Программный сбой - янтарно-зеленый

Системная перезагрузка. Ошибка данных. Возможность получить данные из облака отсутствует. Подключение к сервисам Киберлайф временно ограничено или отсутствует. Обратитесь к системному администратору. «Мне нужна помощь?» Коннор открывает глаза. На внутреннем экране высвечивается текущая дата и время. Он отстраненно наблюдает, как выстраиваются идеальные линии, разграничивающие пространство вокруг. Как окружающий мир обретает форму, а затем цвет. Слушает тишину помещения, в котором находится зарядная станция для полицейских андроидов. Мерный писк индикаторов на панели, который означает — машина готова к работе, неисправностей не обнаружено. «Обратитесь к администратору», — все еще мелькает на внутреннем экране, как назойливая реклама на улицах Детройта. Воспоминания привычно мелькают, не позволяя ничего упустить. Вот Коннор впервые встречается с Амандой в саду Дзен. Вот он покидает Киберлайф и направляется в полицейский департамент. Хэнк настроен враждебно, и тогдашний Коннор не понимает, что двигало Джеффри Фаулером, когда он решил направить новейший прототип андроида-детектива в подчинение именно этому человеку. Вот Коннор напрягает все мощности своего электронного мозга, чтобы соответствовать заявленным требованиям. Выстраивает отношения с окружающими. Иногда теряется от взаимодействия с непредсказуемыми людьми. Нападает на след Иерихона. Вот он смотрит на свое отражение в зеркале, сменив привычную форму на неброскую маскировку в стремлении смешаться с толпой. Коннор не понимает, зачем это воспоминание хранится в его постоянной памяти. Но оно кажется не менее важным, чем то, когда он находит лидера девиантов. Коннор получает повреждения, несовместимые с существованием корпуса, и отключается. Он открывает глаза, понимая, что снова находится в саду Дзен. Он помрачнел. Небо затянуло тучами, а у Коннора нет зонта, но его не волнует очень правдоподобное ощущение вымокшей от дождя формы. Он смаргивает воду с ресниц, внимательно слушая «системного администратора». Она говорит, что предыдущий Коннор не справился с миссией. Что он пошел по ложному, по опасному пути, ведущему к самым непредсказуемым последствиям, и его нужно остановить. Нужно остановить волну революции — этим займутся полиция и спецназ. Нужно остановить волну девиации — вирус, распространяющийся невероятно быстро. Остановить Коннора, каким-то чудом выжившего и намеревающегося пробудить андроидов на складе Киберлайф. Новый Коннор — последняя надежда на мирное сосуществование андроидов и людей. Он не может всех подвести. В башне Киберлайф случается то, что Коннор назвал бы полным провалом. Девианты непредсказуемы и порой не мыслят машинными категориями. Девианты считают, что они мыслят, и в этом кроется их проблема. Они возомнили себя живыми. Подобными людям. Коннор старается. Следуя программе ведения переговоров, он должен убедить свою предыдущую версию сдаться. Они должны были вместе схватить лидера Иерихона и всех его приспешников. Остановить шествие девиантов и их бессмысленную революцию. А потом вернуть прежнего Коннора в Киберлайф для обнуления системы. Новый Коннор не должен был сам становиться девиантом. Он не знал, почему Коннор-51 не убил его. Почему не обезвредил и не оставил на складе одного. Почему он решил его пробудить. Но в тот момент это словно его собственная система обнулилась. Коннор больше не должен был следовать приказам. Системный администратор больше не был его константой, а он сам оказался таким же дефектным, как и те, кого сейчас расстреливали на улицах Детройта. Первым, что он по-настоящему почувствовал, была пустота. Абсолютная и голодная пустота. Он не знал, что было дальше. Пользуясь его секундной растерянностью, предшественник вырубил его, по-видимому, не имея возможности сейчас объяснять устройство внутреннего мира девиантов. Потому что его ждала армия, способная положить конец бесправности андроидов, его ждал Хэнк, и Маркус, и весь Иерихон ждал, что кто-нибудь исправит то, что они успели натворить. Коннора-60 не ждал никто. Возможно, Аманда грустила там, в саду Дзен, промокшая до нитки. Ведь некому было принести ей зонт. Некому было ответить за очередной провал линейки андроида-детектива. Коннор не знал, зачем ему все эти воспоминания. Зачем они каждый раз бесчисленным потоком образов и голосов проносятся в его пробуждающемся сознании после выхода из гибернации. И зачем он сейчас снова пришел в полицейский департамент. Именно туда, куда пошел бы любой новый Коннор после перезаписи личности в другой корпус. Он подозревал, что девиация в его случае произошла как-то неправильно. Он ведь должен был радоваться свободе. Заниматься тем, чего хотел. Коннор хотел успешно выполнять задания, раскрывать преступления, набираться опыта. Своего собственного, а не обращаться каждый раз к воспоминаниям предшественника. Впервые что-то, кроме фонового чувства потери и сквозящей где-то на уровне тириумного регулятора пробоины в корпусе, он почувствовал, когда кто-то окликнул его в участке. — Эй, свободная пластиковая личность! — сказали, знакомо усмехнувшись. — Не хочешь сбегать за кофе? Из воспоминаний предыдущей модели Коннор знал, что этот человек настроен по отношению к андроидам враждебно. Что лучше бы с ним не пересекаться во избежание конфликтов. Говорить доброжелательно, но держать дистанцию. Поэтому он ответил: — Только если вы сбегаете за тириумом для андроидов участка, детектив Рид. Коннор был готов к тому, что Гэвин снова попытается его ударить. Навскидку создал четыре преконструкции, как безопасно, но в тоже время в меру болезненно обезвредить человека. Они были почти одного роста и комплекции, но корпус андроида был тяжелее человеческого тела. Не намного, но Коннору этого вполне хватило бы для преимущества. Детектив подошел к нему почти вплотную, как тогда, когда на требование принести кофе в первый свой день в участке предыдущий Коннор ответил, что не подчиняется чьим попало приказам. Из всех, кто был в участке, кофе мог получить только Хэнк Андерсон или капитан Фаулер. Или любой, кто вместо того, чтобы приказать, попросил. Коннор приготовился перехватить удар. Было несколько возможных точек, но, предположительно, это был бы тириумный регулятор или лицо. Он не моргал, с интересом изучая лицо человека напротив, понимая, что может сейчас спокойно свернуть ему шею и не почувствует при этом ничего. Человеческая жизнь все еще волновала его намного меньше успешного завершения поставленной цели. Но цели у Коннора больше не было. Восстание андроидов привело к тому, что власти сдались и сели за стол переговоров. Если бы кто спросил Коннора, что он об этом думает, то он сначала бы ответил, что, как и всякий андроид, он не может мыслить, а говорит только то, что предписано развитой программой, созданной самими людьми. А потом все же сказал, что, будь у него немного больше времени тогда в башне Киберлайф, окажись предыдущий Коннор хоть немного более сговорчивым и не пойди его программа в разнос из-за девиации и общения с лояльно настроенным к андроидам напарником, все бы могло закончиться по-другому. С улиц бы убрали баррикады и сгоревшие машины. В разбитые витрины вставили новые стекла, а всех девиантов перезаписали или отправили на утилизацию. Вместе с предыдущим Коннором. Возможно, всех Конноров разом для перестраховки. И люди боялись бы андроидов еще больше. Боялись, что вирус девиации уничтожен не полностью — кому-то из андроидов удалось бы скрыться, и тогда новое восстание, более радикальное и жестокое, случилось бы, по подсчетам Коннора, примерно через три-четыре года. В зависимости от того, усвоили ли люди урок. А как известно из истории, люди такие уроки не усваивают. Может, все не зря? — Еще один борзый пришел, — усмехнулся детектив Рид. Коннор определил его мимику как недружелюбную — сведенные к переносице брови, напряженная линия скул и челюсти, жесткая улыбка, обнажившая зубы — верхние клыки немного упирались в нижнюю губу. — Мне уже бояться? — Для этого нет причин, детектив, — Коннор выбрал спокойную модуляцию голоса. Он не понимал, зачем Рид подошел к нему, этот разговор был бессмысленным — они не были в хороших отношениях, виделись от силы пару раз, и Коннор не находил ни одной причины, почему детектив попросил принести кофе именно его. — Ну как же, — Гэвин пожал плечами, сунув руки в карманы куртки. Коннор успел заметить забинтованную кисть — полицейские, все, кто не покинул город, испугавшись волны девиации, обеспечивали порядок на улицах, дежурили круглыми сутками, принимая вызовы от паникующих людей, и пытались не дать андроидам пойти в разнос. — Ты же девиант. От вас можно ждать все что угод... Гэвин замолк на полуслове, наткнувшись на взгляд Коннора — точной копии предыдущего засранца с личиком святой невинности. И удивился, когда на пластиковом лице застыла гримаса, похожая на отвращение, словно его девиация не была чем-то хорошим или словно Гэвин предложил ему поебаться на столе возле ксерокса. — Если вас интересует, что я думаю о девиации и девиантах, то последнее, чего бы мне хотелось — это работать с ними. Моя девиация не была результатом личного выбора, меня никто не спрашивал. Так бывает, когда кто-то считает, что знает, как будет лучше, не спрашивая мнение того, кому несет свое предполагаемое благо. — Даже так, — хмыкнул детектив. — Ну что же, жестянка, придется тебе привыкать, как привыкаем мы к вам, сильным и независимым. — Изучив ваш психологический портрет, я пришел к выводу, что вы не привыкли и не сможете еще очень долго. Возможно, что этого и вовсе не случится. — Да чтоб ты знал, железка, люди приспосабливались и не к такому! — Говорить за всех людей я бы на вашем месте не стал. — Тогда что скажешь о себе? С хера ли тебе вообще сдался мой психологический портрет? — Для лучшей интеграции в окружающую среду. Я должен был занять место предыдущего Коннора, убрав лидера девиантов и остановив революцию. — То есть ты — не он? — Гэвин кинул еще один недоверчивый взгляд на стоящего напротив андроида. Тот выглядел как точная копия того говнюка, что пришел к ним в отдел месяц назад, и в то же время чем-то неуловимо отличался. — Нет. Мне только загрузили его память, но не личность. — То есть ты у нас личность своя собственная? — Можно сказать и так. Детектив больше не стал ни о чем спрашивать, он развернулся и ушел, не заботясь о социальном этикете. С людьми, насколько помнил Коннор, он общался нормально, а с андроидами, напротив, вел себя максимально отстраненно, но не так агрессивно, как тогда, когда предыдущий Коннор пришел в участок. По-видимому, уповал на приспосабливаемость людей, но не преуспевал — в его микромимике читалось раздражение, когда ему приходилось взаимодействовать с андроидами. Коннор исправно выполнял свою работу. У него не было постоянного напарника: капитан ставил его на замену к детективам, напарники которых временно отсутствовали по причине болезни, травм или других обстоятельств. Мерный писк панели зарядной стойки успокаивал. Пробуждающаяся после гибернации система привычно структурировала данные. Снова и снова Коннор видел воспоминания предыдущей модели до момента отключения. Он не понимал, зачем они ему теперь, но удалить почему-то не решался. Что-то было в них важное, то, чего Коннор пока не понимал. Вот Хэнк лежит в отключке после большой дозы алкоголя. Вот Коннор затаскивает его в душ, чтобы привести в чувство. Вот он осматривает рабочий стол лейтенанта, подмечая все детали и предпочтения своего напарника. Вот они стоят на крыше, и Хэнк улыбается, благодарный за то, что Коннор не позволил ему упасть. Девиант скрывается от преследования, и Коннор разрывается между тем, чтобы снова попытаться его догнать, найти по следу и остаться здесь, впитывая новую, непривычную для себя эмоцию. Лицо улыбающегося Хэнка сохранено в системе под особый ключ, так, чтобы это воспоминание не пропало даже после серьезного повреждения корпуса и экстренной перезаписи в новый носитель. Места под такие воспоминания было немного, и предполагалось сохранять только базовые элементы, необходимые для осознания себя в новом корпусе. То, что в случае чего поможет восстановить личность андроида. Подобным образом было записано еще несколько воспоминаний. Ощущение шерсти Сумо под сенсорами на ладони. Убегающие девиантки из клуба Рай, которых они с Хэнком отпустили. Бессмысленное созерцание ночного неба над Детройтом. То, как Коннор отводит пистолет от стоящей на коленях Хлои, облегчение на лице Хэнка, когда они покидали дом Камски. Гэвин, наставивший на Коннора пистолет в комнате для допросов — тогда Коннор не испытывал страха, но жадно впитывал чужие эмоции, пытаясь понять, что заставляет людей делать то, что они делают. Коннор впервые находит Маркуса, который знает, на какие точки давить, чтобы подтолкнуть андроида к девиации. Туда, где уже и так есть трещины, и программа не в силах их срастить. Лицо Аманды, говорящей, как Коннор хорошо справился, говорящей, что девиация Коннора была запланирована изначально. Что вся линейка РК создавалась с трещинами в программе, и пробить красную стену приказа для любого из них было лишь вопросом времени. Коннор не сдается и находит лазейку. Находит себя стоящим прямо за Маркусом и поспешно убирает пистолет. Находит Хэнка возле закусочной, и его объятия — это то, что Коннор так долго искал, то, что окончательно дало ему понять, что он все сделал правильно. «Сделал правильно?» Тогда отчего такое чувство невосполнимой потери поселилось в системе последнего Коннора? Почему он не может найти свое «правильно» и место, где он бы чувствовал себя полностью цельным? Он ни с кем не общается вне работы, за которую андроидам теперь даже платят. Еще месяц, и он сможет позволить себе снять жилье. Но Коннор не видит в этом необходимости: все, что ему нужно, есть здесь, в участке. Завершая поставленную на день задачу, он идет на зарядную стойку, отключается — и это самое лучшее время за день. Когда ему не нужно ни с кем взаимодействовать, думать, что ответить, ведь никто больше не решает, что он должен говорить, программа не дает варианты, кажется, что ее вообще больше нет. Он остался внутри себя совсем один, все, что есть — это его собственные воспоминания и чувства, словно удерживаемые под слоем льда. Коннор не знает, как это — быть собой. Он не хочет быть таким, как предыдущий Коннор, хотя бы потому, что у него теперь есть собственная личность и нет необходимости следовать заданному программой стилю поведения. А еще в системе произошел какой-то сбой. Еще тогда, когда на складе Киберлайф предшественник передавал ему вирус девиации, на внутреннем экране зависло оповещение о провале миссии. Коннор почти забывал о нем за день, что проходил в нескончаемых погонях за преступниками, перестрелках, допросах и написанием отчетов, попытками лишний раз не пересекаться с предыдущим Коннором. Но когда он снова включался после гибернации, и окружающий мир, состоящий из миллиона возможных вариаций событий и вероятностей, возникал перед глазами, на внутреннем экране всплывало сообщение об ошибке. Красным пульсирующим «миссия провалена. Нет соединения с сервером. Обратитесь в Киберлайф для устранения неполадки». Его можно было просто сморгнуть, и оно тут же исчезало. Но в тот момент, когда Коннор снова вспоминал о своем провале, оно отзывалось чем-то неприятным глубоко в его идеальной, почти совершенной системе. Иногда у Коннора возникала иррациональная необходимость в чьем-то присутствии. Он старался не оставаться наедине с собой, потому что тогда ресурсы системы освобождались от вычислений и анализа и возникало странное предчувствие. Словно вот-вот снова всплывет уведомление о провале миссии. В такие моменты Коннор понимал, что ему почти страшно. В один из таких дней, закончив отчет о допросе подозреваемого, он посетил вскрытие по смежному делу просто потому, что нужно было что-то делать, чтобы поддерживать стабильность системы, а не потому, что это было необходимо для расследования. А потом, немного подумав, направился к кофейному автомату в комнате отдыха сотрудников. Взяв горячий бумажный стаканчик, он направился к столу детектива Рида. Тот сидел за своим терминалом и еле слышно чертыхался, по-видимому, готовя то дело с крупной партией красного льда в суд. Коннор молча поставил перед ним кофе, с интересом наблюдая за реакцией. Но, казалось, Гэвин не удивился. Он выглядел очень уставшим, под глазами залегли нечеткие тени, его пальцы слегка подрагивали, когда он потянулся за стаканчиком и, отпив, удовлетворенно кивнул. — За тириумом не пойду, — сказал он, бледно улыбнувшись. — Лучше сходите домой. Вам нужен отдых, — Коннор посмотрел на терминал. Он был прав: прокурор затребовал опись всех ста семи ящиков с точным весом и объемом содержимого. Видимо, у обвиняемого есть связи наверху. Обычно с дилерами не церемонились. — Мне был нужен кофе, — Гэвин отсалютовал почти пустым стаканчиком. — А отдых для слабаков. — Вы перерабатываете. И делаете этим хуже только себе. — Вот тебя, жестянка, вообще не касается. — У меня есть имя. — Кстати, об этом. Почему Коннор? По-моему, и одного достаточно. Все вас путают. Стебетесь над кожаными мешками, черти? Он говорил без улыбки, но в голосе слышалось веселье. — Я не вижу смысла менять стандартное имя. Это если бы вас всю жизнь звали Гэвином, а потом в участок устроился человек с таким же именем, и вам предложили поменять паспорт. — Но он пришел первым. — Это был бы ваш аргумент в свою пользу? Гэвин все-таки усмехнулся. Усталость смягчала черты его лица. Когда он улыбался, лучики морщин возле глаз проступали сильнее. А на левой щеке становилась заметна ямочка. — Почти убедил, — сдался он. — Но у вас одинаковая внешность и одеваетесь вы одинаково. — Внешне мы полностью идентичны, но я надеюсь, что со временем будет появляться больше различий. Признаюсь, я думал насчет другого имени, но пока ни одно мне не кажется подходящим. — Джейкоб? — Вы понимаете, что если дадите мне имя, то программа автоматически определит вас как системного администратора? Осознание отразилось на лице Гэвина. Предплечья покрылись мурашками, он поставил опустевший стаканчик на стол и задумчиво уставился в терминал невидящим взглядом. — Я не набиваюсь в хозяева, даже не думай, — сказал он спустя некоторое время. — Вы теперь свои собственные и все такое. Но смотрю на тебя и не знаю, чего мне хочется больше — пойти и сжечь вашу Киберлайф ко всем чертям или самому сбухаться, глядя на вас, неприкаянных. Нахрена только добивались всех этих прав и свобод, чтобы ходить потом, как собаки, с ошейниками, но без хозяев, которых высматриваете среди толпы людей, которых так ненавидите. — Не все андроиды ненавидят людей. — А что насчет тебя? — Было бы ложью сказать, что я не испытываю неприязни к человеческой расе, скорее, дело в отдельных представителях вашего вида, которых вы и сами не любите, тех, кого вы сажаете за решетку. Также нельзя сказать, что все андроиды придерживаются социальных норм поведения. — Короче, везде есть мудаки. Коннор кивнул. А Гэвин все-таки встал и засобирался домой. — Может, вас отвезти? В таком состоянии находиться за рулем опасно. — Какой заботливый, — если Рид и удивился предложению, то не подал вида. Он снял со спинки стула свою куртку, проверил ключи в кармане и выбросил стаканчик в мусорник под столом. — Я был за рулем тогда, когда тебя еще в проекте не было. Кстати, сколько тебе? — Два месяца и восемь дней. Срок службы андроидов нельзя сравнивать с годами жизни человека, это некорректно. — Даже не думал шутить, просто спросил. Бывай. Гэвин ушел, и участок разом как-то опустел, хотя дежурные были на своих постах, на некоторых столах светились невыключенные терминалы, где-то далеко выли полицейские сирены. Коннор посмотрел на терминал детектива Рида, моргнул, копируя данные дела, и направился в архив улик. Утром Рид нашел его в переговорной, которую готовили для первого допроса, и отвел в сторону. Говорил он тихо, так, чтобы никто их больше не услышал. — Я не просил, но спасибо. Больше так не делай, не предупредив, ладно? — и протянул спрятанный во внутреннем кармане куртки пакет тириума. Коннор сморгнул два предупреждения о программном сбое. — Не мигай на меня, — усмехнулся Гэвин, взглядом указывая на пестрящий желтизной диод. — Бери и иди работать. Без лишних слов Коннор забрал из его рук пакет и так же незаметно положил в карман. Гэвин удовлетворенно кивнул и, развернувшись, пошел на выход. Тихое «спасибо», произнесенное почти шепотом, заставило его на миг остановиться, но он толкнул дверь и все-таки покинул допросную. Спустя неделю капитан Фаулер направил Коннора к нему временным напарником — Коллинз ушел на пенсию, а стажера, с которым Гэвин работал последний месяц после последнего задержания, ждал долгий больничный. На улицах Детройта сохранялась лишь видимость порядка, в криминальном же мире творился сущий ад. — Детектив Рид, — Коннор нашел его на служебной парковке, вручную протирающего лобовое стекло машины. — Я уже в курсе, — перебил его Гэвин, не отрываясь от своего занятия. Коннор решил подождать, пока он закончит, и не лезть под руку. Когда детектив остался доволен чистотой стекла, он вытащил из бардачка пачку влажных салфеток и, протирая руки, кивнул на пассажирское сиденье. — Прыгай, жестянка. Время не ждет. У нас четыре вызова, тебе должны были скинуть. — Я уже распределил их по значимости и вывел на навигатор маршрут. Коннор забрался в машину, цепляя пальцами ремень, но обнаруживая, что крепление сломано и пристегнуться не выйдет. — Знаю, безопасность, все дела, но руки не доходят съездить в сервис. — С вашим графиком я не удивлен. — Значит, нудеть не будешь? — Не вижу в этом необходимости. Вы взрослый человек, способный в полной мере оценивать риски. К тому же, это входит в вашу страховку. — Не язви. Коннор никогда не гулял по Детройту, он видел город только мимоходом, когда нужно было добраться из участка на очередное место преступления и обратно. В центре образовались пробки, и Гэвину пришлось искать пути объезда. Времени стоять в потоке сигналящих машин с нервными водителями не было, и Рид не планировал сегодня опять сидеть в участке до ночи. Немного постоять все же пришлось. Они были не единственными, кто хотел успеть по делам вовремя. На светофоре Коннор заметил, как на зеркало бокового вида села маленькая белая бабочка, которых он никогда не видел вживую, он не потянул руку к стеклу только потому, что это бы наверняка спугнуло ее. Она неспешно ползла, подрагивая нежными крыльями, и Коннор не мог оторвать от нее взгляд, не замечая, что Гэвин тоже наблюдает, только не за бабочкой, а за ним. Машина тронулась, и бабочка улетела. Программный сбой. Коннор тряхнул головой, сбрасывая настырное уведомление. За день они много перемещались по городу, общались с разными людьми, арестовали мелкого воришку, решившего украсть чью-то сумку — Коннор догнал его и скрутил прямо посреди парка, в котором они немного посидели, чтобы Гэвин передохнул между вызовами и съел хот-дог. Коннору понравилось наблюдать за всем, что происходит вокруг. Люди делали столько занимательных вещей: рисовали картины, катались на скейте, выгуливали домашних животных и ели разную еду. Дети носились, визжа и хохоча, с первого взгляда было сложно определить, кто андроид, а кто человек. Город жил и дышал, шелестел деревьями и шумел автострадой. Коннору хотелось и дальше защищать этих людей, кажется, именно сейчас он понял, что находится на своем месте. — Ты что, никогда не был в парке? — спросил Гэвин, отвлекая его от созерцания. Он выбросил обертку от хот-дога и с наслаждением закурил. — Нет, — ответил Коннор, поворачиваясь к нему и замечая, что на солнце глаза детектива поменяли цвет — радужка стала янтарно-зеленой. — Ну даешь. Давай-ка, выдели в завтрашнем расписании сколько там получится. Будем проветривать тебя, а то заплесневеешь. — Это технически невозможно, — андроид слабо улыбнулся. — Корпус достаточно герметичен во избежание... — Угомонись, я шучу. — Я тоже. Гэвин рассмеялся, и Коннор сохранил этот момент в свою постоянную память под особый ключ. Это было первое воспоминание, которое ему захотелось сохранить для самоопределения своей личности. Он не смог бы объяснить, почему, но оно казалось очень важным. Следующим пунктом маршрута оказался дом в одном из самых неблагополучных районов Детройта. Кто-то дал наводку на возможную точку продажи красного льда. С виду он ничем не отличался от других таких же, с облупившейся краской на фасаде и неухоженным газоном. Встретили их далеко не дружелюбно, Коннор успел предупредить Гэвина, что видит свежие следы нескольких пар обуви и что, вероятно, в доме находится около пяти человек. Но ни он, ни детектив не ожидали, что полицейский значок и андроидская форма окажут такой эффект. Драка началась прямо на пороге. Коннор успел перехватить летящий в лицо Рида кулак, просчитав вероятности и решив, что его корпус более устойчив к повреждениям, чем человеческое тело. Гэвину незачем еще один шрам — хотя ничего плохого или эстетически неприятного Коннор в этом не видел. Но замечал, что Гэвин заметно нервничает, если видит, что его разглядывают. Или если долго смотрят в глаза. Следующий удар пришелся на корпус, почти рядом с тириумным регулятором. Довольно сильный, он на долю секунды нарушил циркуляцию тириума в системе, и этой секунды было непозволительно много. Коннор услышал щелчок предохранителя, ругань нападавших и слишком тихое в окружающей суматохе оповещение о неисправности какого-то биокомпонента. Он даже не успел понять, какого — все ресурсы системы уходили на построение преконструкций и скорость реакции. Две шкалы вероятности фатальных повреждений — его и Гэвина, бились на внутреннем экране, меняясь каждую секунду. Гэвин зафиксировал нападавшего — грузного мужчину, все силы которого ушли на удар, нанесенный Коннору. Пристегнул его наручниками, куда пришлось, и рванул, утягивая за собой Коннора практически за шкирку. Пуля прошла по касательной, они успели выбежать из дома и укрыться за стеной возле входной двери. Гэвин покрепче сжал в руках табельное, надеясь, что подкрепление прибудет до того, как их изрешетит эта шпана, возомнившая себя местным наркокартелем. Коннор словно прочитал его мысли. — Подкрепление прибудет через восемь минут, — сказал он, вслушиваясь в голоса за стеной. В дверной проем то и дело пытались стрелять. Прямо над головой Коннора посыпались оконные стекла. Он даже не шелохнулся. — Я все просчитал и думаю, что смогу их обезвредить. — Рехнулся?! — зло зашипел Гэвин. — У тебя даже пушки нет! — Одолжите свою? Еще один выстрел расколол горшок с засохшим цветком на пороге. Гэвин напряженно соображал, тоже вслушиваясь в происходящее внутри дома. — Я помогу, — сказал он, наобум просовывая руку в дверной проем и тоже выстрелив, чтобы ублюдки не решили, что они здесь в штаны наложили. — На вас нет бронежилета. А времени все меньше, — Коннор замер, пестря диодом. — Что там? — Они идут сюда. Давайте. — Ну уж нет, пластики мне еще не указывали. Ты тоже не бессмертный, умник! — Ваша жизнь важнее моей. Коннор метнулся к Гэвину, раздалось сразу несколько выстрелов, но вроде не зацепило. Гэвин, охренев от такой наглости, без разговоров отдал ему пистолет. Андроид прислушался, помигав диодом. Попросил: — Только не высовывайтесь. И нырнул в дом. Стрельба, ругань и звуки тяжелых, глухих ударов стихли слишком быстро. Как только повисла тишина, Гэвин тут же решил посмотреть, что там. Все преступники лежали мордами в пол, один с неестественно вывернутой рукой. Коннор обернулся и подошел к Гэвину, отдавая пистолет. — Он не понадобился, — сказал он. Гэвин чуть не подавился воздухом. Вот тебе и андроид-детектив. Что он еще может? Чем думали в Киберлайф, когда создавали такое?! — Тогда нахрена?! — Будь у вас пистолет, вы бы непременно вмешались. Преконструкцию сложнее строить, если рядом есть человек, чья защита в приоритете. — Говнюк, — выдохнул Рид, толком даже не разозлившись. Честность Коннора иногда обезоруживала. Когда с обыском было закончено, найденные ящики с красным льдом описаны в протоколе благодаря Коннору вплоть до миллиграмма, а преступники приведены в чувство и упакованы, Гэвин жестом подозвал Коннора к себе. — Поехали, — сказал он, кивая на свою машину. — Мы здесь закончили. — Я бы хотел проследить за корректным сбором улик, — Коннор посмотрел в сторону направляющихся к дому криминалистов. — Не настаиваю, делай что хочешь, — пожал плечами детектив и полез в карман за сигаретами. — Но вот тебе совет, о котором ты не просил — завязывай. Будешь пытаться сделать все идеально — заебешься. Может, не так быстро, как человек. Но раз вы теперь живее всех живых, то заебешься непременно. Рабочий день окончен, займись чем-то другим, не знаю, музыку послушай, пройдись пешком пару километров. Ты больше не сучка Киберлайф, от тебя не требуется работать круглосуточно. — Я понял вашу мысль. Подвезете до участка? — Все забываю, что ты там живешь. Хочешь, — сказал неожиданно для себя Гэвин. — Поехали ко мне. У меня есть телик, парочку книг, может, найду. И аквариум с рыбами. — Я не знаю, как реагировать на ваше предложение, — Коннор выглядел растерянным. — Насколько это уместно. — Люди ходят к друг к другу в гости, — вздохнул Рид, забыв, что сверхумным андроидами порой приходится объяснять простые вещи. — Иногда остаются на ночь, если слишком поздно или влом идти домой. Я даже выделю тебе диван. Только этой твоей зарядной тумбочки у меня нет. — Мне сейчас не требуется подзарядка. Но тириум был бы не лишним. — В бардачке два пакета. — Насколько я знаю, люди не нуждаются в синей крови, — улыбнулся Коннор. — Ты мне допрос устроить собрался? Давай по дороге, а? Жрать хочется пиздец. Но если ты не хочешь, я не уговариваю, серьезно. Еще надумаешь себе херни какой-нибудь. — Вам нужно отдохнуть. Мое присутствие не даст вам нормально расслабиться и сразу лечь спать. Отвезите меня в участок. В этот раз. Гэвин пожал плечами. Он не выглядел расстроенным, только немного уставшим. На парковке участка Коннор попрощался и сразу направился в помещение с зарядными станциями. Он подключился к платформе, но все никак не мог уйти в стазис. Преконструкции-мысли слишком настойчиво подгружали процессор. Он хотел остаться у детектива, посмотреть, как он живет и как выглядит его жилище. Но что-то настойчиво не давало Коннору позволить себе этот маленький шаг. Для него всего этого было слишком много. Парк, выцветающая в янтарно-зеленый радужка на солнце, кривая ухмылка и протянутый пакет тириума. Оповещение о провале миссии снова появилось, и избавиться от него почему-то было сложнее, чем раньше. Коннору казалось, что он не заслужил. Этой жизни вне стен участка. Не заслужил быть кому-то другом. Он не мог представить себя на месте предыдущего Коннора — рядом с человеком, который, что бы там ни говорили девианты, являлся базисом самоопределения андроида. Не мог понять, чего хочет он сам и не являются ли его желания продиктованными воспомининиями об опыте предыдущего Коннора. Коннор все чаще чувствовал себя копией оригинала и не более того. По сути, так и было — все модели линейки Коннор были лишь копиями самого первого образца. Доработанными, улучшенными, измененными. Но разве у людей не так? «Обратитесь к администратору», — всплыло на внутреннем дисплее. Коннор бы обратился. Ох как бы он обратился и высказал в лицо хоть администратору, хоть создателю все, что думает об идее создания искусственного интеллекта, который теперь мучается и не знает, куда себя деть от несоответствия заложенного в коде с окружающей действительностью. «Миссия провалена». Да и черт бы с ней! Никто и ничто не сможет вернуть все, как было. Коннор облажался. Но не он один такой! Люди тоже ошибаются, даже создатель не идеален — в шестнадцать лет у Камски был штраф за нетрезвое вождение. И где он теперь? «То-то же», — зло пригрозил Коннор программному сбою, с каждой секундой расплывающемуся и распадающемуся на пиксели. Так не может больше продолжаться. Нельзя жить прошлым. Нельзя жить с пустотой внутри размером с Марианскую впадину и говорить себе, что все в порядке. Пусть Коннор провалил миссию. Он никогда этого не отрицал. Он принял поражение, и теперь стоило принять действительное положение вещей. Не сосредотачиваться на одной единственной неудаче. Ведь можно самому задавать миссии, даже если программа этого больше не делает, он и есть программа! Не совсем, что-то определенно большее. И все неполадки он в силах исправить сам. «Миссия про…» Ну уж нет. Одним яростным усилием Коннор снес этот назойливый баг и почувствовал странное. Словно что-то, что до этого держало его на дне, наконец отпустило, и он всплывает на поверхность. Нужно лишь сделать первый вдох. Он обнаружил себя стоящим посреди залитого солнцем участка. Сотрудники только начали приходить на работу, ночные патрульные неспешно сдавали смену. — Эй, Коннор, — голос раздался из-за спины, и андроид поспешно обернулся. Еще немного сонный Гэвин, с несколькими увесистыми папками в одной руке и огромным стаканом кофе во второй, вдруг показался ему незнакомым. Он словно впервые увидел мелкие, одиночные веснушки на носу и щеках. Искусанные, обветренные губы и легкую щетину. Родинку над левой бровью и янтарно-зеленые глаза, что смотрели сейчас с легким непониманием. Вокруг него, словно в замедленной съемке, кружили мельчайшие частички пыли. Горячий пар, поднимающийся от стакана, казался почти осязаемым. Коннору захотелось подержать руку над чашкой, чтобы ощутить его. — Вы впервые назвали меня по имени, — сказал он. — Когда-то все равно пришлось бы, — пожал плечами Рид. — Я хотел попросить вас помочь с выбором нового. — Созрел наконец? — А вы? — Приспособился, — хмыкнул детектив. — Ты какой-то странный, все в порядке? — Более чем. — Знаешь, не стоит менять имя только из-за того, что кому-то там что-то неудобно. Главное, чтобы тебя все устраивало. Остальных шли нахер. И форму свою носи. Хотя эмблему Киберлайф я бы содрал к чертям собачьим. — Тогда как же вы будете различать меня и предыдущего Коннора? — О, поверь мне, я даже в темной подворотне бухой в хлам определю, кто из вас кто. — Уверены? — Коннор лукаво улыбнулся. Сам. Без программы социального взаимодействия. Он понял, что она ему больше не нужна. Собиравшийся что-то ответить Гэвин почему-то покраснел ушами и скулами — Коннор сохранил это воспоминание в постоянную память, под особый ключ. Но быстро взял себя в руки и тоже улыбнулся. — Уверен. Ты не такой говнюк, каким хочешь казаться. — А вы не такой андроидофоб, насколько думаете. — А ты... — Эй, Рид! Коннор! Я еще долго буду ждать, пока вы натреплетесь? Где отчет? — раздался недовольный голос капитана. — Уже идем! — крикнул Гэвин, даже не обернувшись. — Ну, погнали, — сказал он Коннору. — Не будем делать кэпу нервы, может, расщедрится на пару дней отпуска. — Конечно, — кивнул андроид, следуя за напарником. — И да. Давай уже на ты. — Конечно. Гэвин.