Какая есть

      – Где ты нашла таких придурков?       Аллура улыбается, от её пальцев исходит лёгкое свечение – и волшебная рука начинает разливать чай по чашкам. Кима, как всегда, ворчала, что ей бы сейчас больше хотелось рому, или хотя бы красного вина – у Аллуры наверняка есть бутылка-другая сингорского, – но до этого они еще успеют дойти.       – Пожалуй, они сами меня нашли. Вокс Махина… своеобразная компания, но в них есть потенциал. Они крепко держатся друг за друга, как бы различны меж собой ни были. Признайся, тебя они впечатлили?       Кима краснеет и опускает глаза. Аллура уже много раз видела этот взгляд. Ее подруга так и не научилась не брать на свои плечи ответственность за весь мир. Даже сейчас, когда броню сменила простая повседневная одежда – ведь ничего не могло грозить ей, когда рядом Аллура – Кима держится как воин.       – Они спасли меня, я уже говорила. Они вытащили меня прямо из пыточной, знаешь ли. И я благодарна им. Жаль, что я была не так полезна в бою. Они не раз вытаскивали меня, рискуя своими жизнями. Из этой ашари, Килет, выйдет могущественный друид. Ей пока не хватает такта и опыта, но все впереди. Пайк, последовательница Саренрей, весьма умна, она многое повидала, но ей тоже предстоит многому научиться. У всех них впереди великое будущее.       Она отпивает из чашки и чуть вздрагивает, обжегшись. Аллура спокойно ждет, давая ей собраться с мыслями.       – Напоминают нас в юности. Такие же буйные, живущие так, будто завтра никогда не наступит.       – Не говори так, будто сейчас ты живешь иначе, – Аллура ласково треплет ее по макушке, и в уголках ее глаз собираются едва заметные морщинки. Кима втягивает голову в плечи и виновато улыбается. С этим было трудно поспорить.       Они молчат какое-то время. Солнце садится, из окна Башни открывается вид на город, на постепенно загорающиеся в восточной части огоньки. Имон, многострадальный город, который они поклялись защищать ценой своих жизней. Наверняка его новые герои все еще празднуют победу, отмечают ее в каком-нибудь баре или у себя дома, в Крепости Серого Черепа. Два дня передышки, прежде чем опять настанет время для великих дел. Кима щурится, ее взгляд опять уходит куда-то далеко. К тем, кто остался в Подземье, убитый друэгарами или сожраный иллитидами. К тем, кого она обрекла на смерть.       – Эй. Я рада, что ты здесь, – говорит Аллура, накрывая ее ладонь своей. Кима придвигается ближе и медленно опускает голову, прислоняясь к плечу волшебницы.       – Я тоже. Я уж думала, что так и умру там, в пещерах, не увидев тебя напоследок.       – Глупая.       – Уж какая есть.       Кима закрывает глаза и ровно дышит. Она делает вид, что не заметила темных кругов под глазами Аллуры – конечно, они могли быть и не из-за нее, но все же, – и слез на ее глазах, когда они встретились утром. Она знает, что опять заставила ее переживать, опять стала причиной ее тревоги. Как раньше, когда в бою она бросалась на врага, не видя препятствий, и на нее расходовали все зелья лечения, что были при себе. Аллура никогда не винила ее в этом, никогда не кричала на нее и не требовала измениться. Она знала, что Кима скорее удавится, чем остановится от исполнения того, что считает должным. Кима была благодарна ей за это. Она много раз обещала себе, что станет разумнее, что перестанет лезть на рожон, если не ради самосохранения, то хотя бы ради себя. И все равно выходило так, как есть.       – Ты заметила, как смотрел на тебя тот драконорожденный? Он всю дорогу говорил о тебе, – Кима выпрямляется и шутливо пихает Аллуру локтем. – Признавайся, заигрывала с ним, пока меня не было?       – У Тиберия очень бурная фантазия, – волшебница закатывает глаза. – На тебя, я смотрю, тоже кое-кто положил глаз.       – Думаю, этот голиаф переживет, что у него не получилось. Даже до него дойдет, что пара из нас вышла бы нелепая, всему городу на потеху.       Они обе смеются. Аллура все-таки настаивает, чтобы чай был допит. Постепенно рассуждение о новых и старых знакомых переходит на рассказы о том, что было, а за ними, разумеется, после того как чашки сменяются бокалами, идут и воспоминания.       Киме нравится, как Аллура поет. Ее голос тихий, похожий на колыбельную. Она напевает одну из тех мелодий, что часто играли на площадях пятнадцать лет назад. Когда-то под эту мелодию они вместе праздновали победу над Бичеванным Всадником. Вряд ли сейчас кто-нибудь бы поверил, что спокойная и рассудительная советница Аллура напилась так, что ненароком пустила молнию в пролетавшую мимо чайку.       Они медленно танцуют, и Киме даже удается не отдавить Аллуре ноги, хотя танцевать с их разницей в росте, конечно, трудновато. Киме сейчас нет дела до того, что творится за пределами башни, нет дела до рога Оркуса, до иллитидов, до совета и прочих дел. Потому что она вернулась к Аллуре – или ее вернули, если уж быть честной, но до этого тоже дела нет. Потому что эта невероятная волшебница приняла ее к себе, даже после очередной самоубийственной миссии.       От того, что она с ней. А значит – она жива.