Единственное исключение

Хотя и очень разные, они дружат уже почти пятнадцать лет. Друзья. Лучшие друзья. Хотя и очень разные, их объединяет то же безумие, то же стремление к жизни, тот же энтузиазм попробовать всё прямо здесь, прямо сейчас. И не важно, что один просыпается в шесть утра для своей утренней пробежки, а другой еле открывает свои уставшие глаза в двенадцать часов дня (конечно, если нет работы, что, блин, редкость). И не важно, что один более-менее педант дома, умеет готовить, умеет убирать, может просто творить комфорт и жить с комфортом, а второй может просто творить беспорядок и жить в беспорядке, но потом добродушно и почти невинно моргает, моргает, моргает и всё это забывается. Важно то, что, несмотря на различия в их поведении, они невероятно похожи в своих мыслях, в своих восприятиях, в своей логике мира… несмотря на то, что у них порой противоположные мнения о нём. И всё же есть некоторые небольшие различия, которые в последнее время стали не только очевидными, но и весьма беспокоящими. Различия в их увлечениях. Точнее, Арсений не разделяет увлечения Серёжи. И это происходит не в первый раз и далеко не в последний. А и Серёжу точно так же довольно часто не интересуют увлечения Арсения. Однако одна недавняя фотка заставила Арсения понять, что, может быть, просто может быть, он сможет попытаться понять хобби Серёжи. Фотка молодой девочки... скажем так, с красивой нижней частью, в корооооткой школьной юбочке в складку, играющей... в бильярд. Не то чтобы Арсений не умел играть в бильярд – он делал это, когда был ещё школьником в Омске. И ему даже было интересно, в этом был определенный драйв. Он был не так уж и хорош, но как-то умело успевал украсть все взгляды и одобрения остальных игроков. А в свои университетские годы успевал украсть все… телефонные номера девушек. Всего лишь моргание его голубых глаз, изгиб розовых губ и подмигивание длинных ресниц, и он был центром внимания, даже не будучи таким уж прекрасным игроком в бильярд. Но слишком хорошим игроком во всех остальных смыслах. У него никогда не было желания играть в бильярд с Серёгой, кстати. Ведь бильярд может оказаться довольно соревновательным, а есть золотое правило – Арсений никогда не соревнуется с Серёгой. И ещё один факт – Серёга не может соревноваться с Арсением. Не то чтобы он никогда этого не делал, просто физически не может. А ему хочется. Ему хочется стереть эту наглую улыбку с чужого лица, но в какой-то момент просто сдаётся, разочарованно фыркая и закатывая глаза, глядя на две возможные опции. Либо Арсений поддаётся и позволяет Серёге выиграть, либо Арсений выигрывает и начинает глубоко извиняться перед Серёгой щенячьими умоляющими глазами, без всякого счастья от победы в них. Серёга не может выбрать, что хуже на самом деле. И всё же, когда Арсений видит инстаграм стори Серёги с фоткой девочки в школьной юбке, его большой палец замирает над экраном, веки широко раскрыты. Он хмурится и резко закусывает нижнюю губу, почти чувствуя вкус металла крови на кончике языка. Дальше — другая стори — о том, как потрясающе хорош Серёга в бильярде («и во всём остальном», — быстро приходит в голову Арсению) и как он развлекается со всеми своими «друзьями» вокруг. Его новые друзья. Но Арсения там нет. И всё же эта ёбанная школьная юбка там. Той ночью Арсений бурно метается в постели, почти разрывая простыни, чтобы наконец сдаться в 2:30 ночи. Прогуливаясь по квартире и спотыкаясь об очередную куклу Барби или плюшевого мишку, образ «каких-то интимных частей» этой молодой девушки всё ещё вспыхивает в его голове. «Нормально,» — сказал бы любой, — «это же типичный сорокалетний мужик, который не может отрицать или скрывать своё логичное влечение к молодым женщинам». Но Арсений кусает внутреннюю часть щеки, прекрасно осознавая причину своей бессонницы и почему он так пугающе ясно продолжает видеть этот образ в своём сознании. Это стройные ноги девушки в короткой юбочке в сторис Серёги. Это не длинные ноги Арсения в узких джинсах. Арсений даже не осознаёт, как хватает телефон и начинает хмуро печатать. «Когда у тебя следующий бильярд?» Четверг, почти три часа ночи, но кого это волнует? Через пять минут телефон пищит в нелепо замёрзших руках Арсения. «Всё норм, Арс?» Арсений закатывает глаза, щёлкает языком, неразборчиво ругается себе под нос и продолжает печатать так же резко. «Ты сейчас играешь, да?» «Да. А ты, очевидно, не спишь» На этот раз ответ приходит менее чем за тридцать секунд. Арсений издаёт тихий смешок. «Где?» «В Москве, в одном баре, ты его не знаешь. Арс, чё происходит?» «Я его не знаю?» «Знаешь, я не водил тебя по всем московским барам, Питерский» «Нет. Конечно, не водил» Затем… тишина. Арсений снова цокает языком, понимая, что теперь Серёге становится хуже – во-первых, Арсений отвлёк его от любимой игры в бильярд; во-вторых, он украл его внимание от всех тамошних девушек; в-третьих, Серёга теперь беспокоится, что с Арсением возможно что-то не так. На самом деле так и есть, кстати. Особенно волнует его второй пунктик. «Арсений, у меня нет времени на это. Спокойной» «Я буду в Москве на этих выходных для фотосессии, можешь показать мне этот бар» «Спокойной ночи» Арсений не желает ничего обратно, потому что ночь в любом случае будет спокойной (или наоборот?) для Серёги. Не и для Арсения. Чья пятница тоже становится странновато бессонной. Они не разговаривали с Серёгой с той ночи, и от этого становится ещё более неловко, когда Арсений всё-таки замечает его «Porsche» через дорогу, пока пытается поймать такси на вокзале. И всё же, Серёга видимо проверил, когда будет Сапсан. И всё же. Арсений тихо (и чуть-чуть нервно) улыбается. Серёга не выходит из машины, не помогает Арсению, а просто позволяет ему оставить багаж на заднем сиденье и быстро устроиться на пассажирское. Не молвит ни слова, просто тихо водит машину. Арсению требуется три минуты и шестнадцать секунд, прежде чем тот громко вздыхает и поворачивается к Серёге, пожимая плечами. — Ладно, извини, — никакого ответа, кроме полуглухого «ммм», — Я просто хотел с тобой в бильярд поиграть. Хоть раз. — Хорошо. — Нет, Серёж, серьёзно, — Арсений воспринимает резкое «окей» как знак не только продолжать говорить, но и начать активно жестикулировать, — Ты там играешь в бильярд со своими... Со своими-... С-... — Со своими друзьями. — Да ладно, — Арсений закатывает глаза и инстинктивно подтягивается поближе к Серёгиному сиденью, — Ты с ними играешь, постишь сторис в инсте, я вижу, как ты выигрываешь, так что... Я хотел увидеть это своими глазами. — Откуда такое внезапное желание? — Серёга даже не смотрит на Арсения, его голос низкий и почти теряется в звуках трафика. Арсений снова пожимает плечами, — Только не говори мне, что тебя вдруг так заинтересовало моё хобби. — Заинтересовало. — Ага, — теперь очередь Серёги закатывать глаза, и он саркастически смеётся, — Вот почему ты ни разу не захотел поехать со мной на покер в Сочи, да. — Ты знаешь почему. — Вообще-то не уверен, — наконец («наконец-то!», Арсений думает и сияет) Серёга бросает быстрый взгляд на Арсения, — Это потому, что ты покажешь, насколько ты азартный на самом деле, и фанаты увидят, что ты можешь быть не таким уж и «мальчиком-зайчиком», когда злишься? Или это потому, что ты можешь проиграть и снова показать себя с другой стороны? — Сер-… — А нет, нет, это потому, что там есть ещё и Шастун, и фанаты снова устроят хуйню. Конечно. Они молчат, и Серёга краем глаза ловит, как Арсений дуется на своём сиденье, его бледные щёки и пушистые ресницы дрожат. Кадык двигается вверх и вниз, пока он рвано дышит. Наконец Арсений хлопает себя ладонями по коленям и снова резко поворачивается к Серёге. — Зачем не разрешаешь мне пойти с тобой в этот загадочный «бар в Москве» и посмотреть, как ты играешь? — А, так ты не хочешь «смотреть, как я играю в покер в Сочи», но можешь «смотреть, как я играю в бильярд в Москве»? — Серёга поднимает указательный палец, когда Арсений открывает рот, чтобы ответить, — Зачем тебе сидеть и просто смотреть на меня, не играя? — Во-первых, я хочу посмотреть, так ли ты хорош на самом деле, — хотя Серёга и не смотрит на него, он абсолютно уверен, что голубые глаза Арсения озорно сверкают. Но он не продолжает свою мысль. — А во-вторых? — Во-вторых... — голос Арсения звучит шёпотом, — Я сам не настолько хорош. — Чё-чё, я не слышу? — Серёга закусывает внутреннюю часть губ, стараясь не рассмеяться над слегка дрожащим пухлым носиком Арсения, который пытается смотреть куда угодно, только не на Серёгу. — Я не так уж и хорош, — снова шёпот, и Серёга поворачивается к окну, чтобы скрыть улыбку, — А и я встречусь с твоими друзьями! — Арсений вдруг хлопает руками, и Серёга испуганно вздыхает от резкости. — Ты знаешь большинство из них. — Да, пацанов, более-менее, — пожимает плечами Арсений. И тут до Серёги доходит. Его сторис в инсте. Он должен был догадаться, и всё же… — Ты свободен сегодня вечером? Быструю смену эмоций на лице Арсения однозначно стоит того. Бледные щёки вдруг розовеют, тонкие губы растягиваются в огромную улыбку, открывая яркие белые зубы, голубые-голубые глаза начинают сиять. Блин, даже его вороные волосы сверкают под уличными светофорами. Они договариваются, что Арсений закончит фотосессию и встречу с кастинг-директором не позднее 20:30, потом сможет быстро принять душ, переодеться и быть готовым до того, как Серёга проснётся (ага-ага, послеобеденный сон до 22:00 очень даже важен!). Арсений, разумеется, готов уже в 21:30, нервно волоча ноги вокруг двери Серёги, которая с треском открывается ровно в 22:00, и нахмуренное лицо Серёги чуть не встречается с нервным лбом Арсения. А крепкие духи Арсения встречаются с ноздрями Серёги. — Я ненавижу, когда ты остаёшься здесь, честное слово, — продолжает бормотать себе под нос Серёга, причёсывая волосы и бороду перед высоким зеркалом в коридоре, — Всё это шарканье по дому, человек не может спать нормально, блять. — Извини, — мягкий голос Арсения звучит почти как неуверенный шёпот, его пальцы нервно теребят подол чёрной рубашки. Серёга фыркает и бросает быстрый взгляд на Арсения в другом конце комнаты, но тут же замирает. Вот он — ростом 190 см, в узких чёрных кожаных штанах на этих безбожно длинных ногах, в чёртовой скинни-скинни чёрной рубашке и короткой чёрной моторной куртке. Его пушистые чёрные волосы тщательно зачёсаны, хотя пальцы продолжают нервно перебирать их. «Конечно,» — вторая мысль Серёги, — «конечно, он хочет произвести впечатление на девушек, которыми я хвастался в инсте». И, всё же, его первая мысль: «Сука, не хочу, чтобы кто-нибудь другой видел его таким». И он не совсем уверен, какая мысль беспокоит его больше. Дорога к бару занимает больше времени, чем ожидал Серёга. Не из-за пробки или времени, а проблема в том, что что-то странное сейчас сворачивается внутри него. Он пытается отвести взгляд от того, как Арсений водит ладонями вверх-вниз по своим чёрным кожаным штанам, или от того, как эти длинные пальцы играют с молнией чёрной кожаной куртки или пробегают по пушистым волосам. Но это нереально. Серёга делает глубокий вдох и пытается сосредоточиться на дороге, но краем глаза ловит, как Арсений проводит кончиком языка по нижней губе и… окончательно теряется. Слишком громко выдыхает, и испуганный Арсений вдруг замирает и пристально смотрит на него. Серёга машет рукой, делая немой знак, типа «ничё не говори, всё норм», чтобы заставить Арсения хоть чуть-чуть помолчать. Но никто не молчит, когда Арсений заходит в этот проклятый бар, а Серёга глохнет от свистков и непривычно громкого шёпота. Арсений бросает всем одну из своих самых светлых улыбок, почти невинно моргает своими самыми голубыми глазами и — блин, сука, блять — снова облизывается. Две девушки почти сразу подходят к ним, и одна пытается заговорить с Серёгой, но его глаза прикованы к спине Арсения и к тому, как она вибрирует, когда он смеётся своим заливистым звонким смехом. И Серёга хочет всех здесь убить... или убить себя из-за того, что вообще подумал, что привезти сюда Арсения – отличная идея. Следующее, что видит Серёга, это двое его друзей – мужчин, чёрт возьми – которые наклоняются к Арсению и толкают в его руках пиво, что тот с такой сияющей благодарностью принимает, что на секунду Серёге кажется, что солнце взошло почти в полночь. Арсений светится. Буквально. Даже в тотал блэк он будто сверкает, ярко улыбается и смеётся вместе со всеми, проводя бледными пальцами по своим пушистым-пушистым волосам и смачивая красненькие губы капельками пива, пойманными кончиком розового язычка. Серёга в трансе. Он видит всех вокруг, его взгляд невольно следует за длинными ногами Арсения, изящно обвивающими высокий стул рядом с бильярдными столами, он слышит все разговоры о командах, в которых остальные планируют играть... Но он не знает, что происходит, его разум просто светится в ярком красном, и он абсолютно ни-че-го не может понять. Пока тихое, но громкое «Сергуль» посреди всех голосов не выводит его из того безумного состояния. — Сергуль, я всё. Готов посмотреть, какой ты молодец, — Арсений в своём дьявольском чёрном болтает своими длинными ногами на высоком стуле и делает это почти как восторженный ребёнок, готовый смотреть своё любимое шоу. Серёга громко сглатывает и берёт свой «счастливый кий». «Хорошо,» — думает Серёга, — «Хорошо, что с этого места я его почти не вижу». И действительно, это помогает. По крайней мере, в начале – пока Арсений всё ещё молчит и вокруг Серёги оказываются одни девчонки, с которыми он даже осмеливается шуточно пофлиртовать. Но потом... но потом Серёга выполняет один из своих коронных мастерских трюков и в итоге, один бильярдный шар изящно попадает в лузу, два других умело блокируют тактику другого игрока. И в тот самый момент Арсений громко вскрикивает, вскакивая со своего высокого стула и восторженно хлопая в ладоши. В который раз за вечер Серёга замечает про себя, что Арсений сияет. Но теперь удаётся увидеть блестящие слезинки в уголках этих голубейших глаз, и как дрожат эти тонкие губы, когда Арсений громко-громко смеётся и запрокидывает голову, и его бледная шея с десятками родинок ослепляет Серёгу. — Ну, ну, видимо это всё-таки не ложь, ты действительно такой молодец, — почти кричит Арсений посреди всего барного шума. — Хочешь тебя научить? — Серёга даже не осознаёт, когда и как он это произносит, даже когда протягивает Арсению кий. Арсений снова сияет, но на этот раз Серёга сознательно отводит взгляд и сглатывает так громко, что буквально гремит в ушах. Длинные пальцы Арсения обхватывают маленькую ручку Серёги, и тот собирает все свои силы, чтобы снова не сглотнуть, но из его рта вырывается лишь гортанное дыхание, когда где-то справа раздаётся игривый, хриплый голос. — Я буду хорошо учиться, обещаю, буду самым-самым послушным, — почти шепчет в конце Арсений, и Серёга полузакрывает глаза и агрессивно кусает губы. Потому что, его мать, Арсений делает всё это нарочно? И если да, то какого хрена? Какова его цель? Раньше такого не было, почему сейчас? Когда Арсений плавно обходит бильярдный стол, по-детски буквально прожигая его глазами и широкой улыбкой, и всё же, блядски покачивая бёдрами в тесных кожаных штанах, Серёга невольно облизывается. Нет, это уже было. Они знают друг друга – сколько? – 13? 14? лет, и это произошло ещё в тот момент, как Серёга впервые увидел Арсения. Тогда Попов был с длинными гладкими волосами, туго завязанными в хвост, в полуофициальной одежде и двигался как Бог из одного из этих чёртовых театров пластики. И, сейчас, когда Арсений наконец находит место на другом конце бильярдного стола, напротив Серёги, и наклоняется вперёд, почти опираясь грудью на стол, при этом раздвигая ноги и слегка приподнимая зад, у Серёги сразу же возникает мысль: «Он, сука, всё ещё двигается как Бог». Невозможный, чёрт его побери. А Серёга старается. Честно-честно, он так сильно старается научить Арсения, хотя тот основу более-менее знает. Показывает ему несколько трюков и изо всех сил пытается избежать яркого света в этих – не глазах! – океанах, дабы не утонуть. Прядь чёрных волос падает на один из этих глаз и запутывается в длинных ресницах. Арсений на секунду пыхтит и безуспешно пытается сдуть чёлку, затем запрокидывает голову назад, вновь позволяя глазам Серёги инстинктивно прилипнуть к его покрытой родинками белейшей шее. — А как насчёт того мастерского трюка, который ты сделал ранее? — подмигивает ему Арсений, и до Серёги, кажется, наконец-то доходит, что они на самом деле не одни, когда несколько его друзей громко хохочут. — Мы все пытались этому научиться, Арс, но никому не удаётся это делать так совершенно, как Серёге. — Никто не делает ничего так совершенно, как Серёга, — тут же парирует Арсений, а сам Серёга чувствует, как странный жар бежит по его щекам. Внезапно тот бар, где он столько времени славился как «папочка», умело флиртующий со своими «куколками», превращается в сущий школьный двор, где он тупо краснеет перед своим «крашем». Арсений пыхтит и бормочет что-то неясное себе под нос, пытаясь имитировать удар Серёги, но вместо того один из бильярдных шаров просто отпрыгивает и падает на мраморный пол, чуть не ударив Серёжину ногу. Арсений нервно проводит пальцем по волосам, убирая густую прядь за ухом, и виновато кусает губы, но тем временем невинно глядя вниз и суетливо играя с кием. Серёга протягивает руку через бильярдный стол и щёлкает языком. — Давай я тебе покажу, — он быстро хватает кий, разворачивается, потом резко замедляется, чтобы зафиксировать направление и шары, и бьёт. В тот момент, когда два шара попадают в лузу, Арсений громко хихикает и снова спонтанно хлопает в ладоши. — Можешь сделать опять? — Арс, не каждый удар – мастер-удар, — но ответ Серёги встречает такое невинное моргание сверкающих глаз, что тот беспомощно вздыхает и снова наклоняется вперёд. На этот раз щёлкает языком чуть громче, бросает быстрый взгляд на Арсения, задумчиво проводит кончиком языка по верхней губе и приподнимается, — Иди сюда. — А? — Иди сюда, ты намного выше, тебе будет легче. Я покажу, как, — Серёга резко поднимает два пальца на Арсения, заставляя его молча обойти бильярдный стол и встать рядом. Затем ещё раз протягивает ему кий, — Держи. Попробуй повторить то, что я делал. — Серё-... — туман растерянности и непонимания пробегает в голубых глазах, и Арсений ёрзает нервно. Позади доносится какой-то шум, и он догадывается, что это, должно быть, друзья Серёги, но его сердце колотится так быстро и так громко, что он открывает рот, чтобы сделать нервно-судорожный вдох. Арсений слегка наклоняется вперёд и старается поставить кий как можно удобнее, почти полностью копируя то, что видел у Серёги. Но, даже при его высоком росте, это кажется довольно сложным и уж точно не таким плавным, как это делал Серёга. Арсений хмурится, сдувает прядь потных волос от глаз и пытается сфокусировать свой взгляд на шарах. Шум сзади всё ещё слышен, кровь бьёт по его ушам, и он скользит кием по бильярдному столу. Конечно, ничего не происходит, но, по крайней мере, на этот раз ни один шар не падает со стола. Арсений так сильно хмурится, что его брови почти полностью закрывают веки. Громко ругается, но на него никто не обращает внимания, среди рандомных разговоров и музыки в баре. Не услышав комментариев от Серёги, он оглядывается и чуть растерянно медленно поднимается вверх. И вдруг Арсений чувствует, как две руки обхватывают его за талию, и что-то тяжёлое мягко толкает его вниз, заставляя его грудь почти полностью упасть на бильярдный стол. Он инстинктивно хватает кий крепче и сглатывает, пытаясь оглянуться назад, но, когда слегка поворачивает голову влево, его бледная кожа на шее ощущает покалывание от щетинистой бороды. Когда он чувствует тяжёлое дыхание в затылке, Арсений замирает и стискивает зубы, полузакрыв глаза. Чужие руки всё ещё лежат на его талии, мягкие пальцы рисуют незамысловатые круги на животе. И Арсений тихо ругается, что футболка у него такая тесная, что он буквально чувствует кончики чужих пальцев на своих рёбрах. Арсений не спрашивает, кто за ним стоит – он слишком хорошо знает этот запах, тот давно уже отпечатался в его лёгких. Тот самый крепкий мужской парфюм, который Арсений часто и бессовестно крадёт себе. Но это не только парфюм. Этот запах… Этот запах – единственный. Запах горько-сладких воспоминаний о вечности вместе, запах поддержки, утешения, доверия, запах пробуждения в полдень только для того, чтобы приготовить любимое блюдо Арсения, запах случайной поездки в Финляндию на день рождения Арсения, запах «Сенечка, давай уже поедем домой» на ухо пьяного Арсения. Запах дома. Единственный запах, заставляющий Арсения быть сильнее и слабее в коленях одновременно. Запах Серёги. Арсений инстинктивно раздвигает ноги, его упругие бёдра напрягаются, когда он чувствует, как колено Серёги толкается между ними и ещё сильнее прижимает его к бильярдному столу. Чужие руки сколзят по его груди, слегка касаясь слишком чувствительных сосков, но затем стремятся вниз, обратно к животу. Влажные губы задерживаются на его затылке, и Арсений борется с желанием пошевелиться, инстинктивно наклоняя голову так, чтобы этот язык пробежался по его дрожащей шее. — Сосредоточься, Арс, — шепчет Серёга, ещё сильнее вжимаясь коленом между его широко раздвинутыми ногами и почти целиком лёжа на Арсения. Одна из Серёжиных рук медленно двигается к руке и локтю Арсения, толкая так, что кий скользит по столу и попадает в один из шаров. И Арсений наконец-то судорожно вздыхает, когда шар едва не попадает в лузу. Волосы на его шее почти ощущают улыбку Серёги, но потом его плечо уже без сомнений чувствует нежный поцелуй, прекратившийся слишком рано, — Такой молодец. Мой хороший мальчик. — Серёг... — голос Арсения дрожит, и он уверен, что его тело тоже, но колено между широко расставленными ногами, и руки, крепко сжимающие талию, каким-то образом удерживают его крепко. — А? — Серёга проводит кончиком тёплого носа по мочке его уха и невесомо целует её. — Ч-... Что ты делаешь? — Учу тебя играть в бильярд, мой хороший, — Серёга слегка приподнимается и подставляет колено, заставляя Арсения чуть не поскользнуться под ним, но Серёге удаётся быстро обхватить его за талию. Арсений беспомощно опускает голову, почти ударяясь лбом о бильярдный стол, крепко зажмуривает глаза и пытается собрать всё своё дыхание и силы, чтобы встать, — Посмотри на себя... — руки Серёги всё ещё лежат на его талии, но Арсений не видит его, всё так же прижимаясь к бильярдному столу, широко расставив ноги, — Чёртово искушение. И хорошо, что Арсений его не видит, потому что Серёга сейчас в каком-то нелепом трансе. Ему хочется ругаться, кричать и обвинять весь мир в том, что сейчас происходит в его голове, но собственное тело его выдаёт, а руки, крепко обхватившие талию Арсения, просто не хотят его отпускать. Всё это невозможно, и Серёга прекрасно знает и понимает, что, скорее всего, большинство людей в баре смотрят на них, но он не может остановиться, он физически не может отойти назад. Потому что Арсений невозможен. Потому что волосы той девушки, чью фотку он выложил в инсте несколько дней назад, не такие мягкие, такие пушистые, такие блестящие под светом бара и холодным потом, как те, в которых он сейчас мечтает провести пальцами и которые ему до дрожи хочется сильно сжать и постоянно тянуть к себе. Они не пахнут мускусом, амброй и сандалом, и просто тем покалывающим запахом уютного сумасшествия, который щекочет его нос и лёгкие. Потому что кожа у той девушки более тёмная, а вот кожа этой шеи, покрытая безумным количеством родинок-звездочек, бледно блестит под неоновым светом. И Серёге греховно хочется провести кончиком языка по каждой из них, всё ещё крепко держась за эту изящную талию, пока его ладони рвано движутся к этим крепким бёдрам, грубо обхватывают их, и... Серёга беспомощно и гортанно стонет и, наконец, отступает назад, оставляя Арсения в подобие размякшей лужи. Когда голова Арсения наконец плавно двигается вверх и он поворачивается, пытаясь поднять своё тело, опираясь на локти, их взгляды наконец встречаются. И Серёга отчаянно пытается найти привычные ему голубые глаза, но вместо их его поглощают две чёрные дыры, разрезают пополам и давят. Обычно бледное лицо Арсения теперь ярко-красное, он весь дрожит, наконец привстаёт и нервно проводит пальцами по потным чёрным волосам. Два или три раза кашляет, чтобы отдышаться, и глупо улыбается остальным. — Извините, ребята, мне срочно нужно в туалет, — он всё так же растерянно улыбается, сжимает руки в кулаки, глубоко вздыхает и буквально пробегает мимо Серёги. Арсению требуется около трёх минут, чтобы начать нормально дышать. Прижав потные ладони к раковине, он медленно поднимает глаза и судорожно вздыхает, глядя на своё красное лицо в зеркале перед ним. Давно он не чувствовал себя так, и в его голове проносятся десятки (нет, сотни!) воспоминаний о времени вместе с Серёжей, когда тот ещё жил в Питере. Каждый взгляд, улыбка, прикосновение, смех, шёпот, мягкий или почти невесомый поцелуй, каждое объятие, каждая шутка, каждый флирт, милое словечко или комплимент. Даже их ссоры и драки, и извинения (или не совсем) после них. Дверь широко распахивается, и Арсений видит в зеркале фигуру, которую он, честно говоря, всё-таки ожидал. Серёга опирается на дверной косяк, скрестив руки на груди, глаза медленно ползают по телу Арсения. Тот не оборачивается, крепче сжимая раковину, глаза по-прежнему прикованы к зеркалу, следя за почти несуществующими движениями Серёги. — Ты в порядке? — шепчет тот, и Арсений не слышит его среди шума бара, но они оба слишком хорошо читают по губам, поэтому он только качает головой в ответ, всё ещё глядя в зеркало, — Поехали домой, Арс. — Ты хотел поиграть, — в конце голос Арсения срывается, и он пускает воду в раковину, выплеснув чуть-чуть на своё разгорячённое красное лицо. — Хотел, — голос Серёги становится громче, когда вода глохнет. — Прости, что разрушил твои планы, — Арсений отряхивает руки от воды и саркастически улыбается зеркалу. — Как всегда, — с той же маленькой улыбкой отвечает Серёга в зеркале и выпрямляется, — Жду тебя в машине. Когда Серёга садится в «Porsche», тут же хватается за руль обеими руками и громко выдыхает. До того момента он практически всё хорошенько обдумал – подойти к Арсению, уверено заявить, что им нужно ехать домой, и быстро уйти. Ехать домой. Одна только мысль о том, чтобы поехать домой с Арсением – с этим Арсением – заставляет его так сильнее схватить руль, что костяшки пальцев становятся жемчужно-белыми. Что он будет делать в машине? Что они будут делать дома? Только вдвоём? Одни? Надо было вызвать Арсению такси – нет, он не всё обдумал, чёрт возьми. — Я мог бы вызвать такси, — выдыхает Арсений, широко распахивая пассажирскую дверь и пробираясь внутрь, дрожа всем телом от контраста между морозом на улице и горячей машиной. Серёга выбирает блестящую тактику молчать. Он не отвечает, не реагирует, даже не смотрит на Арсения. Даже, когда тот сползает с пассажирского сиденья, чтобы с громким стоном удобно вытянуть свои длинные ноги. Даже тогда. Ладно, наверное, Серёга бросает один взгляд. Или два. Его костяшки пальцев на руле снова белеют, и он кашляет, изо всех сил стараясь сосредоточиться на дороге. — Правда, Сергуль, ты, если хочешь ещё поиграть, можешь оставить меня дома, а затем снова вернуться, — почти шепчет Арсений и громко зевает, — Бля, кажется, я переборщил с пивом. А эти две утверждения просто-запросто противоречат друг другу, и Серёга это прекрасно знает – он не может оставить Арсения одного и вернуться в бар, так как пьяный Арсений становится до безумия навязчивым. И пока Серёга думает над этим, тяжёлая тёплая ладонь падает ему на бедро, и он инстинктивно сильнее нажимает на педаль газа. Вот-вот, и разрушит свою тактику, почти крича на Арсения, но только один быстрый строгий взгляд на него заставляет того замереть. Увы, ладонь всё так же остаётся над коленом Серёжи, а длинные пальцы теперь обхватывают его бедро и крепко сжимают. — Или… Мы можем поиграть в любую настолку у тебя дома. Кажется, я видел какие-то новые, можешь мне показать, — пыхтит Арсений, слегка повернувшись к Серёге, его рука всё ещё приклеена к бедру. Тот резко закусывает нижнюю губу, широко раскрыв глаза на дорогу, — Или, может, фильм посмотрим? Тот, о котором ты мне недавно говорил, да? Или… мы тааак давно не стримили! Этот твой Twitch довольно интересный, ты мне тоже можешь его показать. Просто… — Арсений снова стонет, когда меняет положение ног, — В целом, я весь твой, ты можешь делать со мной, что хочешь. Самое-самое неправильное предложение за этот вечер. А Арсений говорит это так спокойно и небрежно, что Серёга не может удержаться и наконец взглянуть на него. И тут же ловит пьяные туманы, плавающие в этих голубых океанах, и самую невинную сияющую детскую улыбку. Серёга щёлкает языком и инстинктивно улыбается в ответ, наклоняя голову в другую сторону, совершая очередную ошибку. Потому что таким образом его чувствительная шея открывается для тёплых кончиков пальцев Арсения, которые тут же начинают исследовать его кожу и родинки. Серёга, однако, всё ещё старается молчать, но тёплая рука Арсения на его бедре оказывается опасно высоко, а сам Арсений так же опасно наклоняется к нему. И наконец-то – наконец-то – Серёга, тихо ругаясь, нарушает своё стойкое молчание. — Арс! — его голос звучит громче, чем он сам ожидал, и даже пугает его самого, но не и Арсения, кончик носа которого практически упирается в шею Серёги. — Ммм? — мурлыканье Арсения раздаётся эхом где-то под ухом Серёги. Вот она – знаменитая навязчивость Арсения, когда тот пьян. Приехали. — Арсений, я за рулём, — Серёга пытается отстраниться, но тот, как всегда, слишком силён, даже в своих абсурдно-грациозных пьяных движениях. — Ты наконец-то заговорил со мной, это уже что-то с чем-то, — и Арсений вдруг внезапно возвращается на своё место, руки отдаляются от Серёги. «Наконец-то можно дышать», думает тот, хотя по его телу вдруг бежит странное чувство пустоты, — На минуту мне показалось, что ты на меня злишься. — Я и злюсь, — со странной смесью паники и облегчения заявляет Серёга, когда замечает, что они уже почти доехали. Его разум тут же пытается просчитать все возможности о том, что делать, как только они выйдут из машины, но громкий стон Арсения нарушает ход его мыслей, и Серёга бросает на него вопросительный взгляд. — Зачем? Потому что не успел поиграть в бильярд? — когда Серёга не отвечает, а постепенно тормозит машину, Арсений снова вздыхает и вытягивает руки, а резкий звук щёлканья длинных пальцев смешивается с очередным его стоном, — Или потому, что упустил свою ежедневную дозу траха? — Почему ты думаешь, что я её упустил? — машина постепенно останавливается, пока Серёга умело маневрирует, — Ещё рано, ночь только начинается. — А... — Арсений отстёгивает ремень безопасности, и на его розовом лице появляется тонкая улыбка, — Значит, ты всё-таки планируешь вернуться. Серёга наконец-то останавливает машину, затем широко улыбается и подмигивает Арсению. — Не-а. Я планирую остаться дома, — заявляет Серёга так твёрдо и строго, что даже сам начинает задаваться вопросом, откуда у него появилась такая уверенность. Замечает, как меняется выражение всего лица и тела Арсения: как тот плавно поднимает свои длинные ноги, руки сжимаются в кулаки, зубы впиваются в трясущуюся нижнюю губу. Эти огромные голубые глаза теперь в лёгкой панике пытаются найти хоть какое-то объяснение в мягком взгляде Серёги, — Давай, Сенька, выходи из машины. Арсений прижимается спиной к стене в коридоре, пока Серёга ловко разувается. Он не двигается, следя глазами за Серёгиными движениями, за тем, как тот осторожно откладывает обувь в сторонку, затем снимает куртку и так же внимательно кладет её на вешалку и наконец спокойно приглаживает волосы. Когда Серёга с немым вопросом поднимает бровь на Арсения, тот пожимает плечами. — На минуту я вспомнил нас десять-двенадцать лет назад, — мягко улыбается Арсений, и едва слышный шёпот в темноте коридора смачивает его тонкие губы, — Ты вообще не изменился. — Ага, только постарел, — пыхтит Серёга и тащит ноги к своей комнате. Арсений спешит разуться, буквально сбиваясь с ног, и почти бежит за Серёгой. — Можно? — хотя он прекрасно знает ответ, Арсений всё же спрашивает (по привычке?), можно ли ему войти в Серёгину комнату, будто тот когда-нибудь ему запретит. И сейчас не исключение, когда Серёга просто машет рукой и включает какой-то приглушённый свет. Арсений несколько раз моргает, чтобы привыкнуть, а затем снова расплывается в мягкой и почти детской улыбке. Мысли Серёги закипают, он пытается набраться сил и дыхания взглянуть на Арсения, поэтому принимает импульсивное решение запрыгнуть на маленький стол, по-детски свесив ноги с него. Затем откидывается назад, наконец удобно усаживаясь. Арсений продолжает ему мягко, но обворожительно улыбаться, нервно теребя пальцами свою футболку. — Ты уже решил, что будем делать? — в конце голос Арсения срывается, пока его глаза отчаянно пытаются не замечать огромную мягкую кровать справа. Серёга кивает, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. Дома ему легче провоцировать Арсения, ведь это его территория. И если Арсению удалось вывести его из зоны комфорта в баре, он теперь за это поплатится. — Ты не устал, Арс? — спрашивает Серёга медленно, уверенно, его сильный голос гремит в полутёмной комнате. Арсений качает головой, теперь нервно играя подолом своей кожаной куртки, — Почему не снимешь? — А? — Куртку, говорю, — Серёга едва сдерживает смех, — Мы дома, Арс, здесь куртка тебе нахуй не нужна. — А, да-да, — Арсений быстренько бежит в коридор, чтобы оставить куртку, и так же быстро бежит обратно, — Так лучше? — Иди сюда, — в ответ, Арсений не очень уверенно приближается к Серёге, а тот призывно раздвигает ноги и ещё удобнее усаживается на столе. Арсений останавливается на полпути, когда замечает, как приглушённый свет светится на кончике языка Серёги, скользящим по пухлым губам. Он знает этот взгляд; он прекрасно осознаёт опасность в этих карих глазах, и громко сглатывает, замирая посреди комнаты, — Чё такое? — Сер-… — Ты ведь скажешь мне правду, если я спрошу, да, Арс? — Серёга наклоняет голову набок и нежно улыбается Арсению и его очевидной панике. Тот слегка кивает, не зная, куда смотреть, — Почему ты так рвался быть со мной сегодня? И я знаю, что это не из-за того, что хотел посмотреть, как я играю, или чтобы я тебя научил. Скажи мне теперь правду, Сень. Арсений снова сглатывает, нерешительно разглядывая комнату, смотрит везде-везде, но только не и на Серёгу. Однако через несколько секунд глубоко вздыхает, и Серёга замечает, как огромное тело перед ним напрягается, сжимая руки в кулаки, а тот уверенно поднимает голову и, наконец, смотрит прямо на него. — Потому что я ревновал и... — К? — Серёга даже не позволяет Арсению закончить свою мысль. — Ну, что ты развлекаешься с другими людьми, а не со мной, — отмахивается Арсений, и Серёга ухмыляется, притворно понимающе кивая. — Конечно, — он тихо смеётся и запрокидывает голову. Взгляд Арсения невольно бегает по Серёгиному животику, что теперь так сильно отличается на этом ебучем столе и при приглушённом свете, — Чего ты стоишь так далеко? Я ж говорил, подойди поближе. — Серёг, я, кажется, слишком много выпил, — вздыхает Арсений, снова пытаясь отвести взгляд, но Серёга ещё шире раздвигает свои ноги, и Арсений чувствует, как внутри него снова накатывает паника, — Нет, пожалуй, мне лучше в кровать, — Арсений мгновенно мысленно проклинает себя за выбор слов, а на смуглым лице Серёги растягивается дьявольская улыбка. — Я ведь тоже об этом, — усмехается Серёга и ещё раз облизывает губы, что служит для Арсения спусковым крючком, чтобы подсознательно сделать два коротких шага к нему, — Чего ты так боишься? Когда ты практически лежал на бильярдном столе, широко расставив ноги для моего колена, не был таким уж застенчивым, да? — Я-… — Или ты думаешь, это работает только в одну сторону? — Серёга быстро сползает со стола, вытянув одну ногу так, что можно слегка обхватить лодыжкой верхнюю часть бедра Арсения и грубовато подтащить его к себе пяткой. Арсений из-за этого чуть не врезается в Серёгу, успев наконец поставить свои ладони на столе, по обе стороны от него, и громко выдохнуть куда-то в его волосы, — Ну, так лучше. Бёдра Серёги прижимаются к телу Арсения между его ног, и тот тут же трясётся, беспомощно опуская голову на чужое плечо. Серёга плавно поднимает руку и небрежно проводит пальцами по влажным чёрным волосам, затем быстро целует пару раз в висок. Арсений мурлычет в ответ где-то под его ухом. — Скажи мне теперь, — пока правая рука Серёги путается в мягких волосах Арсения, пальцы левой начинают осторожно скользить по его позвоночнику, незамысловато рисуя на спине странные фигурки, — Почему ты в действительности ревновал? — Пффф, — снова выдыхает Арсений, смачивая плечо и ключицы Серёги, затем резко кусает губы, когда левая рука Серёги давит на его чувствительное место на талии. — Потому что мне было весело с кем-то другим, кроме тебя, или... — левая рука Серёги предательски пробирается под футболку Арсения, и его тёплая ладонь по чужой холодной коже приводит того в очередное дрожащее состояние, — Или потому, что ты думал обо всём, что я сделал с той девушкой в ​​своей сторис? А, Сенечка? — Ч-... — Арсений сглатывает, когда рука всё так уверено ползёт вверх и вниз по его спине, — Что ты с ней сделал? — Какой же хороший вопрос, — ухмыляется Серёга и так сильно дёргает правой рукой Арсения за волосы, что тот громко стонет, когда его голову оттягивают назад, так что их взгляды встречаются в сантиметрах друг от друга, — Ты меня, кажется, спрашивал, решил ли я, что мы будем делать? — рука Серёги быстро отпускает волосы Арсения, пальцы играют по чужой шее, большой палец прижимается прямо под губами. На это Арсений с дрожащим вздохом инстинктивно приоткрывает их, — Детка, я, наверное, решил это в тот момент, когда увидел тебя. Мне потребовалось всего лишь – сколько? – 14 лет, чтоб начать действовать. Блин, наверное, люди правы, когда говорят, что я тупой, — снова ухмыляется Серёга, давя большим пальцем нижнюю губу Арсения. Арсений теряется, когда Серёжа мягко целует его в висок, затем в скулу, и начинает медленными поцелуйчиками спускаться к шее. Когда Серёжины руки крепко прижимаются к его талии и притягивают его ближе между ног, Арсений что-то мурчит в ответ и осторожно вытягивает руки, пытаясь оттолкнуться. Его запястья начинают трястись, когда Серёга, ухмыляясь, обхватывает их пальчиками и целует, его глаза уверено прикованы к реакции в глазах Арсения. Изо всех сил стараясь отвести взгляд, Арсений сосредотачивается именно на этих пальцах на своих запястьях и на очевидном контрасте между их кожей. У Арсения она такая светлая, почти прозрачная, венки-индиго ясно проглядываются сквозь. А у Серёжи кожа молочного шоколада, вот-вот карамельная, бархатная, обнимает и ласкает. Арсений пытается выдавить, что-то наподобие улыбки, когда Серёга засасывает нежную кожу его запястья. Серёжа ухмыляется вновь и одной рукой быстро заправляет за ухо выбившиеся из чужой лохматой причёски чёрной пряди. Ярко-голубые глаза Арсения боязливо следят за каждым движением Серёги, но тот слишком хорошо знает этот взгляд и прекрасно понимает, что за этой паникой скрывается огромное любопытство и энтузиазм. Непослушного языка, кончик которого непроизвольно проходит по верхней губе Арсения, достаточно, чтобы Серёга буквально подполз поближе, полностью заперев его между своими бёдрами и почти прижав их груди друг к другу. Арсений невольно стонет, когда ощущает к себе не только грудь. — Ты столько раз просил меня показать тебе то или другое, — пальцы Серёги двигаются по шее Арсения, всё так же бездумно исследуя кончиками пальцев каждую родинку. Тот пытается воспользоваться этим, чтобы ещё раз оттолкнуться, но чужие пальцы, до этого лениво играющие с его волосами, сжимают, болезненно отдёргивая их. Арсений вновь стонет, снова вперившись взглядом в Серёгу, — Куда делась твоя уверенность? — Серёг, просто вернись в бар и найди ту девушку, и... — Арсений задыхается, когда быстрые пальцы играют по его позвоночнику, талии, а затем начинают играть и с его ремнём. Он вдруг хватает маленькие ручки Серёги, полностью накрывая их своими огромными, а глаза его так же внезапно сверкают, без любого признака пьянства, — И сделай с ней всё, что хочешь. — Я-то думал, ты мне говорил, что ты мой, и я могу делать с тобой всё, что захочу, — Серёга снова пытается бороться с ремнём Арсения, но его руки крепко сомкнуты между этими длинными белыми пальцами, пока Арсений держит его с силой, которую довольно редко показывает именно с ним. Серёга замечает, как бледные щёки краснеют, как Арсений сжимает челюсти и не отпускает взгляда. — И какой у тебя был план? Трахнуть меня? Услышав это вслух, Серёга вдруг расслабляет всё тело и перестаёт бороться с Арсением. Слегка раздвигает ноги, чтобы Арсений мог пошевелиться, и тот грубо отталкивает руки Серёги и отступает назад. Проводит потной ладонью по своим тёмным волосам и закрывает глаза, глубоко вдыхая. Серёга цокает языком. — У нас уже когда-то был тройничок, чё такое? — пожимает плечами Серёга, когда Арсений бросает на него строгий взгляд. — Ты щас серьёзно? — Арс, посмотри, в каком я сейчас положении. Кто кого трахнет? — Серёга стучит ладонями по своим коленям, по-прежнему уверено сидя на столе, широко раздвинув ноги. — Ты серьёзно! — Арсений делает ещё шаг назад и складывает руки на груди. — Ты начал пить, что ли? Что, блять, происходит? — Об этом и я всю ночь спрашиваю, Арсений, — Серёга наконец вскакивает со стола и приглаживает футболку и джинсы, — Ты говоришь, что, мол, завидуешь, что у меня есть друзья, кроме тебя. Пока ты в Питере, а я в Москве. Что? Я должен тихо сидеть дома и ждать твою следующую фотосессию, чтобы только тогда развлекаться и только с тобой? — Я-… — Потом ты одеваешься так, — Серёга показывает двумя пальцами на Арсения и снова щёлкает языком, — Своими блядскими бёдрами и длинными ногами провоцируешь каждого человека в баре... — Нет, я-… — А потом, когда я решаю показать тебе вкус твоей собственной игры, ты отступаешь, — Серёга качает головой, имитируя позу Арсения с руками на груди, — Расслабься, никто никого трахать не собирается. Если бы я был в таком отчаянии, я бы действительно вернулся в бар. Молча, Серёга садится на край кровати и откидывается назад, полузакрыв глаза. Он слышит отдалённые пыхтения и шорохи, затем громкий треск, но не осмеливается посмотреть. Следующее, что он чувствует, — это что-то мягкое на своих коленях, и приоткрывает глаза лишь для того, чтобы увидеть Арсения, вытянувшего свои длинные ноги на полу, полулежащего на нём, пока чёрные волосы рассыпаются по коленям Серёги. Губы его изгибаются в лёгкой улыбке, и Серёга тихо проводит пальцами по чёрной мягкости. — Знаешь, я по тебе скучаю, — спокойно и тихо заявляет Арсений, рисуя длинными пальцами кружочки на маленьких ножках Серёги, — Иногда гуляю по Питеру и вдруг в горле застревает ком, когда вспоминаю, как мы раньше гуляли вместе. — Я знаю, Арс, — Серёга накручивает чужие волосы на пальцы, а затем продолжает ими играть, — Я тоже скучаю по тебе. Но я не могу перестать жить. Ты же должен это знать, у тебя есть своя семья в Питере. Ну-ка, и ты позволь мне жить своей жизнью в Москве. — Я просто боюсь, что в твоей новой жизни нет места для меня, — выдыхает Арсений и приподнимается, прижимаясь подбородком к колену Серёги и тихо улыбаясь, когда чужой указательный палец спускается по его щеке. Его усталые голубые глаза сверкают, и Серёга сдаётся, наклоняется вперёд и целует аккуратный дрожащий носик. Арсений улыбается в ответ и быстренько и ловко шевелится, ловя на секунду губы Серёги своими, затем элегантно усаживается обратно на пол. — Я был готов отдать тебе свою гомо-девственность, Арс, а ты спрашиваешь меня о твоём месте в моей жизни, — хихикает Серёга, на что Арсений демонстративно закатывает глаза. — Нет, серьёзно, что это было? — Ты мне ответь, — Серёга многозначительно смотрит на узкие кожаные штаны Арсения, которые теперь еле-еле удерживают выпирающую молнию. — Ну, нет, ну... — Арсений кашляет, быстро-быстро скрестив ноги и нервно кусая губы, — Это потому, что... Ну... — Иди сюда, — Серёга протягивает руки, и им обоим чуть-чуть с трудом удаётся затащить огромное (но весьма гибкое) тело Арсения на кровать. Им требуется две-три минуты, чтобы удобно устроиться на кровати и лечь рядом друг с другом, бесцельно глядя в потолок. Затем Арсений громко вздыхает и жмётся всё ближе и ближе к Серёге. В странном синхроне Серёга разводит руки, а Арсений тем временем опускает голову на его грудь. Быстрый поцелуй Арсению в макушку. — Знаешь, Сергуль… — Арсений берёт в свою ладонь чужую, оставляя лёгкий поцелуй прямо в центре, — Я отступил, да, потому что запаниковал. Но я сделаю всё, что ты попросишь. Правда-правда. — Я не буду тебя насиловать, Арс, успокойся, — оба молчаливо смотрят на их переплетённые пальцы. — Когда есть согласие, это не насилие, — они всё так же молчат немного дольше, чем ожидалось, поэтому Арсений неряшливо двигается и ловит улыбающийся ему взгляд Серёги. — Ты действительно искушение, блин, — щёлкает языком Серёга, и Арсений расплывается в дьявольской улыбке, — Ты же видел девушку из моей инста-стори, да? — Ну, да, — фыркает Арсений и закатывает глаза. — Красивая, да? — никакой реакции, только ещё один громкий вздох, — У неё ноль шансов. — Хм? — Ты знаешь, какой же ты красивый, Арс? — голова Серёги падает набок, его взгляд бегает по розовому личику Арсения, которое он смущённо прячет где-то в чужом животе, — Ну-ну! Сорокалетний мужик стесняется, потому что другой мужик сделал ему комплимент! — Не «другой мужик», а ты, — шепчет Арсений в груди Серёги, затем быстро целует животик и снова поднимает взгляд, — Если для тебя я красив, то этого мне более чем достаточно. — Я говорю это тебе уже как минимум лет четырнадцать. — И всё же каждый раз такое ощущение, будто слышу впервые, — хихикает Арсений и поднимает руку, нежно гладя лицо Серёги. Тот быстро целует ему ладошку, — Ты точно не хочешь вернуться в бар? Я понимаю, что я ублюдок, который отвлёк тебя от игры и… ну… веселья. Извини. — Сволочь ты, — пожимает плечами Серёга, затем притягивает Арсения к себе, накрывая их обоих мягкой чёрной простыней, — Но ничто не может отвлечь меня от этого. Ну, только Сапсан завтра, но… — Я побуду ещё чуть-чуть, Сапсан подождёт, — шепчет Арсений где-то под подбородком Серёги, затем нежно облизывает кожу и целует её, — Я всё ещё хочу, чтобы ты мне показал кое-что. Серега смеётся заливисто и смотрит вниз, а Арсений зевает. Когда их взгляды снова встречаются, Арсений лениво улыбается и медленно встряхивает головой, убирая с глаз отросшую чёлку. Серёга ещё раз проводит по ней пальцами. — А теперь давай спать, — шепчет Серёга в волосы Арсения, — Завтра мне расскажешь, что ты именно хочешь, чтоб я тебе показал. — Ну... — Арсений снова зевает, обхватив длинными руками мягкое тело Серёги, — Ты очень красиво смотрелся на этом столе, можешь показать мне ещё раз. — И это ты будешь на столе в этот раз? — Детка, я всегда сверху, — снова хихикает Арсений и шепчет, прежде чем Серёга успевает ответить, — Но для тебя я могу сделать исключение. Первое исключение – он остаётся в Москве ещё на два дня. И Серёга учит его играть в бильярд. И они смотрят новый любимый фильм Серёги и играют в новую настолку. И вместе кушают в любимом московском ресторане Арсения. И они дома. И на эти два дня Серёга только с Арсением. По крайней мере, на эти два дня. До следующей поездки в Москву. И до следующего… исключения.