Я это ты

Этой ночью был их первый раз. На робкое признание Эзры в том, что он не совсем стандартный юноша, Кэнан отреагировал спокойно. — Эзра, я люблю тебя с любыми гениталиями. Начали с массажа. Пахло кокосом, ванилью и горячей кожей Кэнана. Его руки чувственно скользили по искрящемуся золоту плеч, спины, бедер Эзры. Медленно взбирались наверх и снова стекали вниз. Напряженный Бриджер молчал поначалу, лишь тяжело дыша, но стоило Джаррусу помассировать его ступни, как голос юноши прорезался, протек сквозь горло в долгий тихий стон. Поняв, что ему нравится, Джаррус продолжил ласкать свод его стопы, его голень, его пальцы. — У тебя очень красивые ступни, Эзра, — произнес мужчина, спровоцировав новый стон, громче и вожделеннее предыдущего. Он брал в рот его аккуратные пальчики, уделяя каждому по полминуты, и к десятому Эзра настолько расплавился, что не мог даже языком пошевелить, а напоенный тропической сладостью воздух стал тяжел и зноен, с трудом проникая в легкие. Тем временем массаж перешел в поцелуи. Особенно страстно Кэнан целовал область бедер и ягодиц Бриджера. — Меня сводит с ума твой запах, — наконец поделился он, уже возбужденный не на шутку, — Позволь мне окончательно свихнуться от твоего вкуса. Бриджер кивнул, и Кэнан жадно развел его ноги. Эзра ощутил жар его рта, а дальше все было как в тумане, удовольствие опутывало его своими лианами, забиралось под кожу, под ребра и сладко душило, а Сила лениво текла, неся его, бездыханного и изнеможенного на своей могучей спине, и казалось, что время остановилось, нет его, как такового, и все возможно, все подвластно, если захотеть, если позволить этому вырваться на свободу. Кэнан подтолкнул это чувство, и река Силы вдруг обратилась в водопад, кричащий и безмолвный одновременно. Губы Кэнана на губах разбудили его, тяжесть одетого в презерватив члена на животе. — Я хочу тебя, Эзра, я так сильно тебя хочу. Боль от вторжения смазалась, стерлась под поцелуями и ласками его пальцев. Войдя наполовину, Кэнан прижал его к себе так страстно, что даже затрещали ребра. В шаге от инстинкта, в шаге от эгоизма он ждал, когда Эзра привыкнет, он ждал, он заботился, он осторожничал. — Кэнан… — Прости, малыш. Прости, что сделал тебе больно. Так всегда поначалу. И сцеловал слезы с уголков его глаз. Эзра метался изнутри от чувств. Все в нем смешалось, то дрожа от страха, то умоляя о большем. Кэнан ждал, учащенно дыша ему в лицо. — Не торопись, Эзра. Все хорошо. Если хочешь, прекратим. — Нет, — вырвалось у юноши, — Продолжай. Кэнан поцеловал его, и боль, багряная, соленая, вступила в битву со сладким, солнечно-белым удовольствием. Сдержанные движения его бедер вмешивались в ритм дыхания Эзры, в ритм биения его сердца, как новый инструмент в сложившемся оркестре, и все это звучало какофонией. Но прошло немного времени, и в нестройном хоре ощущений стала прослеживаться гармония. — Эзра, — позвал Кэнан потрясенно молчащего юношу, — Любовь моя. Мое солнышко, мой лот-котенок. Расслабься, милый. Гармония переросла в мелодию. Мелодия — в песню. Бриджер наконец застонал, впиваясь ноготками в поясницу Кэнана. — Вот так, — шептал Джаррус, — Умница, Эзра. Мы будто танцуем. Ты танцуешь со мной, Сила танцует вокруг нас, и мы — едины. Эзра захныкал, выгибая спину, и Кэнан провалился в него глубже. Он отозвался благодарным стоном, двигаясь гораздо свободнее. Его нежность, его восхищение, его любовь к телу Эзры были ощутимы юношей физически, они сквозили в каждом его толчке — желание, желание не только и не столько насытиться, сколько дать, порадовать его, сделать счастливым. И, будто вступив в резонанс с мыслями Эзры, Джаррус произнес: — Я хочу, чтобы ты был счастлив, Эзра, чтобы тебе было хорошо. И внутри Бриджера все раскрылось, расцвело, потянулось к этим живительным словам, и незаметно, ненавязчиво, удивительно вылилось в оргазм, большой, всеобъемлющий и мягкий. Сморгнув пелену слез с глаз, Эзра увидел ласковую улыбку Джарруса. — Отлично. Ты такой молодец. Оставив Эзру парить в невесомости, он разбирался со своим напряжением сам. Затем сгреб безвольного, легкого, как пушинка мальчика в свои объятия и легко поцеловал в уголок губ, желая спокойной ночи. *** Качественно новым переживанием стало пробуждение от ненавязчивых поцелуев Кэнана в заднюю сторону шеи. Мягкие, легкие, призрачные они словно стали продолжением сна, чудесного, волшебного, доброго сна, от которого не подскакиваешь в постели, как ужаленный, а просыпаешься постепенно, без тревоги, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим. — Доброе утро, любимый, — мурлыкнул Кэнан ему в волосы, — Как спалось? — Замечательно, — Эзра улыбнулся, и его счастье разлилось в воздухе, словно весенний рассвет. Оно было настолько светлым, настолько осязаемым, что каждый на Призраке, а может и на всем Атоллоне почувствовал себя чуточку лучше. Но львиная доля этого чувства предназначалась Джаррусу.