Веришь в чудеса?

Полумрак помещения, перекрывая тенью бросающуюся в глаза очевидную ценность вообще всего, что здесь было, создавал вокруг ложное ощущение уюта и той атмосферы, в которой привык существовать Антон. На деле же мягкий золотистый свет, отраженный от позолоченных люстр и падающий аккурат на круглый палисандровый стол и стоящие напротив друг друга, обитые темно-зеленым бархатом кресла, оседал на всех поверхностях тяжёлым гнетом баснословной дороговизны. Ажурные стенки небольшой комнатки совершенно не скрывали обстановки всего остального помещения, но прятали находящихся внутри, позволяя хоть немного расслабиться, не чувствуя чужих изучающе-надменных взглядов. Наверняка за такой приятный бонус иметь возможность наблюдать за другими, оставаясь незамеченными, Арс отсыпал приличную горстку, и Антону от этого было вдвойне не по себе. Альфа в такой обстановке смотрелся, да и чувствовал себя, как рыба в воде, а потому для мальчика было вполне понятным, что причина, по которой альфа забронировал VIP-столик, была в нём, омеге с комплексом неполноценности. Антон уже трижды проклял себя и дважды Арсения, за то что согласился на "нормальное свидание" в понимании брюнета. Самому ему приносили массу удовольствия "недо-свидания" в бюджетных кафешках, киношках и парках, которые и без того бесспорно всегда спонсировались альфой. Но спустя несколько недель регулярных рандеву, голубоглазый вдруг объявил, что хотя бы один раз они обязаны сходить в "нормальный" ресторан, чему Антон поначалу противился, но быстро сдался под напором упрямого мужчины. Так что теперь мальчик зашуганным взглядом изумрудов изучал окружающую обстановку дорогого заведения, не решаясь даже мельком посмотреть в меню, дабы не выпасть в осадок окончательно и бесповоротно. Арсений же с умилением разглядывал своего истинного, неспеша перелистывая страницы с картинками блюд. Да, он специально потащил омегу в один из самых дорогих ресторанов, чтобы полюбоваться Антоном в идеально сидящем костюме, сшитом на заказ в рекордные сроки. И что вы ему сделаете? Антон пытался выяснить его цену, но тщетно – альфа лишь широко улыбался и отвечал, что по его кошельку эта непревзойдённая картина нисколечко не ударила. Про то что для Арсения подарить любимому мальчику приталенный элегантный костюм в светлых тонах было всё равно, что купить самые дешёвые сухарики в Красном&Белом, брюнет сообразил не рассказывать весьма впечатлительному подростку, не желая пополнять свой матерный словарный запас. Сейчас Антон ёрзал в огромном для него, такого тощего, кресле, вполне успешно скрывая сквозящую порой неуверенность за давними уроками светского этикета от тётушки и обрывками воспоминаний, в которых он ещё ребёнком частенько бывал в подобных заведениях. Прошло всего пять или шесть лет, а привычки и приоритеты поменялись настолько кардинально, что расслабиться и делать непринужденный вид, как раньше, не представлялось возможным от слова "может всё-таки в Мак?". – Ванильный, выбирай, что будешь кушать, скоро официант подойдёт, – выдернул Тошу из мыслей Арсений. – Арс, может всё-таки в Мак? – в последний раз попытался Шаст, но почти сразу передумал под испепеляющим взглядом арктических айсбергов. – Нет, Чудо, ты обещал. – Я не вписываюсь в обстановку, – продолжал канючить Антон, по-детски надув губы. – Ты потрясающе выглядишь, – обворожительно блеснул белозубым оскалом альфа, чуть ли не облизываясь на вид такого с иголочки ряженого, капризно выпятившего нижнюю губку омежки. Мальчик для ебли – сказал бы любой другой альфа. Очаровательный воробушек – сказал бы Арсений. – Да, потому что ты купил мне костюм, который наверняка стоит, как три моих месячных зарплаты, если не больше, – гнул своё Тоша, недовольно пыхтя на несерьёзное отношение мужчины. Будто Антон какую-то ерунду говорил, – Я думал, что хотя бы заплачу за себя, но сейчас даже не уверен потяну ли кофе, – с опаской заглядывая в меню он ещё сильнее нахмурился и перевёл взгляд на брюнета, флегматично изучающего его негодующую мордашку. – Тош, сколько раз я говорил, что из-за денег можешь больше не переживать? – Я не хочу сидеть у тебя на шее, – буркнул омега, отворачиваясь от пристально блуждающих по слегка раскрасневшемуся лицу аквамариновых глаз. Арс всегда смотрел на Антона так. Будто видел впервые. – Ты и не сидишь, – снисходительно усмехнувшись, покачал головой мужчина, – Это свидание, на которое позвал тебя я, значит и платить за всё буду я. – Бесишь, – только и успел проворчать Тоша перед тем, как в их "логово" заглянул официант в идеальной форме без единой пылинки на кипенно-белой рубашке. – Определились с заказом? Арсений с раздражающей лёгкостью прощебетал несколько заковыристых названий на каком-то, походу вымершем, языке, а затем выразительно устремил предупреждающий взгляд в замешкавшегося юношу. Антон, всё еще строя из себя жертву, "вынужденно" заказал себе нечто, издалека смахивающее на "Цезарь", и уставился на альфу, мол "доволен?". Мужчина лишь ободряюще растянулся в улыбке, заставляя мальчика невольно скопировать это действие. – Когда мы зашли, – спустя какое-то время, за которое старшему успели принести чашку кофе, Антон решил поделиться с истинным своими мыслями, – все смотрели на нас так, будто ты богатенький папик, который вывел в люди своего питомца, – он недовольно скривился от собственной формулировки, затем добавляя с тенью грусти, – Впрочем недалеко от правды. – Солнце, ты же понимаешь, что все эти люди, что смотрят на нас, в большинстве своём сами являются этими самыми "питомцами", – невозмутимо сделал кавычки пальцами Арс. На немой вопрос на лице явно сильно сомневающегося Антона он повернулся к резной стене, сквозь "дырки" оглядывая огромный зал ресторана, – Вон, смотри, – чуть склонился брюнет к озадаченному парню и ткнул рукой в сидящую недалеко от их кабинета парочку. За небольшим круглым столиком сидели очень габаритный, потный, лысеющий мужчина и миниатюрная молоденькая девушка-барби с идеальным макияжем, укладкой и в вечерним платье. Вместе они выглядели смешно, если не нелепо. Барби двигалась совершенно не естественно, будто изо всех сил пыталась задействовать свой безупречный образ, пока мужчина с остервенением нажевывал приличных размеров стейк, не обращая никакого внимания на старания омежки. – Или вон, – Антон перевёл взгляд в сторону, указанную альфой. Картина была практически идентичной предыдущей за исключением сильно бросающейся в глаза разницы в возрасте – около тридцати лет. Бегло осмотрев остальных посетителей Шаст насчитал ещё три или четыре таких "комбо". – А теперь посмотри на нас и скажи, – Антон повернулся к Арсению, непонимающе вздернув бровь, – разве их мнение должно тебя хоть немного волновать? – крупная альфья ладонь накрыла маленькую омежью кисть, – Это ты можешь смотреть на них "так", – слегка сжатые пальцы не давали с головой окунуться в бездонные омуты, какими смотрел ему в душу Арсений, – И больше никогда не смей позиционировать себя, как моего "питомца". Ты мой истинный, моя судьба, как и я твоя. И ничьё мнение не должно тебя тревожить, – альфа медленно поднял чужую ладонь к своему лицу, невесомо касаясь губами тыльной стороны. Юношеское дыхание сбилось, а щеки и шея запылали алыми пятнами, – А если потревожит, то я с легкостью могу доказать обратное и тебе и тому смертному, что посмеет открыто выразить своё никому не упавшее мнение. Хорошо? – А..ага, – быстро-быстро захлопал ресницами мальчик, от неожиданности отдернув руку, когда в комнатку бесшумно выплыл официант с подносами. Арс испепелил потяжелевшим взглядом непутёвого парнишку, так не вовремя разрушившего момент, но вслух ничего не сказал, возвращая взор на своего омегу, что с плохо скрываемым детским восторгом изучал принесённые экзотические блюда. На несколько минут воцарилось молчание, прерываемое несдержанными стонами Шастуна, постигшего всю палитру вкусов гастрономического совершенства. Антон поглащал пасту (которую вообще-то заказал Арсений, но благородно пожертвовал голодному щенячьему взгляду) и в корне не понимал самого себя. Ведь раньше, когда такие места посещал с регулярной частотой, он абсолютно не ценил невероятные шедевры высокой кухни будучи "зажравшимся пиздюком", как сам себя сейчас называл. В мыслях же он быстро пришел к компромиссу со своим альтер-эго, прочувствовавшим все прелести бедного существования, и заключил, что не так уж стрёмно разок в месяц (или чуть чаще) ощущать на себе надменные взгляды здешних баловней, чтобы порадовать желудок кулинарными произведениями искусства. – Твой запах в последнее время усилился, – незаметно облизнул губы Арсений, сдержав смешок от вида подавившегося на его словах Антона. – И.. что это значит? – опасливо поинтересовался мальчик, предварительно прочистив горло. – А сам как думаешь? – Хочешь сказать, что у меня скоро начнется кхм... течка? – всячески стараясь не засмущаться, но споткнувшись в последний момент, просипел омега. Ответом на его вопрос послужила многозначительная ухмылка. Не плотоядный или похотливый оскал, а нежная, поддерживающая, даже влюбленная улыбка, обещающая всеобъемлющее покровительство и защиту. В синих океанах заметно плескались волны беспокойства и безмолвного вопроса. Вопроса, вполне понятного Тоше. Антон посчитал, что готов к положительному ответу. Альфа не навредит. Альфа сможет помочь. Потому что альфа – любит. *** Антон сидел на географии, размышляя о вчерашнем походе в ресторан. На удивление общие впечатления о вечере были весьма неплохими, учитывая его неприспособленность к подобным заведениям. К концу дня он уже абсолютно спокойно себя чувствовал. Даже чертовски эффектно продефилировал через весь зал к выходу из помещения, совершенно не замечая завистливых взглядов ботоксных кукол, что сидели со старыми, жирными толстосумами и могли только бессмысленно грезить о молодом, красивом, подтянутом брюнете, что с обожанием смотрел на тощего русоволосого мальчишку, гордо шествующего впереди своего альфы. Уже в машине Арсений удовлетворённо похвалил зардевшегося Тошу, в награду целуя младшего в губы со всей страстью и нежностью, что испытывал к своему мальчику. – Да ты прям сияешь, дорогой, – засмеялась рядом с ним Ира, сканируя мечтательный взгляд блестящих изумрудов и растянувшиеся в несдержанной счастливой улыбке губы. – Есть такое, – согласно кивнула Суркова, обернувшаяся на комментарий одноклассницы и оглядевшая антонову расплывшуюся физиономию, – Хорошо всё-таки на тебя Арс влияет. Как лампочка светишься. А раньше весь такой загруженный и печальный ходил. – Не было такого! – запротестовал Антон, невольно улыбаясь ещё шире, заставляя умиленных подруг запищать, а Позова, старательно строчащего конспект, недовольно шикнуть на них. – Было, было, Тох. Не отнекивался, – усмехнулась Суркова, снова отворачиваясь к себе. Антон уже собирался активно начать возражать, отстаивая свою независимость и способность прожить и без альфы, как низ живота резко скрутило, отдаваясь отвратительной болью во всём теле. Скорее от неожиданности он согнулся по полам, насколько это было возможно за партой, хватаясь за живот, и болезненно проскулил сквозь зубы. – Антон! Тош! Ты чего? Больно? – шепотом засуетилась Кузнецова, удерживая друга за плечи. – Живот болит, – прохрипел Шаст, с трудом выпрямляясь и до крови закусывая нижнюю губу. На звуки к ним одновременно развернулись Оксана с Димой, взволнованно оглядывая тяжело дышащего омегу. – Тох, по-моему у тебя течка, – от нервов сухо прокомментировал Поз. – Но боль не должна наступать так резко, – хмуро возразила Ира, поглаживая мычащего парня по спине, – Тош, у тебя болело что-нибудь утром? – Н-нет, – выдохнул он, падая головой на парту. – Хрень какая-то, – поджала губы Окси, а затем резко развернулась и, подняв руку, громко заговорила, не дожидаясь разрешения: – Можно мне с Антоном выйти? Он плохо себя чувствует. Положительный ответ и совет заглянуть к медсестре не заставили себя ждать, а потому уже через минуту еле стоящий на ногах Шастун вместе с придерживающей его Сурковой оказались в пустом коридоре. Режущая боль ничуть не утихала, а только усиливалась, заставляя чуть ли не плакать. Но настоящий пиздец наступил, когда Антон с содроганием сердца почувствовал болезненное возбуждение, прошившее всё тело судорогой. Из пульсирующего входа вязкой струйкой потекла ярко пахнущая смазка, насквозь пропитывая бельё и брюки. Член мгновенно налился кровью, пробуждая в мальчике крайне необходимую потребность в разрядке, которой раньше он никогда не испытывал. – Бля-я-я-ять, – взвыл омега, хватаясь за ближайшую стену, зажмурив слезящиеся глаза до белых пятен. – Пиздец! Антон, пиздец! – тщетно пытаясь удержать сползающего по стенке парня, панически взвизгнула Оксана, – Твой запах! Он раза в четыре сильнее стал! Паника накрыла с головой не только Антона. Суркова совершенно не знала, что нужно предпринять в таком случае. На ее памяти, да и у неё самой, течки или предвосхищающие ее боли всегда начинались ночью или рано утром, заранее осведомляя организм, что ступать за порог сегодня лучше не стоит. А такого, чтобы прямо посреди дня произошел такой мощный гормональный скачок, моментально выбивающий из колеи, она не видела ни разу. Подвывающий Антон уже сидел на полу, вжимаясь в стену и прижав колени вплотную к груди. Жгучее, болезненное возбуждение скручивало в тугой узел все внутренности, расползаясь по телу режущей, сковывающей болью. На грани сознания Тоша мог выловить только нарастающий животный страх и последующую за ним мощную паническую атаку. Собственно ее останавливало куда более мощное возбуждение и неконтролируемое желание почувствовать рядом тяжёлый жаждущий запах самца. Альфы – который поможет унять эту противную боль. Альфы – который возьмёт на себя весь контроль над ситуацией, и власть над слабой уязвленной омежкой. Альфы – который покроет, повяжет и заклеймит, присвоит себе. Инстинкты четко диктовали найти самца и подставиться ему. И с каждой секундой Тоше всё сложнее было противиться им. Времени думать критически не хватало. Суркова в отличии от болтающегося на грани сознания друга довольно ясно понимала, что риски Антона оказаться изнасилованным кем-то из школы в первую же течку росли в геометрической прогрессии. И время на раздумья было пропорционально моменту, когда альфы из ближайших классов учуют манящий аромат течной омеги и кинуться на ее поиски. И к ее глубочайшему сожалению и пробравшей всё тело мелкой дрожи этот самый момент настал слишком быстро, чтобы успеть предпринять какое-либо решение. Дверь кабинета биологии распахнулась настолько резко, что глухой звук ударившегося о бетон дерева разлетелся по всему этажу, заставляя даже мало что соображающего Антона ощутимо вздрогнуть. Лёгкие мгновенно заполнил целый букет из специфических альфьих запахов, а возбуждение с новой силой ударило в голову и в пах, побуждая активно выделяющуюся ванильную смазку с новой силой брызнуть из пульсирующего от желания отверстия. Из маленького дрожащего комочка, в который свернулся омега, вырвался тихий протяжный скулеж в противовес громкому агрессивному рыку со стороны кабинета. Шестеро разъярённых альф медленно подбирались к своей добыче, игнорируя крики и причитания учителя и других учеников. Сквозь сковывающий ужас Оксана распознала в некоторых из них всю компашку Сабурова. Однако, вопреки ее страхам никто из них не спешил накидываться на бедную омегу. Напряжение и агрессию в помещении можно было резать ножницами, что завуалированно и сделал один из парней, первым кидаясь к трясущемуся комочку. В чем и была его тотальная ошибка, так как в мгновение ока все остальные альфы с оглушительным рычанием накинулись на него, принимаясь нещадно молотить несчастного парня. Оторопевшая Оксана слышала только болезненные вскрики незадавшегося альфы. Бедняге определенно светила больница. В то же время из класса географии вылетели два одноклассника Антона, тоже альфы. Казалось, они даже не стали оценивать ситуацию, сразу же кидаясь в самый центр сцепившихся альф. Завязалась нешуточная драка. Драка за право присвоить себе течную омегу. И тут Оксана поняла, что время у нее всё же было. *** Арсений был слишком не в духе, чтобы проводить полноценный урок. Поэтому несчастный восьмой класс, попавший под раздачу аккурат к третьему уроку, угрюмо писал незапланированную контрольную работу по истории. Арсений же тем временем занимался своим излюбленным занятием, единственным приносящим удовольствие и покой на скучной череде однообразных уроков. Уже практически на автомате он пересчитывал окна соседней многоэтажки через дорогу, одновременно с тем пытаясь вспомнить алгоритм передвижений и прошлую позицию. Третий этаж, первое окно слева. Значит сейчас – второй этаж, третье окно справа. Еле заметный красный огонёк, который можно было принять за игру света, брюнет разглядел невооружённым взглядом – годы практики позволяли даже не стараться. Хитрый взгляд аквамаринов и высокомерный оскал ровно в огонёк. Ранен! Взяв со стола черную, на вид ничем не примечательную ручку, Арсений невозмутимо щёлкнул колпачком и повернул её крошечным красным фонариком, встроенным в крышку, прямиком в сторону соседнего дома. Маленькая красная точка попала ровно в темную шторину третьего справа окна второго этажа. Зажав ручку вдоль пальцев между средним и указательным, голубоглазый сложил остальные пальцы на подобии пистолета и, не скрывая самодовольной ухмылки, произвел "выстрел", одними губами издав преисполненное тщеславия "пиу". Убит! Красный огонёк, еле выглядывающий из-за плотно задернутой шторы, тут же потух. Да, папа просил больше не издеваться над снайперами. Да, Арсений пообещал, что больше не будет. Да, он напиздел. Но и судить совсем уж строго его было нельзя. Как он считал. Всё же целыми днями соблидать образ обычного учителя воронежской школы было до одури скучно. Необходимости тесно общаться с возглавляющими операцию дядьками тоже особо не было. Поэтому, чтобы окончательно не удариться в самобичевание по собственному безделью, Арсений был просто вынужден развлекать себя любыми доступными способами. И своеобразный морской бой с отцовскими засланцами волею случая стал идеальным вариантом. Не то что бы он начал это специально. Однажды, бесцельно разглядывая противоположное здание, он чисто случайно заметил тот самый красный огонёк и из жалости решил помахать бедным парням, вынужденным сидеть в боевой готовности двадцать четыре на семь и без надобности прикрывать его жопу. В ответ он тогда получил короткое приветствие азбукой морзе, а на следующий день в том окне уже никого не было. Арс понял, что ребятам нельзя палиться перед объектом, и с того дня прятки со стрелка́ми превратились в игру в одни ворота. Арс не знал: нравится ли этот перфоманс кукушкам, но предпочитал думать, что раз они разработали целый алгоритм по перемещению, – да. Отец, конечно, ворчал недовольно, но брюнета это откровенно мало заботило. Интересовало только то, сколько он денег вбухал, чтобы так свободно шароебить бедных стрельчат по всей этажке. И то не особо. – Арсений Сергеевич, а зачем вы лазерной указкой в окно светите? – отвлёк его пацанячий голос с последних парт, тут же затихший под тяжёлым, через чур серьёзным взглядом двух аквамаринов. – Отпугиваю, – чутка подумав, ответил альфа, всё так же грозно поворачиваясь к окну. – Кого? – уже другой, но не менее любопытный неуверенный голос. Арсений снова вернул взгляд на притихший класс, подозрительно сощурившись и показательно прикрыв рот со стороны окна: – Снайперов, – по кабинету прокатился дружный ропоток из смешков, а кто-то даже загоготал в голос, – Чего вы угараете? Я вам серьёзно говорю: в доме через дорогу сидят снайперы. Их по красным огонькам видно, – не убирая руки от лица, заговорщически прошипел мужчина. Новый взрыв смеха, уже более громкий, прошёл по классу, вызывая усмешку у самого учителя. Девочка с первой парты среднего ряда посмотрела на историка, как на идиота, и заумно прошипелявила: – Скорее всего это игра света или отражение вашего же фонарика, – остальные отреагировали неудовлетворённым гулом, явно не довольные такой скучной теорией. – Так ты заодно с ними?! – наигранно шокированно воскликнул брюнет, провоцируя соответствующую реакцию класса, – в таком случае, я ничего вам не говорил! Ясно? Восьмиклассники активно закивали и заугукали, параллельно подтрунивая над опешившей одноклассницей. Спустя пять минут в классе снова воцарилось молчание, спонсируемое дополнительным заданием в контрольной, дабы неугомонные дети не устраивали балаган. Арс снова отвернулся к окну, на этот раз не находя в соседнем доме никаких огоньков. Входная дверь распахнулась настолько неожиданно, что некоторые ученики невольно вскрикнули, а Арсений по инерции дёрнулся к ящику учительского стола, вовремя спохватываясь. В проходе стояла, судорожно пытаясь отдышаться, Оксана и отчаянно пыталась что-то сказать, импульсивно взмахивая руками. Лицо её, искажённое от переживаний, не предвещало ничего хорошего, и Арс на нервах, как пружина, подскочил с кресла. – Арсень Сергеич... Там Антон... – совсем чуть-чуть отдышавшись прохрипела девушка. Арсений совершенно ничего не понял, но ему и не нужно было, чтобы догадаться, с кем приключилась беда. Спустя секунду, он уже пролетел мимо Оксаны, пулей устремляясь вверх по лестнице. Страх за истинного сковал внутренности, не давая нормально вдохнуть, а ужасное предчувствие оправдалось на пролете между вторым и третьим этажом. Сладкий навязчивый аромат течки вцепился в лёгкие клещами и знатно претормаживал сознание. Но не настолько, чтобы не расслышать крики с третьего этажа. Пересиливая накрывающее пеленой блаженства возбуждение, Арс в считанные мгновения взлетел по лестнице, открывая потемневшим от ярости глазам побоище, что устроили альфы двух одиннадцатых классов. Его мальчик, свернувшись дрожащим калачиком, вжимался в стену, источая чистый, пока ещё совершенно невинный, ванильный запах, стремительно разрушающий огромные дамбы самоконтроля, что старательно возврдил Арсений всю свою жизнь. Возможно, если бы не мешающие факторы, он бы набросился на Тошу сразу же, не церемонясь, раскладывая прямо на полу, возле стены, или на диване, лишь бы наконец присвоить себе этот потрясающий аромат, пометить, унять накатившее так резко животное желание. Несдержанный, наполненный дикой яростью рык вырвался из груди непроизвольно, когда рядом с его омегой нарисовался альфа, вполне ясно транслирующий свои намерения. Парень, кажется из 11Б, незаметно выкарабкался из "мясорубки", что устроили остальные ученики в попытке заполучить право на течную омежку. Весь коридор наполнился зловонием из перемешанных альфьих запахов, перебивая невероятный аромат ванили с какими-то ягодами, что приводило Арсения в ещё большее бешенство. Он даже не стал смотреть на молотящих друг дружку одиннадцатиклассников и тщетно пытающихся их разнять учителей. Уверенно двинулся к скулящему от переизбытка мужских феромонов Тоше. Резвый альфенок из параллели схватил Антона за ногу, пытаясь притянуть омегу к себе. Ужас, сковавший тело титановыми цепями, не позволял и шелохнуться, что уж говорить о попытках сопротивления. Руки малознакомого парня навязчиво вцепились в рубашку, а в нос с новой силой ударил неприятный запах расплавленного свинца. Антон плакал практически навзрыд, в перерывах между судорожными вздохами отчаянно взывая на помощь. И в один момент божья милость-таки снизошла на него, ведь мгновенье спустя, все ужасные касания и отвратительный запах, вызывающие рвотные позывы и неконтролируемую истерику, исчезли. Много нервов и самоконтроля ушло у Арсения на то, чтобы просто отшвырнуть обнаглевшего мальчишку от захлебывающегося слезами омеги, не оторвав ему предварительно пару конечностей. Достаточно, чтобы перестать контролировать собственные феромоны, активно излучая угрожающий запах полыхающего леса. Достаточно, чтобы все окружающие без исключений отшатнулись от него, даже не пытаясь преградить ему путь или хоть как-то помешать. Достаточно, чтобы он мог легко подхватить на руки трясущегося мальчика и двинуться к лестнице, никем не останавливаемый. Тоша, отчаянно всхлипывая, обвил шею альфы руками, почти сразу перестав дрожать. Гневный, но от этого не менее любимый, запах своего истинного он узнал мгновенно, телом и разумом потянувшись к нему, лишь бы быть как можно ближе. По мере спуска с лестницы горелые нотки уходили из древесного аромата, принося всё больше и больше спокойствия и умиротворения. И жгучего возбуждения. Очень сильного возбуждения. Арсений практически не помнил, как донес мальчика до машины, не обращая внимания на декабрьский мороз. Его грело тепло вжавшегося в торс тела, поэтому о холоде он думал в последнюю очередь. Прибывающего в некой прострации Антона он закинул на задние сиденья, чуть не отбросив остатки здравого смысле и не разложив мальчика прямо на парковке школы. Соображать стало в разы легче, когда ядерная ментоловая мазь из бардачка была обильно нанесена под нос, перебивая вообще все запахи до слезящихся глаз. Всё лучше, чем попасть в аварию из-за в конец отключившегося мозга. А врачу из клиники стоило отправить добротный презент за ценную рекомендацию носить с собой на всякий случай что-то, перебивающее запахи. До дома Арсения они добрались в рекордные семь минут. И следующим испытанием для альфы стало не взять прямо в лифте разомлевшего, прижимающегося к нему всё теснее омегу, что заглядывал в глаза с таким всеобъемлющим доверием и любовью, что выносить рвушее ширинку желание становилось нереально. Сладкий ванильный аромат вновь затуманил разум, вселяя в мозг непристойные, грязные картины, в которых он брал своего мальчика грубо, не размениваясь на прилюдии и нежности, вдалбливая в широкую кровать и вырывая из охрипшего горла крики и мольбы, а из прекрасных глаз цвета весенней травы слёзы боли вперемешку с наслаждением. Арсений мог сделать всё ровно так, как и описывал у себя в голове. Но ни за что не стал бы, потому что не мог причинить столько боли своему парню в его первый раз. Сейчас, когда Тоша так слаб и уязвим, альфа самостоятельно обязан позаботиться о его состоянии организма и души. Он не имел права допустить, чтобы его маленькому ванильному чуду было больно и плохо, а потому пообещал держать себя под контролем до самого конца течки, как бы тяжело морально и физически это не было. А было очень тяжело. Юный омежка на руках уже совершенно не чувствовал боли от наступившей течки – альфьи феромоны её быстро уняли. Теперь он ощущал только невероятно сильное желание и жар чужого тела, пахнущего столь потрясающе, что удержаться было не возможно. Антон и не пытался. Уткнулся носом в пахучие железы под ухом и начал быстро покрывать колючую шею короткими поцелуями, поскуливая и цепляясь за альфу везде, где дотягивался. Арсений на это действие мог только утробно зарычать в надежде отпугнуть разошедшегося мальчика, но вызвал этим лишь удовлетворённое мурчание и новую волну полных нежности поцелуев. Затащив Тошу в квартиру, он подрагивающими от нетерпения руками закрыл все замки, пока мальчик еле стоял на ногах, полностью облокотившись на стену. С последним замком терпение альфы окончательно иссякло. Он в два шага преодолел расстояние до Антона и впился в его губы жадным мокрым поцелуем, сразу проникая языком в податливый ротик. Омега, охотно поддаваясь настойчивым ласкам, оплел шею мужчины руками, тихонько мыча в поцелуй. Оторвавшись от манящих губ, Арсений, не медля, начал спускаться поцелуями к шее. Расстёгивать смятую рубашку мальчика у него не было никакого настроения, а потому бледная тонкая кожа оголилась под звуки трещащей ткани, падающих на пол пуговиц и возбужденных стонов младшего. Юркий язык тут же прильнул к острым ключицам, тщательно вылизывая выпирающие косточки. Чтобы было удобней, брюнет, не долго думая, подхватил лёгкое тело под бедра и под громкий стон, который больше походил на визг, вобрал в рот розовый торчащий сосочек, игрясь с ним кончиком языка. Длинные музыкальные пальцы вплелись в темные пряди, не позволяя отстраниться от своей груди. Арсений лишь с большим усердием продолжил поочередно ласкать твердые горошины, наслаждаясь звонкими протяжными стонами. Наигравшись с сосками, Арс с собственническим рыком наклонил голову разомлевшего Тоши к себе и снова вгрызся в его губы, вынуждая мальчика пискнуть от лёгкой боли. Поставив Антона на ноги, альфа быстро присел на корточки, снимая с него ботинки, а затем поднялся, вновь целуя и параллельно стягивая болтающуюся на плечах порванную рубашку. Внутренний альфа бесновал, желая поиметь течную суку прямо здесь и сейчас, но Арсений себе этого не позволил, подхватывая младшего на руки и утаскивая в хозяйскую спальню. Антон в его руках полностью размяк, позволяя делать с собой всё что пожелается, чем неосознанно возбуждал истинного ещё сильнее. Скинув омегу на застеленную кровать, мужчина принялся быстро растегивать собственную рубашку, но на середине пуговиц все же не выдержал и вот уже вторая вещь пришла в негодность, отброшенная куда-то в сторону. Открывшаяся перед затуманенным взглядом омеги картина заставила его глубоко вдохнуть наркотический аромат дубового леса, заполнивший лёгкие и мозг в считанные секунды. Идеально сложенное тело, накачанные мышцы, что напряжённо перекатывались под усыпанной родинками кожей, заметные кубики пресса провоцировали мальчика широко развести ноги и еле слышно проскулить: – М-м-м... Альфа-а. Незамедлительную реакцию ожидать не пришлось. Арсений устроился на кровати, подминая распластавшуюся омегу под себя и обхватывая ладонями худые бёдра, обтянутые тканью брюк. Недовольный этим обстоятельством, он, особо не церемонясь, расстегнул пуговицу и ширинку, выпуская из лёгких Тоши облегченный стон. Брюки вместе с бельём быстро полетели в угол, пока Антон, не смотря на дичайшее возбуждение, смущённо покрылся алыми пятнами, стеснительно прикрывая пах ладошками. – Такой милый, – плотоядно усмехнулся альфа, недобро сверкнув потемневшими океанами глаз, – Лежит подо мной совсем голенький и такой мокрый, но всё равно стесняется, – крепко сжав вместе тонкие запястья, сильная рука подняла их над русой головой, прижимая к кровати. Вожделеющий взгляд устремился прямо на маленький, прижатый к низу живота член, обильно истекающий смазкой. Недовольно хныкнув, мальчик попытался свести ноги, но, получив неслабый шлепок по внутренней стороне бедра, взвизгнул и закусил нижнюю губу, моляще глядя на мужчину. Возбуждённый до предела Тоша не понимал, зачем альфа тратит время на разглядывание его разгоряченного тела, пока Арсений, любуясь метающимся по кровати от сумасшедшего желания истинным, распалялся всё сильнее. Антон попробовал вырвать руки из крепкой хватки, но, ничего не добившись, уставился на брюнета своими зелёными глазами, тут же утопая в бушующий океанах. – Альфа... – тихонько проскулил он, почувствовав горячую ладонь, оглаживающую его бедро совсем близко к паху, – Альфа, пожалуйста. Удерживая запястья омеги, Арсений с животным рыком наклонился к изнывающей плоти, широко облизывая ствол по всей длине. Несдержанный стон сверху не заставил себя ждать, а сногсшибательный аромат ванили усилился в разы. Антон елозил задницей по покрывалу, чувствуя неприличное количество смазки между ног и в сжимающейся от предвкушения дырочке. Терпеть и дальше сладкие пытки было уже физически больно, поэтому, когда горячие губы перешли от члена к яичкам, по очереди вбирая их в теплый рот, он высоко простонал, чуть не плача от сильнейшего возбуждения. Альфа специально издевался над ним, не прикасаясь к самому чувствительному местечку омеги, дразня и оттягивая такое необходимое удовольствие. – Какой нетерпеливый, – хриплый бас, отдающий горячим дыханием в низу живота, запускал крупную неконтролируемую дрожь по всему телу, – так сильно хочешь ощутить мой член в своей узенькой дырочке? – стыдливо зажмурив глаза, Тоша смог только невнятно что-то проскулить, пряча красное личико в сгибе локтя. Коротко просмеявшись, Арсений поднялся к лицу сконфуженного омеги, выцеловывая алое ушко и нежную кожу под ним. – Будем считать, что да, – улыбнулся мужчина, глядя на утвердительно мелко кивающего, но всё ещё смущённого Антона, и отпустил его руки, вновь впиваясь в манящие пухлые губки. Таки оторвавшись от младшего, он с непозволительной для такого высокого омеги лёгкостью перевернул мальчика на живот, сразу же вгрызаясь поцелуями-укусами в бледную костлявую спину, постепенно спускаясь к неосознанно выпяченной заднице, испачканной в ароматной ванильной смазке. Призывно пульсирующий вход поблескивал, выделяя огромное количество вязкой жидкости, стекающей на внутреннюю сторону бедер. Когда к нему невесомо прикоснулись подушечками пальцев, собирая густые капли, Антон от неожиданности с громким стоном прогнулся в спине, максимально откидывая вихрастую голову и запоздало закусывая губу. – Какой же ты чувствительный, – пошло оскалился альфа, – Посмотри на меня, – приказал он, а Тоша покорно выполнил. Какой же... – Умничка. Два альфьих пальца, измазанные в пахучей смазке, незамедлительно оказались в плену арсова рта. Со вкусом обсасывая каждую фалангу, он смотрел в упор на затуманенный взор младшего. Тоша, глядя на такую откровенно пошлую картину, поспешно отвернулся, пряча осоловелый взгляд в подушке, насквозь пропахшей брюнетом, пока мужчина, очевидно по достоинству оценивший вкус сладкой ванили, решил перейти к самому желанному. Большие ладони с силой смяли сочную омежью задницу, раздвигая скрывающие самое сокровенное ягодицы, а длинный шаловливый язык без какого-либо предупреждения с оттяжкой облизнул девственный вход, вынуждая бедного мальчика заплакать и задрожать от невыносимого возбуждения. Погрузив язык в тугое колечко мышц настолько глубоко, насколько это было возможно, альфа начал натурально вылизывать мечущегося под ним омегу, с маньяческим удовольствием вслушиваясь в жалобные стоны на грани с визгом. Сладкая пытка приносила Тоше божественное наслаждение пропорционально всепоглощающему стыду. Хотелось одновременно и плакать, захлебываясь слезами удовольствия, и умолять мужчину прекратить издевательства. – А-а-арс! Ну пожа-алуйста! – громко протянул он, мечтая почувствовать в себе нечто большее умелого языка, но в противовес себе насаживаясь глубже, выгибаясь и задирая попку до хруста позвонков. – Чего ты хочешь, маленький? – с трудом проговорил альфа, оторвавшись от манящей ложбинки. Концентрированный омежий запах впитался в разум настолько, что тяжело было даже говорить. Эта омега была для него наркотиком и ради ещё одной дозы он безусловно был готов на все, что угодно. На все, что пожелает этот самый наркотик. – Мх-м-м.. Тебя! – капризно захныкал мальчик, недовольный прекратившейся лаской. – Тогда придется ещё немного потерпеть, сладкий мой. В плотно сжимающийся вход пока что без особого труда проскользнул крупный указательный палец, оглаживая бархатные стеночки. Новая волна поцелуев обрушилась на шею и плечи, отвлекая от тянущей боли в заднице, а горячая ладонь напористо протиснулась к вздымающийся груди, быстро отыскивая горошины сосков. Не прошло и минуты, когда в пульсирующую от дикого желания дырочку медленно протолкнулся и второй палец, вызывая тихий писк боли у старательно терпящего омеги. Два длинных пальца без грубости, но настойчиво двигались в обволакивающей тесноте, постепенно растягивая тугое колечко мышц. – А-а-ах-ха-а, – громкий вскрик вырвался из мальчишеской глотки, когда пальцы внутри наткнулись на точку наслаждения, запуская по всему телу полчища мурашек. Альфа довольно ухмыльнулся, вновь надавливая на чувствительный комок нервов и разводя пальцы ножницами, вырывая из задыхающегося омеги новые нескончаемые стоны. Третий палец протиснулся в дырочку под болезненный вой младшего. Течка хоть и давала зажатым скромным девственникам огромную фору, но к сожалению никак не спасала от боли в первый раз омеги. Чтобы хоть немного отвлечь истинного Арсений опустил свободную руку к изнывающему омежьему члену, со знанием дела обхватывая орган плотным кольцом пальцев. – Т-ш-ш-ш... Тише, малыш, – хриплый успокаивающий шопот донёсся до уха, и Тоша ощутил мягкие прикосновения губ к ушной раковине, – Чуть-чуть потерпи и будет очень приятно, обещаю, только расслабься, – тихие утешения на удивление быстро сработали и младший действительно смог расслабить мышцы и позволить пальцам внутри двигаться более свободно. Преисполненная нежностью похвала не заставила себя ждать, а горячие мужские губы в награду впились в чужие мягким, почти целомудренным поцелуем. Три пальца внутри уже свободно двигались, оглаживая горячие стеночки. Тоша, судя по громким стонам наслаждения, практически перестал чувствовать боль, самостоятельно насаживаясь на таранящие простату пальцы. Дальше сдерживаться альфа уже просто не видел смысла, а потому в следующую секунду пальцы с пошлым хлюпом вышли из припухшего отверстия, напоследок слегка похлопывая прямо по сжимающемуся мышцам. Больше не медля, брюнет самостоятельно поставил растекшегося по кровати омегу в коленно-локтевую и бесцеремонно надавил ладонью на костлявую спину, заставляя максимально прогнуться. Тратить время на лишние нежности Арсению больше не хотелось, зато очень сильно хотелось ощутить узость девственной омежки, так доверчиво выставившей для него все самые интимные местечки. Прелесть. Ненадолго отстранившись, он расстегнул свой ремень и резво скинул брюки с боксерами, оголяя немалых размеров ствол с пока что не распустившимся узлом у основания. Рука, до этого сжимающая чужой член, переместилась к запястьям, так удачно сложенным вместе, и крепко зафиксировала кисти, не оставляя и шанса вырваться. Арсений в силу разницы в росте и в весе полностью накрыл собой мальчика, с собственническим рыком прикусывая и зализывая местечко между плечом и шеей ровно там, где должна быть метка. Разомлевший от действий альфы Тоша растекся по покрывалу, широко-широко раздвигая ножки, демонстрируя плотоядному взгляду потемневших омутов растянутую, готовую полностью принять в себя альфу щель, блестящую от обильно вытекающей ванильной смазки. Небольшая дрожь предвкушения пробежалась по юному телу, когда к раскрытому отверстию прикоснулась крупная головка, слегка надавливая на вход. – Малыш, солнышко, – горячо прошептал мужчина в красное из-за смущения и жары ушко, – сейчас будет немного больно, но ты же потерпишь ради меня? Ты ведь хочешь меня, да, сладкий? – прикусил мочку, оглаживая мальчишескую грудь и впалый животик широкой ладонью. – Мхм.. да-а, – порывисто выдохнул омега, подставляясь под горячие касания губ на плечах и шее. Удовлетворённо прорычав, Арсений одной рукой оттянул в сторону правую ягодицу, открывая себе больше пространства для манёвра. Подставил к колечку мышц изнывающий в каменном стояке член и одним слитным движением медленно вошёл до упора в тугую дырочку, наслаждаясь первым проникновением, под громкий, полный боли крик. Омежка в его руках задергалась и затрепыхалась, сжимаясь на толстой плоти, принося боль и себе, и альфе, но отчаянно пытаясь вырваться из стальной хватки. Однако сильные руки на запястьях и бедре не позволяли даже шелохнуться бедному существу. – Тихо! – несдержанно грубо рыкнул на всхлипывающего мальчика альфа, но, поняв собственную ошибку, моментально смягчился. Невероятная узость даже после тщательной растяжки обволакивала сознание плотной пеленой возбуждения, отбирая всякую возможность на рациональное мышление. Альфа немного ослабил через чур жёсткую хватку, но не позволяя вырваться всё ещё трясущемуся Тоше. Не начать остервенело вдалбливаться в сочащуюся дырочку, слушая визгливые болезненные стоны, стоило Арсу титанических усилий. Он уже достаточно причинил своему мальчику боли, чтобы объебаться опять. – Малыш, тише, все хорошо, – повернул он к себе залитое слезами личико, тут же начав слизывать с щек солёную влагу, уговаривая, – Просто расслабься, и всё пройдёт, ладно? Не зажимайся. – Больно... Ах! Альфа, он слишком большой! – Тише, зайчик, расслабься, – успокаивал брюнет настолько ласково, насколько можно было сделать это, прорычав. Когда Тоша всё же слегка расслабил мышцы, несмотря на пылающее огнем нутро, альфа, удовлетворённо оскалившись, вновь сжал ладонь на молочном бедре, покрывшемся наливающимися синяками от жёсткой хватки пальцев, незаметно начав покачивать бедрами. Подождав около минуты, позволяя мальчику привыкнуть к своим размерам, Арсений попробовал совершить полноценный толчок: вышел из мальчика наполовину, и со звонким шлепком кожи о кожу вжался бедрами в призывно вздернутые ягодицы. Протяжный стон, но уже не от боли, а от яркого, прошившего внутренности удовольствия донёсся до обостренного слуха, становясь невидимым переключателем в затуманенном возбуждением сознании. – Господи, какой же ты узкий! – рычащий рокот на самое ухо заставил крупно вздрогнуть омежку, обвороженного таким правильным превосходством своего альфы. Распаляясь с необычайной скоростью Арсений с раскатистым рыком навалился на пискнувшего Тошу, начиная совершать мощные толчки в горячее нутро, постепенно ускоряясь. Подгоняемый сладкими стонами и вздохами снизу он уткнулся носом во взмокшую хрупкую шею, прикусывая и зализывая ванильную кожу. Подчинять себе, обладать, с аппетитом толкаться в размякшее в блаженстве тельце с точеными бедрышками, втрахивая в кровать, поршнем вгоняя в узкую дырочку свой слишком большой для такого крошечного худенького мальчика член, помечая течную сучку собственным мужским ароматом, – всё это приносило исключительное нездоровое удовольствие Арсению. Комната наполнилась терпким запахом секса и возбуждения двух истинных. Пошлые стоны, крики, рычание и влажные шлепки кожи о кожу отражались от стен, наверняка частично преодолевая тщательную звукоизоляцию в квартире и долетая до соседей, завистливо слушающих звуки чужой страсти. Всё, на что был способен Антон, это осоловело стонать, выкрикивая имя своего мужчины и активно подмахивая сильным толчкам. Арсений, глядя на омежку, так старательно насаживающегося на его член, грубо вдалбливался в прижатую к кровати тушку, вгоняя свою немаленькую плоть чуть ли не по самые яйца в пульсирующую ложбинку. – А-ах! А-альфа! Я... А-а-а! Закончить Тоша не успел, содрогаясь всем телом в долгожданной разрядке, вскрикивая и закатывая блестящие от слёз экстаза зелёные, как молодая трава, глаза. Взрыв сверхновой в голове на долгие мгновения отключил мозг, заставляя сильно сжаться на таранящей простату увесистой эрекции и заплакать от своего самого первого в жизни настоящего оргазма. Почувствовав, как горячие стеночки с силой сжимаются на вздыбленной плоти, отчаянно требующей разрядки, Арсений с громким утробным рыком обильно излился глубоко внутрь своего мальчика, вжимаясь бедрами в несчастную задницу и растягивая растраханную дырочку ещё сильнее распустившимся после оргазма узлом. В тонкую бледную кожу шеи беспощадно вгрызлись длинные альфьи клыки. Альфа сжал мощные челюсти, помечая омегу под собой и с больным наслаждением слизывая капельки крови, не прекращая наполнять измотанного парня спермой. Бедный мальчик от избытка слишком новых ощущений смог только жалобно пискнуть на собственничество своего альфы и безуспешно попытаться соскочить с распирающего нежный вход большого узла. Альфа на такие маневры лишь снисходительно оскалил немного окровавленные зубы и отпустил затёкшие запястья, одной рукой удерживая копошащуюся омегу за бедро и удовлетворённо рассматривая ярко-красный слепок собственных зубов на и без того истерзанной тонкой коже. Нависнув над Шастуном, он опёрся на локоть, с наслаждением прикрыв глаза и отдавшись в пучину послеоргазменной неги. – Ай! – пискнул Тоша, неосторожно дернувшись на узле, побуждая мужчину низко простонать от приятной стимуляции. – Всё хорошо, Чудо, – басисто прохрипел любимый голос возле уха, следом оставляя нежный поцелуй прямо над меткой, – Сильно только не дергайся, у нас сейчас сцепка, – добавил брюнет поучительным тоном. Для удобства он аккуратно улёгся на бок, притягивая к своей груди до сих пор подрагивающее тельце, одну руку подкладывая под кудрявую голову, а второй обнимая поперек живота. Внутренний альфа наконец-то успокоился: омега покрыта, помечена и лежит сейчас совсем рядом, источая их общий перемешанный аромат, странный но вкусный. Антон, уже наполовину погрузившись в благоговейную дрёму, теснее жался к тёплому телу своего истинного, как никогда ощущая себя любимым, нужным и защищённым. Увесистая рука на животике мягко поглаживала, успокаивая разбушевавшихся гормоны, не дающие нормально заснуть. Арсений, вдыхая родной запах своего омеги, с самодовольной улыбкой прощупывал пальцами собственный ствол внутри тощего мальчишки и ждал новую волну блаженной эйфории. Переложив руку на выпирающую тазовую косточку, альфа пару раз мелко толкнулся в горячее нутро, смещая узел, и, протяжно простонав какое-то непонятное Антону слово, в очередной раз кончил в переполненное его же спермой отверстие под удивленный – хотя куда больше смущённый – вздох младшего. Вернув ладонь на впалый животик и снова отметив у себя в голове откормить этот ходячий скелет (иначе ветром сдует), Арс мокро поцеловал засыпающего мальчика в припухшие от бесконечных терзаний губы и, уткнувшись носом в русую макушку, теперь пахнущую каким-то сладким ореховым запахом, не стал дожидаться окончания сцепки и позволил себе отключиться под мерное посапывание своего истинного. *** Горячая вода так потрясающе обволакивала по ощущениям не мытое месяц тело, согревая продрогшую бледную кожу с разбросанными на ней вкраплениями синяков разной степени болючести. Огромная ванна благосклонно позволяла свободно вытянуть длиннющие "модельные ножки", как их называл Арс. Спиной Антон королевски упирался не в ледяной бортик, а в пышущую жаром грудь своего истинного, по-свойски обхватившего ручищами его узкую талию и с плохо скрываемым удовлетворением вдыхающего изменившийся антонов запах на макушке. Зеленоглазый, свободно откинувшись на чужой торс, уместил вихрастую головушку на широком плече, счастливо урча в объятьях альфы. – Ванильный, у тебя точно ничего не болит? – прорезал умиротворенную тишину беспокойный голос. – Нет, только метка чешется, – скуксил мордочку младший, неосознанно потянувшись рукой к ещё не зажившему следу от зубов и тут же получая по ладони слабый шлепок от Арсения. – Не чеши, ещё не зажила. – Это потому что кому-то приспичило раздербанить мне всё плечо своими зубешниками, – недовольно съязвил омега, ойкнув, когда руки на талии сжались чуть сильнее, прижимая теснее. – Прости, я не хотел так сильно, – искренне раскаивающийся тон, извиняющийся поцелуй аккурат в метку и горячая вода с морской солью слегка растопили ледяное сердце Шастуна. – Хватит извиняться, – повернул он голову, встречаясь с васильками в чужих глазах, – Я не растаю, не сахарный. – Точно не сахарный? – поганая улыбочка расцвела на красивом лице, не предвещая ничего хорошего, – А пахнешь именно так. Сахарок. – Отстань. – Тебе не нравится "сахарок"? – притворно удивлённо вскинул брови мужчина, выдавая себя еле сдерживаемой лыбой. – Ты тогда будешь "дубина", – самодовольно парировал парень, тут же жалея о своих словах: сильные руки стиснули хрупкие ребра ещё сильнее, параллельно умудряясь щекотать и пощипывать тонкую кожу. Вода из ванны устремилась на все ближайшие поверхности, пока два по всей видимости ребенка устраивали морскую битву, по-детски плескаясь и смеясь, – Ладно, ладно! Я пошутил, – сдался под натиском альфы Антон, шутливо толкая его в плечо и снова укладываясь на крепкую грудь. – Как дети, ей богу. Дети. Шальная мыслишка невзначай промелькнула в ветреной башке, и очевидно решила притормозить где-то в подсознании, постепенно раскручиваясь и приобретая сначала форму, а потом и формулировку, которая переросла в состояние паники в юном мозгу за считанные доли секунды. – Блять, – ошарашенно дёрнулся он, заставляя Арсения невольно расцепить руки, чтобы не навредить взбрыкнувшему в только успокоившейся воде подростку, – Блять, Арс! Столько испуга в глазах юноши Арсений видел не часто, а потому моментально подобрался, взволнованно уставившись в бегающие зелёные глаза. – Тош, не пугай меня, что случилось? – Мы не предохранялись. Я... Я не помню этого. Арс я мог забеременеть?! – разогнался омега, зашуганным олененком уставившись на старшего. Если кто забыл: Антон – драма куин уровня вери хард, поэтому, в рекордные сроки перечислив в голове все возможные варианты событий, он уже было начал панически рассказывать их альфе, как тот, облегчённо выдохнув, откинулся на бортик ванны прикрывая глаза. – Чудо моё, я ведь давал тебе противозачаточные, – спокойно начал Арсений, заземляюще вглядываясь в блестящие изумруды, – Помнишь? Когда я пытался тебя накормить. – Да? – непонятливо открыл рот мальчик, – А-а... Да... Отбой. Ложная тревога. Пульс, остервенело долбящий виски, сразу успокоился. Вдыхая ровный, невозмутимый запах величественного дуба, Антон будто бы сам приходил к абсолютному равновесию в своей голове, замедляя даже нескончаемый поток мыслей разной степени адекватности, а некоторые и вовсе отсеивая. Да, Антон немного смазано помнил последние три дня течки. Всё, что всплывало в голове обрывками, стыдно было даже вспоминать, а потому он не то чтобы прям старался. После их первого раза, Арс вроде как пытался его накормить какой-то доставочной едой, но Антон не захотел даже пить. Потом они опять переспали. Потом ещё раз вроде. Потом альфа всё же запихнул в истинного какие-то хитровыебанные макароны и полбутылки воды. Пару раз Арсений относил Антона в душ, но в итоге все идентично заканчивалось крепким узлом в заднице омеги прямо под потоком прохладных капель. Сегодня утром, когда течка окончательно закончилась, Шастун ещё добрые полчаса не мог спокойно смотреть альфе в глаза, потому как воспоминания о том, какую нихуевую инициативу он проявлял все эти три дня, стремительно нагоняли краски на смущенное лицо зеленоглазого. А Арсений-козел-Сергеевич снисходительно посмеивался над ним и, пока набиралась ванна, в красках описывал весь свой ахуй с того момента, когда он однажды проснулся от со всей прытью скачущего на его члене омеги. Антон краснел ещё больше, пряча пылающее лицо в похолодевших от пота ладонях, и возмущённо пищал на умиленные сюсюканья Арса. Весёленькие выдались денёчки однако. Шаст вновь расслабился и откинулся на брюнета. После течки расплавившийся мозг начал скоропостижно возвращаться в рабочее состояние, а потому, как бы Антон не пытался погрузиться в релакс, сознание устраивало самостоятельнный мозговой штурм, не спрашивая согласия у своего владельца. Новые непрошенные мысли овладевали разумом, и, пока не свихнулся, Антон решил перетереть их со своим мужчиной. – Арс. – М? – В школе из-за меня драка была, – слегка подрагивающим голосом напомнил парень. Как все уже поняли, девиз Антона Шастуна: не загнались по одному поводу – загонимся по другому! – Была, – альфа отнюдь не подавал признаков напряжения, хотя дрожь в голосе истинного отчётливо расслышал. – На меня жалобу наверняка написали... – Ничего тебе не сделают, ты несовершеннолетний. – А если мне эмансипацию отзовут? – взволнованно повернулся младший, ища поддержки в чужих, по-прежнему невозмутимых глазах, – Я не хочу в детдом... – Ты и не поедешь, – Арс заботливо отодвинул прилипшую ко лбу кудрявую челку и провел большим пальцем по антоновой скуле, – Я тебя заберу. – А если и тебе достанется? – не прекращал переживать зеленоглазый, – Тебя ведь могут уволить за связь с учеником. Из-за меня... Только сейчас осознав масштаб своего проеба, Антон нервно сжал губы, заранее приготовившись начать извиняться. Но альфа совершенно не разделял мыслей младшего. Он лишь устало зажал пальцами переносицу, жмуря аквамариновые глаза и бормоча что-то невнятное, будто на другом языке. – Слишком много стресса, – цокнул брюнет, переводя взгляд на всё такого же взмыленного омегу, – Заяц, давай все проблемы я возьму на себя, а ты в кои-то веки перестанешь волноваться по поводу и без. – Арс, ты думаешь, что это все фигня какая-нибудь? – Антона откровенно бесило наплевательское отношение Арсения к существенным, по его мнению, проблемам. Альфа всё время вел себя так, будто ему море по колено, и Шаста, хлебнувшего сполна всякого дерьма, это нехило триггерило. – Давай не будем заранее лезть на стену, а по ходу дела разберемся, Сахарок, ладно? – Арсений, не дав младшему ответить, притянул возмущённого омегу к себе, впиваясь в сладкие губы мягким успокаивающим поцелуем, нежно обхватывая нижнюю губу и проникая языком в податливый ротик. Антон быстро размяк, поддаваясь, и полностью развернулся, седлая арсовы бедра. Это впервые за три дня был поцелуй без продолжения. Просто мягкие прикосновения к чужим губам, не переходящие во что-то большее. Арсений за недолгое время их отношений уже прекрасно понял, что его истинному очень нравится целоваться, и беспрекословно потакал его желаниям, чем активно и пользовался младший. – Я всё решу, – оторвавшись от манящих губ, заверил альфа, – веришь? Антон смотрел в васильковые глаза своего истинного и думал, что, раз он говорит, значит сделает. Он всегда сдерживал свои обещания. И пусть Антон не знал очень много про Арсения. Именно этому человеку ответ всегда будет: – Верю. *** – Шастун! Крик разлетелся на весь коридор, заставляя сердце окликнутого парня позорно сбежать в пятки. Нет, Антон не боялся Оксану. Разве что, когда она очень злая. А сейчас она очень-очень злая. Единственное место, за которым Антон в данный момент мог спрятаться с возможностью выжить, – это Арсений. Арсений, который непонятливо метал взгляд со своего парня на разъяренную девушку, что неумолимо приближалась к их парочке, остановившейся возле кабинета истории. – Ты совсем охренел? – кричала Суркова на Антона, хотя уже больше на Арсения, потому что первого за широкой спиной практически не было видно. – Мы все чуть с ума не посходили, а ты даже трубку взять или на сообщения ответить не додумался?! – Ну прости-и-и, – жалобно протянул парень, выглядывая из-за своего укрытия, – У меня телефон остался в сумке в школе. – И ее забрал Павел Алексеевич, – продолжил за него Арс, немного виновато глядя на девушку, – Кстати спасибо за то, что позвала меня тогда. – Ага, не за что, – сбавила обороты та. – Шаст, ты сам-то как? – спросил подошедший Позов, стараясь заглянуть за спину учителя. Антон, рассудив, что опасность миновала, осторожно вышел к друзьям, тут же ужасаясь от увиденной картины. На левом глазу молодого альфы красовался здоровенный фиолетовый фингал, который не могли спрятать даже очки. Новые кстати. – Бля, Поз... – запричитал было Антон, но был остановлен пренебрежительным взмахом руки. – Хуйня. Начарова пытался от тебя оттащить. Получилось кстати, – самодовольно ухмыльнулся очкастый, горделиво выпячивая грудь. – Прям мой герой, – засмеялся Шастун, тут же ловя слабый тычок в ребро от Арсения, – Ауч! Ладно-ладно, ты тоже! – То-то же, – хмыкнул мужчина, поворачиваясь к своему кабинету, – Сахарок, я вещи пойду оставлю, потом пойдем вместе к Воле в гости, – и скрылся за дверью, никому не дав вставить и слова. – Сахарок? – насмешливо выгнула бровь Суркова, еле сдерживая смех. – Не сметь! – предупредительно вскинул указательный палец омега, предугадывая дальнейший нескончаемый стёб. – Ладно-ладно, – сдалась девушка, поднимая руки и настороженно принюхиваясь, – Поз, – повернулась она к другу, – ты чувствуешь? – Кажется да. Оба, не церемонясь с возмущённым одноклассником, приблизились практически вплотную, придирчиво обнюхивая парня в подозрительно плотно облегающей шею водолазке и один хлеще другого хмуря брови. – Охуеть, Шаст! – чуть ли не взвизгнула Оксана, сраженная догадкой, хватаясь за предплечье друга, – Покажешь метку? – Ебать, реально метка? – удивлялся Позов так, будто это не он поставил своей девушке отметину в их первую совместную течку. – Да блять, успокойтесь, – нервно отскочил от навязчивых друзей Шастун, напряжённо оглядываясь по сторонам. Никто не обращал на них внимание, – Нельзя, чтоб кто-то ещё знал. – Шаст, ты орёшь? – посмотрел на него, как на дурачка, Позов, – От тебя Поповым за километр несёт. И... тебе конечно это не понравится. Но после того представления три дня назад о вас с Арсом такие слухи ходят, что хоть в "Мужское/Женское" пиздуй. – Бля-я-я-я, я в жопе, пацаны, – закрыв лицо ладонями, обречённо простонал омега. – Да ладно, – махнул рукой Поз, запоздало вспоминая о невероятном таланте Антона делать бурю в стакане воды, – Попиздят, да уляжется. Не парься, братан. А Антон и не парился. Антон уже на низком старте всерьёз подумывал сменить школу от греха подальше, лишь бы не чувствовать на себе сотни осуждающих взглядов, которые его ещё не настигли, но уже ощутимо щекотали жопу дерьмовым предчувствием. Однако, через силу угомонив торнадо в своей кудрявой башке, он лишь тяжело, преувеличенно несчастно вздохнул, смакуя напряжение, электризующее воздух, и, дождавшись своего до скрежета зубов невозмутимого альфу, двинулся в кабинет директора. Сердце неприятно ёкнуло от накрывающей паники. Некогда было думать о том, как он будет в дальнейшем восприниматься обществом, когда на кону стоял вопрос о возможном отъезде Шастуна в детдом усилиями влиятельных родителей незадавшихся альфа-чад и об увольнении Арса за сексуальную связь с учеником. Даже звучит дерьмово. – Павел Алексеевич, не увольняйте пожалуйста Арсения... Сергеевича! – с порога затароторил омега, заставляя ошарашенного директора непонятливо захлопать глазами, а Арса скопировать его охуевшее выражение лица, – Он не виноват в том, что тогда было, честно! Это всё из-за меня! Я не знаю, как так получилось. Я не хотел, правда. Мне очень жаль... Я... У меня просто течка началась с-случайно, и потом драка... И... Я... Омега невольно начал задыхаться, пытаясь подобрать ещё слов, но в голову больше ничего не приходило, а неоднозначная реакция директора побуждала непрошенную влагу скопиться в уголках кристально-зеленых глаз. Наверное, Арс был прав, когда сказал, что Антон слишком много нервничает. Возможно, это его защитная реакция на стресс или просто природное желание защитить свою вторую половинку, но Шастун безусловно был готов ползать перед Волей на коленях, лишь бы Арсению не досталось за его проеб. – Так, спокойно, малой. Ты куда так разогнался-то? – осторожно заговорил Паша, ошалело переглядываясь с Арсением. Альфа, не сразу раздуплившись после эффектного антонова монолога, подошёл к разволновавшемуся мальчику сзади, бережно обхватывая вздрогнувшее тело за талию и притягивая к себе. – Тош, солнце, ты чего? – тихо прошептал мужчина успокаивающим тоном, – Зачем так распереживался? Антон неосознанно вжался всем телом в своего мужчину, безмолвно моля о поддержке, но ни в коем случае не собираясь отступать и прятаться. Он с упоением вдыхал спокойный запах мощного дуба, насыщаясь его уверенностью и непоколебимостью. Арсений же, крепче сжимая в руках омегу, криво улыбнулся на скептический взгляд Воли, мол, "братан, ну сам понимаешь", и втянул носом немного скисший аромат перенервничавшего парня. – Так, Антон, я понимаю, что тебе тяжело после течки, я ж не изверг какой, не волнуйся. Никто никого не увольняет и не наказывает, – медленно и с расстановкой, как пятилетке, объяснял директор, – Ты, наверно, давай вещи свои забирай и двигай потихоньку на уроки, а мы с Арсом пока лясы поточим, окей? – Л-ладно... – выдавил из себя Антон, отчётливо ощущая зуд недосказанности скребущий кожу изнутри. Он дёргано подошёл к диванчику, забрал с него свою куртку и рюкзак. Затем развернулся и, на мгновение коснувшись пальцев подбадривюще улыбающегося истинного, удалился из кабинета директора, оставляя взрослых на едине. Как только дверь с характерным щелчком захлопнулась, лицо Павла Алексеевича из невозмутимого покер-фейса мгновенно исказилось дошедшей до стадии тика и кусания ногтей тревогой. – Арс, это пиздец, – переведя взгляд на устроившегося в кресле раздражающе спокойного Арсения, нервно облизнул губы Воля, – Даже не знаю с чего начать. – Давай по порядку, – пожал плечами брюнет и откинулся на спинку кресла, жестом призывая начать. – Ну, начнем с того, – мотнул головой директор, будто стряхивая накативший мандраж, – что в той драке, которую спровоцировал Антон... я знаю, что он не виноват, не кипятись, – спохватился он, замечая, как выразительно раздул альфа ноздри, предупреждающе хмурясь, – Так вот, в той драке одного пацана жестоко прям отмудохали, – внимательно отслеживая реакцию и не находя в чужом взгляде никаких злокачественных изменений, с глубоким вздохом продолжил, – он щас в больничке с двумя переломами лежит. А его предки, разнюхав всю ситуацию, обвинили во всём Шастуна, мол, он в течку припёрся в школу, чтоб потешать свое омежье самолюбие, спровоцировав драку за свою задницу... Да не рычи ты, – сдерживая праведный гнев, Арсений сам не заметил, как из груди вырвался утробный рык альфы, отчаянно желающего защитить честь своей омеги. – А тут ещё и ты объявился и, – мрачно фыркнул Воля, пальцами делая кавычки в воздухе, – "посмел распускать на бедных дитяток свои феромоны"... Тут он ненадолго остановился, устало разминая лицо ладонями, и несчастно посмотрел на Арса, как бы ища безмолвной поддержки, но получая лишь холодно вздернутую бровь и немного резкую от витающего в воздухе напряжения просьбу продолжать. – Короче, они чуть ли не всем родительским комитетом явились ко мне качать права и требовать твоего увольнения и привлечения к ответственности родителей Антона, – развел он руками, нервно поджимая губы. – Я им и говорю, что у пацана родителей нет, и опекунов нет. Да и течка у него в школе началась случайно, коли со здоровьем какие-то проблемы... Паша снова остановился, раздумывая, как бы правильнее подобрать слова. Всё-таки учитель русского. – И? – не выдержав, поторопил Арсений, выдавая кипящую в сердце ярость, только понизившимся на октаву хриплым голосом и слегка подпалившимся запахом леса, – Что они сказали? – Да похеру им, Арс, – выдохнул директор, вымученно упираясь кулаками в лоб, – Хотят, чтоб над Шастуном восстановили контроль и перевели в другую школу. Срать им объявятся ли у него родаки какие, или в детдом его заберут. Главное, чтоб к "многострадальным мальчикам" больше не приближался, а то травма у них психологическая. – Ладно, утрясем как-нибудь, – скорее брезгливо, чем тревожно, скривился брюнет, всем видом выказывая свое пренебрежение и неприязнь к возникшим так некстати осложнениям. Хотя когда осложнения бывают кстати? – Что утрясем, Арс? – раздражённо воскликнул Воля, – У Дерябина – батя судья, что утрясем? У Щербакова – мать в администрации города... – от переполняющих эмоций он даже чутка привстал с кресла, активно жестикулируя, – Там и мне пизда, и тебе, и даже пацану твоему, никаким "утрясем" и не пахнет. Да хули ты ржешь? – уже перешел на фальцет он, когда Арсений на экспрессивную тираду друга натурально прыснул в кулак, не особо стараясь сдерживать смех. – Воль, – не до конца отсмеявшись, глядя на разъяренного друга, игриво начал мужчина, – а знаешь, – пытливый взгляд голубых глаз и нахальная улыбочка уже откровенно выбешивали перенервничавшего Павла Алексеевича, – я неделю назад с мэром и его замом в бильярд играл... – смешок, – На желание... – смешок, – Он мне проиграл... – На.. на желание? – ошалело вылупился на друга Паша, и Арсений на секунду подумал, что то ему сейчас точно ёбнет. – На желание. – Пиздец. Попов, ты... пиздец, – сбросив с плеч примерно одну треть тяжеленной горы, грузно рухнул в кресло директор, – Я уже усрался тут, а ты, – осуждающе стрельнул взглядом на усмехающегося историка, – так жестоко надо мной издеваешься... – Да хорош драматизировать, – белозубо оскалившись, закатил глаза Арс, – Будто бы я и без дружбы с мэром не смог все уладить. – Ну, может и смог бы... – Без может, Паш, без может, – до фальшивости дружелюбная улыбка и многообещающий взгляд резко потемневших омутов создавали весьма устрашающее впечатление, но не для знающего этого беса со школы Воли. Он то прекрасно понимал, что вся эта угрожающая спесь была не более, чем некой своеобразной профдеформацией. – Это всё? – Нет, – моментально помрачнев ещё больше прежнего, Паша отстраненно поднял взгляд на транслирующего по всем каналам знак вопроса Арсения. – Нет? – будто не расслышав, непонятливо переспросил мужчина, – Паш? Воля помолчал с минуту, пока Арсений снедаемый нетерпеливым напряжением, благосклонно позволял ему собраться с мыслями. А Паша тем временем, не меняясь в посеревшем лице, достал из ящика стола сигареты, обхватывая одну губами и неспешно подкуривая. Медленно и со вкусом затянулся, вполне осознанно оттягивая начало доподлинного пиздеца, и, обречённо выдохнув густой дым в потолок со специально отключённой для таких случаев пожарной сигнализацией в кабинете, установил непроницаемый взгляд на настороженного Арса. – Девочка из 11В, – неожиданно выдал он, заставляя погрузившегося было в свои мысли брюнета крупно вздрогнуть, – пропала позавчера вечером.