Двенадцатое слово

Когда Коммандер объявляет, что собирается лично проводить с ней спарринги, Наташа и не думает возражать. Раньше ее бы это задело ­– вырвавшись на волю, она поклялась себе, что никогда больше никому не позволит себе указывать. Ну, не первая клятва, которую она нарушает. Кроме того, сейчас ей все равно. Ладно, не совсем, почти каждый подчиненный хотя бы раз мечтал начистить морду начальству, а тут такой шанс. Наташа знает, что Коммандер была полевым агентом до того, как стала заместителем директора Фьюри, но никто не может оставаться в форме, девяносто процентов рабочего времени проводя, зарывшись в бумаги. Хилл удается ее удивить. Коммандер выигрывает два спарринга из пяти на татами (все же она выше и тяжелее Наташи, а в условиях ограниченного пространства ловкость и гибкость не всегда помогают), и один из пяти на тренировочных площадках, имитирующих реальные места действия. Правда, это только в обороне – когда они отрабатывают «нападение на агента», Наташа моментально переходит к тактике «изматывания противника бегством», и тут Хилл уже нечего ловить. К удивлению Наташи, когда ее все-таки выпускают «в поле» (две недели почти взаперти были ужасно раздражающими, несмотря на свободу перемещения внутри периметра), Хилл не отменяет спарринги, лишь сдвигая расписания в зависимости от боевых выходов. Покрутившись среди обычных агентов – тут подслушать, там спросить, здесь улыбнуться и посочувствовать, – Романофф удается выяснить, что Коммандер прочно держит первое место по боёвке, и у нее просто нет других подходящих партнеров. Подготовка местных определенно удручает (она наблюдает за занятиями пару раз, чтобы не быть голословной, и это ужасно). Наташа знает, что она – штучный товар, прошедший серьезный отсев, но все же... Неудивительно, что Хилл хватается за возможность поработать с настоящим профессионалом. Конечно, Наташа не обязана это делать, но – почему нет? Перерывы между миссиями могут быть долгими (не то, чтобы она скучала по авралам, но целая неделя в городе с наказом «явиться в течение часа по сигналу» – это слишком), и спарринги – хороший способ разнообразить жизнь. Особенно если не просто «откатать обязательную программу» и свалить, а внести некое разнообразие: использование не самых выигрышных, но наиболее необычных действий и приемов, ложная сдача, оскорбления и насмешки – в общем, познакомить Коммандера со всем, с чем та может столкнуться в реальности. День, когда Хилл, в очередной раз уложенная на лопатки, просит показать ей прием, стоивший поражения, Наташа отмечает красным в календаре (мысленно, конечно). До сих пор Коммандер придерживалась строгой тактики, которую кратко можно обозначить фразой «как можно меньше действий и слов». Скупость движений определенно была плюсом ее стиля, но Наташа начала несколько уставать от лаконичности – обычно за весь спарринг ей доводилось услышать четырнадцать слов: «добрый день, бой, сдаюсь, бой, сдаюсь, бой, сдавайся, бой, сдаюсь, бой, сдаюсь, до свидания». Даже когда она добавляет оскорбления и насмешки, Хилл лишь чуть поднимает бровь, скорее даже не удивляясь, а обозначая удивление, но никак больше не реагирует. Пару раз Наташа переходит все границы – большинство в ответ на такое затаили бы злобу и постарались отомстить так или иначе, – но Коммандер остается спокойной, никак не показывая, что вообще ее слышит. Так что дополнительные три слова («покажешь прием?» и «спасибо») Романофф считает своей победой – шестой за спарринг. Возможно, дело в том, что она становится частью команды Мстителей, которые подчинены только и непосредственно директору Фьюри, но Наташе нравится думать, что определенный намек на теплоту в отношениях с Коммандером – исключительно ее заслуга. Она давно ни для кого так не старалась (если повспоминать, то может и вообще никогда), и приятно знать, что усилия принесли плоды (и не только в виде безоговорочной победы Хилл на очередных внутренних соревнованиях, в которых та ни одного боя не уступила). Они не встречаются за обедом, не приносят друг другу кофе, не болтают под пиво после работы, но все же от Коммандера не чувствуется той отстраненности, что прежде. Она даже порой обозначает губами намек на улыбку, когда Наташе особенно удается очередная вербальная подначка (она больше не использует настоящие оскорбления, просто насмешливый трёп, ничего серьезного). В этот раз Хилл использует новый прием, чтобы зафиксировать ее – отчасти удачный, ведь фиксация все же удается, но ужасно тупой, потому что, кто же фиксирует противника не просто лицом к себе, а еще и почти вплотную лицом к себе. Да, ногами не дотянуться, руки намертво зажаты, а колено так вдавлено в грудную клетку, что сложно дышать, но будь это реальный бой, Наташа использовала бы зубы. Вгрызлась бы туда, где бедренная артерия проходит над бедренной костью, где сходятся нервы и сухожилия, и при должном рвении и удаче противник вырубится от болевого шока. Конечно, она не собирается калечить Хилл, но это не значит, что она оставит подобную глупость без наказания. Футболка Коммандера выбилась из-под пояса штанов во время схватки, и Наташа, коварно усмехнувшись, чуть поворачивает голову и коротко проводит языком по слегка солоноватой от пота коже, а потом прижимается губами, зная, что оставит засос. «Я – милый serenkij volchok, я откушу тебе бочок». Как и предполагалось, Хилл реагирует на неожиданные действия, чуть ослабляя захват, и Наташе хватает этого мгновения, чтобы вывернуться и впечататься макушкой в грудную клетку противницы, а следом добавить удар обоими кулаками, одерживая однозначную победу. Коммандер бьет ладонью по татами, признавая поражение и лежит еще несколько секунд, пытаясь вспомнить, как дышать. Хилл все так же невозмутима, когда принимает протянутую руку Наташи, которая помогает ей подняться. Когда встает слишком близко, заставляя чуть запрокинуть голову, и не отпускает ее ладонь, поглаживая тыльную сторону большим пальцем. Когда предлагает: – Потрахаемся? Наташа, определенно не ожидала, что двенадцатое слово, произнесенное за сегодня Хилл в ее адрес, будет таким, но она точно не расстроена.