Snake in the Grass

      У грешников и других демонов кровь тёмно-красная, которая хорошо сливается с цветами пейзажа круга Гордыни, однако у ангелов она золотая. Роскошная, яркая и полная ангельского естества. Вне зависимости от ранга ангела — будь то Серафим или падший — кровь у всех одного цвета. А люди завидуют и смотрят на то, что хотят, но не могут получить. Кровь ангела, попав на язык грешника, обладает таким же влиянием, как и мощь самого Люцифера. Ничем не испорченная чистота, заключённая в каждой капле, так же желанна, как и золото.       Однако схватить ангела не такая уж и простая задача даже для самых сильных грешников. В Аду падших намного меньше, чем адских существ, и даже меньше проклятых, численность населения которых превышает только из-за грехов, лежащих на плечах друг друга. Ангела появляются здесь ежегодно, чтобы истребить грешников и оставить после себя разрушение. И как бы ни жаждали грешники ангельской крови, она была наиредчайшим доступным веществом.       Аластор, частенько появляющийся в Городе Каннибалов, слышал лишь парочку сплетен. Говорят, эта кровь лучше героина, вызывает зависимость сильнее, чем кокаин, и приносит больше удовольствия, чем секс.       У каннибалов ангельская кровь имеет разные имена: сладчайший нектар, священное золото, сама мощь Бога на кончике твоего языка. И каждое наименование относится к ней с беспрецедентным почтением.       Вся эта хвала и восхищение бессмысленны, ведь большинство грешников могут пить кровь лишь ангелов низших рангов. Тех, чьи ангельские силы едва различимы — Святые и Преподобные, но не дотягивающие до ранга Серафима и Архангела, чья сила могла бы стереть круг Гордыни лишь взмахом ладони.       И когда отец Чарли — король Ада и падший Архангел — появляется в отеле по её просьбе, Аластор любопытен больше, чем обычно. Он заинтересован и заинтригован потенциальными перспективами, но не более. Всё остальное, присущее этому королевскому мешку крови, заставляет улыбку Аластора становится шире, ведь он и не подозревал, что с Люцифером Морнингстар было так легко поиграться. Ремарка про его рост, намёк на его никудышные родительские способности, и видимость холодного, беспечного безразличия, типичного для кого-то высокого ранга, превращается в пассивно-агрессивные комментарии и ничтожные ругательства.       Удивительно довольная улыбка появляется на лице Аластора. Такая реакция со стороны короля Ада сглаживает остроту, которую Аластор неожиданно скрывает. От возможности вызвать у Люцифера Морнингстара такие эмоции у Аластора идут мурашки по телу. Люцифер легко попадается в его западню, и голод подталкивает Аластора продолжать, увлечённый такой знакомой песнью сирены, жадно охватывая его и просящую больше. Аластор жаждет власти, и так случилось, что Люцифер — само воплощение адской силы.       Драка с Адамом полностью опустошает отель, с лёгкостью подавляя его персонал. Чарли едва умудряется выжить и защитить отель до того, как её отец прибывает и заканчивает работу до смеха быстро.       Разница в силе между среднестатистическим демоном и ангелом по типу Адама или падшего серафима как Люцифера становится заметнее в глазах Аластора, пока тот лежит, страдая от боли — раненный, обессиленный и униженный.       Первым, кого Аластор ожидал увидеть, — Чарли, чьё искреннее желание помочь окружающим расположило её к нему настолько, что он смягчился при мысли о ней. Однако вместо неё перед ним стоял последний, кого он ожидал встретит — отец Чарли, Люцифер, во всей своей ангельской славе. — А, носильщик, — говорит Люцифер с явной насмешкой, но его крылья даже не дёргаются. — Не заметил тебя здесь раньше. — И я тебя, — отвечает Аластор, его голос хрипит, и в нём отсутствуют характерные помехи от его микрофона. — Хотя бы один из нас имел порядочность появиться там вовремя.       Его крылья вспыхнули, рот вытянулся в тонкую линию, но Люцифер не среагировал на провокацию. Жаль. Вместо этого он говорит: — Чарли искала тебя. — Конечно, она слишком заботится. — Ей досталось это от матери.       Аластор не считает, что в этом причина, но решает промолчать. Люцифер опускается близко к демону, балансируя на ногах. Настолько близко, что Аластор замечает насколько Чарли больше похожа на своего отца, чем на мать — розоватые щёки, бледная кожа, яркие блондинистые волосы и глаза. Всем Падшим была присуща эфемерная красота, которую Падение не могло отнять у них, и Люцифер не был исключением. Эго греха Гордыни соперничает даже с его собственным, и на то есть веские причины. Он не просто так тот самый Дьявол, но Аластор не боится его. Люцифер жалок, ведь не смог позаботиться о своей земле, не говоря уже о собственном ребёнке. Он презирает его. — Чарли настояла, чтобы тебя нашли и убедились, что ты в порядке, — поясняет Люцифер, наклоняясь над его искалеченным телом с подчёркнутым безразличием. — И ты, чтоб компенсировать годы отсутствия в её жизни, сразу же согласился помочь?       Крылья Люцифера загорелись за его спиной, а улыбка Аластора становится злораднее. — Она предположила, что ты зализываешь свои раны где-то. Учитывая, насколько хорошо тебя побили, — парирует Люцифер, щуря глаза. — Мы бы не были в таком состоянии, будь ты заботливее о своей дочери, чем притворяешься. — Если кто и притворяется, так это ты. — А, но кто из нас двоих был всегда рядом?       Люцифер стискивает зубы, оскаляясь слишком острой улыбкой, и отвечает, напоминая их первую встречу: — Иди нахуй.       Аластор улыбается в ответ, не забывая ни на момент, что Люцифер Морнингстар не только отец Чарли, но и Король Ада. Однако эта мысль приводит Аластора только в восторг, ведь он может заставить одного из самых сильных существ во вселенной танцевать под его дудку. Всё потому, что дьявол нуждается в отцовском утверждении. Ирония не ускользает от Аластора, и она забавляет его так же, как и идея Принцессы Ада реабилитировать грешников в отеле. — Я знаю, ты думаешь, что тебе всё равно на Чарли, — продолжает Люцифер после затянувшейся паузы. — Все вы грешники одинаковы — манипулятивные, садистические психопаты — но по какой-то непонятной причине ты тыкаешь чувствами моей дочери мне в лицо только ради садистского удовольствия.       Аластор наблюдает, как Люцифер поднимает руку и держит её над его лицом, не касаясь, как если бы сама суть прикосновения была отталкивающей. На секунду она движется, пока кончики пальцев не превращаются в когти несомненно острее, чем лезвие. Аластор считает, что они слишком в опасной близости к его лицу, но его улыбка не дрогнет. — Ты мне не нравишься, ни чуточку, но Чарли ты, похоже, интересен. И я доверяю её суждениям. — И как же твоя вера в неё сочетается с твоими когтями так близко к моему лицу?       Люцифер сразу же не отвечает. Вместо этого он впивается когтями в свою же ладонь до тех пор, пока комната не наполняется запахом свежей крови. И когда Аластор снова смотрит на руку Люцифера, кончики пальцев того испачканы в блестящем золоте. Аластор напрягается, его уши заметно дёргаются.       Люцифер усмехается и наклоняется вперёд. Понизив тон, он говорит: — Ты когда-нибудь пробовал ангельскую кровь? — Не могу сказать, что пробовал. Ты предлагаешь?       Вместо ответа Люцифер раскрывает ладонь, и кровь проливается. Светящиеся золотые капли падают одна за другой, и Аластор не может не открыть рот, чтобы поймать их (он был бы дураком, если бы этого не сделал).       Эффект моментальный. От всплеска вкуса на языке глаза Аластора темнеют, превращаясь в ярко-красные щёлочки на чёрном, которые сразу же расширяются, как у кота. Его рога неподконтрольно вырастают, а в ушах стоит звон. Он бросается вперёд в процессе демонической трансформации, чтобы заполучить больше, хотя бы ещё одну каплю. Однако каким бы Аластор не считал себя быстрым, Люцифер был быстрее. Он, должно быть, ожидал этого, потому что он стоял в паре метров от демона, спокойно вытирая остатки крови ярко-розовым платочком, который сочетался с его жилеткой. Аластор следит за золотистыми пятнами глазами — напряжёнными, ждущими и желающими. — Кровь ангела может сделать с демонами много чего, например, вылечить, — объясняет Люцифер, золотые глаза, как и кровь в его венах, уставились на Аластора из-под тёмных бровей. — Чарли хотела бы увидеть тебя, когда ты закончишь. Пожалуйста.       Не дождавшись ответа, ярко-красные светящиеся частички окружают ноги Люцифера, и тот исчезает. Аластор пялиться на место, где только что был Люцифер, разум всё ещё кружится от переизбытка ощущений. Боль пропала, его раны зажили практически сразу же, но его гордость была задета.       Вкус крови Люцифера на его языке, каким бы незначительным это ни было, ощущается так же убийственно, как и контракт, по которому была продана его душа.