На краю сознания

Друзья то и дело спрашивают Ричи, что он забыл в этой паршивой забегаловке, где всегда царит полумрак — не то из-за древних полудохлых ламп, не то из-за желания хозяев скрыть общую запущенность, — и Ричи каждый раз отвечает, что там просто своя атмосфера. А еще туда никто не ходит, смеется Ричи, так что если мне вдруг захочется свалить от вас, придурков, догадайтесь с трех раз, где я буду ошиваться. Но привлекает его все-таки атмосфера. Сегодня обычный день; Ричи входит в бар — эта фраза всплывает у него в голове каждый раз, как он здесь оказывается. «Ричи входит в бар». С таких слов могла бы начаться отличная шутка, а может, абсолютно ужасная — впрочем, других у Ричи и не бывает. Так или иначе, Ричи входит в бар и находит себе местечко в самом темном углу. Сюда он приходит не затем, чтобы выпить, поработать или поболтать, и даже не затем, чтобы поглазеть на соседей, хотя промышляет и тем, и другим, и третьим. Нет, Ричи просто нравится тут бывать. Играет музыкальный автомат, и Элвис напевает что-то об охватившей его сладкой истоме: I got stung by a sweet honeybee, oh, what a feeling come over me… Неподалеку Ричи подмечает высокую девушку — в обычном свитере и юбке, локоны выбились из пучка. Девушка ничего не пьет, просто сидит себе над тетрадью и то яростно пишет в ней, то задумчиво смотрит в пространство. Студентка, должно быть; по возрасту вполне подходит, да и кто еще будет таскать с собой тетради? Едва ли задумываясь над тем, что творит, Ричи подходит к ней и наваливается на спинку соседнего стула. — Привет. Ты ведь из Мэнского универа? Вздрогнув от неожиданности, она поднимает на него взгляд. Темная челка падает ей на глаза. — Что? Ричи слегка смущен и начинает тараторить: — Университет. Ты ведь студентка? Я тоже там учусь. В смысле, если и ты там учишься. Я Ричи. Рич. Последнее время он старается представляться именно так. Это имя взрослого, зрелого человека — Рич, парень без проблем и без комплексов. По крайней мере, таким он хотел бы стать. Девушка едва заметно улыбается — быть может, она стеснительна, а может, просто не хочет, чтобы ее беспокоили. — Беверли. И да, я учусь в универе. Как раз конспектировала статью. Не присядешь? Ричи, уже и не знавший, куда деть руки и ноги, с радостью принимает приглашение. — Не встречал здесь раньше никого из универа. Та еще дыра, конечно, неудивительно, что все ее избегают. — Дыра дырой, — горько соглашается Беверли, — но пока я только дыру и могу себе позволить. Ой, да не волнуйся ты, — она успокаивающе улыбается, когда Ричи начинает бормотать извинения. — Какая разница, как ты ее назвал. Я и без того знаю, что это просто забегаловка. — Позволить себе, скажешь тоже, — бурчит все еще красный от стыда Ричи. — Ты же ничего еще не выпила. Давай-ка я тебя угощу, а? — Угостишь? Да ведь еще трех нет, день на дворе! — Ну и что, студенты мы или кто, один раз живем. Давай выпьем! — подначивает ее Ричи, который совсем забыл, что до вечера еще далеко. Беверли тихо смеется и наконец поворачивается к нему всем корпусом. — Ну ладно, уговорил. Мне виски, пожалуйста. — Ого! — присвистывает Ричи с почти неподдельным восхищением и заказывает виски. — Ай да девица — виски хлещет из горла, дымит, как моя бабуля, а краше все равно не сыщешь! — Помолчи-ка. И чтоб ты знал, из горла я хлещу только водку, — заявляет Беверли с невозмутимым видом, но почти тут же начинает совершенно по-девчачьи хихикать. Наконец приносят виски, и она осторожно берет стакан тонкими пальцами. — Так и будешь на него смотреть? — поддразнивает Ричи, завороженно глядя на ее точеные руки с хрупкими запястьями. Беверли бросает на него косой взгляд. — Бип-бип, Ричи, — говорит она и одним махом опрокидывает виски. Ричи словно обдает холодной волной, а по коже проходит резкий, неприятный разряд — что-что ты сейчас сказала? — но Беверли так забавно кривится и заходится в кашле, что он моментально обо всем забывает. — Лгунишка, лгунишка! — торжествующе вопит Ричи. — Ну уж нет, милая моя Беверли, виски ты пить не умеешь совсем. Да ты небось и водку-то в глаза не видала, а, девица моя? Беверли наконец откашливается и уморительно дуется на пустой стакан. — Ну ладно, ладно, подумаешь, захотела показать, какая я крутая! Кто же знал, что виски окажется такой гадостью. — Ничего, — смеется Ричи и подает знак бармену. — Знаешь ведь, как говорят, повторенье — мать ученья. Несколько часов и пару бутылок виски спустя Беверли с Ричи вываливаются из бара. Стремясь сравняться в счете с новой знакомой, Ричи принял на грудь куда больше, чем намеревался. — Беверли. — Слова пьяно катятся у него с языка. — Беверли, Беверли, Беверли. А можно, я буду звать тебя Бев? А Бевви? — Да ты та еще заноза, Ричи, — вздыхает Беверли. Она тоже пьяна, но до Ричи ей далеко. — Чем болтать, следи-ка лучше за ногами, так будет легче нам обоим. Ну же, Ричи, не наваливайся на меня, не то нас точно арестуют. Ричи пристально смотрит на Беверли — в полумраке бара ему казалось, что волосы у нее темно-русые, но на деле они ярко-рыжие. — Помнишь, как мы строили плотину? — внезапно выдает Ричи. — Тогда такая же погода стояла. Только строили мы ее в начале лета, а сейчас вроде как осень. Он чуть запрокидывает голову, греясь в лучах солнца. — Неа, — отвечает Беверли, Бев. — Меня тогда с вами не было, забыл? Вы мне уже потом рассказали. Ну, ты со своим голоском копа-ирландца. Тебе над ним еще работать и работать, Ричи, звучит он кошмарно. На секунду Ричи трезвеет. — Черепаха... — начинает он было, но тут виски вновь его догоняет. — О чем это я? — Ты пьян, — заявляет Беверли, но голос ее дрожит от волнения — нет, от страха. Однако испуг внезапно уходит, словно и не бывало, и Беверли снова расслабленно улыбается. — Хотя ты и трезвым только и знал, что чушь молоть. — Да, да, да, — добродушно отмахивается Ричи. — Хватит меня держать, я и сам могу идти. — Если я тебя отпущу, ты свалишься в канаву и умрешь там от холода и голода. Ричи тщательно обдумывает эту мысль. — Ну ладно, ты права. Но мы здесь уже несколько часов заседаем, мне пора домой. Эй, ты что делаешь? — У меня еще пара дел осталась, и я, в отличие от тебя, достаточно трезва, чтобы с ними справиться. Смотри-ка, вон там остановка. Надеюсь, если я дотащу тебя дотуда, мне не придется потом встречать твое лицо на плакатах со словами «Пропал без вести»? — Все будет в порядке, — заверяет ее Ричи, и Беверли помогает ему добраться до остановки. — Послушай, Беверли, нам надо почаще зависать друг с другом, может, даже без выпивки. Беверли сгружает его на скамейку. — Да без проблем. Давай-ка я напишу тебе свой номер. Нащупав в сумке блокнот, она выводит внизу страницы свой номер, подписывает «Беверли» и отрывает уголок. Ричи тянется было к листу бумаги, но Беверли качает головой. — Ну уж нет, Ричи, не хватало еще, чтоб ты потерял мой номер в автобусе с кучей незнакомцев, — заявляет она с улыбкой и прячет листок в нагрудный карман его рубашки. — Ничего бы я не потерял, — беззастенчиво врет Ричи. — Да-да, рассказывай. Ладно, — Беверли оглядывается на подходящий автобус. — Забирайся давай, будем надеяться, тебя не вырвет на соседа. Ричи отмахивается от этих вульгарных предположений и забирается в автобус. — Еще увидимся, Беверли. *** На следующий день Ричи находит в кармане мятый листок бумаги с номером телефона и подписью «Беверли». Ричи хмурится. Что еще за Беверли? Он роется в воспоминаниях, и внезапно его накрывает чередой странных образов: рыжие волосы и тусклый свет, подходящий автобус и — на секунду — острый осколок стекла, вонзающийся в ладонь. Но образы тут же тускнеют, и вот Ричи уже снова с недоумением смотрит на клочок бумаги. — Это ж надо было так наклюкаться, — бормочет он себе под нос и выбрасывает листок в мусорную корзину.