Карпачо-мен [16:31]:
"Я на месте, с красной бейсболкой на столе, как и договаривались".
Амит застывает на месте с телефоном в руках прямо перед входом в кафе. Отголоски здравого сознания советуют всё-таки отказаться от подобной авантюры. Таккар не отличался весомой храбростью и смелостью, как его друг Гаррет Уизли, но дикое упрямство и любопытство сделали свое дело, заставляя парня решительно зайти внутрь кафе. Как только Таккар оказывается внутри заведения, то сразу начинает сканировать всех присутствующих обывателей на признак извращенства и наличия красной знаменательной бейсболки. Сначала на лице Амита застывает стойкое удивление, стоит ему обнаружить необходимого ему человека, а потом губы расплываются в широкой улыбке. В этом мире Господь-Бог или иная сверхъественная сущность имеет явно хорошее и тонкое чувство юмора, а ещё идеальный вкус на подбор парочек года, века и других временных промежутков. За угловым столиком около окна сидел не кто иной как Дункан Хобхаус. Тот самый Дункан, который был лучшим другом Амита с самых пелёнок, лучшим чертилой их тандема и просто лучшим человеком в жизни Таккара. Парень нервно теребил головной убор в своих руках. И эта картина показалась Амиту самой что ни есть милой. Судьба-злодейка определенно намекает на то, что эти двое созданы друг для друга, раз свела их в трешовом сообществе любителей голубого цвета, световых мечей и не только. — Карпачо-мен, ну охуеть, — произносит Амит, когда подходит к столику. Дункан добрые пару минут не понимает сути происходящего. Он усиленно моргает и, кажется, борется с желанием себя ущипнуть. Но реальность даёт отрезвляющий удар в поддых невидимой рукой, заставляя Хобхауса сначала напрячься, а потом расслабиться от стойкого осознания тупости ситуации. Из всех возможных извращенцев этого мира ему попался Амит Таккар. Его лучший друг. Вот же приплыли. Жизнь имела тонкое и мастерское умение стебаться. — Кто бы говорил, Темный Властелин 2000, — Дункан немного дует губы, одаривая своего друга то ли облегченным, то ли проклинающим взглядом. Амит толком не разобрался, но его это мало сейчас волновало. — Я считаю, что это судьба, — торжествующе произносит Таккар, усаживаясь напротив своего друга. — Это пиздец, — страдальчески вздыхает Хобхаус, откидываясь на спинку стула. — Почему именно ты? — Все просто: нет никого лучше, чем я. — Отсоси, — Дункан показывает средний палец Амиту, заставляя того коротко, но громко рассмеяться. — Любое твое слово, пупсик, и я сделаю что угодно. — Я тебе сейчас пропиздон вставлю, придурок, — Хобхаус грозно, как ему всегда кажется, поправляет свои круглые очки на переносице, съехавшие на кончик носа. — Ты можешь просто вставить мне, — Таккар виртуозно проигрывает бровями, а его друг отчаянно краснеет от осознания контекста и собственного смущения. Победа в диком дружеском флирте определенно отходит Амиту, который уже почивает на собственных лаврах победителя в этой нелегкой борьбе. — Ладно, опустим момент, что ты конченный придурок и это не лечится, и я обращусь к тебе, как нормальному человеку, — Дункан тяжело вздыхает. — На тех фотках твое хозяйство? — Конечно, нет, я же не конченный, — фыркает Таккар. — Но ты тот ещё придурок, хрен пойми, что от тебя можно ожидать. — Ты ранишь меня в самое кокоро, — наигранно хватается за сердце Амит, а Хобхаус в очередной раз закатывает глаза, в надежде увидеть свой мозг. — Кстати, что насчёт тебя? На фотках твой дружок? — интересуется тут же Амит. Ответом ему служит молчание со стороны друга, а так же красноречивый румянец, который пятнами проступил на лице парня. — А ты у нас смелый парень, — Таккар с одобрением улыбается, чуть ли не присвистнув от изумления. Хорошо, что он не стал удалять фотографии. Потому что для коллекции в его телефоне Амиту определенно не хватало дружка Хобхауса в полной боевой готовности. Эксклюзивный материал на все века. — Заткнись, — пристыженно шипит на друга Дункан. Амит клятвенно обещает сохранить всю эту постыдную историю с перепиской и фотками, которая точно не должна дойти до Гаррета, Ады и Эндрю. Иначе это грозит очередными шутками и великими фразами из серии "а помните". Ни Дункану, ни Таккару такой перспективы позора не хотелось. Однако, фотографии интимного характера светового меча Хобхауса парень с удовольствием сохранит на все возможные носители и поставит их под такие пароли безопасности, что даже само ЦРУ позавидует. Амит твердо уверен, что такое произведение искусства и шантажа в чистом виде способен лицезреть и знать только он. Ещё немного попрепиравшись с друг другом, парни заказывают пиццу и колу. Как только заказ оказывается у них на столе, Таккар, как истинный рыцарь в сияющих доспехах, выбирает из пиццы все оливки, забирая их на собственную тарелку, пока Дункан морщится и кривится от одного только их вида. Стоит им исчезнуть из поля его зрения, как Хобхаус облегченно вздыхает. Наградой Таккару за спасение стала чудесная картина того, как его друг уплетал пиццу за обе щеки и напоминал ему чем-то милого хомячка, которого непременно хотелось потискать. — Теперь к тебе, разносить криворуких тиммейтов? — интересуется Амит, когда с едой было покончено, а чувство сытости дарило тихое и приятное умиротворение. — Не сегодня, мне нужно делать групповой проект, — Хобхаус встаёт со своего места, перекидывая рюкзак за спину. — Какой проект? Почему я не в курсе? Где я был в то время, когда объявляли? — Паника внутреннего ботаника накрывает Таккара мгновенно. — Потому что ты, тупица, не успел записаться на курс по искусствоведению, — напоминает услужливо Дункан с кислым выражением лица. — Я не думал, что будет такой ажиотаж на курс Блэка. — Ты просто безбожно проспал, признай это. — Ой, сходи нахуй, — пылит Амит, не желая признавать это постыдное поражение сну, который лишил его дополнительных баллов. — Я туда дороги не знаю, в отличие от тебя, — усмехается победно Хобхаус, поправляя свои очки на переносице. Таккар не находит ничего лучше, чем показать своему другу средний палец, Дункан же в ответ посылает ему воздушный поцелуй и просит не скучать, покидая его компанию. И, казалось бы, все снова должно было встать на свои места. Амит и Дункан просто бы опять задротили вместе по вечерам, в перерывах слушали нытье Эндрю или Гаррета, а так же романтические наставления от Ады. Но все выходит с точностью наоборот. Хобхаус морозится от своего друга ровно неделю, прикрывая свою задницу важным проектом по искусствоведению. Уизли шарахается со своей подружкой, на которую не может надышаться. А Ларсон и Дубс становятся парой гребанного века, и сутками не отлипают друг от друга. Амит остаётся в полном одиночестве, и даже совместный чат друзей затихает, хотя вечером, если они все не были в сборе у Дункана, обычно разрывался от количества сообщений. Но последнюю неделю чат молчал, сборищ не было, да и последняя надежда в лице Дункана откровенно отписывалась каждый раз, что ему некогда и он занят проектом. Отголоски осознания, что у его друзей появилась личная жизнь, готовились отправить парня в оглушительный нокаут. И ладно бы Ада, Эндрю и Гаррет, но Дункан. Его Дункан-чертила. Внутри Таккара что-то ёкнуло, такой подставы от своего друга с пелёнок он точно не ожидал. Здесь явно что-то было нечисто. Но Амит был птицей гордой, которая никогда не любила навязываться. Поэтому ему оставался однозначно утвержденный план под названием "наплевать", которому он собирался следовать беспрекословно, во имя всех ботанов мира и справедливости. Но план под названием "наплевать" летит к полнейшим хуям, когда в общей столовке колледжа Таккар видит своего лучшего друга в компании Крессиды Блюм. Дункан активно жестикулирует руками перед студенткой и что-то активно поясняет. Судя по его серьезному выражению лица, Хобхаус явно не рассказывает за то, как правильно письки на заборах рисовать баллончиком, и как можно красочно донести до своих и других тиммейтов, кто тут чью мамку имел. Иначе бы Блюм рядом с этим придурком не сидела. От увиденной картины у Амита снова что-то екает в груди, а потом неприятно шкребется, принося за собой странную тоску. Но отчаиваться Таккар не намерен. Он приступает к тактическим действиям, свято веря, что это во благо мужской истинной дружбы. Только ли дружбы? — Малыш, — Таккар подкрадывается сзади, наваливаясь на Хобхауса. Тот же от неожиданности нервно дёргается, явно испытывая жопный приступ испуга от эффекта неожиданности, что всякие отбитые друзья будут пытаться довести его минимум до заикания, максимум до инфаркта. — Какого хера?! — чуть ли не взвизгивает Дункан, смотря на Таккара. — Увидел тебя, решил поздороваться, а у тебя тут такая очаровательная компания, — простодушно отзывается Амит, которого отпихнул от себя Хобхаус, недовольно надувшись и напоминая чем-то полевую мышь. Парень думает, что от такого сравнения его друг мило выглядит. Крессида же от такого косвенного комплимента в свою сторону лишь смущённо кивает в знак приветствия. — Поздоровался, а теперь вали, мы над проектом работаем, — шипит на него Дункан, у которого готов был пар из ушей пойти в сию же секунду. — Можно с вами? Мне не удалось записаться на этот курс, но жуть как хочется послушать, что же интересного там можно узнать, — Таккар складывает ладони вместе, словно собирается молиться. — Я буду вести себя тихо, — клянется он. — Я не против, — Блюм мягко улыбается, ожидая одобрения от своего напарника. Дункан отчаянно вздыхает, не в силах отказать, а точнее, показаться полным грубияном в глазах девушки. Его хватает лишь на то, чтобы утвердительно кивнуть. Амит устраивается рядом с Хобхаусом, когда Блюм продолжает свои пояснения, на которых она остановилась до того, как ее прервали. Таккар слушает вполуха, явно не горя энтузиазмом слушать о Ван Гоге и его вкладе в историю искусства и живописи. Крессида берет в ладонь выделитель розового цвета и помечает те места в распечатках, на которые им с Дунканом стоит обратить внимание по ее мнению. Напарник Блюм слушает ее слишком внимательно, разве что в рот ещё не заглядывает. Таккара подобная картина ужасно раздражает. Ему бы хотелось, чтобы Дункан хоть иногда так же смотрел на него. От желания, что возникло в голове парня, тот на мгновение замирает, а потом встряхивает головой, прогоняя мысли словно наваждение. Но на смену подобным мыслям приходит странное желание выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы Дункан обратил на него свое внимание за эту долгую неделю. Ровно неделя прошла с их неудавшегося свидания вслепую, только свиданием это было сложно назвать. Когда взгляд Амита приковывает одинокий выделитель зелёного цвета, что лежит прямо перед ним, план по привлечению внимания созревает в голове мгновенно. — Что ты делаешь? — спрашивает Хобхаус, удивлённо смотря на друга, а точнее на то, что он рисует на его руке. — Следую совету Крессиды, выделяю важное, — простодушно выдает Амит, улыбаясь Дункану самой очаровательной улыбкой. Блюм же тихо смеётся. — Придурок. — От придурка слышу, — парирует тут же Таккар, — знаешь, не хватает ещё здесь и здесь, — парень ловко рисует на лице Дункана зелёные кошачьи усы. — Шедевр, лучше, чем у Ван Гога. Что скажешь, Крессида? — Амит откладывает выделитель в сторону и насильно поворачивает голову Хобхауса к сторону Блюм. Девушка в свою очередь от увиденного результата смеётся только громче. — Беги, — единственное, что выдает Дункан, когда он снова смотрит на Амита, — иначе тебе пиздец. Повторять Таккару дважды не нужно, тот срывается со своего места, не забывая прихватить свою сумку с учебниками и прочим барахлом. Они несутся по коридору колледжа, расталкивая всех на своем пути. У Амита главная цель — не получить поджопника от Хобхауса, у другого же — всё-таки воплотить свое желание возмездия и выдать справедливых пиздюлей за размалеванное лицо. Однако, ни у одного из них не входила в планы отработка у Шарпа, который словил их в одном из коридоров во время погони.***
Амит Таккар [21:07]: Ты всё ещё злишься?Дункан Хобхаус [21:10]:
Отьебись.
Амит Таккар [21:12]: Ну, солнышко, не злюкайся:*Дункан Хобхаус [21:15]:
Я ТЕБЕ НЕ СОЛНЫШКО!
Амит Таккар [21:18]: Ладно, агрессивное оранжевое пятно, будь по-твоему. Но сколько можно уже обижаться?! Мы с тобой столько хуйни вместе пережили, а тут просто отработка у Шарпа.Дункан Хобхаус [21:23]:
Так эта хуйня из-за тебя была, придурок.
Амит Таккар [21:26]: Неужели я снова вижу флирт? Иди ко мне, я тебя расцелую.Дункан Хобхаус [21:30]:
Не пиши мне больше, придурок.
Амит Таккар [22:30]: Слушай, Дункан, а твои родители случайно не ионы Cu2 + и OH -?Дункан Хобхаус [22:35]:
Нет, а что?
Амит Таккар [22:38]: ТОГДА ОТКУДА У НИХ ТАКОЙ ГОЛУБОЙ ОСАДОК? АХАХАХАДункан Хобхаус [22:40]:
Амит, сходи нахуй!
Амит Таккар [22:42]: Если только на твой, пупсик*Пользователь добавил вас в черный список*
— Блядь…***
План был прост и надежен, как те самые швейцарские часы. Все было продумано вплоть до секунды громогласного пиздеца, который Амит намеревался устроить. А все потому, что ему не нравилось такое сотрудничество между Блюм и Хобхаусом. Этому придурку после такой командной работы явно светят долгожданные гетеросексуальные отношения с представителем прекрасного пола. Подобная перспектива Таккара не устраивала. Потому что Дункан был, есть и будет его придурком. И нет, он не собирается им делиться ни с кем. Или попросту говоря, Амит Таккар был влюблен. Только вот с трудом мог признаться себе в этом, и уж тем более выразить свои чувства своему лучшему другу. Поэтому ему оставалась прятаться между стеллажей с книгами в библиотеке колледжа и не сводить взгляда с потенциальных объектов наблюдения, чтобы в определенный момент появиться из ниоткуда, словно черт из табакерки, и помешать нежеланным поползновениям с любой стороны. — Что ты делаешь? — Девичий голос раздается прямо рядом с ухом Такара, заставляя того подпрыгнуть от неожиданности. Парень неуклюже оборачивается и бьётся головой о полку стеллажа, невольно ойкая. — Тебя не учили, что подкрадываться со спины небезопасно для человека, который этого не ожидает? — интересуется Амит, потирая голову и смотря недовольно на Аделаиду. — А тебе не говорили, что сталкерство в наше время уголовно наказуемо? — Дубс смеряет Амита строгим взглядом, скрестив руки на груди и явно ожидая объяснений. — А ты всегда всем отвечаешь вопросом на вопрос? — не сдается парень, но, кажется, ему это не помогает. — Амит, — в тоне подруги слышатся нотки предупреждения о том, что лучше ее дальше не пытаться выводить из себя. Таккар не понаслышке знал, что Ада страшна в гневе, когда в спокойное время она самое миролюбивое существо на квадратный метр. — Пытаюсь помешать концу света, — сдается Таккар, смотря на подругу, на что Дубс выразительно выгибает бровь в недоумении. — Дункан с девчонкой. С девчонкой, Ада, понимаешь? Мы все умрем, не иначе, если такое продолжится. День, как в Помпеях, уже близко! — продолжает тараторить чушь парень, когда подруга на его слова лишь закатывает глаза, а потом больно бьёт Амита ладонью по плечу. — Ауч… Ада, тебе никогда не говорили, что у тебя слишком тяжёлая рука? — трёт плечо Таккар и обиженно дует губы. — Эндрю говорил. Ты это заслужил, за ту чушь, что сейчас несёшь и творишь! — шипит на него девушка, уперев руки в бока. — Но Дункан… Амит не успевает договорить, как расплата за весьма громкий шум у стеллажей настигает их с Адой сразу. Женщина с острым и нежным слухом, ненавистью к студентам и в принципе к людям, носящая статус библиотекаря колледжа, вышвыривает парочку друзей за пределы библиотеки. Вдобавок ко всему мадам Пергамм выписывает Дубс и Таккару отработки в ее обители на два месяца за нарушение дисциплины. Агнес была непростительно жестока. — Бля… — Единственное, что срывается с языка Таккара, когда тот осознает срок очередного наказания. А он ещё не всё часы отработал у профессора Шарпа за те догонялки, что они устроили с Хобхаусом. Ада же лишь пожимает плечами, аккуратно складывая выписанный штрафной лист в свою сумку. Девушка была воплощением пофигизма или смирения. Но что бы это ни было, иногда Амит завидовал подобной способности подруги. — И как давно тебе нравится Дункан? — буднично спрашивает Дубс, заставая таким вопросом друга врасплох. — Что… Подожди… Как ты? — Хотя бы не отпираешься, что это правда. Амит, я Вас придурков, знаю почти всю свою жизнь. И ты думал, я не замечу твоего странного поведения? — Ада выдает мягкую улыбку, смотря на Таккара. — Так, подожди, мы с вами неделю не виделись, попахивает наебаловом, — тут же берет себя в руки парень, включая свои логические и дедуктивные методы мышления. — Мне звонил Дункан, сказал, что ты ведёшь себя, как чертила. Ты, конечно, и до этого вел себя так же, но тут, видимо, решил пойти на рекорд. Спрашивал, кто тебя укусил, или чем ты заболел, — тут же сдается Дубс, смотря на Амита с улыбкой. — Все настолько очевидно? — обреченно стонет парень. — Для меня — да, для Дункана — нет, потому что он такой же придурок, как и ты. Вы действительно созданы друг для друга. Признайся ему уже и живите долго и счастливо своей задротской жизнью. — Откуда такая уверенность, что это все взаимно? — Амит нервно одергивает рукава своей толстовки, стараясь не смотреть на Аду, чтобы та не увидела нескрываемую радость в его глазах. — Я не знаю, — откровенно признается Дубс, пожимая плечами. — Но уверена в том, что он точно не типаж Блюм. Так что ревновать к ней не стоит, — усмехается подруга. — Он меня везде заблокировал, о каком хэппи энде можно говорить? — Потому что ты, припадочный, не давал ему сосредоточиться на проекте. Уже многие пожалели, что пошли на дополнительный курс Блэка. Он воплощение Сатаны в своем предмете, и требования похлеще, чем у профессора Шарпа. Разблокирует, как только сдаст проект, вот увидишь. Дункан без тебя не Дункан, как и ты без него, — выдает Ада. Девушка вздыхает, обращая свой взор на время, что высветил экран ее телефона. Амит лишь молчит, чувствуя себя пристыженным нашкодившим школьником, у которого вовсю бушуют гормоны. Дубс в чем-то была права, и ее слова принесли Таккару весомое облегчение. — Я пошла забирать Эндрю с отработки. Признайся Дункану, потому что мне надоело смотреть на ваши брачные игры вокруг да около, — подруга машет ладонью в знак прощания. Таккар машет ей в ответ, но Дубс на полпути оборачивается и кричит чуть ли не на весь коридор: — И я первая хочу получить вашу совместную фотку, где вы оба счастливых придурка держитесь за руки! — Ада широко улыбается, а потом сбегает, заставляя парня покраснеть от ее слов вплоть до кончиков ушей.***
Ожидание убивает точно так же, как сроки сдачи проектов от ректора Блэка. Амит, конечно, не успел записаться на дополнительный курс ради халявных баллов, но страдал точно так же, как те несчастные, что решились посетить его. И среди этих несчастных был Дункан, который ради сдачи проекта заблокировал Таккара везде, где только можно, дабы спокойно сдать свою работу в тандеме с Блюм. Амит чувствовал себя так, словно у него забрали один из жизненно необходимых органов, и теперь он не может нормально функционировать. Хотя, например, пропитая печень Эндрю уже не приносила другу пользу, но он как-то продолжал жить на этом белом свете. Но это уже другая история. Если ради искусства нужно умереть, чтобы его сдать и осознать в полной мере, тогда к ректору Блэку у Таккара было парочка интересных и провокационных вопросов. Но, пожалуй, задавать их всё-таки парень не будет. Так сказать, от греха подальше. За две недели ожидания окончания проектов для мучеников искусства парень прошел через огонь, воду и по медным трубам пробежался. А если говорить проще, то отработал часы наказания у профессора Шарпа, не только за себя, но и за Хобхауса, который и так получал свою долю страданий во имя искусства. Надо отметить, что подобный благородный порыв был одобрен самим профессором химии, но, если честно, мужчине было откровенно плевать, кто будет отмывать все его мензурки. Когда начались отработки у мадам Пергамм, в которых участвовала Аделаида, Таккар прошел стадии гнева, торга, принятия, получая в утешительный приз депрессию из-за того, что Дункан до сих не с ним. За свои сердечные страдания парню достались увесистые и болезненные тычки от Дубс и ещё пару часов отработок от библиотекаря за шум и лишние телодвижения. Но сердечные терзания никуда не делись, а стойкое чувство того, что Амит скучает по Хобхаусу, стало только сильнее. Как высказалась Ада, во всем состоянии парня виновата сила любви. Таккар же просто смирился с данным философским изречением Дубс. Телескоп снова был собран, линзы проверены, а сам аппарат давал отблеск мерцающего металла на свету. Амит вздыхает, когда кропотливая работа обслуживания агрегата закончена. Парень бережно укладывает телескоп в футляр, а потом заваливается на кровать, пялясь бездумно в потолок. Астрономией Таккар начал увлекаться на первом году старшей школы, находя наблюдения за звездами и кометами довольно-таки умиротворяющим и завораживающим занятием. Родители парня на увлечения сына никогда не скупились, презентовав ему на тот момент самый мощный телескоп, который удовлетворял весьма скромные запросы. Дункан же в новом увлечении своего друга романтики и интереса не находил, но свято каждый раз таскался ночью на заброшенное футбольное поле. Когда небо было чистым и ясным, усыпанное миллионами звезд. Хобхаус сдавался после получаса наблюдений за небесными объектами, засыпая под восхищенные комментарии Таккара. От теплых воспоминаний заспанного лица Дункана на губах парня проступает мягкая улыбка. Он неосознанно пересчитывает звёзды на потолке, которые они тоже клеили вместе с Хобхаусом, потому что тот притащил их в качестве поздравлений с новым начинанием. Вся эта эпопея закончилась синяками, ушибами и благо, что не переломами. Но звёзды прочно обосновались на потолке комнаты Амита. Таккара одолевает чувство тоски, которое шкребется кошачьими когтями где-то в области сердца. Он слишком скучает по Дункану, который динамит его из-за своего проекта. Будь проклят чертов Блэк и его искусство о прекрасном и величественном. Если Хобхаус не вытащит его из игнора через пару дней, Амит вломится к нему сам и его навряд ли что остановит. Телефон вибрирует, извещая своего хозяина об уведомлении. Амит, подавляя очередной печальный вздох тоски, берет его в руки, разблокировав экран. От увиденного парень подскакивает мгновенно, чуть ли не путается в своих ногах, хватая первую попавшуюся толстовку и несется прочь из отчего дома.Сообщение от "Придурок" [19:12]:
Жду на нашем месте.
Да будет благословено все на этом свете, наконец-то пытки ожидания Амита Таккара окончены! Их место — то самое заброшенное футбольное поле, которое давно поросло высокой травой. Парень бежит, что есть силы, сжимая в ладони свой телефон. Дурацкая улыбка так и не сходит с его лица. — Гляньте, кто здесь, магистр искусствоведческих наук! — Таккар налетает на сидящего Дункана, сваливая его окончательно в траву. В вечерней тишине слышна тихая ругань, угрозы и, кажется, что-то явно на проклятьях, но это совершенно не важно. — Слезь меня, придурок, ты тяжёлый, — задыхаясь, произносит Хобхаус, отчаянно барахтаясь под тушкой друга. — Я соскучился. — Ты, похоже, ебанулся, а не соскучился. Убить меня пытаешься? — Дункан в отместку за налет тыкает Амита под ребра. Визг со стороны парня становится приятной усладой для слуха Хобхауса. Они оба укладываются на траву, созерцая вечернее небо, которое провожает крохотные остатки заката. Тишина, аромат цветов и трав приносят приятное умиротворение. Но первым нарушившим идиллию становится Амит. — Успел стрельнуть номер у красотки-напарницы? — как бы между прочим интересуется парень, повернув голову в сторону друга. — Ты о Блюм? Мне не обломилось, я чуть не сдох на итоговой паре, Блэк сущий демон. Если бы не курьер, который вломился в аудиторию с цветами, адресованными ректору, мы бы все завалили этот курс, — мученически выдает Дункан, потирая переносицу пальцами. — У Блэка есть личная жизнь? — Таккар чуть ли не давится воздухом от удивления. — Прикинь, — вздыхает Хобхаус. — Даже у него есть человек, который его любит или терпит. Я считаю это достижением в любом случае, а этому человеку надо дать медаль за храбрость и слабоумие. Кому нужен такой неудачник, как я? Амит замирает на мгновение от последних слов Дункана. Кажется, на мгновение парень перестает дышать или воздух кажется слишком смертельным. Таккар молчит около пяти минут, собираясь с духом и силами, молясь всему чему только можно о том, чтобы ему не съездили сегодня по личику. — Мне нужен, — признается тихо Амит, смотря на Дункана, — я хочу, чтобы ты был моим неудачником. — Если ты будешь моим в ответ, — Хобхаус расплывается в дурацкой кривой улыбке, и Таккар снова перестает дышать, а в голове почему-то застревает звук бьющегося стекла. — Что? — Ты мне нравишься, Амит Таккар, — смущённо произносит Дункан, отводя взгляд, когда его лицо стало покрываться красными пятнами от смущения. — Что? — Если ты сейчас ещё раз спросишь «что», клянусь, я подарю тебе слуховой аппарат, придурок, — Хобхаус недовольно сопит, явно стараясь придать себе грозный вид. Амит шумно выдыхает, до сих пор пораженный двумя фактами: ему только что признался Дункан, о чем можно было только мечтать. Второй немаловажный факт: его лучший друг, оказывается, умеет флиртовать. Потому что эта та самая фразочка "если ты будешь моим в ответ" имела просто прицельное девятибалльное попадание в сердечко Таккара. Но то, что делает Хоубхаус, окончательно заставляет парня почувствовать себя влюбленным желе и чуть ли не трястись от удовольствия. Чужие губы аккуратно и нежно касаются его, превращая простое прикосновение в робкий и неловкий поцелуй. Точнее, в тот самый желанный и волнительный первый поцелуй. Он длится всего несколько минут, заставляя табун мурашек пробежаться по спине, оставляя за собой лёгкий холод и дрожь на кончиках пальцев. Парни неуклюже отрываются друг от друга, неловкое молчание прерывается лишь тихим шелестом травы и легким дуновением вечернего ветерка. — И как давно… Э-э-э, я тебе нравлюсь? — Амит разглядывает первые звёзды, что загораются на небе слабым сиянием, так как небо ещё не окрасилось в чёрное полотно до конца. — Когда ты был Темным Властелином 2000, — простодушно отвечает Дункан. — Спалился? — Ага, по-тупому. Фотка в пижаме со звездами и с древними пятнами от вишнёвого вина Ады. — Бля. — Планы на вечер? — буднично интересуется Хобхаус, будто сейчас совершенно не произошло никакого обоюдного признания. И они вдвое совершенно не испытывают неловкости. — Хочу ещё раз заценить «Звёздные войны», а потом где-то в середине фильма ты покажешь мне свой световой меч в полной боевой готовности, чтобы побороть темные силы, — предлагает Амит. — Дай угадаю, фотки не удалил? — со вздохом интересуется Дункан. — Кто я такой, чтобы отказываться от бесплатного порно? — Придурок-извращенец. — Если восхищаться тобой — это извращение, то я хочу быть извращенцем. — Мой парень полный придурок. За что, о боги? — наигранно выдает Хобхаус, расплываясь в улыбке. — Скажи ещё, что тебе это не нравится, — дразнит Таккар, находя ладонь Дункана своей и переплетая их пальцы вместе. — Фотоотчёт? — Ада? — Она самая, — Амит достает своей телефон, фоткая их руки вместе на фоне ночного неба, усыпанного звездами. Стоит только отправить фото, как через минуту Дубс названивает по видеосвязи. Первое, что слышат Амит и Дункан, а ещё просторы заброшенного футбольного поля — оглушительный девичий визг радости и восторга. Когда первая волна стихает, наступает вторая волна радостного припадка, в котором Дубс отдает свой телефон сонному Эндрю, не вдупляющему, что вообще происходит с его девушкой. Ада же в свою очередь танцует какой-то странный танец, крича на всю комнату, что она знала, что все так и сложится. Наблюдая за странными ритуальными движениями, Амит и Дункан ржут в голос. — На твоем месте, Эндрю, я бы после такого спал с открытыми глазами рядом с ней, а то мало ли, тебя в свои обряды затащит, — сквозь смех произносит Таккар. — Может быть, но у меня максимум от такого будет ждать только понос, — усмехается Ларсон. — Так, а вы теперь парочка года? — Как видишь, — в один голос отвечают парни. — Класс, вы только, когда трахаться будете, пишите об этом в общий чат, не хватало застать вас у Дункана за совокуплением. Гаррет, конечно, охренеет, как узнает, — присвистывает Эндрю. — Я в ахуе, но за это грех не выпить, — Гаррет подключается к видеочату, демонстрируя свою веснушатую моську. — Ада создала групповую конференцию. — Раз все мы обрели свою любовь, то у меня возникает интересный вопрос, — Дубс плюхается на кровать рядом с Эндрю, пытаясь с ним уместиться в маленьком окошке телефоне. — Что будет дальше? — А дальше — долго и счастливо! — хором заявляют Таккар и Хобхаус, одаривая друг друга мягкими улыбками.