***
Наш юный герой сидит на столе, подтянув колени к подбородку. Стол придвинут к стене запасной костюмерной, — маленькой, тесной комнатушки, окутанной полумраком. Нужно быть осторожным: на самом краю стола стоит швейная машинка, рядом несколько коробок с лентами, лоскутами, пуговицами, иголками и другой галантерейной фурнитурой. Здесь буквально всё, что может понадобиться костюмерше, работающей на съёмочной площадке неполный день. Пусть временами наш герой и бывает излишне дерзким, а чаще — просто легкомысленным, но обычно он старается не доставлять персоналу неудобств из-за своего жалкого, возбуждённого, несчастного состояния. Вот вам краткое описание нашего героя. Его зовут Чэнь Фэйюй, то есть звали бы при нормальных обстоятельствах. Но в его нынешнем состоянии определиться с именами немного сложно. Ему двадцать лет. Он высокий, подтянутый не только телом: длинные ноги, длинные пальцы, длинные ресницы отбрасывают неровную тень на скулы, покрытые тональным кремом и мерцающей пудрой, гуань в виде короны на его макушке почти что цепляет потолок. Он привлекательный. Даже красивый. Отсюда вопрос. Почему же этот юный герой по имени Чэнь Фэйюй, наряженный в чьи-то чужие одежды, прячется в запасной костюмерной главной студии, где проходят съёмки телевизионной драмы «Бессмертный»? Ответ достаточно прост. Дело в том, что наш герой тянулся, тянулся и тянулся, пока не откусил больше, чем смог прожевать.***
Первое, что делает Фэйюй, когда получает роль — просматривает новеллу, на которой основан сценарий. Второе, что делает Фэйюй, — добравшись до середины второй главы, — ищет имя того, с кем ему предстоит играть. Ну, а дальше... Дальше он совершает очень много самых разных действий. Включая просмотр танцевальных роликов различного качества, гифок и картинок в нескольких фан-группах Ло Юньси на Вейбо. Тут следует отметить похвальную сдержанность со стороны самого Фэйюя, учитывая состояние его пижамных штанов к концу просмотра и количество тех химических веществ, что сейчас активно вбрасывает в кровоток его возбуждённый головной мозг. Не то чтобы Фэйюй не слышал о Ло Юньси раньше. В конце концов, они винтики одной достаточно сложной системы. И тем не менее, актёрский мир Китая невероятно огромен, хотя временами и кажется одной большой деревней; и некоторые люди как-то не попадали в поле зрения Фэйюя, хотя со дня его официального дебюта прошло уже добрых два года. Ло Юньси. Фэйюй смотрит, как тот танцует, смотрит видеоподборки, где показаны движения его рук, смотрит, как тот с уверенностью мастерски играет на пианино. И всё нормально. Всё и правда нормально. Встретить этого человека наяву, вживую, оказывается не сложнее, чем найти высококачественные снимки его фотосессии с красной подводкой для глаз. Фэйюй представляется, начинает обращаться к нему «гэгэ» только по прошествии приличных сорока минут, флиртует в приемлемых рамках и вообще старается не очень выпендриваться. Проблемы приходят с началом съёмок.***
Понимаете, самое сложное для нашего юного героя не в том, чтобы вжиться в образ императора. Проблема в том, чтобы выйти из этого образа. Сцены с Мо-цзунши даются Фэйюю легко: он улыбается, прекрасно справляется с полётами на тросах, ему даже не требуется особо стараться, чтобы с щенячьей влюблённостью глядеть на Ло Юньси в костюме Чу Ваньнина. Но Тасянь-цзюнь... это всё-таки Тасянь-цзюнь. Фэйюй не тупой, он понимает, что Ло Юньси — не Чу Ваньнин. Но исполнителя на роль злополучного учителя Мо Жаня подобрали, пожалуй, даже слишком удачно. Никакие дурацкие шутки и мимолётные улыбки не могут заставить Фэйюя выкинуть из головы тёмные глаза Ло Юньси, его спокойствие, размеренную манеру речи, как и ту лёгкость, с которой он краснеет, отталкивая руки Фэйюя, когда тот лезет к нему, пытаясь флиртовать. У Ло Юньси кроткий нрав. А ещё он милый, и это только больше разжигает голод Фэйюя. Многим ли молодым актёрам приходилось извиняться и уединяться в уборной уже через пять минут после начала съёмки очередной сцены? Наверняка, многим, успокаивает себя Фэйюй, распахивая полы костюма, чтобы вытащить член и подрочить над унитазом. Прямо как старшеклассник, отпросившийся выйти с урока математики из-за мучительного стояка. Фэйюй больше не контролирует себя. Словно озабоченный. Возможно, он слишком глубоко погрузился в своего персонажа, и то, что изначально было методом, вот-вот превратится в безумие. Но именно так в конце концов к нему приходит понимание Тасянь-цзюня. Не благодаря тщательному изучению или долгим размышлениям над персонажем, его мотивацией и жестокостью, нет. Понимание приходит благодаря тому, что Фэйюй ужасно возбуждён и близок к отчаянию. Что ж, это даже кстати, думает Фэйюй. Довольное «Снято!» кажется не более чем надоедливым шумом где-то там, за спиной, когда он продолжает прижимать Ло Юньси в одеждах Чу Ваньнина к стене: руки напряжены, шея под воротником тяжёлых расшитых золотом одежд покрыта испариной. — Одну минуту, — придушенно то ли скулит, то ли рычит Фэйюй. После чего с трудом заставляет себя отстраниться от Ло Юньси, в то время как самого его всё ещё переполняют желания Тасянь-цзюня: овладеть, усмирить, сломить. Всё это время он чувствует на себе внимательный взгляд. Этот взгляд продолжает прожигать ему затылок, когда Фэйюй спотыкается о свёрнутые кабели и выбегает через тамбурные двери на свежий, морозный мартовский воздух. Именно поэтому наш юный герой — Фэйюй-Тасянь-цзюнь, — прячется. Прячется в этой маленькой, уединённой подсобке, подтянув колени к подбородку и прижав ладонь к пройме штанов, надеясь избавиться от эрекции прежде, чем его снова вызовут на съёмочную площадку. Он молится, чтобы его не обнаружили раньше времени. Чтобы Юньси не стал вспоминать о его внезапном исчезновении позже, за ужином: как обычно, тот и после съёмок будет выступать в роли строгого наставника, в то время как Фэйюй будет безбожно и крайне неуклюже флиртовать. Но сегодня удача не на стороне Фэйюя. Дверь со скрипом открывается. Фэйюй отдёргивает руку от своего паха. Входит Ло Юньси — он успел переодеться в свою обычную одежду и, в отличие от Фэйюя, готов покинуть съёмочную площадку. — А, — единственное, что произносит Юньси, когда видит Фэйюя. Сам наш юный герой сидит, разрываемый на части самыми противоречивыми желаниями. Наброситься, как Тасянь-цзюнь, или отшутиться, как Чэнь Фэйюй? Или же спросить совета у старшего, — как Чэнь Фейюй, не растерявший окончательно мозги? Ничего из вышеперечисленного он не делает. Вместо этого с какой-то животной похотью смотрит, как Ло Юньси пробирается к нему через стойки с костюмами, запакованными в пыльные чехлы самых разных марок и размеров. — Фэйюй? — зовёт Ло Юньси. Мягко, с лёгким беспокойством. Деликатно. Из всех слов, которые теснятся, перебивая друг друга в голове Фэйюя, с языка в итоге срывается напряжённое, измученное: — Гэгэ..? — А, — снова произносит Юньси, на этот раз с совершенно другой интонацией. — Ясно. Фэйюй отчаянно хочет знать, что именно ясно. Но снова и двух слов связать не может из-за ненасытного желания, которое гложет его сейчас. Всё, на что хватает Фэйюя — это сдержаться, чтобы не захныкать и не наброситься на Ло Юньси, когда тот подходит ближе и кладёт руку ему на плечо, осторожно сжимая. — Гэгэ, — снова выдыхает Фэйюй, качнувшись вперёд, навстречу, так что едва не стукается лбом о подбородок Ло Юньси. Зрачки расширены, взгляд потемнел. Выражение лица Ло Юньси смягчается, оно словно застывает в той прекрасной неопределённости, которая может смениться чем угодно. Улыбкой. Сокрушением. Едва заметной хмурой складкой между бровями, выражающей лёгкое неодобрение. Фэйюй поднимает руку к расстёгнутой куртке Ло Юньси, но нерешительно замирает, сжав пальцы, так и не решаясь прикоснуться. — Веди себя прилично, — мягко осаживает его Юньси. Фэйюй гадает, может ли член лопнуть, если его слишком долго оставлять без разрядки. И нормально ли это — быть готовым спустить, блять, в штаны только из-за того, что его отчитывает красивый мужчина в вязаном свитере и очках. — Прости, гэгэ, прости, — бормочет Фэйюй. — Просто... — Тасянь-цзюнь? Фэйюй кивает с лёгким отчаянием. — Что ты чувствуешь? — спрашивает Юньси. Так по-деловому. Фэйюй чувствует, что готов умереть на месте. Или сбежать. Или отшутиться, улыбнуться во все тридцать два зуба и томно потянуться, надеясь, что тяжёлый костюм скроет всё, что должно оставаться скрытым. Но вместо этого он честно отвечает: — Я очень возбуждён, — и с каким-то отстранённым восхищением наблюдает, как на лице Ло Юньси мелькают, сменяя друг друга, самые противоречивые чувства. Удивление. Раздражение. Тревога. В конце концов лицо его становится отстранённо-бесстрастным, отчего Фэйюю хочется встать на колени и, запустив руку себе в штаны, заглотнуть член Юньси. — Гэгэ! — начинает он, сбивчиво, разрываясь между необходимостью вести себя профессионально и настойчиво зудящим в глубине сознания желанием. Желанием, которое большей частью Тасянь-цзюня, но не только его. — Как думаешь, я могу просто отсосать тебе? Только чтобы заставить его, — Фэйюй беспомощно взмахивает рукой, — ну, ты понимаешь... — Просто отсосать, — повторяет Юньси. Это не согласие. И даже не вопрос, нет, скорее эхо слов Фэйюя, будто Юньси не может поверить в то, что услышал. Что ж, учитывая все обстоятельства, его сомнения понятны. — Я буду вести себя хорошо, — добавляет Фэйюй. — Очень, очень хорошо, обещаю, просто... Он бы никогда, понимаешь? А я... В его словах есть доля истины. В любом случае, Фэйюй сейчас не в себе и ведёт себя безрассудно. Вот он, сидит на столе, рядом со швейной машинкой и коробкой, полной синих ленточек. Сидит с каменным стояком и полнейшим хаосом в голове. Предложив старшему минет после стольких недель заигрывания и подшучиваний, которые Фэйюй отказывался даже самому себе признавать за флирт. Разве может кто-то помещать ему попросить своего гэгэ о помощи? — Пожалуйста, — добавляет он, глядя на застывшего с холодным, окаменевшим лицом и немигающим взглядом Юньси. Своего старшего. Учителя. Партнёра по фильму. Наставника. — Ты очень усложняешь мне задачу, — задумчиво отвечает тот. В его голосе слышится лёгкое огорчение и ещё что-то похожее на симпатию. Фэйюй придвигается ближе. Случайно задевает пальцами мягкий шерстяной свитер Юньси между распахнутыми полами куртки. — Если хочешь, я могу умолять, — начинает было Фэйюй, но затем... Ого, ошеломлённо думает Фэйюй, когда его рывком стягивают со стола и ставят на ноги. Ло Юньси смотрит на него властно, свысока, хотя сам при этом на одиннадцать сантиметров ниже. И пока Фэйюй соображает, что бы такое умное сказать, его бесцеремонно толкают вниз.***
Чэнь Фэйюй в роскошном костюме императора стоит на коленях на полу подсобки, полной вешалок, катушек с кабелями и коробок с нитками и лентами. Перед ним, — в нескольких дюймах от его лица, — старший одной рукой расстёгивает джинсы, а другой притягивает нашего юного героя за волосы. — Ладно, — произносил Ло Юньси абсолютно ровным, спокойным голосом. — Если захочешь остановиться — постучи по полу. Фэйюй не хочет останавливаться. Он зачарованно наблюдает, как Ло Юньси просовывает руку в расстёгнутую ширинку, приспускает боксеры и вытаскивает свой пока ещё совсем не возбуждённый член. В воздухе витает голодное желание. Оно не связано с внезапным, опрометчивым минетом, который вот-вот случится. Это скорее песня тел, которые не могут отдаться и принадлежать друг другу. Это полный напряжения миг перед тем как ожидание станет реальностью. Это сам Ло Юньси, который стоит сейчас перед Чэнь Фэйюем с отстранённым выражением лица и, запустив руку в его волосы, бесцеремонно притягивает за голову к своему члену. — Соси. Фэйюй послушно открывает рот и сосёт. Смачно. Так что губы и подбородок начинают блестеть от слюны. Если бы у него осталась хоть какая-то способность соображать, он наверняка постарался бы гораздо лучшим образом продемонстрировать свои навыки. Но в нынешнем состоянии всё, на что он способен — это двигать языком и стараться не задевать зубами, когда Юньси проталкивает свой быстро твердеющий член ему в рот. Всё так, как Фэйюй и хотел. Когда член на мгновение почти полностью выходит из его рта, чтобы тут же толкнуться обратно, Фэйюй успевает выдохнуть «Гэгэ...». Звуки этого слова отдаются в головке члена Юньси, после чего Фэйюй остаётся только пошире открыть рот и заглатывать, снова и снова, сосать, лизать и... — Используй руки, — велит Юньси, и голос его звучит так же ровно, как и пять минут, и целую вечность назад. Фэйюй послушно поднимает руки. И замирает, держа их в воздухе. Использовать руки — как именно? На Юньси? Или на себе? Юньси недовольно цокает языком, и этот звук отдаётся прямо в член Фэйюя. Просто ужасно, что даже подобная мелочь способна так его возбудить. Он уже представляет, какими ещё способами Ло Юньси может выражать своё неодобрение в дальнейшем. И как придётся каждый раз сбегать в уборную, только чтобы яростно дрочить, вспоминая эту маленькую хмурую морщинку между бровей старшего. — Потрогай себя, — приказывает Юньси, при этом «идиот» он вслух не произносит, хотя явно подразумевает. Фэйюй, не прекращая сосать, возится с полами своих одежд, пытаясь стянуть брюки и добраться до своего члена. После чего обхватывает его и начинает толкаться себе в кулак. Раз. Второй. Третий. — Ты собираешься проглотить? — спрашивает Юньси ровным голосом, словно и не собирается сейчас кончить. Но Фэйюй отстраняется, всхлипывает и всё равно кивает. Юньси гладит его по затылку. — Хорошо. Открой для меня рот пошире. Фэйюй послушно открывает. Его кулак движется по члену со смущающе влажными звуками, и это хлюп-хлюп ускоряется и становится всё громче и громче по мере того, как Юньси загоняет свой член Фэйюю в рот и начинает двигаться. Трахать его в рот. Ох ты ж блять, думает Фэйюй, втягивая воздух в легкие, когда ему дают такую возможность, пока... пока... Он давится членом Юньси, кончая на свой кулак, и замирает — взмыленный, немного униженный и всё ещё очень возбуждённый; настолько, что даже долгожданная разрядка кажется болезненной. — Вот так, — говорит Юньси, нежно, мягко, после чего вжимается членом в горло Фэйюя и, затрепетав ресницами, кончает с долгим выдохом.***
— Гэгэ, — обращается в нему позже Фэйюй, тыкая палочками в лапшу в своей миске. Он до сих пор чувствует приятную негу. И лёгкую нереальность происходящего. А ещё он словно зарядился. Юньси, сидящий напротив, поднимает на него взгляд. — Я же говорил, — отвечает он, доставая из кастрюли с горячим бульоном кусок свиной грудинки и перекладывая его в миску Фэйюя. — Нам не обязательно обсуждать это. Случилось и случилось. Бывает. — Но ты сам приготовил мне чай с мёдом, — возражает Фэйюй, считая, что приводит вполне убедительный контраргумент. Юньси кривится, но щёки его слегка краснеют. — А ты бы предпочёл, чтобы весь персонал сообразил, чем ты занимался? Глупый мальчишка. — Гэгэ, — снова начинает Фэйюй, но Юньси заставляет его заткнуться одним только покачиванием головы. — Ешь, — строго говорит Юньси, подталкивая к Фэйюю тарелку. — Съёмки завтра начнутся рано. Фэйюй собирается отпустить какой-нибудь умный комментарий. Например, хочет ли его гэгэ, чтобы он был сытым и согретым, а также полным сил и энергии. Но в итоге отказывается от этой идеи. И довольствуется тем, что зажимает ногами ноги Юньси, вытянутые под столом. После чего вылавливает из бульона кусок говядины и кладёт тому в миску. — Ладно, гэгэ, — отвечает он. — Я буду послушным мальчиком.