Мой единственный

      — Кто эта девушка? — спрашивает Рави, поправляя перед зеркалом воротник своей белоснежной рубашки.       — Моя троюродная сестра, — отвечает Пра Плэнг, — но я не видел её так давно, что вряд ли узнал бы, случайно встретившись с ней на улице.       — Наверное, она красивая, — глядя на своё отражение, роняет Рави, и тут же ловит полный обожания взгляд подошедшего Пра Плэнга.       — Наверное, — безразличное согласие. — Я лишь надеюсь, что её визит не будет слишком долгим, хочу провести вечер с тобой на озере, — мужские ладони обхватывают талию Рави и притягивают ближе, пока его спина не касается твёрдой груди Пра Плэнга.       — Мы и так всё время вместе, Пи’Плэнг, — произносит Рави, не забывая отклониться так, чтобы Пра Плэнгу было удобно оставить на его шее пару-тройку нежных поцелуев. — Ты должен проводить больше времени со своей семьёй.       — Теперь ты — моя семья, — их губы, наконец, находят друг друга, и все мысли Рави устремляются в сегодняшний вечер, которого он уже ждёт.       Троюродная сестра Пра Плэнга приезжает в особняк ровно в назначенный час — в шестнадцать часов вечера. Она оказывается миловидной девушкой, с длинными черными волосами и белоснежной кожей. Пощебетав о чём-то с матерью и отцом Пра Плэнга, тепло поприветствовав дедушку, она добирается, наконец, до цели своего визита — самого Пра Плэнга, который сегодня особенно хорош в тёмно-синей рубашке.       — Нонг’Нуч, — Пра Плэнг учтиво улыбается, — ты стала намного красивее с нашей последней встречи, — шутит он и мягко пожимает протянутую ею руку.       — Могу сказать то же самое, — игриво звенит чистый девичий голос.       Рави стоит чуть позади Пра Плэнга и может хорошо рассмотреть девушку. Внезапно Пра Плэнг нежно обхватывает запястье Рави и подтягивает его к себе.       — Нонг’Нуч, познакомься, это Рави, мой…       — Я — новый член семьи, — скороговоркой произносит Рави, вдруг испугавшись, что Пи’Плэнг назовёт его своим возлюбленным, а как на это отреагирует Нуч — неизвестно, — рад знакомству, Пи’Нуч, — и он учтиво склоняет голову, почти касаясь чёлкой собственных ладоней, сложенных в традиционном жесте «вай».       Пра Плэнг немного удивлён словами Рави, но ничего не говорит.       — Какой милый мальчик, Пра Плэнг! — искренне восклицает Нуч, рассматривая Рави словно породистую собачку, но это занимает какие-то секунды, после чего взгляд Нуч уже на весь оставшийся вечер буквально приклеивается к Пра Плэнгу.       — Ты всегда любил всё красивое, вот и друга себе нашёл такого милашку, — произнося эти слова, Нуч как бы невзначай берёт руку Пра Плэнга в свои и тянет его в сторону дома.       Тем временем родители Пра Плэнга приглашают всех к столу, на ходу расспрашивая Нуч о том, почему она приехала одна, не устала ли, и другие подобные вопросы, которые обычно задают только что приехавшему гостю.       Пра Плэнг слишком хорошо воспитан, чтобы вырвать свою руку из совсем не девичьей хватки Нуч, и слишком сбит с толку её поведением, что покорно следует за ней в дом, но не забывает оглянуться на застывшего от неожиданных действий Нуч Рави, послав ему ласковую улыбку. Рави словно отмирает и шагает за всей семьёй к дому.       Когда все садятся за стол, Нуч предсказуемо оказывается рядом с Пра Плэнгом. Рави же садится напротив них — он и хочет, и не хочет смотреть на Нуч рядом со своим парнем. Подают ужин.       За столом царит оживлённая атмосфера. Нуч красочно рассказывает о том, как жила её семья последние десять лет, как они открыли свою аптеку, как съездили за границу и ещё много чего. Одновременно с этим она не забывает время от времени обращаться к Пра Плэнгу, склоняясь непозволительно близко, и постоянно, будто невзначай, прикасаться к нему.       Рави ест и не чувствует вкуса. Внутри каждый раз всё сжимается, когда он видит Нуч так близко к Пи’Плэнгу, а то, что он не предпринимает никаких попыток отстраниться, даже порой склоняется ближе, очевидно чтобы лучше расслышать, что тихонько говорит ему Нуч, просто бесит! Так хочется надеть им обоим на голову большую чашку с супом, стоящую посередине стола. Рави не узнаёт себя — никогда в жизни он ничего подобного не чувствовал. Как трудно себя контролировать, как невыносимо видеть эту Нуч, зачем она вообще приехала? Без неё всё было прекрасно!       Постепенно ужин подходит к концу.       — Тётушка, я бы хотела попросить разрешения прогуляться, пока совсем не стемнело, если я правильно помню, то недалеко есть озеро. Пра Плэнг проводит меня, — и Нуч, невинно хихикнув, берёт Пра Плэнга за руку, — ты ведь не против, Пи’?       Это уже слишком для Рави! Он резко поднимается со стула и по ходу совершает неконтролируемое движение рукой, отчего его нетронутый бокал с вином тут же выплёскивается на белоснежную скатерть.       Чёрт! Этого он точно не хотел, просто собирался уйти, чтобы не видеть больше, как Нуч заигрывает с Пи’Плэнгом.       — Рави, — Пра Плэнг также резко встаёт и отстраняет от себя Нуч, — с тобой всё нормально?       Рави хочется закричать, что нет, ничего не нормально, нет ничего нормального в том, что вы вдвоём тут сейчас творили! Но он не может: здесь родители, дедушка, да и он должен уметь держать себя в руках.       — Всё в порядке, голова заболела, слишком поспешил встать, — Рави зачем-то смотрит на Нуч и видит, нет, наверное ему кажется, её полный недовольства и какой-то унизительной жалости взгляд в ответ. — Извините меня, — он кивает родителям и дедушке, — я пойду в свою комнату.       — Я провожу тебя.       — Не нужно, Пи’Плэнг, — Рави сам не узнаёт свой голос, — ты должен проводить Пи’Нуч к озеру.       И не говоря больше ни слова, не смотря ни на кого, Рави уходит из гостиной, стремясь как можно быстрее скрыться от своего позора. Он почти бежит по пустому коридору.       — Рави, подожди, — Пи’Плэнг ловит его за руку и прижимает к шкафу с книгами. Сердце Рави стучит, как у пойманной птицы. — Что случилось? Скажи мне.       Рави всё ещё разрывает от жгучей ревности. Он смотрит в лицо Пи’Плэнга, тот ждёт ответа на свой вопрос и явно не собирается отпускать Рави.       Взгляд Рави падает на приоткрытые губы, и он в один момент обнимает Пи’Плэнга за шею и приникает к его губам. Поцелуй получается как-то жёсткий, требовательный, такой, будто Пи’Плэнг ранее уже отказался целоваться, но Рави не принял отказа. Когда он успел стать таким ненасытным, таким жадным до своего парня? Пи’Плэнг, конечно, не сопротивляется и почти сразу отвечает на поцелуй, с удовольствием принимая язык Рави в свой рот. Почему он должен быть против, если именно сейчас его мальчику захотелось выразить ему свою любовь? Они неистово целуются в пустом коридоре, и Рави чувствует, как начинает кружиться голова и внизу живота пульсируют сладкие спазмы. Его понемногу отпускает. Во всяком случае, на Пи’Плэнга он уже не злится — его парень сейчас доказал, что всё по-прежнему, что этот ужин и эта Нуч ничего не изменили.       — Пи’Плэнг, — немного отстранившись, словно пьяный выдыхает Рави, вложив в это имя всё своё желание, которое сейчас настолько сильно, что он готов отдаться Пи’Плэнгу прямо здесь, в этом коридоре.       — Что? Скажи мне, малыш, что с тобой? — Пра Плэнг ласково проводит носом по щеке Рави.       — Не ходи с ней на озеро, Пи’Плэнг. Мы же хотели пойти туда вдвоём.       Пра Плэнг не может поверить — его любимый мальчик ревнует!       — Нуч тебе не нравится, правда же? — осторожно спрашивает он.       — Конечно не нравится! Зачем она к тебе липнет? — Рави хмурится.       — Теперь ты знаешь, что я чувствовал, когда ты предпочёл помощь другого парня, помнишь, когда поранился в саду?       Рави удивлённо смотрит на Пи’Плэнга.       — Ты уже тогда такое чувствовал? Но мы же ещё не были вместе.       — Но уже тогда я хотел, чтобы мы были вместе.       Это неожиданное признание ошеломляет Рави. Он рад тому, что Пи’Плэнгу тоже не хочется видеть его с кем-то другим, и что это его неприятное чувство нормально.       — Мы с тобой пойдём на озеро, когда стемнеет, посмотрим на луну, — говорит Пра Плэнг, поглаживая волосы на затылке Рави.       — Но ты всё равно пойдёшь туда с ней? — Рави немного отстраняется.       — Только чтобы наедине сообщить ей то, что ты не дал мне сказать, когда я вас знакомил, что ты — моя судьба, мой любимый и единственный.       После таких слов Рави чувствует, что сейчас растечётся лужицей, это так приятно. Он сможет потерпеть, пока Пи’Плэнг не вернётся с озера, наградой ему будет лицо Нуч, которая узнает правду.       — Хорошо, Пи’Плэнг, — блаженно выдыхает Рави, — а теперь поцелуй меня.       — Иногда ревность полезна, а? — хмыкает Пра Плэнг.       — Чем это, интересно? — прищуривается Рави.       — Она делает тебя таким ненасытным, — с восхищением сообщает Пра Плэнг и накрывает губы Рави своими.       С удовольствием отвечая на поцелуй, Рави не может с этим не согласиться.       После поцелуя Рави уходит в их общую спальню, а Пра Плэнг возвращается к гостье. Она будто не замечает его зацелованных губ, ей не терпится остаться наедине.       Рави украдкой из-за шторы смотрит из окна спальни на то, как Нуч и Пра Плэнг идут в сторону озера. Жаль, но совсем скоро их скрывают деревья, и Рави снова охватывает недовольство.       «Может тайком проследить за ними? Нет, какой будет позор, если он по неловкости выдаст себя!»       Рави садится на кровать, застеленную шёлковым покрывалом, со стороны, на которой обычно спит Пи’Плэнг, и машинально выдвигает ящик его прикроватной тумбочки. Все предметы в нём кажутся знакомыми, кроме одного. Точнее, одной стеклянной баночки, на которой нет никаких надписей, кроме фамилии Пра Плэнга. Рави отвинчивает крышку. Запах почти не чувствуется. Рави осторожно опускает палец, дабы подцепить на него немного полупрозрачной густой субстанции. Растирает её между пальцами — так славно скользит.       Скользит! Словно что-то ядовитое Рави резко ставит баночку на тумбочку и на всякий случай оглядывается по сторонам, будто занимался здесь чем-то постыдным. Он чувствует, как краснеют щёки.       У них с Пи’Плэнгом ещё не было первой настоящей близости. Как-то так получилось, что они довольствовались взаимными ласками, от воспоминаний о которых сейчас Рави несколько раз глубоко вдохнул, чтобы унять волнение. Пи’Плэнг не настаивал на большем, возможно думая, что Рави к этому не готов, но при этом и не предлагая ему это. Сам Рави не знал, готов он или нет, но он доверял Пи’Плэнгу и ему не было страшно, ну разве что самую малость, как в любой первый раз. Но если Пи’Плэнг заказал в аптеке смазку, а Рави был уверен, что она именно оттуда, то значит он планировал их близость, хотел…       Рави закрывает баночку и ставит её туда, откуда взял. Если бы также просто можно было закрыть собственные желания. Он откидывается на кровать. Сегодня же! Да, сегодня они сделают это, и никакая Нуч им не помешает!       Совсем скоро солнце садится. Рави становится не по себе. Пра Плэнг не брал с собой фонарь, как же они вернутся по такой темноте? Вообще, Рави думал, что они придут ещё засветло, но время идёт, а их всё нет. Рави сидит у окна спальни и беспокойно вглядывается в густеющие сумерки. Потом решает спуститься вниз.       — Дедушка, может быть нужно послать кого-нибудь на озеро за Пи’Плэнгом и Пи’Нуч? Уже стемнело, а они без фонаря.       — Луна яркая сегодня, да и Пра Плэнг знает там все тропки как свои пять пальцев, не переживай, Рави, они скоро вернутся.       Но спокойствие дедушки не передаётся Рави. Он всё равно волнуется. А если Пи’Плэнг не так уж хорошо знает там все дорожки? Да даже на знакомой дорожке можно оступиться. Оступиться…       Рави замирает. А вдруг он там с этой Нуч?.. Ну, того… Ревность снова берёт Рави за горло, стоит ему только подумать, как Нуч невзначай, как и весь вечер, может начать приставать к Пи’Плэнгу, а он не сможет отказать ей?       Нет, Пи’Плэнг не будет этого делать, он же обещал сказать ей, что Рави — его единственный.       И Рави, сам не зная зачем, устремляется к входной двери, чтобы выйти на улицу. Но дверь внезапно открывается и на пороге возникает Пра Плэнг с Нуч на руках. С одежды обоих, а у Нуч еще и с волос, капает вода.       — Пи’Плэнг, что случилось?       — Нонг’Нуч оступилась и упала в озеро, — сообщает Пра Плэнг, ставя Нуч на пол.       — Я ещё ногу подвернула, — хнычет Нуч, но Рави кажется, что она немного переигрывает.       — Присядь, Нонг’Нуч, — произносит Пра Плэнг, помогая ей сесть в кресло неподалёку, — Рави, подойди, пожалуйста, — нежно просит он.       Рави всё ещё пребывает в смятении от столь внезапно разыгравшейся перед ним сцены. Он подходит ближе.       — Нонг’Нуч, — говорит Пра Плэнг, когда Рави оказывается рядом с ним, — когда на озере я сказал, что не могу на тебе жениться (Рави меняется в лице), то ты захотела поскорее уйти домой и, оступившись в темноте, упала в озеро, а я не успел сказать тебе почему. Так вот, я не могу на тебе жениться, потому что у меня уже есть любимый человек, — и Пра Плэнг берёт Рави за руку, переплетая пальцы, а за его взгляд Рави готов простить ему всё на свете, — нас связала сама судьба и я всю жизнь буду благодарен ей за это.       Рави не может сдержать победной улыбки, а лицо Нуч стоит всего того, что Рави испытал за сегодня.       — Я позову прислугу, тебе покажут твою комнату, где ты сможешь привести себя в порядок. Спокойной ночи, — и, не говоря больше ни слова, Пра Плэнг уводит Рави прочь, и Рави точно знает, кожей чувствует, куда они идут — в их спальню.       По пути им так удачно встречается один из слуг, и Пра Плэнг просит его позаботиться о Нуч.       — Рави, подожди меня, я только сменю одежду, — просит Пра Плэнг, закрывая за ними дверь спальни.       Рави кивает, расплываясь в довольной улыбке и глядя, как Пи’Плэнг уходит в ванную комнату. Теперь всё снова на своих местах. Завтра, без сомнения, Нуч уедет домой, а их счастье снова станет безоблачным. Рави отодвигает шторы, чтобы лучше видеть яркую луну и россыпь звёзд в чернильном небе. На несколько минут он выпадает из реальности, глядя из открытого окна и думая о том, как сейчас, наверное, красиво на озере.       Но потом со спины его обнимают тёплые руки Пра Плэнга, и Рави вздрагивает. Но не от испуга, а от предвкушения.       — Пи’Плэнг, ты собирался сменить одежду, — развернувшись в его руках, хмыкает Рави, выразительно глядя на обнажённого по пояс Пра Плэнга, из одежды на котором только полотенце вокруг бёдер.       — Рави…       Пи’Плэнг смотрит таким голодным взглядом, что у Рави ёкает в животе. Между ними никогда раньше так не искрило. Будто у всегда предсказуемого механизма внезапно отказали тормоза. Пи’Плэнг подобно слепому оглаживает лицо Рави, так, будто хочет прочитать его. Потом шею, плечи. Пальцы ныряют под воротник рубашки, и вот уже Рави, словно под гипнозом черных глаз напротив, сам расстёгивает пуговицу за пуговицей. Наконец, рубашка белой пеленой спадает на пол. Вскоре туда же следует и остальная одежда Рави, и полотенце Пра Плэнга.       — Пи’Плэнг, — Рави обнимает его за шею, чтобы, наконец, слиться в поцелуе.       Рави медленно подталкивает Пра Плэнга, чтобы тот лёг на кровать, а сам усаживается сверху и снова ныряет в поцелуй.       Так влажно трутся друг об друга языки, заставляя время от времени срываться в стоны. Рави чувствует ягодицами горячую плоть Пи’Плэнга и намеренно двигает ими так, чтобы ещё больше подразнить, возбудить и распалить их обоих.       — Рави, — Пи’Плэнг почти задыхается от этих действий, откидывая голову назад и подставляя шею под губы Рави, — не так быстро…       Рави кажется, что и без аптечной смазки между ними всё уже достаточно скользко, а значит можно сделать то, чего они оба давно хотели. И безгранично уверенный в успехе, Рави приподнимается на коленях, направляет плоть Пи’Плэнга в себя, а потом начинает опускаться на неё под собственным весом.       И это оказывается больно. Но и вернуться обратно получается не сразу. Хорошо, что Пра Плэнг почти сразу понимает бесполезность этой затеи, и ловко подхватив Рави, укладывает его себе на грудь.       Рави тяжело дышит, он не ожидал такого провала в свой первый раз. Как же так? Почему это так больно? Как тогда они смогут это сделать?       С его губ срывается обречённый не то стон, не то всхлип.       — Рави, малыш, тебе больно? — Пи’Плэнг тут же приподнимает его подбородок и внимательно смотрит в глаза. — Зачем же так спешить? У нас впереди целая ночь, чтобы сделать друг другу приятно, — и он оставляет нежный поцелуй на лбу Рави, осторожно укладывает его на постель, а сам встаёт и тянется к тумбочке.       — Это может быть приятно? — с надеждой спрашивает Рави. — Что мне нужно делать?       — Просто расслабься, я сам всё сделаю, — Пи’Плэнг смотрит влюблёнными глазами и Рави уже почти не помнит своей неудачи. За какие такие заслуги судьба послала ему этого невероятного парня?       Но все мысли Рави быстро растворяются в поцелуе.       — Тебя просто нужно подготовить, — говорит Пи’Плэнг, опускаясь губами на шею, потом на грудь и потом ещё ниже. — Это поможет нам, — и он показывает Рави ту самую баночку.       Когда тёплые скользкие пальцы Пи’Плэнга касаются сжатых мышц, Рави чувствует невероятное смущение и пытается свести бёдра.       — Нет, малыш, не зажимайся, — просит Пи’Плэнг, отводя левой рукой колено Рави немного в сторону и оставляя поцелуй на внутренней стороне его бедра. В ответ слышится судорожный вдох.       — Просто я смущаюсь, — дальше краснеть Рави уже некуда.       — Я тоже, — и не разрывая зрительного контакта, Пи’Плэнг вводит один палец.       Рави пытается сосредоточиться на новых ощущениях. У Пи’Плэнга довольно тонкие пальцы, поэтому один из них не доставляет дискомфорта, тем более что он движется то вперёд, то назад, будоража мышцы непривычными ощущениями.       — Не больно?       — Нет, но как-то странно.       — Тогда попробуем добавить ещё один.       Второй палец входит пока с трудом, но он скорее дразнит, то вторгаясь, то снова исчезая, незаметно растягивая и разогревая уже ставшие более податливыми мыщцы.       — А теперь попробуем найти то, ради чего мы всё это затеяли, — в глазах Пи’Плэнга плещутся хитринки.       — Что найти? — не понимает Рави. А Пра Плэнг продолжает свои движения пальцами, на которые, сам того не осознавая, Рави начинает насаживаться.       И, наконец, подушечки находят ту заветную точку внутри, и начинают её поглаживать.       — Пи’Плэнг, — стонет Рави, — что… как ты это делаешь?       И он вцепляется в покрывало, продолжая насаживаться на пальцы, которые всё больше разгоняют внезапное удовольствие изнутри к каждой клеточке тела.       Пи’Плэнг с восхищением смотрит на то, как мечется и постанывает Рави от одних только его пальцев. Его собственная плоть подрагивает в предвкушении оказаться внутри любимого тела, чтобы быть затянутым в эту узость, в этот жар, и причинять не боль, а наслаждение.       Не убирая пальцы, он приближает лицо к Рави.       — Рави, я хочу быть в тебе. Можно?       На чистых инстинктах Рави понимает, что да, сейчас можно, сейчас он готов принять Пи’Плэнга, принять, чтобы получить ещё больше удовольствия.       — Да, да, да, — как в бреду шепчет Рави, — пожалуйста… скорее…       И, отбросив остатки смущения, призывно раздвигает ноги, предлагая себя.       Этот вид окончательно убивает остатки самоконтроля Пра Плэнга. Он вынимает пальцы, вынуждая Рави всхлипнуть от неожиданности, и накрыв его собой, одним уверенным движением входит в его тело.       Это явно превосходит пальцы, и Рави нужно несколько секунд, чтобы понять это, привыкнуть. Он смотрит в лицо Пи’Плэнга, которое сейчас так близко, ощущает его горячую плоть в себе, и его сердце заходится от желания и восторга, что у них всё получилось.       — Рави, тебе не больно? — дыхание Пи’Плэнга тяжёлое, он едва сдерживается.       — Нет, двигайся, пожалуйста… — и Рави обхватывает ногами талию Пи’Плэнга, притягивая его ещё ближе, выбивая из него стон удовольствия.       Они оба слишком долго ждали этого, чтобы хоть как-то суметь продержаться дольше нескольких минут.       — Малыш, я скоро, — хрипло произносит Пи’Плэнг в губы Рави, а пальцы обхватывают его плоть, чтобы подвести к одновременному финалу.       И это так хорошо, что Рави совсем не контролирует своё тело, словно зажатое в тисках невероятного удовольствия…       Позже, лёжа вместе в тёплой ванне, они не могут перестать касаться, сжимать и поглаживать друг друга. Сегодня им открылась новая, ранее неведомая грань близости, и впереди ещё много дней и ночей, чтобы наслаждаться ею снова и снова. Конец.