Подобный яду и лучше сигарет

      Ему уже подлили снотворное, когда Хаск пришел в бар. Он не видел его, да и вообще, пьяный взгляд не мог уловить хоть что-то похожее на внятное изображение людей, выпивки и бара в целом. Все плывет. Даст уже чувствует, как его язык теряет всякую способность говорить и последнее что он видит, прежде чем провалится в сон, это акульи челюсти, что повисли над ним.       — Кажется он отрубился. Ну что, отвезем нашего паучка в новую банку? — Посмеивается одна из акул и вся компания разом подхватывает зловещий настрой лидера.       — Эй, убрали свои плавники от него! Быстро! — В паре сантиметров от его рыбьей головы пролетает игральная карта, застревающая в стене.       — А ты еще кто?!       — Я тот, кто надерет вам задницы, если вы не отпустите его сейчас же! — Хаск уже приготовился пустить в них следующую, но соперники сдаются без боя.       — Да забирай! Найдем себе другую потаскуху. — Акула небрежно берет Энджела за ворот пиджака и буквально кидает в сторону Хаска. Парень прилетает на мягкие лапы бармена, не приходя в сознание. Последний закидывает паучка на плечо и, хмуро оглянувшись на ту шайку бандитов, молча выходит из бара.

***

      Головная боль пожирала череп изнутри и с сожалением сообщала своему хозяину, что он еще жив. Открыв глаза, Энджел уставляет их в потолок, свет слегка пробивается через бордовые шторы и позволяет, хоть и тускло, но различить очертания своей комнаты. Слегка повернув голову, он видит силуэт в цилиндре, мирно посапывающий на стуле. Рядом на тумбочке стоял стакан с водой. Энджел садится, старается пересилить себя и взять его, но трясущаяся рука не позволяет выполнить даже такое простое действие, и жидкость растекается по розовому ковру, а глухой удар стекла будит сидящего как на жердочке Хаска.       — А, наконец. Ты проснулся. — он замечает разлитую воду. — Мог бы попросить меня. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы самому что-либо делать. — Мужчина поднимает стакан и наливает из стоящего рядом графина еще, после чего протягивает паучку. Энджел буквально выхватывает стакан из рук и жадно пьет. Через 30 секунд он протягивает руку с пустой тарой.       — Еще. — Бармен наливает ему второй раз, затем третий. Наконец, напившись вдоволь, он вытирает мохнатый рот от влаги и блаженно выдыхает. Головная боль заметно ослабла, но тремор так и не прошел.       — Хочешь что-нибудь спросить? — Паучок слегка краснеет, и непривычно робким голосом спрашивает.       — Да. Между нами что-то было? — Он хихикает.       — Тебя только это сейчас интересует? — вопрос заставляет Хаска недовольно фыркнуть. — Нет, не было.       — Сколько сейчас времени?       — Почти 3 часа дня. — Мир резко плывет, сердце рьяно колотится, головная боль возвращается с новой силой, все четыре руки трясутся как бешеные и совсем не хотят слушаться своего хозяина.       — Ох блять, я же опоздаю на съемку! — Он пытается встать с кровати, но ноги заплетаются. Хаск не успевает опомниться, как тот уже лежит на полу, утащив за собой одеяло. Бармен распутывает данный клубок, подхватывает больного под верхнюю пару лап и сажает обратно. Даст держится за голову.       — Тебе сейчас лучше побыть здесь.       — Нет, мне надо идти! — Вторая попытка подняться. Он опирается на плечо Хаска и на ватных ногах делает первый шаг.       — Даст, ты не в порядке, я же вижу.       — Значит плохо видишь, все хорошо. Лучше помоги собраться! И где мой пиджак?! Это что за пижама на мне?! — Он опускает глаза вниз, замечая на себе шелковую темную пижаму только для одной пары рук, поэтому вторая болтается внизу. Даст буквально выпрыгивает из нее и находит свой излюбленный бело-розовый пиджак на спинке стула, где сидел Хаск. Последний же смотрел лишь на лицо измученного паучка, которое уже не старалось скрывать за своей извращенской маской настоящий страх.       — Энджел… — Тихо обращается он.       — Мне нужны сигареты! — его всего колбасит. — Валентино оторвет мне голову, если я не появлюсь на студии через 15 минут! — Трясущиеся руки попадают не в свои рукава, не говоря уже о карманах.       Он часто дышит, торопится, старается надеть пиджак правильно, но каждая попытка приносит результатов меньше, чем предыдущая. Наблюдать за этой агонией было невыносимо.       — Энджел!       — Да что?! — В ответ он срывается на крик. Паника охватывает с головой, к горлу подступает ком. Или тошнота. Он сейчас не в состоянии отличить. В момент мужчина замечает, как разноцветные глаза начинают блестеть, наполняясь слезами.       Энджел сам не знал, почему доверился именно Хаску. Повел ли он себя также, если в комнате была бы Чарли, Вэгги, или кто-то другой? Наверное нет. Ведь бармен ясно дал понять, что видит каждого в отеле насквозь. И хоть незримо, хоть и скажет, что ты выглядишь паршиво, обзовет тебя, но он поймет, что ты чувствуешь, пропустит эту боль через себя, а не выкинет через ближайший час в урну забвения. Да, он никогда не скажет тебе об этом, ведь он просто слушающий бармен. Это его работа, а не развлечение.       Даста хватают за плечи.       — Энджел, посмотри на меня и послушай. У тебя явно проблемы, и не только с башкой. Ты весь трясешься от страха и от ломки. Не знаю, на какую дурь тебя подсадил Вал, но это может плохо кончиться. Позволь мне помочь. — Он тихо шмыгает носом, слезы отступают.       — И как же? Ты не слишком смахиваешь на фельдшера или наркомана в завязке. — Даст, так и не справившийся с пиджаком садится обратно на кровать и прикрывается одеялом.       Нет, он не стесняется своего тела, особенно когда речь идет о съемочной площадке. Но когда сейчас его увидели таким. Обнаженным не только физически, но и морально, становится совсем не по себе.       — Азартные игры тоже своего рода зависимость, так что мы недалеко ушли друг от друга. — Хаск не без смущения протягивает ему пижаму.       — Ну да, всего на пару кругов ада — Язвит ангел и принимает одежду.       — Послушай, сейчас главное привести тебя в норму, а все остальные проблемы будем решать по мере их поступления. — бармен слегка отворачивается, пока Даст не застегивает последнюю пуговицу. — Я принесу что-то поесть. — Он уже хочет уйти, как тонкие пальцы хватают его запястье.       — Стой, мне нужны мои сигареты, хотя бы одна. Иначе меня так и продолжит трясти. Пожалуйста. — Умоляющим голосом просит он и слегка сдавливает пушистую руку.       Хаск смотрит на него несколько секунд и тяжело вздыхает. Вздох этот был связан с осознанием того, что если сейчас он даст ангелу сигареты, то потом ему будет не остановиться. Зависимость снова вернется, как и несокрушимая маска, которую Хаск терпеть не мог. Видя, как паучок страдает от постоянных побоев и изнасилований, и как он не может с этим расстаться; и уже даже не из-за контракта, нет, а из-за того, что это стало настоящей зависимостью, на сердце Хаска становится тяжело и до безумия грустно.       — Сейчас найду. — Подняв пиджак с пола, он роется в карманах. Спустя пару минут Хаск делает удивленное выражение лица и чешет голову, смещая цилиндр на бок.       — Тут пусто.       — Да ты пиздишь как дышишь! — Уже укутавшийся в одеяло, Даст указывает на него пальцем.       — На, сам посмотри. — Кот подходит ближе и кидает пиджак на кровать. Энджел всеми четырьмя руками обшаривает карманы, но так ничего и не находит.       — Сука, неужели потерял?! Почти полную пачку! — Его взгляд снова мечется по комнате, словно ищет место куда убежать, спрятаться. Ртом он жадно хватает воздух. — Блять, за что мне это всё?! — Даст тянет себя за волосы с такой силой, будто сейчас снимет скальп.       Он роняет голову на колени и скручивается в комок, стараясь спрятаться от блядской реальности, которая никогда не давала повода расслабиться и почувствовать себя не в клетке. Изнутри комка слышаться всхлипы, на которые Хаск быстро реагирует. Садится рядом, кладет руку на чужие колени, пока другой гладит растрепавшиеся белоснежные волосы. Энджел поднимает голову. Теперь его гладят по мокрой шерстяной щеке, отчего последний краснеет. Даже больше от стыда, что его застали в таком виде, чем от смущения.       — Всё будет нормально. Обещаю. — непривычно мягким голосом успокаивает Хаск, на что паучок может только сказать: «Угу.»       Пару минут они сидят так — в тишине. Истерика почти полностью проходит, но желание покурить так и не исчезло. Вдруг, белоснежный мех приобретает ярко-розовый окрас. Пока Энджел не начинает говорить, бармен думает, что у того поднимается температура.       — Знаешь, есть кое-что, что может помочь мне, по крайней мере на первое время. — его щеки краснеют сильнее. — Но, я не могу тебя об этом просить.       — О чем ты, Даст? — Хаску это не нравилось. Шестое чувство, как струна гитары, срезонировало где-то в глубине.       — В общем. Кроме сигарет мне помогает секс.       Теперь уже внутри дергалась пара струн. Он долго молчит, лишь глупо уставившись в лицо залившегося краской ангела. Паучку это не нравится. Чем дольше тишина, тем больше он успевает осознать, что сказал. Даст буквально попросил выебать его… И причем не простого клиента, а того, с кем он общается каждый день, к кому приходит пожаловаться на Валентино, и кто постоянно фыркает на его подъебы. Но с каждой секундой в голову приходят мысли, страшнее предыдущих. Одной из таких была: «Вдруг Хаск подумал, что это опять издёвка над ним?» Его зрачки резко сужаются, и он сам не успевает осознать, как тараторит без остановки.       — Хотя знаешь, — он быстро дергает и так трясущимися руками. — забудь, что я сказал. Переживу этот день сам, все хорошо. Тупая просьба была, ха-ха. — Кривая улыбка пытается спасти безвыходное положение.       Большие кошачьи глаза продолжают изучать бедного ангела. Он уже застыл в страхе думая, что его друг сейчас придет в бешенство, разозлится до такой степени, что разорвет его на части.       Энджел не может играть в эти гляделки и закрывает лицо руками. Он не видит, но чувствует, как справа от него что-то прижимает его одеяло, так и слева, а потом и его губ еле касаются чужие. Даст отрывает руки от лица и не может поверить своим глазам.       Адреналин резко подскакивает, и вот уже зрачки в несколько раз становятся шире. Энджел сразу же отвечает, кладет руки на мохнатые плечи и чуть ли не срывает с них подтяжки. Цилиндр также улетает в сторону, на что Хаск недовольно ворчит. Белые руки начинают оглаживать темную шерсть по всему телу, хотят прижать бармена ближе к себе.       Наконец, он дорвался. Получил то, что хотел — свою дозу.       Но, разорвав поцелуй, Даст открывает глаза и видит перед собой что-то другое, не то, что лицезреет каждый день на площадке. Вместо хищного, жаждущего совокупления взгляда, на него смотрит нежная улыбка и излучающая спокойствие пушистая кошачья морда с оттенками розового на щеках. Внутри что-то заклинивает. Незнакомое до этого чувство расходится по всему телу обжигающей негой.       Оно ему нравится. Это лучше любых сигарет. До этого момента, Энджел думал, что подсел на тяжелый наркотик, но этот, который он только что ощутил — по-настоящему убийственная вещь.       — Хаск? Все нормально?       — Да. Просто… — Он не знает, что сказать, и отворачивает голову больше, чем на 90 градусов. Уши прижимаются к голове. Энджел продолжает мысль за него.       — Прости, я слишком резок. Просто сам понимаешь… Я не привык, что кто-то осторожно со мной обращается, а не старается как можно быстрее трахнуть.       Первый шаг тоже дался Хаску с трудом. Этот чертов ангел, как бы странно это ни звучало, действительно заставляет кота тоже сломать свою маску слушающего бармена и посочувствовать ему. И просьба Даста просто срывает ему крышу. Он подумал, что сможет заменить его зависимость на что-то другое. Но так ли просто перейти со смертельного яда на другой — пробуждающий желание жить?       — Забей. Делай, что должен. — Как всегда небрежно кидает кот.       Эта фраза приносит паучку столько дискомфорта, что просто не позволяет ему оставить всё как есть. Он берет пушистые щеки в руки, поворачивает смущенную кошачью морду и бережно целует ее. С такой осторожностью даже не целуют новорожденного ребенка. Энджел действительно боялся спугнуть Хаска, и заставить его усомниться в серьезности своих благих намерений даже на одну секунду.       Снова то чувство. Оно опять здесь — пробивает всё тело, проходит сквозь сердце, голову, все лапы, живот и ниже. Через поцелуй оно передается коту. Что-то екает и в его сердце.       Хаск внезапно смелеет: расстегивает черные пуговицы пижамы, кладет правую руку на ухоженный белый мех, проводит ниже — по осиной талии Даста. Из его горла вырывается легкий стон, совсем не похожий на те крики, которые он издает на площадке. Мужчина утыкается носом в пышную грудь и чувствует запах жасмина. Или явно что-то схожее с ним. Такой мягкий, пушистый и белый; одним словом — чарующе-лакомый. Хаск стягивает свои черные брюки, окончательно снимает пижаму паучка и прижимается к тому. Энджел не отстает и проводит нижней парой рук по позвоночнику между крыльев, отчего те слегка трепыхаются и разгоняют застоявшийся воздух в комнате. Когтистая рука оглаживает бок и останавливается на бедре, сгибая ногу в колене.       — Энджел, ты точно хочешь этого?       — Да. Я уверен. — Он улыбается.       Реально улыбается. Здесь нигде нет камеры, Валентино или еще кого-то, кто бы вытаскивал эту фальшь из него. Даст спокоен, пусть и не знает, как это будет происходить с Хаском, но он ему доверят.       — Ты готов? — Спрашивает тот, придвигаясь ближе.       — Да. — Чтобы еще больше успокоить мужчину, паучок проводит рукой по растрепавшейся шерсти на щеке и мимолетно целует того в нос.       — Хорошо.              Член медленно погружается в разработанного парня. Крылья Хаска слегка встрепенулись. Энджел чувствует легкий дискомфорт, но это связано со вчерашними съемками. Вскоре, тот проходит, и кот начинает двигаться: плавно, мягко, стараясь причинить как можно меньше боли.       — Хаск, ты можешь ускориться, если хочешь. — Тот ничего не отвечает, а лишь тянется к расплывающимся в блаженной улыбке губам и проникает глубже. Ангел слегка стонет и выгибается в спине, по которой пробегают мурашки. Видимо, Хаск попал по простате. Теперь, зная в каком положении двигаться и что можно увеличить темп, он закидывает ногу паучка на плечо и ускоряется, но не сильно. Руки Энджела делали всё, что могли: сминали простыни, ласкали собственный член, оглаживали массивные крылья любовника и просто лежали на чужих плечах. Даст не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так хорошо. Зачем нужен был Рай, если здесь — в аду, рядом с Хаском, он чувствует себя в тысячу раз лучше?       Последний прекрасно видел, как Даст наслаждается их соитием, и не видел смысла спрашивать, все ли в порядке. Теперь, он наконец увидел его настоящего, познакомился с ним заново, и был уверен, что их знакомство быстро перейдет на новый уровень.       — Энджел, я скоро ко… — Хаск не успел договорить, как поглаживающий свой член паучок тихо ответил.       — Да, я тоже.       Оргазм подступил практически одновременно, но Даст был быстрее на пару секунд. С хриплым рыком Хаск кончает внутрь, его крылья взмывают вверх, после чего медленно опускаются и прилегают к спине. Он приземляется рядом на кровати и, с глупой улыбкой и прерывистым дыханием, смотрит на удовлетворенного паучка.                   Последний лежит с прикрытыми глазами и слегка посмеивается, отчего чужие брови сдвигаются к переносице.       — Энджел, все нормально? — Тот поворачивается к нему и со всего маху целует шокированного любовника.       — Мне никогда не было так нормально. — он опять глуповато смеется и откидывает руки назад. — Только вот что странно. Мне опять хочется курить.       Хаск раздумывает пару секунд, после чего, как настоящий фокусник, достает из-за уха ангела почти полную пачку.       — Ах ты ж! Так это был ты! — Энджел вырывает сигаретный блок и уже хочет достать одну из них, как останавливается. — А знаешь что? — он кидает их в сторону и за грудки притягивает мужчину к себе.       Кто же знал, что простое намерение помочь другу справится с ломкой, сблизит их так быстро, как Хаск и не мечтал.