Play Me Like a Violin

Шея Джорджа выглядит такой поразительно хрупкой под руками Алекса. Это странно, потому что Албон в курсе, как много времени Джордж посвящает ее тренировке, знает, что на самом деле она достаточно широкая и сильная. Но когда ладонь Алекса лежит на горле Джорджа и едва-едва надавливает, эта шея кажется необычайно изящной — будто бы может переломиться от любой неосторожности. Джордж сглатывает, адамово яблоко ходит вверх-вниз, и Алекс чувствует это движение кожей между большим и указательным пальцами. Он переводит взгляд на лицо возлюбленного и встречает невозможно-голубые глаза, затуманенные возбуждением. Алекс еще никогда не видел Джорджа настолько доверчивым, открытым и буквально искрящимся от нестерпимого желания, как сейчас, когда мог с легкостью его задушить. Это и было тем, о чем Джордж попросил. Они оба полностью обнажены, Алекс устроился сверху, прижимая партнера к постели. Одна рука Албона — у Джорджа на шее, другой он опирается о подушку, чтобы никого не придавить и иметь возможность наслаждаться зрелищем. Ладони Джорджа лежат на его бедрах, чуть сжимая. Алекс напрягает пальцы и надавливает на беззащитное горло чуть сильнее. Джордж рефлекторно запрокидывает голову, открывая соблазнительную линию шеи. Алекс не отпускает хватку, пока Джордж не начинает беспомощно хватать ртом воздух. Тогда он разжимает пальцы, ведет вниз, останавливаясь на солнечном сплетении, прослеживает кончиками линию выступающих ключиц. И смотрит, как на золотистой коже расцветают, а затем медленно блёкнут белые следы. — Ты можешь надавить сильнее, ты знаешь, — сообщает Джордж хриплым шепотом, и Алекс сглатывает. — Я… Мне страшно, — признается он, избегая смотреть партнеру в глаза и вместо этого сосредотачивая взгляд на том, как контрастирует цвет их кожи. — Знаю, — Джордж поглаживает ладонями бёдра Албона. — Но я тебе доверяю и знаю, что ты прочитал, как сделать все безопасно. Алекс резко поднимает глаза, встречая ласковую улыбку Джорджа и голубые глаза, наполненные теплотой. — Как ты узнал? — Алекс… Алекс, — от того, насколько трепетно и с придыханием звучит его имя устами Джорджа, сердце Албона пропускает удар. — Я тебя знаю. Ты скорее оставишь свое место в «Ред Булл», чем даже случайно причинишь мне вред. Поэтому я уверен, что ты подготовился, прежде чем впутывать в это меня. — Я не впутываю, — шипит Алекс, и Джордж приподнимает голову так, чтобы бросить пристальный взгляд туда, где они прижимаются друг к другу промежностью. Алекс отстраняется и прячет глаза. Обладать настолько сильной властью над партнером и контролировать жизненно важную функцию его организма должно было быть невероятно горячо — если, конечно, верить всему, что он читал и смотрел. Вот только в то время, как полностью возбужденный член Джорджа лежит у того на животе, и на ярко-алой головке поблескивают капли смазки, у Алекса все еще не стоит. — Эй, — Рассел снова чуть сжимает его бедра, привлекая внимание. — Все в порядке. У нас не обязательно должны быть одинаковые фетиши. Мне достаточно того, что ты просто согласился сделать это со мной. Джордж смотрит с таким доверием, что у Алекса не находится слов, и вместо ответа он наклоняется и целует возлюбленного, надеясь, что тот понимает, что все это — взаимно. Джордж отвечает на поцелуй, ласково и неторопливо, гладит кончиками пальцев вдоль позвоночника. — И я тебя люблю, — Рассел разрывает поцелуй и укладывает голову обратно на подушку. — А теперь придуши меня, Албон. — Иногда ты просто невыносим, — Алекс ворчит, но не может удержаться от того, чтобы провести по идеально очерченным кубикам пресса, вверх по ребрам и груди и остановиться на плечах. Джордж был чертовски горяч и, что самое ужасное, был прекрасно об этом осведомлен и никогда не стеснялся демонстрировать свое тело в инстаграме или твиттере. Джордж самодовольно ухмыляется, наблюдая за реакцией партнера, но эта ухмылка почти сразу же сменяется хрипом, потому что Алекс делает то, о чем его попросили. Ладони Джорджа снова ложатся Алексу на бедра. Они договорились, что, если Расселу не будет хватать воздуха, он постучит пальцем трижды, а еще — о стоп-слове, чтобы можно было все прекратить, если что-то пойдет не так. Джордж был полностью прав в своей уверенности, что Алекс подробно изучил вопрос. Информацию о том, как душить кого-то в эротическом контексте, было легко найти в интернете, но Албона куда больше волновал не чисто механический аспект, а то, как сделать это безопасно и соблюсти меры предосторожности, чтобы Джордж не травмировался. Алекс сжимает чужое горло сильнее, пальцы перекрывают ток крови в артерии, и дыхание Джорджа сбивается. Он снова запрокидывает голову назад, крепко зажмуривает глаза и вскидывает бёдра, потираясь об Алекса членом. Джордж возбужден до предела, и, пусть Алекс и не вдохновлен идеей того, чтобы настолько доминировать над партнером, ему определенно нравится то, как сильно Джорджа заводит вся эта игра. Какой он возбужденный и горячий, как самозабвенно выгибается навстречу, как с губ срываются задушенные стоны. Алекс считает до десяти и ослабляет хватку. Джордж жадно ловит ртом воздух, грудь часто вздымается. — Вот так? — шепчет Алекс, легко касаясь кончиками пальцев изящной, длинной линии шеи, обводя выступающий кадык. Он знает, насколько чувствительна у Джорджа эта область, и часто замечал, что во время секса Джордж касался своего горла, подбородка и губ. Однажды Алекс провел целый сладостный час, лаская шею Джорджа, покрывая ее легкими, невесомыми поцелуями, оставляя яркие засосы и прослеживая пальцами линию артерии, пока Джордж не кончил, так и не притронувшись к себе. После той ночи Расселу пришлось еще несколько дней ходить в шарфе и сочинять небылицы о том, что он подхватил какую-то инфекцию. — О, да, — Джордж тяжело дышит, голос хрипит. Алекс прижимает пальцы к бьющейся венке на шее, ловит учащенное сердцебиение, затем вновь возвращает ладонь на исходную позицию и надавливает без предупреждения. В этот раз он считает до пятнадцати. Дыхание Джорджа становится затрудненным и рваным, а его ногти впиваются Алексу в бёдра. Рассел выгибается навстречу, влажный член трется о пах Алекса. И это заводит. То, как твердый, возбужденный орган Джорджа настойчиво касается его собственного, насколько кожа Джорджа горячая и чуть влажная от пота и смазки, какой непередаваемый, всеобъемлющий восторг написан у него на лице. Алекс толкается бедрами навстречу и нажимает на беззащитное горло сильнее, получая в ответ нечленораздельный звук, полный желания и откровенной похоти. Албон чуть ослабляет давление, чтобы не задушить партнера совсем, но при этом обозначая свое присутствие и тот факт, что в любой момент пальцы снова могут сжаться на горле сильнее. Они двигаются в одном ритме, притираются друг к другу, и волна возбуждения приливает к низу живота, взвинчивая только зародившееся желание Алекса до какого-то сумасшествия. — Алекс, умоляю… Еще… — шепот Джорджа жаркий, он распахивает глаза, и Алекс тонет в темноте расширенных зрачков, заливших светлую радужку. И Албон подчиняется, сдавливает шею сильнее на секунду-другую, завороженно наблюдая, как Джордж вновь зажмуривается, подается навстречу и отзывается на каждое прикосновение. И Алекс снова ослабляет давление. Он дает Джорджу сделать несколько глотков воздуха и затем снова душит его, понемногу надавливая сильнее, и мысленно считает до десяти. Тело Джорджа пронизывает дрожью, когда Албон отпускает его, и Алекс дает партнеру немного времени, чтобы прийти в себя. Он гладит кубики пресса, чувствует, как в ответ мышцы напрягаются под пальцами, а потом ведет вниз вдоль дорожки волос, дразняще избегает касаться влажного от смазки члена. — Блядь, Алекс… — хрипит Джордж, призывно вскидывая бёдра. Албон решает все же сжалиться над ним и наконец берет возбужденный орган в руку и медленно поглаживает. Один раз, другой. То, насколько отчаянно и громко Джордж стонет, рождает жаркий спазм внизу живота Алекса, и он, почти не отдавая себе отчета, потирается о Джорджа, оставляя на внутренней стороне его бедра влажный след. — Ну же… — Джордж почти умоляет и пытается привлечь внимание тем, как сильные пальцы крепко впиваются в бедра. Для Рассела наверняка было настоящим мучением то, что он не мог трогать партнера нигде больше, но если бы он нарушил правила, Алекс больше не стал бы его душить. — Терпение, — пальцы снова пробегают вверх от линии пресса до груди и выше, ложатся на горло. Алекс нависает над Джорджем, оставляет дорожку поцелуев вдоль четко очерченной линии челюсти, пока не касается чувствительного места за ушком. Албон проводит там языком, щекочет дыханием, в то же время снова нажимая на горло. Джордж весь дрожит, беззастенчиво стонет, вскидывается на кровати. Алекс целует и вылизывает нежную кожу за ушком и в этот раз мысленно считает уже до двадцати, прежде чем отпустить хватку. Джордж снова вздрагивает, и Алекс наклоняется чуть ниже, прижимается губами к тому месту на шее, где под кожей бешено бьется пульс. — Алекс, я скоро кончу, — голос Джорджа низкий, хриплый и почти срывающийся. Алекс хмыкает, довольный произведенным эффектом. — Что я могу сделать для этого? — спрашивает он очень мягко, поглаживая многострадальное горло так легко, будто его касаются крылья бабочки. — Подрочишь мне? И души так сильно, пока я не начну сопротивляться. Алекс чуть приподнимается над телом партнера так, чтобы иметь возможность встретиться с ним взглядом. Глаза Джорджа — как два тёмных омута, зрачки все еще расширенные, но смотрит он абсолютно осознанно. Албон кивает и втягивает Джорджа в торопливый, мокрый поцелуй, кладя руку на его член. Рассел отвечает так же влажно, жарко и смазанно, подается бедрами навстречу прикосновениям. Алекс разрывает поцелуй и снова устраивает ладонь на чужом горле. Он несколько раз проводит вверх-вниз по напряженному члену и, дождавшись от Джорджа сигнала в виде полустона-полувсхлипа, усиливает хватку на горле. Он увеличивает давление мучительно-медленно, в то же время движения руки на члене ускоряются, создавая контраст и толкая Джорджа в пучину наслаждения. На счете 32 Джордж трижды стучит пальцем по бедру возлюбленного, и Алекс убирает руку с шеи. Джордж задыхается, дугой выгибается на постели, пока Албон продолжает ласкать его во время оргазма, наблюдая, как Джордж весь дрожит, дергается, пока на смуглую руку Алекса и подтянутые мышцы живота обильно падают белесые капли семени. — Боже… — только и может сказать Алекс, смотря на то, как Джордж без сил оседает на постель, тяжело дыша. На бледной коже горла четко вырисовывается след от недавно сжимавших его пальцев, к щекам приливает краска, постепенно переходящая на плечи и ключицы. Грудь Джорджа тяжело вздымается, и Алекс кладет ладонь туда, где бешено бьется сердце. Албон ласково поглаживает Джорджа по бокам и ребрам, пока тот приходит в себя и восстанавливает дыхание. Когда Рассел открывает глаза, Алекс прижимается к его губам, чтобы нежно-нежно поцеловать. Тот отвечает смазанно, скорее просто тыкается в чужие губам приоткрытым влажным ртом. Алекс отстраняется, поднимается с постели и идет в ванную, чтобы взять полотенце. Вернувшись, он присаживается на край кровати и вытирает сперму с живота Джорджа, после чего отбрасывает полотенце в угол и снова ложится рядом. Рассел мягкий и расслабленный, и Алекс поворачивает его на бок так, чтобы можно было обнять его сзади, как «маленькую ложку», а потом накрывает их обоих одеялом, не выпуская Джорджа из теплых объятий. — А как же ты? — сонно интересуется Джордж, голос все еще чуть срывается. Он притирается ягодицами к все еще наполовину возбужденному члену Алекса, и тот кладет руку ему на бедро, останавливая. — Сегодня я хотел сделать приятно и хорошо тебе, моя любовь. Не себе, — шепчет Албон на ушко партнеру, больше чувствуя, чем видя, что тот кивает. — Возбуждение пройдет, сейчас я просто хочу пообниматься. — Боже, я так сильно люблю тебя, — шепчет Джордж еле слышно. Он гладит Алекса по предплечью и тянется вниз, беря Албона за руку. Алекс все так же обнимает его, и теперь их переплетенные пальцы лежат у Джорджа на груди. — И я тебя очень люблю, — Алекс касается губами загривка Джорджа, утыкается носом в его волосы, вдыхая знакомый запах. Рассел быстро засыпает. Его дыхание наконец глубокое и ровное. Алекс чуть двигает их переплетенные друг с другом пальцы так, чтобы под ними можно было почувствовать биение сердца, ровный ритм которого помогает провалиться в сон и ему.