Сочини улыбку

Игорь не умел улыбаться. Ну вот совсем. Как только просишь его как-то улыбнуться, даже дружески оскалиться, он покажет кривую лыбу с тридцатью двумя зубами наружу. Ни одна фотография с ним не выходит! И лишь наглая ухмылка расплывается на правую щёку и борзо спрашивает: "Ну, как?". Конечно, Гром — личность серьёзная со своими принципами. При людях он никогда не скорчит смешную рожу. Так никто его не примет. Тем более, когда улыбаться, если погода оставляет желать лучшего: сильная пурга, переодический снег с дождём, а солнце скрывается за серыми домами и золотыми купалами. Игорь вообще не умеет улыбаться. Сам он себе вдолбил это в голову. Может, он самый лучезарный свет белых петербургских ночей? Может, он самый яркий фонарь заметённой улицы? Может, он светлее своего солнца, которое появляется вне прогноза — Димы Дубина? Дима считал, что Игорь сам себе врёт. И правильно думал. Кто вообще такое сказал Грому? То, что он угрюмый суровый майор, это все знают. Все знают его громовую походку, быстрый бег, тяжёлый вдох, острый, как тонкое лезвие ножа, взгляд. Никто даже не догадывался, что в глазах Димы, он становится другим человеком. Пропадает вся эта грязная краска, которая скрывает чистый холст в виде его лица. Исчезает тот ярый пыл, будто его в корне не было. Игорь расплавляется под собственным задором, теряя всякое желание возразить напарнику. В один из нерабочих дней (случай на миллион), Дубин всё же смог вытащить Грома на крышу. Именно Дима. Игоря не заставишь выйти на заснежанную улицу, если в этом нет необходимости. Пока они ели шаверму, выдыхая пар из носа, Игорь заметил, что из некоторых домов играет джаз, а где-то современные романтические мотивы. — Дим, — внезапно прервал тишину он. — М? — Дима её отрывался от эскиза, который воодушевлённо набрасывал. — Скажи, а...Какой твой самый желаемый подарок? — поинтересовался майор, прямо смотря на капитана. — Хм... — Дубин оторвался от рисования. — Хороший вопрос...Ну... — он ухмыльнулся, поглядывая на Грома. — Увидеть улыбку на твоём лице. — Ясно всё с тобой... — пробурчал Игорь под смех Димы. А ведь Дима просто пошутил. Правда ведь? Не может же Игорь на полном серьёзе воспринять такое желание? Пускай и банальное, но на действия тяжёлое. Решив, что Дубин над ним прикалывается, Гром лишь угрюмо вздохнул и продолжил есть шаверму. Сам Дима не осознал, что ответил. Ему казалось, что Игорь тоже над ним шутит, пытается на что-то вывести. Из майора шутник такой себе, но такой вариант тоже возможен. Дубин старался не создавать связь между вопросом напарника и завтрашним праздником — Днём всех влюблённых — хотя, у парня в глубине души появилась надежда. Дима понимал, что Гром не из тех людей, которые отмечают подобные праздники, тем более, что майор вряд ли влюблён в кого-то. Единственное, Игорь женат на своей работе, но есть сомнения в этом признании. Так что, для него это будет самый обычный день, самое обычное четырнадцатое февраля.

***

И снова офис. Такой же скучный и обыденный. Пока все носились под требования начальника, Дубин сидел на плоском стуле и ждал Грома, когда тот вернётся с выезда. А что ему ещё оставалось делать? Бумаги все заполнены, всех кого надо допросили. Нужно лишь дождаться Игоря, чтобы тот дал точный ответ на вопрос: кто же всё таки убийца в их деле? Часы тикали, а майор всё не появлялся. Сотрудников становилось меньше, тишина нарастала с каждым уходящим шагом. Даже Прокопенко ушёл, думая, что в офисе больше никого нет, а Гром придёт завтра. А Дима продолжал ждать. Раз — и стрелка уже ударила по одиннадцати часам. Два — и никого уже нет. Только уборщица где-то шорохалась и возила тряпкой по окнам. Засыпая, Дубин уже ни о чём не думал. Ему казалось, что время приобрело другой оттенок, холодный, тяжёлый. Глаза по своей воле клонили в сон капитана, нарушая картину обозрения. Даже слух затихал — и всё в мир сноведений, не обращающихся явью. — ...Дима? Дим, Дима! — кто-то дёргал парня за плечо. — Мгм...Что? — уронив очки, недовольно произнёс Дубин. — Ты что в офисе делаешь? — отчётливо слышался знакомый голос. — Игорь?.. — надел окуляры обратно Дима. — Ты не видел, что всё ушли? — не обращая внимания, продолжил Игорь. Взглянув на напарника, Дима прищурил взор. Всё то же хмурое лицо в свежих сссадинах, всё то же большое пятно на ослепительном свете люстры. Почему-то Дубину это понравилось — снова лицезреть образ Грома в таком...Характерном состоянии. Но все равно: это пока не Игорь. Игорь не такой, не такой... — Понятно, спим, значит... — пробормотал Гром. — Подарок, видимо, никто не хочет получить. — Какой подарок? — будто пробудился Дима. — Ага! Значит, всё таки заинтересованы? — склонился над ним Игорь. — Вполне, — поправил очки напарник. Гром вытащил из-за пазухи плотный свёрток. Невозможно было понять, что внутри, но что-то прямоугольное и твёрдое. Протянув неизвестное Дубину, Игорь сделал максимально спокойное лицо, дабы приготовить главный подарок. Вскинув брови, Дима начал осторожно вскрывать подарок. А ведь майор всё таки не забыл...Или это лишь совпадение? Четырнадцатое февраля и на Игоря повлияло? Звучит, как что-то выдуманное, но а вдруг? Слой за слоем шли на рабочий стол, и наконец, капитан дошёл до плёнки. Парень уже понял, что там блокнот, но зато какой большой...Снимая плёнку, Димины глаза засияли, а рот всё шире и шире, как бы сильно не перестараться с будущими обьятиями. Всё же где-то Игорь чуткий! Знал же, что скетчбук закончился, а до зарплаты далеко. Переводя взгляд с глянцевого подарка на майора, Дима расплывался в широкой улыбке, будто всегда этого хотел. — А как...Как ты догадался? — всё не мог утихомириться Дубин. — У меня он буквально вчера закончился! — Ну...даже не знаю... — усмехнулся Гром. — Спасибо... — тихо проговорил Дима, посмотрев на Игоря. А мужчина проявлялся совсем другим. Уголки губ поднялись на другие места, а глаза мягко сщурились. Он теперь не сердит и холоден. Температура поднималась по его оскалу, измеряясь может, в градусах по Цельсию, может, по Фаренгейту. Поднимая голову выше, Игорь почёсывал щёку, на которой скромно разползалась ухмылка. Теперь это иной Гром. Словно просветлел. Теперь он самый лучезарный свет белых петербургских ночей, самый яркий фонарь заметённой улицы. Вот он, подарок — улыбка. Бесценная и вечная. — Господи, Игорь! — громче обычного сказал Дубин. — Я должен это запечатлеть! Опустив голову, Гром выдавил еле уловимый смешок. Такая банальшина...Но сложна в действиях. Вот, что не хватало им обоим — поймать нужные взгляды. Они всегда теряли их по пути слов, но никогда ещё не были близки к ним. Пространство, люди, свет, виденье...И всего-то несколько секунд неопределённого располняющегося экстаза. — Обязательно, Дим. — кивнул Игорь, чуть ли не состяковываясь лбами с ним. — Только потом. Лёгкий рывок стоил трюка сердцем. Губы, неповинные твари, смыкаются воедино. Вторгаясь в чужой мир, против бунта стука шло равнодушие или счастье. Они сочетаются в один цвет, совсем не различаясь между собой. И лишь Дима знал, что ему потом будет стыдно. А Игорю...Стоит чаще улыбаться. Гром не доводил до серьёзного. Ни стона, ни писка. Безвучное единогласие. Сухие покусанные губы для Дубина были с каждой секундой приятнее, чем воздушная вата. Гладкая невинная кожа стала для Игоря чем-то необычным, словно раньше это ощущалось иначе. То ли неожиданная состыковка, то ли подготовленное представление. Дима не давал отпор. Пускай... Вывод был сделан. Игорь действительно умеет улыбаться, а Диме стоит чаще ему в этом помогать.