Прыгай на колени, рассказывай, как ты себя вёл

      Дети разошлись. Кирие гремела посудой на кухне, а на шуточную попытку притянуть к себе Неро — «неужели не хочешь ничего попросить у старика на Рождество?» — он получил только красноречивое пошел к черту, Данте!       Ну, стоило попытаться.       Петти, застенчиво улыбнувшись, нагнулась к его уху и попросила в новом году всегда брать от нее трубку.       Что-то звякнуло, громыхнувшись на пол. Наверное, елочная игрушка. Мальцы унеслись в комнату быстрее, чем Кирие успела подойти.       — Вот же, — раздосадованно шикнула она. Неро появился следом. Мягко растер ее плечи и пообещал все убрать.       В углу гостиной возились Леди и Триш. Петти ускользнула с Нико во двор — покурить.       Уставшим взглядом Данте оглядел свой недавний фронт работ: под ногами слиплась мишура из взорванных хлопушек, опустевший нарядный стол был заставлен объедками и огарками от свечей. Он даже не пил — Неро сразу обозначил, что до того, как дети улягутся спать, он не позволит Данте даже притронуться к стакану. И Данте послушно развел руками. В конце концов, ему самому не особо-то и хотелось дышать спиртом на мальцов.       Мальцы загадывали разное. Игрушки, побольше и покрасивей, чтобы папа почаще бывал дома, а мама разрешала есть сладости весь день… Данте кивал, почесывая подбородок под накладной бородой (как же, черт возьми, неприятно она кололась), а сам вспоминал себя в детстве. Кажется, его желания не слишком отличались от тех, которые он в этот вечер пообещал исполнить. Разве что с возрастом некоторые приобрели чуточку иной смысл.       Задумавшись, он не сразу заметил чужое присутствие. Сначала взгляд выцепил носок кожаного сапога, потом выше, по заклепкам — и еще заклепкам, и еще. По стройным ногам, утянутым в узкие брюки. На уровне глаз качался наполовину полный бокал. Сомкнувшиеся вокруг тонкие красивые пальцы едва удерживали его за края.       — Ну, — с веселым прищуром начал Данте, — расскажешь, как ты вел себя в этом году?       Вергилий смотрел на него долгие-долгие секунды.       Молчание между ними нагревалось, как потрескивающий камин за елью, оттененное глухой возней в другой комнате и смешками, долетавшими из окна.       Ох — догадка озарила Данте и развеселила, словно нельзя было представить более нелепой ситуации — Вергилий был пьян. Бессовестно и, видимо, сильно.       Он приглашающе подставил колено.       С тяжелым вздохом Вергилий взял бокал в другую руку и (со всей грацией, на которую остался способен) присел.       Данте опустил руку брату на поясницу, провел вверх — коснулся косточки на позвонке, выглядывавшей из-под воротника жилета. Помассировал Вергилию шею: тот разомлел, прикрыв глаза, и откинулся на его плечо. Данте ухмыльнулся.       — Что? — недовольно пробурчал Вергилий, медленно ворочая языком. — Я смешной?       — Да. А еще красный. Как снегурочка.       Вергилий пихнул его в ногу.       — Это… — он воззрился на свой напиток, вновь качнув бокал; розовая жидкость взболтнулась и пошла пузырьками, — …оно такое вкусное. Сладкое. Тебе бы тоже понравилось.       — Неро запретил мне пить.       — М-м, — понятливо кивнул Вергилий.       — Ну так… — ладонь, лежавшая на шее, скользнула за ухо. Большой палец обвел раковину, прошелся по мочке. — Ты был плохим мальчиком, не так ли?       Вергилий уткнулся ему в грудь, закивав головой.       — О да, — Данте погладил его по волосам. — Очень плохим мальчиком. Чуть не раздербанил весь город. Натворил столько дел. Снова хотел сбежать от людей, которые тебя любят.       Вергилий всхлипнул, едва потираясь о колено бедрами.       — И что же мне с тобой сделать, плохиш? — последнее слово Данте произнес хриплым шепотом, целуя Вергилия в висок. — Может, отшлепать?       Он завелся от собственных слов, уже мечтая, как они с Вергилием окажутся дома. Он разложит его в коридоре, на комоде, Вергилий будет жарко и пьяно дышать ему в шею, потом на столе перед креслом, потом наверху. Данте раскроет его, вынет из этих узких брюк, заклепок и облегающего жилета, развернет как самый желанный рождественский подарок: огладит его прекрасную задницу и выпорет, вылижет ключицы и соски, вокруг пупка, да — это было особое место, Вергилий буквально терял голову, когда Данте ласкал ему живот. Затем ниже и ниже, между этих великолепных ножек и…       — Д-данте, — также шепотом начал Вергилий, но не успел договорить. Перед ними материализовался Неро с горой вымытой посуды и перекошенным лицом.       — ЕСЛИ ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО Я НИЧЕГО НЕ СЛЫШУ, ТО ОЧЕНЬ ОШИБАЕТЕСЬ! Постеснялись бы при детях!..       Дети, которые услышали только Неро, уже спустились с лестницы, пугливо выглядывая из-за балюстрад.       В арке перед кухней стояла Кирие и прятала улыбку за полотенцем в руках.       Вергилий, икнув, живописно сполз с колен на пол — прямо между ног Данте. Борода, в которую он вцепился, сползла вслед за ним. Под красной Санта-шапкой остались сиротливо висеть ниточки.       — Дедушка хотел загадать желание? — робко поинтересовался один из мальцов, когда Кирие уже уводила их обратно в спальни.       — Дедушка перебрал, — мрачно ответил Неро. И забрал у Вергилия почти пустой бокал.