века и только что пытался меня задушить! — Это еще ничего не значит, — помотала головой Сара. — Ты же видел, он запутался в этом чертовом ремешке, подумал, наверное, что это какие-то злые духи… — Да не в ремешке дело! — перебил ее Повар. — Дело в том, что ты не знаешь, чем он здесь занимается. Ты слишком занята там, в прошлом, распоряжаешься его жизнью. А он в это время распоряжается твоей, и не сказать, чтобы с умом. Сколько обычно длится такой приступ? — По-разному, иногда пару часов, а иногда несколько дней. Бывает, мы даже меняемся местами на пару недель… — Так откуда тебе знать, что тебя еще не разыскивает полиция? — Если бы меня разыскивали, то уже нашли бы! Я ни от кого не прячусь. Бардульф — да, Бардульф прячется. Он не дурак, что бы ты о нем ни думал, он знает, что этот мир может быть для него опасен, и не нарывается на неприятности. То, что произошло сегодня — случайность, и такого больше не повторится. — Откуда тебе знать? — Неоткуда. Но я ему доверяю, — твердо сказала Сара. — Мы не можем это контролировать — ни он, ни я. Но я и не хочу ничего менять. — А он? Отвечать Сара не стала и просто вернулась к работе. Разговор на другие темы не клеился, и с приготовлениями на утро они разбирались в напряженном молчании. Повар думал, как все это глупо и невероятно — переселения душ, подумать только! Он не сомневался в словах Сары; после знакомства с чернокрылами многие агенты зареклись с ходу отметать даже самые фантастические предположения. Но невероятная способность Сары, таившая, казалось бы, столько перспектив, внезапно обернулась каким-то навязчивым состоянием вроде тиков, и Повар не знал, как к этому относиться. Чертов варвар чуть не задушил его, но Повару было даже отчасти жаль Бардульфа: каждые несколько дней выпадать из нормальной привычной жизни в сбывшийся наяву кошмар — такого он не пожелал бы и злейшему врагу. И если подумать, вряд ли случай Сары и Бардульфа был исключительным. Конечно, тема переселения душ казалась истасканной даже для желтых газетенок, и за большей частью из таких новостей в лучшем случае скрывались искренне заблуждавшиеся Брайди Мерфи, в худшем — талантливые шарлатаны, но Повар предполагал, что истинные жертвы таких неосознанных перемещений предпочитают хранить их в тайне. В конце концов, мало кому хочется оказаться в психушке или камере для исследований. Хотя, быть может, врачи и смогли бы помочь им… Но Повар, слишком близко знакомый со спецподразделениями ЦРУ, понимал разницу между нервным тиком и регулярным перемещением душ. Вероятность того, что Сара с Бардульфом заинтересуют ЦРУ с практической точки зрения, была невелика, но их случай мог послужить предлогом к поиску людей со схожими способностями, часть из которых наверняка имела связь не только с прошлым, но и с будущим, как Бардульф. И стоит только ЦРУ пронюхать о нем… Как назло, Сара открыла свое кафе в здании, под завязку забитом спецагентами. Не говоря уже об их британских коллегах-соперниках, которые, судя по полученным близнецами сводкам, с недавнего времени стали ошиваться у Риджли. Повар передернул плечами — насколько проще всем жилось бы без Бардульфа! Ничего не подозревавшая Сара тоже о чем-то напряженно размышляла. Они уже собирались закрывать кафе, когда она вдруг сказала: — Послушай, он ведь мне как родной брат. Даже больше, чем брат — у нас не просто общие воспоминания, у нас общие ощущения. Мы чувствуем вместе, живем вместе. Иногда я ем яблоко, а ощущаю вкус пресной лепешки или тушеного мяса. Я вижу его глазами, ощущаю, как скользит весло под его рукой. Не знаю, как объяснить это тебе, но я словно постоянно ощущаю его присутствие — и это началось не семь лет назад, эта связь у нас с детства или даже с рождения, просто с каждым годом она становится все прочнее. Я не могу причинить ему вреда, как и он мне. — Но ты не знаешь, о чем он думает и чего хочет, так ведь? — проницательно заметил Повар. — А я его видел, Сара! И знаешь, что? Он был напуган. Ужасно напуган. Я многого не знаю, но уж страх-то мне знаком не понаслышке. Ему нечего делать в этом мире, незачем сюда возвращаться. Отпусти его, Сара! Ты должна его отпустить. Он затаил дыхание — пусть это окажется правдой, пусть она и в самом деле сможет отпустить его, разорвать эту болезненную связь. Пусть никто и никогда не посмеет даже подумать о том, что эту девушку можно использовать в чьих-то целях. Повар видел, что Сара понимает часть его опасений — ту, что он посмел высказать. Более того, он был уверен, что она и сама не раз думала о том, какие страдания приносят эти перемещения Бардульфу. Но мучительная жалость в ее взгляде мешалась со странным упрямством. — Пойми, я не могу его отпустить, — твердо сказала она и добавила совсем тихо: — И не хочу. *** Когда Бардульф появился в следующий раз, Повара рядом не оказалось. Прилегавшая к кафе комната Сары выглядела так, словно в нее запустили ураган и еще парочку вихрей помельче впридачу: всюду валялись осколки разбитой посуды, сорванную со стены полку разнесло в щепки, а кровать лежала на боку, будто выброшенный на берег кашалот. Повар молча помогал Саре приводить комнату в порядок и со смешанными чувствами отмечал, что она пыталась скрыть от него следы пребывания Бардульфа. Безуспешно, разумеется, но лишь потому, что ей не хватило времени. Повар даже не знал, на кого злится больше: на бешеного Бардульфа, за столько лет не научившегося жить со своими припадками, на упрямую Сару, которая старательно делала вид, что у нее все хорошо, или на самого себя, оставившего ее без присмотра. — Такого больше не повторится, значит? — тихо спросил Повар. — Черт побери, Сара, это уже не переселение душ, это какой-то хайдизм в последней стадии! Сара сгребала осколки от разбитой вазы и ответила виновато, не поднимая глаз: — Он просто оказался взаперти, в ловушке, а я не ожидала… — Вот именно что не ожидала! Ты не знаешь, ни когда он придет, ни что будет делать. Знаешь ли ты, чем он занимается в этом мире? Куда ходит и зачем? Сара наконец выпрямилась и посмотрела Повару в глаза. — Нет, но он не желает ничего плохого. — Сегодня он приходил на пару часов. Но так бывает не всегда, ты же сама говорила, и даже если он не желает ничего плохого, за неделю может случиться что угодно! Он может попасться пьяным грабителям, может по незнанию стащить что-то ценное или напороться на полицию… Сара, а если он вселится в тебя на каком-нибудь скоростном шоссе, когда ты ведешь машину? Такой вариант развития событий раньше не приходил ему в голову, и Повар похолодел. — Он не вселяется в меня, я же объясняла, это скорее обмен… — Не увиливай. Я спрашиваю, что случится, если он тебя убьет — не намеренно, так случайно? — Ты не понимаешь... — Это я-то не понимаю? В твое тело черт знает почему вселяется какой-то варвар, которому давно пора лежать себе тихонько в могиле, творит, что ему в голову взбредет, а ты… — А мне это нравится, — вдруг твердо оборвала его Сара. — И он жив, жив где-то прямо сейчас. Он садится ужинать с семьей, а завтра отправится на охоту, потому что через пару недель его, возможно, призовут на войну. Но сейчас он ест, и смеется, и, наверное, рассказывает какой-нибудь англосаксонский анекдот — ты знаешь хоть один такой? Никто не знает! Никто в целом мире. Хочешь, расскажу? — Не надо, — устало бросил Повар. Он не видел смысла спорить о том, на что ни один из них повлиять не мог. Пусть отношение Сары к этим припадкам раздражало его, он не мог ни прекратить их, ни остановить Бардульфа. Но, хотя больше они эту тему не поднимали, с каждым днем его досада и беспокойство росли: Бардульф был неуправляем, и это выводило Повара из себя. Сара могла выйти на пять минут за хлебом, а вернуться через пару дней в таком виде, будто ей и в самом деле пришлось стоптать семь пар железных сапог. В Риджли она сметала из холодильника все, что не успевали растащить агенты; у Повара сложилось впечатление, что Бардульф специально морит себя голодом. Но при этом Сара была так откровенно счастлива, что Повар сгорал от ревности не пойми к кому или чему — к чужой жизни? к другому миру? Каждый раз, когда она исчезала, он пугался до чертиков и отправлялся на поиски, но каждый раз они заканчивались ничем. После той первой встречи он с Бардульфом не виделся. Повар даже не мог рассказать об этом Тони — все-таки это был секрет Сары. Он чувствовал тревогу и раздражение брата, но тот так и не вызвал его на откровенный разговор. Еще немного такого уважения к его личной жизни, чувствовал Повар, и он сам отправится высказывать Тони претензии. Остальные агенты только непонимающе косились на близнецов и обходили их десятой дорогой, чтобы не попасть под горячую руку. Но чего Повар точно не ожидал, так это того, что Тони познакомится с Бардульфом без его ведома. Тем вечером Повар зашел в кафе просто проведать Сару перед сном. Рабочий день давно закончился; открывать главную дверь он не стал и вошел с черного хода, поэтому не сразу различил их в полутемном зале. Тони с Сарой сидели напротив друг друга за столиком в углу — Р еще называл его «поцелуйным». Но о поцелуях здесь и речи не шло, хотя от напряжения воздух разве что не искрил. Повару оказалось достаточно одного предупреждающего взгляда Тони, чтобы пулей вылететь за дверь. Тони сам нашел его в новом спортзале на четвертом этаже. Повар слез с турника и устроился на куче матов, приглашающе похлопав рядом с собой, но Тони только покачал головой. Настаивать Повар не стал. Казалось, Тони едва сдерживается, чтобы не начать крушить все вокруг, а Повар давно не видел его в таком состоянии. — Это была не Сара. Тони не спрашивал. Повар осторожно подтвердил: — Не Сара. — Кто же тогда? Он, как мог, объяснил Тони про Бардульфа. Повар не понимал, отчего обычно уравновешенный Тони так злится, и оттого то и дело сбивался с мысли, пока наконец не спросил напрямик: — Да что с тобой такое? Ты же понимаешь, я не мог тебе рассказать об этом из-за Сары! — Что со мной такое? Это с тобой что такое?! — взорвался Тони. — Ты хоть представляешь, что сейчас творилось с этим человеком, с Бардульфом? Он же наверняка думает, что сходит с ума! Какого черта ты молчал? Почему не пытался ему помочь? — Может, потому, что этот твой Бардульф при первой же встрече пытался меня прикончить посредством банального удушения? — не выдержал и Повар. — Какого черта, Тони? Мне хватает проблем с Сарой, которой так нравится в гребаном десятом веке, что она готова остаться там навечно! Контролировать эти приступы ей удается не больше, чем мне, так что хочешь ты того или нет, а Бардульф будет тут появляться! С момента нашего знакомства я его, кстати, больше и не видел, так что хватит валить на меня все грехи, мне и своих проблем достаточно. Тони молча ходил взад-вперед, раздраженно потирая ладонью запястье левой руки, словно поправлял несуществующие часы. Но Повар только упрямо скрестил руки на груди и даже не думал отводить глаза под недовольным взглядом брата. Может, он и виноват, что не рассказал ему все сразу, но ссориться с Тони из-за варвара, и без того отравлявшего ему жизнь не первую неделю, он не собирался. Наконец Тони угрюмо вздохнул и опустился рядом с ним на маты. — Ладно, я тебя понял. Что ты предлагаешь? — А что я должен предлагать? — проворчал Повар. — Что мы будем делать с Бардульфом! — А зачем нам с ним что-то делать? — Чтобы он не пытался угробить Сару, например. Нужно научить его хотя бы минимальным навыкам выживания в этом мире. — Ну, можно установить дежурство, — сказал Повар первое, что пришло ему в голову, лишь бы успокоить Тони. — Вылавливать Бардульфа на подходе и, не знаю, занимать его чем-нибудь. Чем можно занять варвара в двадцать первом веке? В шахматы с ним сыграть? Показать настоящее чудо техники — резиновые сапоги? Чем ты его так загипнотизировал, кстати, что тебя он даже придушить не пытался? — Он пытался, но, в отличие от тебя, я занятий не прогуливал и скрутил его в бублик, — огрызнулся Тони. Повар только вздохнул. Черта с два он теперь что-то расскажет. Хотя в целом отходил Тони легко, вредничать по мелочам он мог долго и нудно. — Так как насчет дежурств? Будешь личной нянькой англосаксонского тэна десятого века. Можешь отвлекать его, чем хочешь. Мне уже осточертело гоняться за ним по всяким злачным местечкам. — Ты же его ни разу не догнал, — криво усмехнулся Тони. — С чего ты взял, что он зависает именно там? — Все вы, варвары, одинаковые, — обиженно протянул Повар. — Вам только книги подавай, да чтоб тихо было... — Не знаю уж, что за отношения у Бардульфа с книгами, а вот шум города наверняка его мучал немало. Я бы поставил на парк или загородную зону. — И как только у тебя мозги еще из ушей не лезут, Тони Лонг. Поверь мне, в мой список злачных мест входили и зеленые насаждения. В библиотеки, уж извини, заглянуть не догадался. — И зачем только я вообще тебе помогаю, Алж Лонг. Ты же издеваешься над каждым моим словом! — А вот упоминать мое имя всуе не надо, пожалуйста. Даже в краткой форме! — Правильно, а то еще молоко во всем Спрингсборо скиснет... *** Дежурство установилось легко и почти безболезненно. Саре не нравилась постоянная слежка, но она только вздохнула и мрачно пошутила, что когда встречаешься с агентом ЦРУ, приходится идти и не на такие жертвы. В том, как она восприняла новость, что за ее альтер-эго теперь всегда будет приглядывать кто-то из близнецов, было больше облегчения, чем раздражения. А когда Тони осторожно попросил научить его хотя бы основам языка Бардульфа, она с готовностью взялась за дело. Повар ворчал, что они своим грохотанием сбивают его с мысли, но сам ходил во время этих занятий чуть ли не на цыпочках, чтобы им не мешать. Собственно, так он и проморгал первое появление Бардульфа: оставил Сару вбивать в голову Тони мудреные падежи, зачитался рассказами из очередной антологии фантастики, подсунутой ему Гением, а спустившись в кафе, обнаружил там уже Бардульфа. Они с Тони сидели все за тем же «поцелуйным» столиком, и хотя на этот раз молнии над ними не летали, Повар благоразумно решил не мешать налаживанию контакта и поспешно убрался в закат. Когда Тони ввалился под утро в свою комнату, Повар уже сгорал от нетерпения. — Ну? — Баранки гну, — довольно отозвался Тони, бесцеремонно стряхнул Повара с кровати вместе с одеялом и, блаженно щурясь, сам на ней растянулся. — Поговорили. — О чем? — О ложках. И вилках. И прочих кухонных принадлежностях. Но в основном о вилках. Бардульф считал, что это оружие, и мне стоило большого труда его переубедить. Хотя я не уверен, что справился до конца. Все-таки общались мы в основном жестами. — О вилках они говорили… — разочарованно протянул Повар, кутаясь в одеяло. — Это что ж выходит, ему совсем неинтересно, где и почему он оказался? — Почему он здесь оказался, ты и сам не знаешь. А Бардульф, похоже, считает, что это испытание, посланное богом. Или дьяволом. Я так и не понял. Надеюсь, он тоже пока не определился, потому что выступать в качестве посредника Сатаны мне что-то не очень хочется. — Учитывая, что на ангелочка в форме ты мало похож, выбор у тебя невелик. — Изыди, бес проклятый! Дай поспать, я всю ночь с ним просидел. — А я всю ночь тут просидел без Сары, пока ты с Бардульфом развлекался, — пожаловался Повар. — О господи, за что мне это, — притворно простонал Тони. — Отдавай одеяло, злобный дух, и иди стенать под дверью девицы Сары. Надеюсь, она окажется праведной дочерью своего народа и даже на порог тебя не пустит! А я пока охранный круг от нечистой силы нарисую, что ли… Отдай одеяло, кому говорят! — Вот еще. Умные бесы хорошими вещами не разбрасываются, — наставительно заметил Повар, закутался в одеяло поэлегантнее и торжественно удалился, с удовольствием слушая летящие вслед угрозы и ругательства. Сара оказалась той еще греховодницей и не только пустила Повара на порог, но и выдала чашку горячего какао. Впервые за несколько недель она рассказывала ему о своей-чужой жизни в другом столетии, а Повар блаженно слушал ее, почти ни о чем не беспокоясь, и клевал носом в чашку. Конечно, угрозу со стороны ЦРУ нельзя было исключать в любом случае, но теперь он хотя бы был уверен, что Бардульф больше не будет пытаться покончить жизнь самоубийством в особо изощренной форме. *** Несколько следующих перемещений пришлись на дежурство Тони, так что Повар если и видел Бардульфа, то только мельком. Теперь ему казалось странным, что он мог когда-то спутать его с Сарой. Они отличались всем: походкой, жестикуляцией, даже тем, как склоняли голову набок, прислушиваясь к Тони. Повар старался не вмешиваться в налаживающиеся отношения Тони и Бардульфа, хотя загадочность брата, который почти ничего ему не рассказывал, все-таки раздражала. Зато Саре, похоже, Тони докладывал обо всем, что ему удавалось узнать. Она живо интересовалась происходящим. — Сколько же времени я потеряла зря! — однажды в сердцах сказала она, нарезая овощи. — О чем это ты? — осторожно спросил Повар, помогавший ей на кухне кафе. — О Бардульфе. Если бы я не держала его в тайне ото всех, возможно, кто-то давным-давно сумел бы ему помочь. Он же сходил здесь с ума, пока я наслаждалась его жизнью! Повар осторожно ответил, тщательно подбирая слова: — Чтобы ему помочь, нужен был такой человек, как Тони. И нам всем невероятно повезло, что он у нас есть. Его и самого грызла совесть. В конце концов, Тони всего лишь решился поговорить с варваром. То же самое мог сделать и Повар, но ему это даже в голову не пришло. Он отлично помнил, зачем искал Бардульфа, когда пропадала Сара: ему просто хотелось вытряхнуть чертова варвара из тела, которое ему не принадлежало. И плевать тогда было Повару, в каком отчаянии находился сам Бардульф. — Не надо, Алж, не вини себя, — без слов поняла его Сара. — Давай мы оба возьмем себя в руки и просто попытаемся помочь Тони с Бардульфом. Им обоим сейчас несладко приходится. О состоянии Бардульфа Повар судить не брался, но Тони, казалось, был вполне доволен жизнью. Конечно, бесконечные дежурства по работе и с Сарой выматывали его, но что бы он ни получал от встреч с Бардульфом, ему это нравилось. Однажды Тони даже попытался объяснить это Повару, который наконец загнал его в угол и потребовал хоть какого-то отчета. — У него совершенно иной склад ума. Все, что я рассказываю, для него внове, но и он мне интересен не меньше. Для тихого тэна, каким он пытается себя представить, у него весьма увлекательная жизнь! Ты знал, например, что он не только воевал с пиктами, но и успел побывать в Африке? Кажется, даже Сара не знает об этом. Он был совсем мальчишкой тогда, попал в рабство. Сбежал с шайкой датчан, насколько я понял. К тому же он очень умный, схватывает все буквально на лету. Ты представляешь, он уже научился управляться со столовыми приборами! И даже спокойно смотрит на то, как я пользуюсь микроволновкой, — а ведь всего неделю назад считал ее адским устройством. Может, и сейчас считает, конечно, но ведь и расколотить больше не пытался! — Что он пытался сделать с моей микроволновкой? — в ужасе переспросил Повар. Тони сделал вид, что не расслышал, но больше о странных представлениях Бардульфа в присутствии брата не заикался. В конце концов Повар просто махнул на них рукой. — Оба вы с Сарой чокнутые. Мышление десятого века! Мне бы разобраться с тем, что в двадцать первом люди думают. Иногда кажется, будто вокруг одни сумасшедшие… Жизнь в Риджли и в самом деле была совершенно безумна. Повар не сомневался: никто из агентов не мог даже предположить, чем обернется вся эта сумасшедшая афера с переездом сгоревшего штаба в Спрингсборо. Естественно, у них имелось задание: следить за сбежавшими объектами «Черного крыла», якобы навсегда закрытого много лет назад, докладывать в настоящий штаб и — особенно! — не высовываться. Но с последним постоянно возникали сложности. А после празднования дня святого Валентина все вообще покатилось слону под хвост. Повар понятия не имел, что пишет в своем рапорте Р и как объясняется со взбешенным Риггинсом, который то и дело порывался вызвать зарвавшегося агента на ковер. Похоже, сделать это полковнику мешало только собственное неустойчивое положение на Олимпе ЦРУ, поэтому Повар просто надеялся, что Г. с У. ребята находчивые и давно накопали на него какой-нибудь компромат, вроде пристрастия к детским комиксам и глупым валентинкам. И вообще, когда им всем уже дадут давно заслуженный отпуск на Гавайях? Но несмотря на внеуставные отношения, пышным цветом распустившиеся в Риджли, Повар тщательно хранил секрет Сары и Бардульфа. Одно дело Тони, которого он знал с рождения, и совсем другое — агенты, с которыми они познакомились только на этом задании, пусть и на удивление быстро научившиеся различать близнецов. Повар знал, что Р, Г. и У. связывает давняя история, в том числе и с этими ненормальными именами, — хотя кто бы говорил, конечно, — и они явно побывали вместе не в одной переделке. Но довериться им Повар смог бы только съев вместе пуд соли. А лучше два. Тони называл его параноиком, но Повар считал, что лучше быть перестраховщиком, чем горе-героем, который всюду ищет приключений. Герои вообще редко выживают. Так или иначе, появление Бардульфа сам Повар застал только через несколько недель после того разговора с Тони. Денек в кафе выдался бешеный, и Повар с Сарой работали не покладая рук. Он отвлекся всего на минуту, а когда обернулся, рядом с ним на кухне уже стоял Бардульф. Узнать его было несложно — насупившись, он настороженно оглядывал кухню, словно выискивая притаившегося в углу врага. Повар только нервно помахал рукой: — Э-э, привет. Бардульф пристально посмотрел на него, но едва осознав, что перед ним стоит не Тони, потерял к нему интерес. Выглянув в зал кафе, набитый в час пик под завязку, он разочарованно буркнул что-то себе под нос и, повернувшись к Повару, внятно спросил: — Где Тони? — Сейчас приведу его, — удивленно ответил Повар. — Может, тебе что-то принести? Но Бардульф только посмотрел на него, как на бестолкового и надоедливого ребенка, и с нажимом повторил: — Тони. — Ладно, ладно! — поднял руки Повар и ретировался. Понял ли его Бардульф вообще? Повар решил, что вряд ли. В любом случае, Бардульф явно не горел желанием общаться с ним, а Повар не считал себя в праве настаивать. На этот раз Бардульф явился не на несколько часов, как обычно, а на целых три дня. Повар сгорал от нетерпения: конечно, ему удалось отмазать Тони почти от всех тренировок, списав все на тяжелое отравление, но прикрывать одновременно еще и Сару было уже выше его сил, так что кафе пришлось на время закрыть. Когда-нибудь жители Риджли обо всем этом пронюхают, как пить дать. Нельзя же постоянно все списывать на внезапные выходные посреди недели и походы к врачу. Но пока что все, даже самые глупые отмазки, выдуманные Поваром, в коммуналке принимали за чистую монету. Или делали вид, что принимают. Чертовы агенты, никогда с ними не поймешь. На второй день у Повара уже все валилось из рук. Казалось бы, он давно должен был привыкнуть к этим внезапным перемещениям, но затянувшееся отсутствие Сары и Тони выбивало его из колеи гораздо сильнее, чем он готов был признать. Последней каплей стала Марзанна, которая заявилась к завтраку вместе с Кеном на третье утро. Обычай собираться за столом всем Риджли установился не так давно, в основном благодаря Р, который стал вытаскивать Икара на ужин с остальным взводом ЦРУ-шников. За Икаром, разумеется, подтянулся и вечно недовольный сенешаль всея Риджли Тодд Броцман, а за ним и понаехавшие Роуди с Амандой. Сначала атмосфера за столом царила напряженная — присутствующие отлично помнили, что кое-кто здесь сбежал из ЦРУ, а кое-кто на это самое ЦРУ работает и вообще-то должен следить за сбежавшими, — но через неделю стало ясно, что план Р не так уж плох. Икара, как оказалось, сложно было заткнуть в принципе, Н. заинтересовалась маникюром Аманды, и даже Тодд немного оттаял и предложил Г. с У. подработку — в свободное время заниматься наблюдением за подозрительным пятым этажом. Насколько понял Повар, проклятый этаж стал периодически исчезать, не говоря уже о том, что по вторникам двери в нем вели совсем не туда, куда открывались в четверг. Р только самодовольно ухмылялся и жонглировал мандаринками. Откровенно говоря, происходящее Повара более чем устраивало, хотя нарушало все мыслимые нормы и постановления. В конце концов, даже ему надоело, что Икар шарахается от него в коридоре, будто это Повар тут вампир. Да и обоюдная прослушка была слишком громоздкой и неудобной системой оповещения. Новости все-таки проще узнавать за завтраком. Но когда появилась Марзанна в окровавленном бальном платье и с волшебной палочкой наперевес, за столом воцарилась знакомая неловкая тишина. Кен шепотом извинился, пояснив, что они просто не успели найти прачечную; Тодд таким же напряженным шепотом ответил, что в подвале стоит стиралка, если что, вы наведывайтесь. — Ну что вы шепчетесь? — наконец не выдержала Аманда. — Привет, Барт, как дела? Марзанна, уже успевшая набить рот овсянкой, посмотрела на Кена и вопросительно подняла бровь. — Спасибо, ничего, — нервно ответил за нее Кен. — Работаем. — Круто, — оценила Аманда. — Я вот тоже на время устроилась к Дирку в агентство, пока мои парни кое с кем разбираются… После этого разговор возобновился, и вскоре все уже болтали словно ни в чем не бывало. Но Повар сидел как на иголках, вздрагивая всякий раз, как Марзанна останавливала на нем взгляд. Он был уверен, что она его помнит. Такие ни о чем не забывают. Едва притронувшись к еде, он первым выскочил из-за стола и сбежал на кухню. Тони заявился к нему поздно ночью, но Повар еще не спал. Отложив книгу, в которую все равно уже полчаса смотрел, не различая букв, он подвинулся на кровати, освобождая место. Тони благодарно кивнул и лег рядом. — Я уложил Сару у себя, ничего? Она страшно устала. — Конечно. Как все прошло? — Замечательно. Знаешь, я вдруг подумал — может, оборудовать в подвале небольшой танцзал для тренировок? Как думаешь, Тодд разрешит? — Почему бы и нет, все равно подвал с лабиринтом пока пустует. Хотя кто-то вроде собирался там то ли цветник разбить, то ли еще что... А с чего вдруг такой интерес к танцам? Ты всерьез хочешь снова ими заняться? — Пока не знаю, — вздохнул Тони. — Я, конечно, подрастерял форму, да и вообще никогда не был настоящим танцором, если ты понимаешь, о чем я… — Да-да, сотню раз проходили, — недовольно отмахнулся Повар. Спорить с Тони на эту тему было бессмысленно. Это поняли даже их родители много лет назад, когда тот заявил, что бросает школу танцев. — Ты просто боялся стать посредственностью. Я тебя поздравляю, теперь мы два посредственных агента на очень плохом счету у начальства, потому что вляпались во внеуставные отношения с объектами наблюдения. И продолжаем рыть себе яму и дальше, заметь. — Можно и так сказать, — безо всякого сожаления ответил Тони. — Слушай, я вот чего не понял, — вспомнил вдруг Повар. — Твой подопечный что, считает ниже своего достоинства со мной общаться? Или он обиделся, что я его скрутил тогда в парке? Так он сам на меня напал! Тони чуть смущенно рассмеялся. — Мне кажется, он решил, что ты моя темная половина. — В смысле?! Он что, близнецов никогда не видел? — Видел, конечно, но не в жутком мире, который совершенно не похож на его собственный. Не принимай это близко к сердцу, когда-нибудь мне удастся объяснить ему разницу между бесами и родными братьями, хотя я иногда и сам ее с трудом вижу. — Могу сказать ровно то же самое. Подожди-ка, если я — наша темная половина, то ты, выходит, светлая? Амурчик в армейской форме? Ничего-то ты не знаешь, Бардульф… — Хотел бы я, чтоб он воспринимал меня как амурчика, — задумчиво произнес Тони. — А, так значит, не ко мне одному относятся с таким пренебрежением? — встрепенулся Повар. — Неужели после стольких встреч Бардульф все еще тебе не доверяет? — Он вообще никому не доверяет. Для него это нормально. В его времени доверчивость скорее примут за наивность. — Ну и правильно делает. Никогда не доверяй рекламе, кошке и агенту ЦРУ. — Эй, тебя чем-то не устраивает наша работа? — недоуменно спросил Тони. — А то ты сам не знаешь? Сколько еще мы здесь продержимся, пока все это не всплывет наружу? Думаешь, никто не знает об Икаре с Р? — Об Икаре с Р знают все, в том числе Риггинс. Но он только усищами шевелит да вздыхает о потерянной деточке. Задания мы все выполняем исправно, нареканий на нас нет и быть не может. В чем дело-то? Что на тебя нашло? — Да, мы исправно выполняем все задания, Тони, кроме того, по которому нас сюда послали. И однажды с нас за это спросят. И хорошо, если только с нас. Но Сара... — Вот когда спросят, тогда и подумаем, — легкомысленно отмахнулся Тони. — Издеваешься? Тогда уже поздно будет думать. Ладно, а как насчет Марзанны? Думаешь, она так просто забыла, что это мы тогда сорвали ее побег? — А Р при первой встрече чуть больную руку Икару не вывихнул, и ничего. Во всех потайных уголках на них натыкаемся, как на подростков. Ей-богу, надоело даже. Когда-нибудь Тодд смирится и выделит им наконец отдельную квартиру, — этот день можно будет отметить красным в календаре. Вот и Марзанна вроде прилично себя ведет. Можешь поставить пятерку на спор с Г., что в Риджли она никого в ближайшие полгода не убьет, выиграешь наверняка. Больше чем за полгода я, конечно, не ручаюсь, но... — Я серьезно, Тони. Что с нами будет? — А ничего не будет. Ты у нас известный параноик со стажем. Но давно ты где-то чувствовал себя спокойнее, чем в Риджли, Алж? То-то же. Спи давай. Завтра на пробежку рано вставать. *** — Не понял. — Привет, Алж, — запыхавшаяся Сара улыбнулась ему и отбросила мешавшую челку. Повар машинально отметил, что ей нужно было взять ободок. — Что-то случилось? — Кроме того, что вы вдруг занялись фехтованием... — Повар присмотрелся к оружию в руках Сары и Тони: — На мечах? Да вроде ничего. — Можешь посмотреть, — Сара благосклонно кивнула на гору знакомых матов в углу спортзала. Повару оставалось только подчиниться. Сара махнула Тони рукой, и он с усилием поднял тяжелый на вид удлиненный щит с закругленным верхним концом и острым нижним. Его-то они откуда выкопали? С щитом в одной руке, деревянным мечом в другой и мотоциклетным шлемом на голове Тони выглядел довольно глупо, но Повар был слишком заинтригован происходящим, чтобы подшучивать над ним. Тони принял стойку на полусогнутых ногах, которой, видимо, научился совсем недавно, потому что Сара недовольно поцокала языком. — Колени прямо над носками ног. Плечи ровно. Вот так, — она поправила его. — Ступни стоят твердо. Отойдя на пару шагов, она оценивающе его осмотрела, а потом вдруг взмахнула деревянным мечом, сделала два странных шажка и обрушила оружие на голову Тони. Повар болезненно вздрогнул, но Тони успел поднять щит, приняв на него удар. Сара одобрительно крикнула что-то и тут же рубанула по его ногам, но он отразил и эту атаку. Не давая ему опомниться, Сара снова нанесла удар по голове, а сразу затем по оставшемуся незащищенным боку. Тони сумел отбить меч, но щит при этом сдвинулся набок, и Сара не замедлила этим воспользоваться — следующая ее атака была направлена чуть выше его колена. Нога подогнулась, и Тони рухнул вместе со своим тяжеленным щитом. Деревянный меч, грохоча, покатился по полу. — Щит движется только вверх и вниз, — строго напомнила Сара. — Любая брешь в защите — шанс для противника. Еще раз. Они повторяли это упражнение до изнеможения. Мечом Тони за весь урок так и не воспользовался. Наконец Сара решила, что с него достаточно, и отправилась переодеваться. Тони стянул шлем, уронил в угол щит вместе с бесполезным мечом и устало опустился на маты. — Так я не понял, что это было? — напомнил о своем существовании Повар. — Вероятно, Бардульфа скоро призовут на войну. Мы хотим научить его кое-каким трюкам с щитом непривычной для него формы, — Тони кивнул на валявшееся в углу оружие. — С ним лучше защищаться, чем с круглым, но Бардульфу не с кем тренироваться дома. А так как сама Сара его учить не может… Тони пожал плечами. — Понятно, — сказал Повар, хотя понятнее ему стало ненамного. — А Сара-то где всему этому научилась? — Лучше сам у нее спроси, — ухмыльнулся Тони, сползая с матов. Подобрав оружие, он помахал Повару на прощание и захромал к выходу из спортзала. — С каких это пор ты профессионально сражаешься на мечах? — спросил Повар у появившейся в дверях раздевалки Сары. — Да с детства, — отозвалась она. Должно быть, лицо у него вытянулось от удивления, потому что Сара рассмеялась и пояснила: — Наследство ролевика. У меня был очень строгий учитель. И немного сумасшедший, пожалуй. Считал, что современная девушка должна в первую очередь учиться сражаться на мечах, а уж потом читать, считать и пользоваться утюгом и скалкой. В моем случае, как ни странно, он оказался прав. — И часто тебе приходилось применять это умение на практике? — ужаснулся Повар. — Никогда, — призналась Сара. — А если б и пришлось, поверь, я без сожалений поступилась бы честью Бардульфа и сбежала с поля боя. В конце концов, этим я спасла бы жизнь нам обоим. Бардульф, вернувшись, легко сумел бы смыть это позорное пятно со своей репутации. Как мечник он превосходит меня в разы. — А если бы ты не успела сбежать? Если бы тебе некуда было отступать, если бы Бардульф сражался за родной дом? — Алж, хватит. Никто пока на поместье Бардульфа нападать не собирается. И вообще, в десятом веке вряд ли намного опаснее, чем на современных дорогах, — просто поверь статистике. Повар вздохнул. Эту тему они поднимали уже не в первый раз, но речь про сражения раньше не заходила. — Я просто боюсь за тебя. Сара устало вздохнула и хотела было ответить, но Повар жестом остановил ее: — Я все понимаю — от вас с Бардульфом почти ничего не зависит, но каждый раз, как ты исчезаешь, я себе места не нахожу. — Алж, а как ты думаешь, что чувствую я, когда вы с Тони уходите на задание? Не только тебе приходится изнывать в ожидании! Но в отличие от меня, ты можешь повлиять на происходящее. Ты не хочешь ничего менять — пусть, я не стану возражать, это твое решение. Но я не хочу, чтобы мой выбор стоял костью в горле, тем более в твоем. Неужели я прошу о многом? — Нет, наверное, нет, — выдавил Повар, огорошенный этой тирадой. — Я особо об этом не задумывался. — Вот именно! — горячо отозвалась Сара, взмахнув руками. Повар давно не видел ее настолько взволнованной. — Понимаешь, у меня было два пути: принять то, что со мной происходит, как данность, и попытаться это как-то использовать, или сопротивляться. Бардульф всю жизнь выбирал второй путь, и это едва не стоило жизни нам обоим, тут ты все же был прав. Но лавину нельзя остановить, просто встав у нее на пути. А ты все время просишь меня именно об этом. — Вовсе нет… — Алж, я не могу повлиять на происходящее, даже если буду сопротивляться, просто смирись с этим. И не пытайся убедить меня в обратном, пожалуйста. Мне уже давно надоели эти разговоры. — Хорошо, — пристыженно отозвался Повар. Сара натянуто улыбнулась и собиралась было уйти, но ему не хотелось заканчивать беседу на такой ноте. — Послушай… Я понял. Но тебе не кажется, что все это слишком ловко организовано, чтобы быть просто совпадением? То есть... далеко не каждая девушка воспитывалась в гильдии и может похвастаться умениями, пригодными только для жизни в десятом веке. А ты словно рождена была для этой роли. — Кто знает, — пожала плечами Сара. — А как работают способности объектов «Черного крыла»? Пожалуй, я была бы не прочь узнать, что скрывается за этими совпадениями, но пока все это работает, меня вполне устраивает и общее неведение. Мы не мыши и мушки-дрозофилы, чтобы изучать на нас физические законы. Повар ужаснулся, осознав, что Сара почти причислила себя к объектам «Черного крыла», но постарался не подать виду. — К тому же в ролевую гильдию я попала по собственному желанию, никто меня туда не приводил за руку. Я ведь и готовить там научилась. А еще шить, сражаться, плести кольчуги.... Знаешь, из чего можно делать кольчужные кольца? — Повар покачал головой. — Из струн! Я даже хотела когда-то открыть собственное ателье по пошиву одежды, но так вышло, что мне досталось папино кафе. Сара замолчала, о чем-то задумавшись. — Это потому твое кафе называется «У Пита»? — осторожно спросил Повар. — Да, так звали отца. — Звали? — Он пропал, когда мне было лет двенадцать. Странно, — нахмурилась она, — я его совсем не помню. Словно его просто вычеркнули из нашей жизни. Мама долго горевала, но в конце концов снова вышла замуж. Жаль, что вы до сих пор не виделись — ты бы ей понравился. — Потому что я красивый, хитрый и веселый? — улыбнулся Повар. — Нет, потому что готовить умеешь! — рассмеялась Сара. — И потому что в голове у тебя куча тараканов, с которыми маме наверняка захочеся пообщаться. Она психоаналитик. — Как хорошо, что мы с ней до сих пор не виделись! — искренне порадовался Повар. Но тут же вспомнил о Бардульфе и нахмурился: — Что это Тони говорил о грядущей войне? — Ты ведь не забыл, что Бардульф носит титул тэна? Это военная знать, и сеньор в любое время может призвать их под свое знамя. Для Бардульфа это вполне привычное дело. Мы просто решили ему немного помочь. Такие каплевидные щиты еще мало распространены на Вектисе и южном побережье Англии. — А вы ничего этим не нарушаете? Какие-нибудь законы мироздания, по которым нельзя проносить новинки техники в прошлое, чтобы Вселенная не сказала вдруг: «Ой, все!» и не схлопнулась? — Если б такие законы существовали, вряд ли бы меня с Бардульфом вообще что-то связывало, — резонно ответила Сара. — К тому же эти щиты вскоре там и так появятся. Возможно, не без нашей помощи. Но Дирк мне рассказывал про дело с леди-корги: судя по всему, мироздание само находит лучший вариант развития событий из возможных. Не без нашей помощи, разумеется. Так что если хочешь жить в лучшем из миров — просто доверься нам. Сара поцеловала его, подхватила свой меч и направилась к дверям. — Я в кафе, Альма просила подменить ее сегодня. Не теряй! Повар с затаенной тревогой смотрел ей вслед. Он не сразу понял, что говорила она об Икаре. Удивительная женщина — сколько всего он еще о ней не знает? И как ему защитить ее, если она сама этого не захочет? *** Оборудовать танцзал Тодд разрешил. Правда, сперва поворчал о крайней востребованности жилплощади — недолго вам осталось жить в отдельных комнатах, кстати, скоро придется потесниться! — но тут выяснилось, что во дворе опять сработала охранная котокула, и Тодд убежал разбираться с оскорбленными соседями, бросив напоследок: — Ладно, можешь взять угловую комнату, там только лампочки из стены выковырять надо. И ради бога, не забудь сначала выключить механизм ловушки! Не хватало мне еще и там убираться… Ловушку Тони оценил, но все-таки отключил. Он быстро оборудовал комнату под танцзал, установив станки и зеркала — хотя и не во всю стену, как ему хотелось, а составные, со множеством стыков, иначе их было бы просто не втащить в подвал с его низкими потолками. Повар рискнул было напроситься в зрители, но получил отказ. Впрочем, Повара это не удивило. Так повелось с детства — максимум, на что был способен Тони, это позвать их с родителями на премьеру. В остальном его увлечение оставалось тайной за семью печатями. Повар давно к этому привык и спорить не стал. Поэтому успел всерьез обидеться, когда однажды, подойдя к открытой двери танцзала с кофе в руках, заметил внутри две фигуры. В замкнутом помещении быстро становилось душно, и на время тренировок Тони оставлял двери нараспашку, благо подвал пока все равно пустовал, хотя неизменно прекращал занятия, стоило кому-нибудь появиться на горизонте. Но на этот раз он был слишком увлечен. Повар без труда признал в его партнере Бардульфа — спутать его с Сарой было невозможно. Хотя его вряд ли можно было назвать партнером в полном смысле этого слова. Сам Бардульф не проявлял никакой инициативы, выполняя роль живого манекена, которым Тони распоряжался по своему усмотрению, то вовлекая его в движение, то просто опираясь на него. Бардульф не отрывал от него напряженного взгляда, и в краткие моменты между па Тони отвечал ему тем же, так что Повару казалось, будто между ними идет безмолвный диалог. Но уловить, о чем они говорили, он не мог и просто в восхищении наблюдал, как Тони непринужденно взлетает в воздух и выполняет полупируэты. Форму он потерял, как же! Хотя учитывая, сколько времени Тони проводил в танцзале… Вот только интересно, сколько же из этого времени он проводил здесь с Бардульфом? Повар почувствовал себя несправедливо обиженным. Хотя обычно он следовал негласному соглашению и в отношения Тони с Бардульфом не вмешивался, на этот раз сдержаться не сумел и, откашлявшись, с убийственной вежливостью поинтересовался: — Так вам кофе в постель, господа, или так устроит? Тони подпрыгнул от неожиданности и отскочил от Бардульфа, словно его застукали с сигаретой родители. Повар и Бардульф посмотрели на него с почти одинаковым замешательством, но Тони быстро взял себя в руки. — Конечно в постель! Но, кажется, для этого вы слегка припозднились, Дживс. Часа на три. — Ах, сэр, пробки нынче просто ужасны, — Повар отдал Тони один стаканчик и замешкался, запоздало сообразив, что на Бардульфа он сегодня не рассчитывал. — Упс, накладочка вышла. — Это кофе, обычный, только в стаканчиках. Будешь? — Тони протянул кофе Бардульфу, но тот покачал головой. Тони только улыбнулся и пожал плечами — дескать, ну как знаешь. Повар, не видевший Бардульфа с памятной встречи в кафе, когда тот принял его за темную сущность Тони, изумленно на них уставился. — Так он что, понимает по-английски? Тони помрачнел. — Вообще-то “он” сейчас здесь стоит. — Извини, — виновато ответил Повар, тут же мысленно проклял себя и поспешно исправился: — То есть извините! Наступить на одни и те же грабли дважды за полминуты — достижение разблокировано! Тони не говорил Повару, что учит Бардульфа английскому, считая, видимо, что это разумеется само собой. Вот только Повар об этом не догадался, даже когда тот в прошлую их встречу спросил, где Тони. А ведь Бардульф наверняка знал немало языков, вдруг понял Повар — с его-то «послужным» списком. Наверное, и современный английский ему давался легко. В комнате воцарилась неловкая тишина, и Повар внезапно почувствовал себя третьим лишним. — Так я пойду? — смущенно спросил он. — Знаете, что-то мне расхотелось кофе. Лучше чай себе на кухне заварю. Держи. Сунув Тони в руки второй стаканчик, он выскочил из танцзала. Хотя Повар все еще ругал себя за глупую ошибку, он не мог не тревожиться из-за нервозности Тони. Повар хорошо знал брата; в конце концов, они всю жизнь провели бок о бок. Кое-кто говорил, что они просто так и не научились жить друг без друга, и даже свободолюбивый Тони признавал, что в этой шутке лишь доля шутки. Но сейчас Повар чувствовал, что от него ускользнула какая-то важная деталь. Что такого могло связывать Тони и Бардульфа? Помимо сотен проведенных вместе часов, конечно. Но Тони явно чего-то испугался, хотя не знай его Повар так хорошо, вовсе ничего не заметил бы. Что сейчас произошло? Подумаешь, застукал брата с парнем из другого столетия в танцзале… Повар был прекрасно осведомлен о предпочтениях Тони, и не будь здесь замешан Бардульф, вопросов у него просто не возникло бы. Но сейчас-то в чем дело? Застукал брата с парнем в танцзале… Застукал с парнем. В танцзале. Куда Тони вообще никого не пускал. Вот черт. Ну почему именно Бардульф? Из всех парней? Повар мысленно застонал — уж лучше бы Тони выбрал Хьюго Фридкина. Но дождешься от него, как же! Повар мрачно отправился в комнату Тони. От этого разговора братцу все равно не отвертеться, так что пусть лучше даже не пытается. Тони появился только под вечер — вымотанный, но чрезвычайно довольный собой. Однако увидев сидевшего на его кровати Повара, позорно попытался сбежать. — Стоять! — У тебя слишком решительное выражение лица! — застонал Тони. — А я его слишком хорошо знаю! — Нам нужно поговорить. — Этого я и боялся! — Какого черта, Тони? — Что именно? — невинно осведомился тот. — Какого черта ты влюбился в мужика, который уже тысячу лет как мертв? Тони замер. Повар не сводил с него настороженного взгляда, отчаянно надеясь, что ошибся и Тони сейчас просто рассмеется ему в лицо. — О чем это ты? Господи, и этот человек еще работает агентом. Мог бы просто сразу встать в позу и с надрывом объявить всему свету о своей неземной любви. — О том самом. Давно это у вас продолжается? Да не стой ты у стенки, как сиротка, сядь. Тони послушно сел на стоявший в углу стул. Повар вздохнул и повторил: — Так давно ты понял? — Нет. Недели две назад, наверное. — А Бардульф… Он об этом знает? — Нет, и знать не должен, — твердо заявил Тони. — Почему? — удивился Повар. — Не пойми меня неправильно, мне и самому идея любовных признаний не особенно нравится, учитывая, что предмет твоей страсти обитает в теле моей девушки… Боже, теперь эта мысль стала еще ужаснее, давай просто опустим детали. Но я не понимаю, откуда такая категоричность? — Ты дурак? — тихо и печально спросил Тони. — Он живет в десятом веке, у него жена и маленький сын. Каждую неделю, а иногда и каждые пару дней он оказывается в чужом мире и в чужом теле — в женском теле! До нашего знакомства он даже не пробовал здешнюю пищу, голодал по несколько дней. Считал, что она отравлена... Для него все здесь было извращением природного порядка, Алж. Он ненавидел этот мир. Я столько времени потратил, чтобы показать ему все самое хорошее, что у нас есть, что он мог бы оценить — не с нашей точки зрения, а со своей. А ты хочешь, чтобы я самоутверждения ради перечеркнул все это парой слов? Повар поднял руки, защищаясь от обвинений. — Эй, эй! Я и не говорил, что ты должен на него это вываливать. Но ты же сам говорил, Бардульф умен, неужели он не догадывается о происходящем? — Пусть догадывается, догадываться еще не значит знать. — А какая разница? — Пока я не признаюсь, он может спокойно закрывать на это глаза. Одно дело показать ему волшебные картинки на экране или магическую печку, где пища готовится без огня, — Тони, вроде бы, объяснял все это брату, но судя по виду, на самом деле просто впервые пытался облечь в слова то, что подспудно понимал уже давно. — Какими бы невероятными ни казались ему изобретения нашего века, они вполне укладываются в его систему мира — это чудеса, они существуют сами по себе, а люди сами по себе. То, о чем говоришь ты, совсем другое дело. Для него это грех. Да даже не грех в первую очередь, а постыдное проявление слабости. А я не хочу, чтобы он считал меня слабым. Проникся, значит, мышлением десятого века. Повар только вздохнул — он понимал, что это правда. Самое себя Тони никогда не стыдился, но эта ситуация была патовой с самого начала. — Пусть так, — осторожно сказал он. — Но здесь ты его единственный друг. Он не сможет внезапно тебя возненавидеть, что бы ты ни сказал. — Пусть так, — эхом отозвался Тони. — Ненавидеть он не будет, а вот презирать — запросто. Может даже и неосознанно. Ты прав, он мой друг, Алж. И я не собираюсь его терять. Повар не знал, чем еще ему помочь, и только бессильно сжал кулаки. Чертовы влюбленные! — Так что же теперь — молчать? — Молчать, — строго взглянул на него Тони. — Но ты же сам себя мучаешь только! Не проще ли отпустить его? Выживать в этом мире он уже научился, твой моральный долг выполнен. — Моральный долг? — криво усмехнулся Тони. — Вот как ты это называешь? Нет, Алж, может, я и эгоист, но пока Бардульф сам не захочет уйти, прогонять я его не собираюсь. А за меня не беспокойся, от разбитого сердца еще никто не умирал. — Только не заставляй меня вспоминать о Шекспире! Тони рассмеялся, а потом вдруг серьезно произнес: — Хватит уже опекать нас с Сарой, Алж. Мы не дети малые и прекрасно знаем, что делаем и чем это чревато. Со стороны наша жизнь может казаться странной, но мы сами ее выбирали. — Слишком уж вы самостоятельные! Если б вы понимали, чем это на самом деле чревато, то бежали бы уже отсюда со всех ног, — вздохнул Повар. — Иногда я просто завидую вашему легкомыслию. Ты хоть понимаешь, насколько опасно держать Бардульфа в Риджли? Мало того, что здесь живут сплошь агенты и объекты со сверхъестественными способностями, которые разве что мысли читать не умеют, так они еще и оказались в перекрестье интересов ЦРУ и британской разведки! — Думаешь, меня этот вопрос не волнует? Но если мы внезапно сорвемся с места, оставив задание, то привлечем к Саре с Бардульфом куда больше внимания. Конечно, мы можем инсценировать красивую ссору и расставание, отправить Сару одну в Канаду или Европу, но… Готов ли ты к этому? Повар устало потер глаза. — Знаешь, наверное, я еще больший эгоист, чем ты, Тони. Мы друг друга стоим. *** Эту тему они больше не поднимали, и жизнь в Риджли снова пошла своим чередом: взрывы, призраки, НЛО, задания ЦРУ вперемешку с расследованиями агентства... Где-то в недрах холодильника мирно жил макаронный монстр, время от времени требуя в жертву молоко и сардельки. Иногда на потолке растекалась таинственная лужа, появляясь каждый раз на новом месте; чаще всего она возникала над объектом Икар, но тот упрямо отрицал, что между ними может быть какая-то связь, особенно романтическая. Р стойко игнорировал неприличные намеки и шуточки Г. и У. Котокула пропала на некоторое время — все отчего-то решили, что она укатила развлекаться с Барт, — а через несколько недель вдруг появилась с выводком из пяти котят, которых выстроила с самым невинным видом перед холодильником. К счастью, все малыши оказались совершенно обычными и отличались от своих дворовых собратьев разве что неожиданной любовью к воде. Шесть котокул было бы перебором даже для Риджли, а так остались довольны все — и котокула, и Тодд, и детвора Спрингсборо, которой раздали подросших котят. Повар старался приглядывать за Тони, но на первый взгляд казалось, что памятный обоим разговор ничего не изменил. Они давно уже не дежурили посменно — Бардульф и сам знал, где найти Тони, и хотя сперва Повар опасался, что стоит кому-то окликнуть «Сару», как их всех раскусят в два счета, его тревоги так и не подтвердились. Время от времени Тодд или кто-нибудь из сослуживцев Повара порывался отыскать полулегендарную систему потайных ходов Риджли, однако удача пока еще никому не улыбнулась. По крайней мере, никому кроме Бардульфа. Иначе объяснить его невероятную способность отыскивать Тони в считанные минуты Повар не мог. Когда выяснилось, что Тони просто научил Бардульфа пользоваться мобильником Сары, Повар почувствовал себя подло обманутым. В какой-то момент Тони с Поваром все-таки решились предложить Саре переезд, желательно за пределы влияния ЦРУ, но та восприняла их заботу без должного энтузиазма и ответила в духе Тони: она уже не маленькая, и опека ей не нужна. Тем более на расстоянии. Голос Бардульфа в данном случае значения почти не имел, но и он категорически отказался покидать Тони. Переговоры быстро зашли в тупик, и братья с облегчением оставили этот вопрос на волю судьбы. Повара Бардульф старательно игнорировал. Его каменное равнодушие раздражало, но ради спокойствия Тони и Сары Повар эту тему не поднимал, хотя и считал Бардульфа надутым гордецом, который не желает снисходить до общения с простыми смертными. На самом же деле за этим крылось опасение, что тот и сам немало заинтересовался Тони, отдает он себе в этом отчет или нет. А значит, эта блажь, влюбленность или что там их связывало уже никогда не разрешится сама собой, как бы ни надеялся Повар на такой исход. Против Бардульфа лично он ничего не имел, но, несмотря на все заверения Тони, беспокоился за брата. Выяснить, куда же их заведет эта нелегкая, Повар так и не успел. Тем вечером он не ожидал никаких гостей, тем более настолько поздно — в его кухонное царство уже давно никто не смел заглядывать без повода, опасаясь получить по шее полотенцем за грязную обувь или немытые руки, которыми агенты то и дело норовили схватить сладкую выпечку. Как дети малые, честное слово! Но внезапно возникший в дверях Р явно зашел не просто поболтать, слишком уж хмуро он смотрел на Повара. — Что такое, Р? Опять холодильник чудит и требует новых подношений? — спросил Повар, но тот словно не слышал его. Прислонившись к стене, он тихо сказал: — Передай брату, что его парня собираются забрать в гасилку. Повар похолодел. «Гасилкой» агенты называли исследовательский центр, где в разное время содержались и объекты ЧК, и другие интересные ЦРУ люди. Вот черт. Не отрывая глаз от полотенца, которым он все продолжал вытирать давно сухие руки, Повар с деланным недоумением переспросил: — Какого парня? — Повар, хватит дурака валять! На это у тебя нет времени. Вы здесь не одни живете. Просто сам подумай-ка, в чьем теле появляется этот парень, очень заинтересовавший Риггинса. Повар тихо выругался. — И многие знают о Бардульфе? — А, так вот, значит, как его зовут? Знают-то, может, и немногие, но догадываться нам пока никто не запрещал. Вот кое-кто догадался и доложил куда следует. Так что либо вы сегодня ночью тихо исчезаете, либо вам уже никто не поможет. Черт. Черт, черт, черт. Повар быстро просчитал варианты. — Быстро и тихо исчезнуть не получится, даже с тем, что я подготовил на такой случай. За нами протянется след, а у ЦРУ длинные руки. Есть вариант договориться с Риггинсом мирно? — Договариваться с Риггинсом бессмысленно, он соврет — недорого возьмет, — поморщился Р. — К тому же я не знаю, кто конкретно руководит этой операцией. — А если защищаться в самом Риджли? — Как ты это себе представляешь? Держать осаду? — удивился Р. — Почему бы и нет. Пока есть шанс договориться… — Нет у вас этого шанса, Повар, разве ты еще не понял? И нечего подставлять ребят под удар. Ты хоть представляешь, каким боком нам может выйти такой бунт? — Это что же получается, — начал закипать Повар, — если бы молодчики Риггинса внезапно заявились за Сарой и Бардульфом, остальные просто сидели бы сложа руки и ничего не пытались предпринять? Р раздраженно вздохнул. — Слушай, я тебя предупредил, чего тебе еще надо? Хватайте своих ребят в охапку и валите куда подальше! — Р, ты мне зубы не заговаривай. Вы с Икаром тоже, знаешь ли, не одни здесь живете. Что-то я не заметил, чтоб вы неслись со всех ног к границе скрываться в заснеженных канадских лесах! Р заметно напрягся, но ответил почти спокойно: — Дирк пока что считается объектом относительно неопасным и условно бесполезным. Штаб ЦРУ еще отстроить нужно. И я надеюсь, что руководство достаточно долго будет об этом помнить. Но если только до меня дойдут слухи — просто слухи! — что на старых объектов ЧК снова объявлена охота, даже не сомневайся, я утащу его хоть в канадские леса, хоть в Тибет, хоть в Сибирь. Повар понял — да, утащит. Вот только... — Да-да, конечно, так тебе Икар и разрешил! — А я у него разрешения спрашивать не буду, — спокойно ответил Р. — И вообще-то у него имя есть. В отличие от некоторых. Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен, но Повара уже понесло: — В отличие от некоторых имена у нас длиннее одной буквы! Р обернулся и посмотрел на него, как на умственно отсталого. Уже пожалевший о сказанном Повар мысленно с ним согласился. — Слушай, я знаю, что вы с Тони отпрыски семьи богатой и старинной, но силой вас сюда никто не тащил. И если ты надеешься, что за вас кто-то заступится просто из-за фамилии… — Никто и не просит за фамилию вступаться! Спасибо, конечно, что предупредил, Р, но мы здесь тоже не в гостях болтаемся. Риджли — наш дом. Или, по крайней мере, был им, — горько закончил Повар. Пару секунд Р молча смотрел на него, а потом веско бросил: — Думай как хочешь. Я сказал тебе, что знал. Как эту информацию использовать — уже твое дело. И вышел. Тони на сообщение Повара среагировал быстро и без лишних вопросов. План отступления они обговорили заранее, и теперь каждый знал, что ему делать: — Ты иди за Сарой, я подготовлю машину. Встретимся в гараже, чтобы с улицы не засекли. Повар только кивнул. К счастью, долго искать Сару не пришлось — она была у себя: лежала в кровати, накрывшись одеялом с головой. Повар осторожно, чтобы не напугать, потряс ее за плечо: — Сара, вставай, нам нужно ехать. Сейчас. Сара застонала, словно от боли, и встревоженный Повар потянул одеяло. — Сара? Что случилось? Она медленно, с усилием повернула голову, и Повар испугался, увидев, как запали глаза на ее бледном и осунувшемся лице. — Тебе плохо? Что с тобой? Он приложил ладонь ко лбу Сары, но жара не было, хотя кожу покрывала холодная испарина. Сара покачала головой. — Нет, не со мной. С Бардульфом. С ним что-то не так, Алж. Повар не стал уточнять, откуда ей это известно — в конце концов, их с Бардульфом связывали особые отношения, — но встревожился не на шутку. Если дело действительно в нем, помочь Саре из этого мира будет невозможно, а Повар даже не представлял, насколько далеко может зайти это странное недомогание. Однако сначала им нужно было разобраться с основной проблемой. — Милая, я понимаю, что тебе плохо, тебе нужен врач, — Сара замотала головой, но Повар продолжал говорить обманчиво ровным голосом: — Но сейчас у нас нет на это времени. Держись за меня, я отведу тебя к машине. ЦРУ вышло на охоту за Бардульфом. Нам нужно бежать, и быстро. Не слушая сбивчивых объяснений Сары, Повар подхватил ее на руки. Комната находилась на первом этаже рядом с кафе, и до входа в гараж было рукой подать, но в темноте да еще и с Сарой на руках он двигался далеко не так проворно, как хотелось бы. Несмотря на это включать свет он не рискнул, хотя и не знал наверняка, установлено ли уже дополнительное наблюдение за Риджли. Впрочем, если за ними следили, тайные перебежки ничем помочь не могли, вся их затея была обречена на провал с самого начала, и Повар лишь оттягивал неизбежную развязку. Но он старательно отгонял эту мысль. Возможно, не будь в коридоре так темно, он успел бы заметить, откуда прилетела эта чертова бита. *** Очнувшись, Повар не сразу сообразил, где находится. Только когда глаза привыкли к полумраку, он понял, что его забросили в какой-то фургон. Через мутные зарешеченные окошки на задних дверях пробивались слабые лучи: занимался рассвет. Повар прикинул время — по всему выходило, что он был в отключке не больше часа. Сейчас фургон не двигался, но надеяться, что они все еще стоят у Риджли, тоже не приходилось. Первым делом он отыскал взглядом Сару — та сидела с закрытыми глазами, прислонившись к стенке, и тяжело дышала. Повар тяжело заворочался, собираясь подползти к ней, но перед глазами все тут же поплыло — похоже, по голове его приложили от души. Больше всего сейчас хотелось просто лежать и ни о чем не думать, но такая роскошь в их положении была непозволительна. Он снова попытался приподняться и услышал осторожный шепот: — Алж, как ты? Повар повернул голову, стараясь не обращать внимание на подступившую к горлу тошноту. Тони сидел у самых дверей, вытянув длинные ноги, и обеспокоенно смотрел на него. — В порядке, — тоже шепотом отозвался Повар. — Что с Сарой? — С Бардульфом беда, и на ней это отразилось не лучшим образом, — Тони заворочался в углу и даже, кажется, попытался приподняться, но передумал. — Я так и не понял, что именно с ним произошло, но, кажется, он слег с какой-то тяжелой лихорадкой. Меня беспокоит ее сонливость, это нормально? — Не знаю, — Повар встревоженно посмотрел на Сару и, переборов головокружение, приподнялся и сел рядом. Металлическая стенка неприятно холодила спину. Похоже, фургон был предназначен для перевозки грузов, а не людей, — то ли ЦРУ вконец обнаглело, то ли отделу Риггинса урезали финансирование. — Может, это симптом болезни, а может, сон помогает ей сэкономить силы. Не хочу пока будить ее. Сколько я был в отключке? — Около получаса. Насколько я понял, нас отвезли на побережье за городом. — Но мы все еще живы. — Вряд ли это наша заслуга. Похоже, они не поняли, что случилось с Сарой, так что сейчас ее болезнь нам на руку. Вряд ли мы вообще входили в первоначальные планы похитителей, так что сейчас им приходится импровизировать. — Какие у нас шансы? — Без оружия и вероятности, что нас хоть кто-то будет искать? Небольшие, — честно признался Тони. — Но им неоткуда знать, что нас не будут искать. Мы просто собирались отвезти Сару в больницу, вот и все. — Если они работают на ЦРУ, нас никто не будет искать вне зависимости от того, как расценят наши действия, — рассудительно, но безрадостно заметил Тони. Действительно, что может быть проще. Две похоронки родителям, погиб при исполнении, вечная память. Риджли, скорее всего, просто разгонят. Икара, Роуди, Марзанну заберут. Заберут Сару… Повару хотелось ударить кулаком в стену — какие же они беспечные идиоты! Ведь знали же, знали, чем все это закончится, но столько месяцев надеялись, что все образуется само собой, судьба подарит еще один счастливый день рядом с любимыми, и никто на целом свете не сможет им помешать. Идиот, какой же он идиот! Он же убил Сару. Собственноручно. Повар до боли сжал зубы. Выхода он не видел. В этот момент двери резко распахнулись, и Повар зажмурился от внезапно хлынувшего внутрь фургона света. Вот и конец. — Эй, Кен, глянь-ка, кто тут у нас! Этот хриплый голос был знаком Повару, и от нехорошего предчувствия у него засосало под ложечкой. Если он прав, их только что спасли. Вот только вряд ли они понравятся спасателям. — Нет, правда, Кен, посмотри, знакомые все лица! Повар наконец сумел разглядеть нежданную спасительницу: лохматые волосы, стоявшие чуть ли не дыбом, забрызганная кровью роба с чужого плеча, кривая улыбка, не обещавшая им ничего хорошего. Такие не забывают. Ну здравствуй, объект Марзанна. — Здравствуй, Барт, — словно эхом отозвался Тони. — Спасибо. Кажется, ты только что спасла нам жизнь. — Кто сказал, что я собираюсь вас спасать? — оскалилась Марзанна и приставила к виску Тони пистолет. Повар застыл не дыша — сейчас эту злобную убийцу могло спровоцировать любое движение. Но Тони словно и не думал об этом. — Не надо, Барт, — спокойно произнес он. — Мне жаль, что так вышло, но мы и правда всего лишь выполняли свою работу. Тогда мы не могли от нее отказаться. — А сейчас что, типа отказались? — нехорошо прищурилась Марзанна. — Думаете, если он, — она махнула свободной рукой в сторону Повара, — пару раз накормил меня, так сразу ангелочком стал? Да что ж у всех зацикленность на ангелочках-то такая? Из-за дверцы выглянул Кен, мгновенно оценил обстановку и нахмурился. — Барт, это ж наши ребята, из Риджли? — Они не наши, — огрызнулась Марзанна. — Они сорвали нам тогда побег, помнишь? — И что с того? В Риджли вообще сейчас черт знает кто живет, и ничего, — пожал плечами Кен, осторожно подходя к Марзанне. В руках у него болтались обрывки каких-то проводов. — А этот парень нас кормил, кстати! Прости, мужик, но я до сих пор не знаю, как тебя зовут… — Кен! — Чуть что, так сразу Кен! Послушай, Барт, ты же никогда раньше не мстила, что на тебя вдруг нашло? — Этого хочет Вселенная! — заявила Марзанна, но слова ее звучали далеко не так убедительно, как ей хотелось. — Не-а, — самодовольно отозвался Кен. — Если б Вселенная этого хотела, ты бы их уже убила. Повар изумленно смотрел на него — а ведь раньше Кен казался ему таким тихоней! Марзанна раздраженно дернула плечом, но, поколебавшись мгновение, все же опустила пистолет. — Ладно, слушай меня… Однако договорить она не успела. Забытая всеми Сара вдруг оттолкнулась от стены и бросилась на Марзанну с почти звериным рыком. Помешать ей Повар попросту не успел. — Бардульф, не надо! — закричал Тони, но опоздал. Прогремел выстрел. Бешеным завывающим клубком Бардульф с Марзанной покатились по земле прямо под ноги Кену. Тот завопил и отскочил в сторону. — Какого?.. Барт! — Бардульф, отпусти ее! — заорал Повар. — Ради всего святого, она же убьет тебя, идиот! — Бардульф, хватит! — крикнул Тони и буквально вывалился из фургона прямо на вцепившихся друг в друга Марзанну и Бардульфа, так что вся троица исчезла из поля зрения Повара. Не обращая внимания на слабость и головокружение, он пополз вперед, с трудом представляя, что будет делать. Но к тому моменту, когда он добрался до дверей, все уже закончилось. Марзанна откатилась в сторону, ей помогал подняться Кен. Тони сидел на земле, сдерживая Бардульфа, который что-то кричал на своем языке и рвался в бой. — У него горячка, Алж, он ничего не соображает! Нужны лекарства! Ага, сейчас, только попросит у Марзанны, если она не пустит их на хэллоуинские украшения... Однако Барт, как ни странно, нападать на них снова не спешила. Отмахнувшись от Кена, она подошла ближе и присела перед Бардульфом. Под ее пристальным взглядом он постепенно затих, но Тони все равно не торопился его отпускать. — Я тебя не знаю, — наконец озадаченно произнесла Барт. — Ты кто такой? — Его зовут Бардульф… — начал было Тони, но Бардульф резко оборвал его на своем языке, а потом торжественно заговорил на английском: — Я Бардульф, тэн Вектиса. Ты хотела навредить моему другу, и я вызываю тебя на бой! — Бардульф! — хором возмутились Тони с Поваром. — Так здесь не делают! — Она тебя убьет, идиот ты этакий! — Да вы тут все поехавшие! — радостно возвестил Кен. — А я-то испугался… Он покачал головой и принялся подбирать рассыпавшиеся провода. Барт недоуменно смотрела, как Повар с Тони объясняют Бардульфу, почему он не может вызвать ее на поединок. Похоже, она тоже считала, что все они просто сошли с ума, но когда Тони вежливо попросил аптечку, чтобы перевязать кровоточащую рану на бедре, без вопросов ее принесла. Правда, с лица Барт при этом не сходило все то же озадаченное выражение, и Повар опасался, что она просто действует под каким-то странным аффектом. Однако прошел час, они промыли и забинтовали все раны, накормили Бардульфа аспирином и оттащили в кусты три тела, предположительно принадлежавшие агентам ЦРУ — хотя учитывая реалии Риджли, это с той же вероятностью могли быть инопланетяне, мимикрирующие под человека синезеленые водоросли или банда похитителей тощих тел, — а Барт все еще не пыталась их убить и даже предложила подвезти до дома. Они с Кеном все равно туда собирались: подошел день очередной стирки. Посовещавшись, Повар с Тони решили, что терять им особо нечего. Теперь их наверняка выслеживали уже прицельно, и поездка с Барт казалась самым благоразумным и безопасным вариантом. После внезапной вспышки активности Бардульф вернулся к своему обычному каменному равнодушию ко всему на свете, включая Повара, Барт и трупы, и в разговоры не вмешивался, игнорируя пристальные взгляды Повара и Тони. В конце концов Тони просто зажал его в угол и потребовал отчета. Что ответил Бардульф, Повар не понял, — тот опять перешел на родной язык, — но Тони внезапно помрачнел и тоже замолк. Его беспокойство казалось странным: по сравнению с тем, что творилось с Сарой, Бардульфу явно стало лучше. Можно было предположить, что где-то в прошлом горячка отступила, и Саре теперь ничего не грозит. Но Тони упрямо отмалчивался, и давить на него Повар не стал, хотя и сам забеспокоился не на шутку. Когда-то он боялся, что Бардульф, вселившись в тело Сары, случайно ее убьет, попав под колеса или в аварию. Благодаря Тони эти страхи отступили. Но что случится с Сарой, если ее сознание окажется в чужом умирающем теле? Риджли встретило их пулеметной очередью. Откуда агенты откопали раритетный пулемет, Повар решил не уточнять, хотя судя по довольному лицу Тодда, старинное оружие раздобыл именно он. Скорее всего, не без помощи Фары Блэк, которая, словно запасливая белка, создавала небольшие арсеналы всюду, где появлялась. Детектив Эстевез давно смотрел на это сквозь пальцы, а агенты только приветствовали такую полезную инициативу. Так или иначе, оказалось, что Риджли после внезапного отъезда Тони, Повара и Сары перешло на осадное положение. Когда Р поднял среди ночи весь взвод и сообщил, что Повара с Тони захватили в плен — предположительно, агенты МИ-6, «за которыми, кстати, вы должны были следить!» — большая часть коммуналки вызвалась участвовать в спасательной операции. («И не обольщайся, Повар, мне просто нравятся твои пирожные!» — заявил на этом месте Г.) Однако развернуться им не дали. ЦРУ и правда готовило операцию по захвату нового объекта и опоздало лишь по глупой случайности — кто-то из ответственных лиц получил черновой вариант приказа с другим временем начала операции. О том, что искомый объект был выкраден несколько часов назад британскими разведчиками, оперативники узнали только во время переговоров («Ой, мама», — на этом месте рассказа Повар сообразил, чьи трупы они прятали в кустах. Не хватало им только стать причиной международного вооруженного конфликта!). А переговоры оперативникам пришлось вести, потому что вместо безобидного здания, где согласно разведданным жили агенты под прикрытием, их встретила настоящая крепость, ощетинившаяся оружием самого разнообразного калибра. Что теперь могло ждать Риджли, никто не знал, но первую маленькую победу праздновали все. И в радостном возбуждении не сообразили, что неприметный фургон, подъехавший после обеда, принадлежит вовсе не ЦРУ, так что своя доля свинца досталась и ему. Когда наконец все разобрались, кто здесь друг, кто враг, а кто так, настал черед Бардульфа знакомиться со всеми обитателями Риджли. Тони явно был чем-то взволнован, но успокаивающе кивнул Бардульфу, оставив его на попечение довольной Н., а сам, прихрамывая, оттянул Повара подальше от толпы. — В чем дело, Тони? — Бардульф умирает. И Сара вместе с ним. Или вместо него. Он не знает. — Что? — На Вектис неделю назад пришла странная болезнь. Люди умирают в течение суток — начинается все с бреда, жара, пота, а потом наваливается непонятная сонливость, и если больной засыпает, то будить его не имеет смысла. Либо он проснется сам, поборов болезнь, либо просто угаснет в течение дня. Бардульф… — Тони сглотнул и тихо продолжил: — Бардульф вчера потерял жену и сына. А сегодня и сам почувствовал те же симптомы. Через час-два ему стало легче, потому что Сара отчасти оттянула на себя болезнь — не спрашивай, я понятия не имею, как это возможно, — но затем он переместился, еще в пылу горячки, увидел меня и Барт… Дальше ты знаешь. Проблема в том, что он не может оттянуть на себя болезнь, как ни пытался. Говорит, что их с Сарой связь просто глохнет с каждым часом. — А Сара умирает в десятом веке? Тони только кивнул. Повара словно оглушили. Как же так, они же почти выбрались… Ничего не видя перед собой, он вышел из столовой и направился в кафе. Тони с Бардульфом нашли его сами, молча сели рядом за «поцелуйный столик». Часы утекали в бесконечность, приближался вечер. Где-то далеко, одна, умирала Сара. Бардульф мрачно, словно каменный истукан, смотрел перед собой, почти не мигая. Повар, лелеявший только одну надежду — что они успеют обменяться до того, как истекут проклятые сутки, — по какому-то наитию понял, что Бардульф надеется на тот же исход и готовится к смерти. Молит о ней. Тони сидел напротив ни жив, ни мертв, глядя в никуда расширенными глазами. Повар понимал и его — как бы сейчас ни упала монетка судьбы, Тони терял либо Бардульфа, либо Сару. И, в отличие от Повара, он не мог даже в мыслях поступиться одним в пользу другого. У Повара хотя бы была надежда — бессовестная, циничная, но надежда. У Тони не осталось даже такой. Когда облик Бардульфа на секунду обмяк, растекся, словно воск, а потом вдруг собрался в знакомое милое лицо, по странной прихоти вселенной имевшее те же черты, что и прежнее, чужое, Повар перестал дышать. Он едва успел подхватить мгновенно потерявшую сознание Сару, еще отравленную странной болезнью. Тони молчал. Возможно, он тоже молился. *** Связь с Бардульфом прервалась сразу же. Сара очнулась под утро и беззвучно зарыдала. Бардульф был мертв. Так считал Повар, так считал Тони. Так считала вся коммуналка, в которой некоторые вести разносились чуть ли не телепатически. Но Сара считала иначе. Прорыдавшись, она заявила, что это всего лишь ошибка связи, которая непременно восстановится через пару дней. Ну хорошо, через неделю. Ладно, через две! Недели шли, и Сара больше не повторяла, что Бардульф вернется. Но Повар знал, что она всегда настороже, всегда готова подхватить угасающий сигнал. Бесплодные надежды, однако он не пытался переубедить Сару, опасаясь, что ее догонит отсроченная депрессия. Повар и так весь извертелся, как уж на сковороде, когда Тони заперся у себя и перестал есть. Он лежал в темноте, глядя пустыми глазами куда-то в потолок над головой брата. Старый трюк, которым они часто баловались в детстве, — если не моргая смотреть на горящую вдалеке лампочку, теплый золотистый свет расплывется странными радужными кругами, причудливо перетекающими друг в друга, словно в калейдоскопе. Повар не помнил, кто из них открыл это развлечение, но лучшего средства отрешиться от окружающего мира он не знал. Как и Тони, судя по всему. Повар вздохнул и присел на край кровати. — Я знаю, что его убило, — тихо сказал Тони. — Потливая горячка. Считается, что в Англию она пришла только в пятнадцатом веке, но Вектис, видимо, оказался на ее пути гораздо раньше. Там болезнь расцвела на некоторое время, но пределы острова так и не покинула. — Потливая горячка… Странное какое название. Неужели ее и сейчас так называют? — Да. Она свирепствовала на Британских островах целый век, а потом исчезла так же бесследно, как после вспышки на Вектисе. Скорее всего, возбудитель, вирус, до сих пор где-то таится, и однажды эпидемия может начаться вновь. От нее никто не застрахован, — Тони вдруг схватил Повара за руку и настойчиво повторил: — Никто. — Ты прав, никто не застрахован, — осторожно произнес Повар. — Мы ни в чем не виноваты, но и изменить этого не можем. Что случилось, то случилось, Тони. Пора идти дальше. — Ты уверен, что мы не виноваты? А что, если дело именно в нас? Ты заметил, что последние недели перед смертью Бардульф появлялся чаще обычного? Повар кивнул. — Так вот, Сара сказала, что перемещения участились не в последние недели. Они стали обмениваться чаще с самого момента нашего знакомства, а затем этот эффект только нарастал. Что, если Бардульф все эти годы сопротивлялся перемещениям, и мироздание все устраивало, а потом вмешался я и спровоцировал коллапс системы? Что, если мироздание убило Бардульфа, чтобы он больше не мог перемещаться сюда? Из-за меня? — Тони, у тебя мания величия. Похоже, ты слишком много общался с Дирком в последнее время, — Повар старался говорить спокойно и уверенно, хотя в глубине души боялся, что брат прав. Но Тони знать об этом было незачем. — Бардульф умер, и я понимаю, какой это удар для тебя и для Сары, но мы здесь ни при чем. Он просто умер. Не из-за тебя, не из-за Сары, не из-за меня. Если б мирозданию не требовалось, чтобы Бардульф перемещался, он бы сюда и не попал вовсе. Но мироздание не обязано отвечать за все. Иногда люди просто умирают, без особой на то причины и без великого предназначения. Спроси Дирка, он тебе объяснит, как именно это работает. А сейчас вставай, пойдем обедать. Сколько можно! Сара уже вся извелась, что ты себя голодом моришь. Тони поморщился. — Неужели она не знает, что агентов учат бороться с такими низменными потребностями, как сон и еда? — Можешь продолжать бороться с ними за столом под ее строгим надзором, — милостиво разрешил Повар. — Но сразу предупреждаю, у тебя нет никаких шансов: мы готовили обед вместе, и этот лимонный пирог — шедевр, поражающий воображение. Тони слабо улыбнулся, но все-таки встал с кровати. — Так у кого здесь мания величия? Жизнь коммуналки, тем временем, вошла в привычное русло. В отличие от жителей Спрингсборо, которые отнеслись к очередной перестрелке философски — с кем не бывает! — ЦРУ-шники восприняли провал операции как личное оскорбление. Однако в Риджли от своего отступать не собирались и практически объявили о суверенитете. Переговоры шли несколько недель подряд; итогом стал вооруженный нейтралитет — из разряда «мы вас не трогаем, но и вы наши штабы не палите!» О том, что Хьюго с Локи не только сожгли новый штаб, но и взорвали третий оружейный склад, представители Риджли скромно умолчали. Поэтому когда Сара с заговорщицким видом подошла к Повару за обедом, он решил, что грядет очередная авантюра со взрывами, блэкджеком и разумными лужами. В последнее время, чтобы отвлечься от печальных мыслей, Сара и не на такое готова была пойти. Но стоило ей сообщить Повару свою новость, как бомбы и пожары тут же вылетели у него из головы. — Тони! — заорал он вслед брату на всю столовую, однако тот продолжал идти, словно ничего не слышал. — Стой! Да стой же ты! Гренвил Антоний Лонг! — припечатал Повар, и Тони наконец остановился на пороге столовой. — Он жив, слышишь? Он жив! Тони медленно повернулся. Коммуналка пораженно затихла, опустив ножи и вилки. — Алджернон Певерил Лонг, я тебя убью! — еле сдерживая счастливую улыбку, протянул Тони среди напряженного молчания. — Голыми руками задушу, вот увидишь. Кто тебе разрешил разглашать мое имя? — Что ты кричишь, молоко же скиснет! За столом издевательски захохотали Г. с У., тихо зафыркал в тарелку Кен, заулыбалась Н. Счастливая Сара сжала ладонь Повара. В этот момент двери столовой распахнулись, и в проем влетела гигантская летучая мышь — рыжая и ушастая. Она бестолково заметалась было под потолком, но вдруг зашипела и камнем рухнула на голову Повару. Он даже не успел толком испугаться, а мышь уже удобно устроилась у него на плече и довольно захлопала крыльями. В столовую влетели раскрасневшиеся Р и Тодд. — Держите его, а то опять удерет! — Где Роуди? Тодд, срочно звони Аманде! Дирк опять перенервничал, пусть выезжают! Повар понял только, что дела опять пошли по канюшине. И почему только ему все это нравится?