Не ешьте жёлтый снег

— Зима, знаешь, что нельзя делать зимой? — Вадим улыбается, видя удивление в глазах напротив. У них договоренность, не обсуждать дела группировок и не называть друг друга дворовыми кличками. Причём настоял на этом именно Вадим. Зима бы не стал. Он вообще редко пользуется своим именем. Отец зовет его только «эй ты», когда во время пьяного угара иногда вспоминает о сыне. Мать зовёт его «неблагодарный сученок», также редко пересекаясь с сыном, в основном попросить/потребовать денег. В шараге он «Зималетдинов», а для пацанов он Зима. Так и получается, что Вахитом его звать некому, и имя у него записано только в паспорте. И вроде висит как никому не нужный рудимент, но оживает на языке Вадима. Мягко перекатывается Ва-хииит и будит что-то, что никогда не было живым где-то в животе. У Вадима же всё иначе, он дома «Вадюша» самый любимый мамин сыночек. И вроде не должно у него быть ничего общего с таким как Зима, но есть. И даже не то что они состоят в группировках. Что-то не даёт им разойтись своими дорогами. Сцепило их между собой как канатами, когда каждый шаг друг от друга, доставляет чуть ли не физическую боль. И вот это чуть ли всё и портит. Боль физическую оба умеют терпеть на уровне профи. Сегодня же что-то будто витает в воздухе, Вадим сам себя не узнает. Возможно это потому что сегодня впервые Вахит назначил ему встречу. Прикрепил записку к его мотоциклу. Вадим конечно сначала выругался, а вдруг бы кто увидел. Да и ходить универсамовскому по их территории не безопасно. Но несмотря на всё это, любовно сложенная записка до сих пор лежит у него в нагрудном кармане. Обычный огрызок бумаги с корявыми буквами, но Вадим будет за неё драться до последней капли крови. Наверное именно эта записка и толкает его на необдуманные поступки. Сначала как мальчишка рисовался на мотоцикле, потом закинул Вахиту снежок за воротник, сам же затем и убирал следы своих злодеяний, параллельно проводя холодными пальцами по узкой талии, спрятанной под безразмерным свитером. Вахит от этого весь извивался, то ли от холода, то ли щекотно ему было, а может и ещё что-то, о чём Вадим не готов сейчас думать. И вот сейчас эти детские забавы. — Гулять с домбытовскими? — возвращает улыбку Зима. Они сидят на крыше пятиэтажки, Зима не знает где Вадим достал ключ, и вообще ключом ли он открыл эту крышу. Но это и не важно, важно, что они тут вдвоём. Нет «Универсама» или «Домбыта», есть только Вадим и Вахит. Даже не Зима и Жёлтый. Здесь они просто два парня, между которыми что-то меньше чем дружба. Вахит дружит с Турбо, а Вадим с Цыганом, а вот между собой они точно не дружат. Они и не приятели, они даже не знакомые. Им просто хорошо вместе, без всяких условностей и названий. У них нет «своего» места. Они встречаются по всей Казани. Постоянно рискуя нарваться минимум на чужих, максимум на своих. Да, на своих нарваться страшнее. И если Жёлтому, как старшему, никто не рискнёт что-то предъявить, то вот Зиме придется объяснятся. Хотя Вадим уверен, что мог бы договориться с Кощеем и забрать себе одну лысую башку из универсама. Только вот лысая башка будет против, Вадим уверен. Потому что лысая башка хочет пирожка, вернее сама решать свои проблемы и вообще «не смей приближаться к Кощею, узнаю - урою». Вадим бы на это посмотрел, хотя он и знает удар у Вахита, что надо. Не на своем опыте, видел со стороны. Со стороны Зима вообще выглядит грозно и Вадим не понимает, как никто не замечает, что оба его запястья можно захватить одной рукой. Вадим пробовал - можно. Но он этой информацией не с кем не поделится. И пусть кто-нибудь хоть попробует проверить это на практике. По городу ходит слушок, что за «Универсамом» стоит «Домбыта». И эти особо одаренные думают, что впрегаются они за Кощея, два раза ха. Вадим смотрит на Вахита, на его дурацкую шапку и огромные глаза, цыплячие запястья и огромную фуфайку и улыбается. Вот за этой лысой башкой, что готова лбом прошибать стены, стоит большой и страшный Жёлтый, который одним взглядом заставляет кирпичи самим крошиться на части ещё до встречи с этой башкой. — Тебе гулять с домбытовскими нельзя в любое время года, — важно говорит Вадим. — Тогда, что я тут делаю? — Вахит насмешливо выгибает бровь. — Ты сидишь на крыше и уходишь от ответа, — игнорирует сарказм Вадим. — Ну не знаю, — все же включается в игру Зима и дает несколько неверных ответов. — Сдаёшься? — радостно тянет Вадим и Вахит поднимает руки, кивая в знак согласия. — Есть желтый снег, — громко смеётся Вадим, Вахит смотрит на него удивлено. А потом осознав тоже начинает смеяться. Вадим валится на Вахита, в порыве смеха хватая его за руки. Теперь они лежат на старом пледе, на крыше пятиэтажки, теплым зимним вечером. И им двоим хо-ро-шо. А на следующий день из Афгана возвращается Вова «Адидас», а Кощей зовет Зиму на разговор.

***

Вадим говорил, что зимой нельзя есть желтый снег, а вот про красный Зима ничего такого не слышал. Он обтирает лицо снегом и белоснежное полотно покрывается коасными пятнами, Зима жуёт красный снег, набирая его окровавленными ладонями. Невдалеке Маратик скулит на высокой ноте, Вова пытается его как-то успокоить. Сейчас тут нет Вовы «Адидаса», сейчас старший брат чуть ли не плача пытается забрать боль младшего. Зима не вмешивается, он жуёт снег и пытается сопротивляться черной дыре, что образовалась в его сердце и засасывает туда всё, что осталось от Вахита, оставляя только Зиму. Они были беспечны, настолько поверили, что они Вадим и Вахит, что забыли, что они Зима и Жёлтый. Их срисовал Кощей. Лично. А потом вызвал к себе Зиму. Его всё гложили эти слухи, что за универсамовскими «Домбыт», с какого такого хера? А потом увидел их, как аккуратно Жёлтый придержал, подскользнувшегося супера Универсама. Зима не знает почему Кощей не рассказал никому. Почему после того тяжелого разговора в тренерской ничего не произошло. И почему Кощей не сдал его там в коробке. Зима позорно боялся, что Кощей потащит его за собой на дно. Но тот молчал, больными, загнанными глазами смотря на Вову, который ударил его первым. Он уже представлял, что будет с ним, а главное с Вадимом, но Кощей молчал. Он будто исчерпал весь свой запас слов, там в накуренной каморке. Он в красках описал, что будет с ними обоими если это всё всплывёт. Что они с Вадимом будут молить о смерти. Вахит банально испугался. Наверное правильнее будет сказать только за Вадима. Но это будет не правда. Страшно было за обоих. Что он видел то в жизни, чтобы умереть вот так? А Кощей умеет рисовать в чужом воображении реалистичные картинки. Вадим появлялся, использовал старые способы связи. Даже стоял на своем мотоцикле у него под окнами. Тогда Вахит повторял как мантру «уходи, уходи, уходи...» и она работала. А потом был этот чертов видак и Турбо, с пробитой головой, произносящий, как приговор: — Зим, это домбытовские, огрели сзади по голове, я даже сообразить не успел, а они уже в тачку и по газам. И вот теперь Зима красит снег в красный. Чтт там говорил Вадим? Не есть желтый снег? А ведь это они? Зима и Жёлтый, то что не сочетаемо, не в их времени. Они тот самый желтый снег, который нужно обходить стороной, а иначе рискуешь вляпаться. Вот они с Вадимом и вляпались. До оглушительного выстрела остаётся несколько часов.