Вам одной части хватит?
29 февраля 2024 г. в 00:00
Примечания:
Ну а что ещё говорить...
"Почини меня, Нолик" всё ещё актуален?
В бордово-красном кресле восседал не просто красивейший и гениальный человек, а существо, приносящее за собой смерть, и оставляющее после себя трупы, панику, животный страх и разруху.
Подле него сидит молодой мужчина в одних штанах. Пуговица на брюках расстёгнута, а нижнего белья на нём нет. Пепел от дорогой сигареты сыпется ему на голову, прямо на его светлые, отливающие синевой волосы. Но мужчина даже не шелохнулся. Его прекрасные глаза, цвета дорогого камня чароита прикрыты белоснежными ресницами, а сама голова опущена вниз, закрывая шею. Безжизненный взгляд устремлён в пол, пока когтистый палец проходит по сероватой коже щеки. Послушный питомец, неотходивший теперь от своего хозяина ни на шаг, прекрасная игрушка которую можно взять с собой в долгое путешествие, как делают это дети, игрушка принадлежащая только ему одному, которую берут с собой везде, в постель, когда принимают в ванную, едят вместе с ней, а некоторые даже не брезгуют и ею во время трапезы. Таким был он и для дьявола в человеческой личине.
Снова падает пепел. Древнему вампиру совершенно плевать, если он случайно сожжёт этим прекрасные пряди своего покорного слуги, сидящего в ногах своего лорда. Возможно ему даже холодно, но он никогда даже не заикнётся об этом. Сидеть на холодном полу то ещё удовольствие, ведь камень впитал этот ледяной страх перед смертью и полные отчаяния крики, что можно услышать и прочувствовать всем телом лишь войдя в пустую комнату. Она состоит из них, это её неотъемлемая часть, без которой она не сможет существовать. Это её кости, избавившись от которых всё опустеет, но всё равно больше никогда не ощутит того тепла, что было в комнате. Окна всегда закрыты и не пропускают живительный свет, который даже сейчас станет губительным для обоих в комнате. Сейчас глубокая ночь, время долгожданной охоты, в которой умрёт ни в чём не повинный человек, даже не подозревающий о существовании смерти в обличии прекрасного, как бог, дьявола. Но вампир не спешит покинуть свой обитель. Сигарета с привкусом сладкой вишни почти докурена и он неспеша, бархатным голосом, растягивая слова отдаёт приказ слуге.
— Ванилла Айс, подымись и встань на против меня. — На губах играет слабая, мерзкая, обворожительная, но до боли обманчивая улыбка.
Слуга покорно поднимается на ноги и встаёт лицом к господину, наконец приподняв голову и устремив свой стеклянный взгляд куда-то позади него.
То и дело прикусывая нижнюю губу блондин поднялся с кресла и набрав в рот вишнёвого дыма выдул его прямо на лицо оппонента. Раздался жалобный и тихий вздох, который изчез также быстро, как и сорвался с уст мужчины. Не выдержав натиска едкого дыма он чуть склонил голову и прикрыл глаза, за что был схвачен ледяной рукой за челюсть.
— Не смей отворачиваться от меня, Ванилла Айс. — Улыбка растянулась ещё сильнее, чуть ли не обнажая острые клыки безжалостного лорда, которому прислуживал узник. — Надеюсь второй раз повторять мне не придётся.
Усмехнувшись он снова набрал дыма и медленно стал выдыхать его, сосредоточившись на глазах, которые заслезились от резкого запаха табака.
— Умница. — Рычащий голос, от которого по всему телу проходят сотни мурашек, эхом отражается от стен и потолков комнаты.
Не человеческая костлявая рука, на которой видны все вены и косточки, с длинными и прочными ногтями, покрытыми чёрным как смоль лаком тянется к туго затянутом собачьему ошейнику на шее слуги. Красные шрамы и рубцы оставались на бледно-серой коже человека. На вид казалось, что он пробыл в тьме всю свою жизнь, и лишь глаза не потеряли цвета на его лице. Цветнее будет лишь кровь, сочащаяся из открытых ран. На мнгновение дышать становится легче и непроизвольно с губ срывается облегчённый вздох.
— Ну же, ты же помнишь как было раньше, чего же ты расслабился? Тебе стоит опасаться того, что я решу его ослабить.
Толстый кожаный ремень затягивается туже, грубо врезаясь в кожу и заставляя слугу задыхаться.
— Дыши спокойней. Я прекрасно знаю, что ты выдерживаешь и большего.
Приходится дышать помалу, и этого еле хватает, чтобы поддерживать свои силы, и не свалится в обморок на твёрдый пол.
Отойдя на пару шагов садист любуется на мужчину, как на собственное творение. За время проведённое рядом с вампиром весь ранее бывший загар от знойного солнца бесследно исчез, оставив после себя бледную, серую и болезненную оболочку, мышцы не пропали полностью, но рёбра и скулы стали сильно выделяться, как и остальные кости, пресс почти начисто рассосался, но его очертания так и оставались на сером животе, волосы стали не столь жирными, сколько грязными от пепла и пыли, туго зятянутый кожаный ошейник, спадающие штаны и опустошённый взгляд прекрасно дополняли сие произведение искусства.
Крутя в длинный пальцах всё ещё горящую сигарету, обладатель таких же бордовых, как интерьер глаз подошёл к своему питомцу и переведя взгляд на его грудь стал в воздухе обводить ореол одного из чувствительных сосков. Дым неприятно струился по истощённому телу и расплывался в воздухе.
— Я ведь до сих пор считаю тебя достаточно красивым, чтобы я мог удовлетворять свои потребности. Ты должен гордится этим. — С этими словами он затушил бычок о бледно-розовый сосок.
Послышалось жалкое шипение, говорящие о боли испытываемой человеком, но вампир лишь продолжил давить, немного прокручивая окурок. Когда же он убрал его, на месте образовался небольшой ожог. Сунув мусор в рот слуге и стукнув его тыльной стороной ладони по челюсти, тем самым призывая к действию, он развернулся и снова уселся в кресло, закинув ногу на ногу. Бледноволосый немедля проглотил остатки сигареты, хоть затянутый на шее ремень сильно мешал. Возможно, когда врачи в морге вскроют его желудок обнаружат там свалку из мусора, непереваренного кислотой, а если останется в живых, его ещё долго будет тошнить окурками и пеплом после любого приёма пищи, или хотя бы глотка простой воды.
Вампир взял в руку бокал с красно-кровавым напитком и отпил глоток.
— Айс, подойти ко мне.
Слуга подполз к господину, на что тот опустил ногу и чуть раздвинул их.
— Сядь на колени, прям между моих ног. — Пока мужчина устраивался между колен, вампир хищно облизывался прикусывая губу.
— А теперь подними голову. — Стоило выполнить приказ, как к губам поднесли бокал с кровью и влили содержимое внутрь. Солёная масляная жидкость медленно стекала в желудок человека. Как только весь напиток был проглочен, белые волосы были сжаты в руке лорда.
— Знакомый мотив действий, правда?
Резко уткнув лицо слуги в свою промежность он начал тереть её об щёки и рот, пока пах не стал наполняться теплом, мерзким и тошнотворным.
— Ну давай, давай же, покажи мне это, покажи как ты смущаешься, как твои щёки и уши становятся красными и твоё тело разогревается. Это прекрасно. — Проурча последнюю фразу он только сильнее вжал голову оппонента, всё больше натягивая его волосы. Блондин не смотрел вниз, так как знал, что больше такого он не увидит, но как же было приятно вспоминать того Ваниллу, которого он нашёл, не смевшего даже дышать громче положенного в его присутствии, который смущался от любого проявления так называемой любви, которой и в помине не было. Но больше ему нравилось смотреть на измученного донельзя Ваниллу, похожего скорее на труп, чем на живого человека, безэмоционального и такого жалкого, что аж смотреть противно. Хотелось стянуть ошейник так, чтобы он задыхался и запихать свой член по самые яйца, а по возможности и их тоже. Но в таком случае его срок годности выйдет раньше, чем хотелось.
Встав с кресла, вампир приставил ногу к паху слуги и сильно ударил, а после оставив ботинок между ног мученика и приподнял его. Вскрики и стоны проникали в его воспалённый мозг, а после расползались по всему телу.
— Твои стоны услада для моих ушей. — Растягивая гласные протянул садист.
Наконец на лице Ванилла Айса проявились эмоции, и это стало громким сигналом с призывом к действиям. Швырнув слугу на кровать и оставив клок его волос в руке, Дио лёг рядом, поглаживая худое тело тяжело дышащего рядом мужчины. Он чувствовал как дождит голое тельце, может из-за холода, а может и из-за страха. Хотелось заставить его плакать навзрыд, чтобы он захлёбывался в своих слезах, заставить его биться в агонии, ломать ему кости и разрывать сухожилия, вгрызаться в полусгнившую плоть выпивая всё до капли, размолоть кости превратив их в порошок и скормить всё это остальным слугам. Стоило лишь представить ему красное, заплаканное лицо слуги покрытое брызгами крови, снова живое и полное страха перед смертью, как его с головой накрыла волна, огромная волна того порочного разврата, что всё это время находился в укромных уголках сознания.
Вампир медленно проводил когтем по торсу мужчины, а второй рукой уже поджёг сигарету.
— Как думаешь, что было бы, если бы ты был девушкой? Что скажешь? — Подцепив пальцем штаны он медленно стащил их и оставил белый след от когтей на линии бёдер. — Представь, насколько чувствительнее ты бы был, я бы мог тушить сигареты о твой клитор, или вообще засунуть тебе их в вагину. Боишься, я же чувствую. Ну заплачь, я буду рад твоим слезам.
На конце сигареты начал собираться пепел, горящий красными искорками.
— Знаешь, я не хочу сейчас курить.
Взяв в руку обмякший член слуги, который уже сколько лет не знал, что такое эрекция, лорд заткнул горячим концом уретру и часть пепла забилась внутрь. Под дикие вопли он лишь крутил сигарету, но никак не убирал её. Наконец оставив сигарету он взял свечу с тумбочки.
— Как думаешь, она поместиться в тебе?
Пока слёзы застилали глаза слуги, он воткнул лезвие бритвы в дорогой воск.
— Так уж точно пройдёт.
Прижав колени слуги к его груди до хруста костей и боли в суствах, приставив лезвием вперёд к аналу, вампир стал проталкивать свечу внутрь, разрезая стенки кишки. Раньше он и не подозревал, что обычные люди могут издавать подобные звуки. Кровь ручьями стекала по бёдрам и оставляя алые разводы растекалась по белоснежным простыням. Его тело так забавно дрожало, что остановиться уже было невозможно. Воздух разразил вскрик, а это значит, что лезвие задело простату, и блондил решительно разрезал комок нервов надвое. Наконец отпустив руки он оставил свечу внутри и взял уже зажжённую. Воск достаточно растаял и постепенно стекал маленькими каплями вниз. Пара капель упали на обожжённый сосок слуги, что вызвало новую порцию томных вздохов и жалких всхлипов.
Устремив алчный взгляд на изнемождённое лицо он наконец увидел то, чего так жаждал. По щекам питомца безудержно катились слёзы, выгнув спину он правда походил на псину, которую безжалостно забивают палками насмерть, иногда пиная ногами или кидая обломки кирпичей. И где же её хозяин? Кто же теперь поможет ей? Ах, какова ирония судьбы, хозяин вместе с ними. Поэтому и нет сопротивления, что на хозяина позариться нельзя, иль смерть её напрасна. И следущий бычок отправился в желудок измученному, запаленному животному. Уже нигде взыскать ему спасенья, дальше натянутой ограды не ступить, как жаль, что цепь всего два метра.
Терпкая желчь прожигала стенки горла, привкус пепла чувствовался на языке. Последний глас рассудка, иль частый мышечный рефлекс, но содержимое желудка не тронуло кровавых одеял. Теперь гранитный, хладный пол украсило белёсо-желтое пятно с противными комками чёрной массы, с окурками, ещё не потерявшими свой первый внешний вид, и серой ватой.
Настала тихая минута упованья, что вот сейчас, ты сможешь лечь и умереть, не слыша глас мучителя, но у него были другие планы.
— И кто же теперь это будет убирать, скажи мне? — Голос звучал холодно, но желанья нечестивые сокрыть никак нельзя. Сразу ясно стало, что это было ошибкой его организма. Стоило воздержаться, потерпеть, остановить позыв рвоты, ведь никто ему и стакан воды не подаст, а может даже и хуже сделается. — Может ты приберёшься здесь? Вот только чем? Ты видишь где нибудь здесь тряпки или полотенца?
На лице вампира расползалась такая же мерзкая ухмылка, как рвота на полу.
— Может приберёшься здесь своим языком?
Дрожа всем телом, слуга покорно встал на колени перед лужей и опустил туда два пальца. Вымазав их в этой массе он послушно засунул пальцы в рот. Вкус желчи и склизкие комки только усилили позыв организма и лужа только больше разростлась.
— Ты не уйдёшь отсюда, пока пол не будет блестеть, или хочешь, чтобы я тебе помог? — Дио продвинулся на кровати и схватив за волосы окунул его лицом в мерзкую жижу. — Ну давай, работай языком.
Ему ничего не оставалось, как начать слизывать свою же желчь с пола, проглатывая вату и комки пепла, окурки съедались заново, но на половине работы, желудок отказался принимать данный подарок и вывернул всё содержимое вновь. В кислотно-щелочную жидкость капала солёная вода, по щекам безудержно катились слёзы отчаяния, ведь он понимал, что это будет повторяться раз за разом.
— Хочешь снова моей помощи?
Наконец успокоив свой желудок он продолжил, чёрные комки растворялись в кислоте, вата смешивалась с пеплом становять чем-то связным, бычки разлагались и проглатывать их стало легче, ведь они смешивались воединое.
- А может встанешь как кот? Прислони грудь к полу.
Выполнив приказ мученик стал лакать всё содержимое словно кот. Проводя языком по полу слизывая рвоту он слышал мерзкие смешки с кровати от которых тошнило ещё больше.
Теперь всё было как в тумане и оставшаяся желчь уже не вызывала подобной реакции. Наконец мучениям пришёл конец, пол был вылизан дочиста. Слуга сел на колени и обхватил себя руками, воздуха не хватало, казалось, что сейчас его вывернет и всё пойдёт по новой.
— У тебя всё ещё прекрасные щёки, но в них будто чего-то не хватает.
Что-то мерзкое, скользкое и большое прошло глубоко в его рот, упираясь в гортань. Рука схватила его за волосы и чужой орган продвигался всё глубже. Ни о каком рвотном рефлексе не могло быть и речи, во рту было слишком тесно для этого, да и мышцы уже давно перестали правильно реагировать на подобное. Резкие и ритмичные толчки продолжались, но язык опалённый желчью отказывался работать. Из глаз тонкими струйками текли слёзы, в носу защипало, а мозг постепенно переставал понимать происходящее. Наконец настал долгожданный конец. Морально человек уже приготовился принять в себя семя своего лорда, но вместо вязкой и липкой жидкости с привычным белковым привкусом последовала сильная струя чего-то горького и до жути солёного. Желание отстраниться взяло верх, но тут же присеклось. Больно хватая за волосы, мучитель лишь дальше проталкивал огран, пока он не оказался внутри во всю длину. Осознание пришло, и стало жутко тошно от того, что сейчас эта жидкость безостановочно льётся прямо ему в желудок. Пытаясь остановить это, всеми силами старясь не глотать с уголка рта стекла жёлтая струйка, заплаканные глаза, полные мольбы и отчаяния, такие же как и раньше, живые, застывшие с немым вопросом, были устремлены вверх, на своего господина, которому он так верно служил. Уже не помогало ничего, насильно, горькая жидкость протекала в горло, без глотательного рефлекса, она просто безостановочно лилась по горлу обжигая внутренности, и сколько бы он не давился ею, остановить процесс не мог. Изо рта текла часть мочи заставляя задыхаться в собственных слезах и соплях размазанных по лицу. Слуга молился всему, чему только мог, чтобы эта струя прекратила течь хотя бы внутрь него, глаза и лицо опухли о слёз, но его красное лицо только больше забавляло вампира. От осознания того, что всё это попадает внутрь, живот скрутило и снова это чувство. Но теперь рот был занят. Жгучая жидкость, уже смешавшись с мочой лилась через нос, не позволяя нормально дышать. Наконец рот был освобождён, и теперь из него тоже лилось всё то, что успело попасть. Скорчившись от боли на полу, задыхаясь в луже собственной блевотины он просто безудержно рыдал. Его крики были слышны явно дальше этой комнаты. Лёгкие выжигало изнутри, видимо через нос желчь с мочой попала внутрь них. Он уже ничего не видел перед глазами, дышать было нечем, из носа и рта вылетали капли крови от образовавшихся внутри ран, которые успела проесть кислота. Ошейник давил ещё сильнее, сзади было тепло, больно, скользко и страшно. Кислород заканчивался, дыхание перехватывало, а рвота всё не останавливалась. Внутри растекалось что-то липкое, а желудок наконец опустел, но эти адские сокращения не прекращались. Тело трясло в адской агонии. Тошнить просто было уже нечем, изо рта и носа вытекали последние остатки, в глазах не осталось больше слёз. Хотелось просто умереть, уже не важно какой смертью. Лицо заплыло и горело снаружи и внутри. Откашливая последние капли крови он наконец почувствовал отпущение. Его уставший и воспалённый мозг больше не воспринимал ничего, и стал медленно уходить в небытие. И этот уход стал для него спасительным.
Холодная ванна наполненная ледяной водой окрашивалась кровью. Ванилла Айс знал, что это не избавит его от страданий, но поможет ему на время.
Он не умрёт, но это поможет оставить ему этот мир ненадолго.
Примечания:
Надеюсь, что это не так уж и странно
по-истине странные надежды...