Tender Night

      Если спросить у себя, кто самый неоднозначный мужчина, нет, точнее молодой человек из твоего окружения – ты бы без промедления ответила: «Рафаэль, конечно!». А потом пересчитаешь по пальцам: друг детства, доктор Зейн, этот наглец Рафаэль и... Ксавьер. Да, пожалуй, Ксавьер казался самым невинным среди них. Он иначе реагировал, если провести пальцами по ключицам из-за расстёгнутой в жару белой рубашки. Зейн в такие моменты учтиво кашлял и заводил дурацкие разговоры о здоровье и мисс-вы-опять-нарушили режим. В такие моменты ты тяжко вздыхала, потирая место, где заперто больное сердце. Рафаэль же если был занят новой картиной возводил все до уровня драмы квин и обмазывая кончиком кисти лицо, отворачивался. Твоя манера общения с парнями не знала стыда, ровно до момента, когда все переходило к более отваренным и не детским разговорам и движениям со стороны мужского пола.       «Ксавье такой ребёнок для такого...», – думала ты ровно до того момента, пока однажды не довелось увидеть его иную сторону. – Ксавье... Гм, я просто не буду спрашивать, что ты делал в подсобке кафе, но не зажимай меня так. Мне тяжело дышать. – Невинная просьба сорвалась с уст, проблемное сердце вновь напоминало о себе. Ещё одна попытка развернуться, увенчалась поднятием пыли и ты чихнула. Ксавье закусил губу и промычал, но, кажется это был скулеж верного хозяйке щенка, которая по доброте душевной (или нет) случайно задела хвост. – Подруга ты... – Ксавье прочистил горло и прокашлялся, – задела меня и у меня встал. Попрошу поторопиться. Тебе хотелось открыть рот и пустить глупую шутку, однако, вставший член, что выпирал бугром из брюк ты почувствовала своим коленом. Шальная мысль на миг проскользнула в черепной коробке, но застряла где-то между подкоркой мозга и все, что ты могла промямлить: «Да, сейчас, просто места мало». Дура. ... Алкоголь размывал не только границы, но и хоть какой-то подобие анализа окружающей среды. Все не расплывалось, не качало из стороны в сторону, язык не заплетался в мычании и не трезвом смраде. Ксавичка как ты успела ласково обозвать друга, кажется, даже не обиделся. Ты слишком хорошо складывала слова в длинные и осмысленные предложения, но откровенность и робость выветрились с первым бокалом шампанского. Вот она плата для человека, которого кроет с первых бокалов алкоголя – в некоторой мере осознанное откровение и изворачивание души на изнанку. – Ксави... – рука потянулась к молодому человеку, где-нибудь сейчас на периферии сознания сравнение его с собакой, точнее золотистым ретривером было не уместным. – Да?.. – Ксавьер осторожно подошёл к тебе в один миг перехватывая под коленями и спиной, намереваясь отнести тебя на кровать. Прохлада исходившая из окна ласкала открытую спину, юноша лишь на миг рукой по спине, переживая тебя так чтобы не нарушать твой комфорт. – Зачем ты стояла у открытого окна? – Проверить голову. А ты зачем меня это... Как его? Вот делаешь вот это! – Несу тебя на кровать чтобы ты... – он склонил голову на бок. – Отдохнула и не легла спать, где твоя лень прикажет. – Да, о-хо-хо, то есть нет! То есть почему ты ведёшь себя как мой парень, который весь вечер терпел мои пьяные похождения и грязные разговоры, а теперь ещё и несёшь на кровать. – Хм-м... Мне всегда казалось, что позаботься о человеке, который имеет проблемы с быстрым опьянением – это простое уважение и доверие? – Ксавьер замедлил шаг. – Или ты хочешь, чтобы я поскорее ушёл? – Мхм, Ксавье, нет же... Не уходи. Просто я... – ты ткнула пальцем в себя, затем в него. – Обо мне впервые так кто-то заботится. Особенно, если это молодой человек.

***

– Ксавье останься со мной... – тело мягко опускают на смятые с самого утра простыни, подол платья слегка задирается, пока юноша опускается рядом. Остаться рядом.Сорвали подобно переспевшему плоду, где смешна мольба от одиночества и робкая просьба. Ксавье касается указательным и большим пальцем щеки, затем полностью поглаживая, позволяет потереться, словно кошке о чужую ладонь. Потом проходит секунда или минута, прежде, чем он склоняется над тобой и накрывает подобно тени в полдень своими губами твои. Ладонь чуть крепче сжимает щёку, не позволяя разорвать поцелуя.       Губы приходятся от кончика члена почти до самого основания, оставляя за собой дорожку из поцелуев. Ты облизываешь губы и усмехаешься, глядя снизу вверх на лицо Ксавье. Ты ожидала как минимум то, что он в служении отвернётся. Но он лишь затаив дыхания с долей восхищения и вожделения наблюдал за тобой, за твоими действиями и тяжело дышал. – Продолжай... Пожалуйста, – единственное, что последовало после тяжёлых вдохов. Оставалось подвинуться ближе. Язык скользнул по головке члена, собирая предэдикулят и помогая себе пальцами размазывать по всей длине. Лямки платья бессовестно сползли ниже плеч, обнажая небольшую грудь и открывала интересную картину – прежде мягкие поцелуи Ксавье вылились в лепестки роз-засосов в районе шеи, ключиц и чуть ниже... – Мгх... — мужская рука легла на голову, нежно поглаживая и слегла надавливала – призывая брать глубже и бесстыдние. Если Ксавье и был кем-то, то точно не золотистым ретривером, а безбожно павшим ангелом в омут чертей, где так неуместно освещал всё вокруг.