ein neuer Grund aufzuwachen.

Я — жаворонок, и был им всегда. У меня в приоритетах просыпаться рано утром. Даже если я поспал всего два часа. Да даже если я не спал вообще. Всë равно, я обязан встать в шесть утра. А ты в это время спишь. Таким крепким сном, что тебя невозможно разбудить даже самой громкой музыкой, не говоря уже о будильнике, который ты заводишь перед сном, а утром поспешно выключаешь, стоит ему дать о себе знать своим пронзительным звоном. Меня забавляет это зрелище. Ты выглядишь таким недовольным, когда зарываешься лицом в подушку и накрываешься с головой одеялом. Пару минут я готов пролежать с тобой в одной постели после пробуждения, слушая твоë ровное дыхание. Но долго задерживаться я не смею. Дела у меня есть всегда. А если нет, то найду. Я не могу сидеть просто так. Готовить завтрак, убираться — это всë моя работа. А ты этим заниматься не любишь. Стоило мне раньше прийти к тебе домой, у тебя везде грязно. Но ты называешь это творческм беспорядком. Типичная отмазка ленивого человека, тоесть тебя. Но недавно я лицезрел твою попытку доказать то, что в домашнем быту ты вовсе не бесполезен. Ты берëшь инициативу в свои руки, предпринимая попытки приготовить нам что-то к ужину. Сперва ты листаешь ленту в интернете, а после, выбрав самое лëгкое блюдо, ты принимаешься за работу. Однако, продукты и предметы тебя совсем не слушаются. То вилка упадëт на пол, то ещë что-то. А после того, как ты случайно чуть не отрезал себе палец, я вообще хотел отобрать у тебя нож! — Блять, Пауль. Отдай мне, я сам. Теперь мне вообще опасно тебя к кухне подпускать. — Не-не! Я всë умею, правда! — подобно маленькому ребëнку, ты пытаешься оправдаться, лишь бы не казаться настолько беспомощным в плане готовки. — Ага, знаю я твоë "умею". Давай договоримся, что готовка будет на мне, хорошо? На твоëм лице читается сомнение, но в конечном итоге ты выдаëшь что-то похожее на "ладно", и я кратко целую тебя в висок. Примерно с тех пор я на кухню тебя не пускаю. Твою стряпню я тоже пробовал, и, буду честен, произведением искусства это назвать тяжело. Но это не мешает мне любить тебя. Не мешает мне любить тебя и то, что ты ненавидешь уборку. Иногда мне и вовсе кажется, что тебе комфортнее в беспорядке жить... а я его ненавижу. Но тем не менее, мы умудряемся жить вместе. Вот такие мы с тобой удивительные, Пауль. Я даже не задумываюсь о том, что готовить на завтрак. Просто достаю из холодильника ингредиенты, которые, на мой взгляд, хорошо бы сочетались друг с другом. Готовить я люблю. Почему-то во время процесса я вообще не думаю ни о чём. Это своего рода ритуал, который я бы с удовольствием совместил с какой-нибудь музыкой из своего засранного плейлиста, но я боюсь разбудить тебя. Помимо завтрака я люблю варить тебе кофе. Я знаю, что ты невероятно привередливый в этом плане, но я уже научился определять, в какой день какое кофе ты больше всего любишь пить. И каждый раз ты удивляешься. "Как ты угадал, что я хочу именно сегодня? Ты умеешь читать мысли, Рихард?". Нет, просто я уже выучил тебя наизусть. Ну или же мне так кажется... Да, скорее всего кажется. Ежедневно я узнаю про тебя что-то новое. То, чего я не знал раньше. То, чего не знает никто, кроме меня. И почему-то этот факт заставляет меня чувствовать себя гордо. Видеть твою сонную физиономию по утрам я так же привык. Только я закончил готовить, выставил вполне сексуальные оладья с ветчиной и сыром на стол, и сразу захотел покурить. В кармане пальто отыскал зажигалку, и уже собирался выйти на балкон, как вдруг ты остановил меня одним своим появлением. — Ты меня своим копошением разбудил. — отрезаешь ты хриплым сонным голосом, и я растягиваю уголки губ в непринуждённой улыбке. — чем ты тут вообще гремел? — Что-то ты рано сегодня, Пауль. Сейчас только половина девятого. — смеюсь я, оставляя на твоей щеке мимолëтный поцелуй — Завтрак готовил. Ну а кто кто, если не я? Мы же так с голода помрëм. — М-м... Поня-ятно.. — растягиваешь ты, зевая. — тогда... я в душ. А то я сейчас вообще ничего не соображаю. Я киваю, всë так же сохраняя на лице улыбку. Взглядом провожаю тебя в ванную, а сам спешу на балкон, дабы впустить никотин в свои легкие. Ты не любишь, когда я курю. Ты считаешь, что курение вредно в любом возрасте. Когда я был подростком, я прятал сигареты в шкафу со своей одеждой от родителей. Теперь же сигареты я прячу от тебя. Ведь я боюсь лишних скандалов. Не хочу, что бы ты переживал по этому поводу. Но при этом я чувствую вину за то, что не могу с этим завязать.

***

— А ты кормил Минни? — интересуешься ты, уже будучи бодрым, и попивая кофе. — Ты чего? Я к ней даже приближаться не хочу. В прошлый раз, когда я хотел прогнать еë с нашей кровати, она чуть не откусила мне палец. — возражаю я, демонстрируя тебе небольшое повреждение на указательном пальце. — Да ëшкин! Рихард, в чëм проблема просто насыпать в миску корм? Все равно ты просыпаешься раньше меня. — Ой, да я вообще не разбираюсь, какие там корма ей надо давать. Она даже более привередлива, чем ты в выборе кофе. — Может быть и привередлива, но она же не сможет без еды! Она вообще-то живая, Рихард! И вновь ты находишь повод для утренней ссоры. В этот раз я забыл покорить твою маленькую кусающуюся скотину. Но не сказать, что эти ссоры я не люблю. Скорее, мне больше нравится процесс нашего примирения. Это тоже своеобразный ритуал. Без этого не обходится ни одно утро. Ты доедаешь завтрак, оставляя грязную тарелку с кружкой в раковине, а после удаляешь обратно в спальню. В ответ на твою небольшую обиду я лишь усмехаюсь, не предавая ей огромного значения. Ты любишь обижаться по пустякам, и я это знаю. Но долго это обычно не продолжается. Из дверного проëма я наблюдаю за тем, как ты собираешься куда-то. Наверняка у тебя в планах сейчас прогуляться с этой маленькой мозгоëбкой. Ты не замечаешь меня, напяливая на своë тело какой-то яркий шмот. Не замечаешь и тогда, когда берëшь с полки свой любимый парфюм. Честно говоря, я даже никогда не задумывался над тем, чем он пахнет. Он просто сводил меня с ума. Ты делаешь пару пшиков, и вся комната наполняется этим ароматом. Он успешно вытесняет мою вонь от сигарет, и я радуюсь этому. Ведь стоит тебе учуять еë, и обида затянется надолго. Мои ноги неконтролируемо ведут меня в твою сторону, и, не успеваешь ты повернуться, как вдруг я крепко обнимаю тебя со спины. Прижимаю за талию, утыкаясь носом в твою шею. Этот запах действует на меня как наркотики. Мне хочется нюхать ещë и ещë. Поэтому я не спешу отпускать тебя. Наоборот, лишь усиливаю свою хватку, пока мои ноздри уже начинают гореть от резкого запаха. В ответ на это ты лишь тяжело выдыхаешь, и я знаю, что на твоëм лице пробивается незаметная улыбка. Мы стоим молча. Никто из нас не смеет прерывать тишину. Этот момент ощущается мною как-то по-сказочному. Я не смогу передать словами то, как на душе у меня стало спокойно и хорошо. Будто все проблемы, пока я нахожусь рядом с тобой, исчезали. Да и не только проблемы. Всë вокруг. Абсолютно всë, что нас окружает резко исчезает, и мы остаëмся на желанной едине друг с другом. Я целую твою шею и плечи, зная, что это — особенно чувствительные места. Но в этот раз ты не сопротивляешься, что удивляет меня. Обычно ты негативно относишься к моим прикосновениям к этим местам, если дело не касается прелюдий перед сексом. Но сейчас ты стоишь совершенно спокойно, и я понимаю, что поцелуев в шею недостаточно. Словно прочитав мои мысли, спустя пару секунд ты поворачиваешься ко мне лицом. На протяжении нескольких мгновений мы смотри друг другу в глаза, после чего ты хватаешь меня за щëки и затягиваешь в поцелуй в губы. Не задумываясь, я отвечаю на него. Целую сперва очень жадно, а после более спокойно, давая тебе возможность полностью исследовать мой рот своим языком. Своими руками ты резко обхватываешь мою шею, притягивая к себе ещë сильнее. Понятия не имею, что во мне щëлкнуло в этот момент. Чем больше мы углубляем наш поцелуй, тем больше я начинаю чувствовать, как мои глаза мокреют. Со временем воздуха начинает не хватать, и наши губы размыкаются. Ты вновь смотришь мне в глаза. На твоëм лице расцветает тëплая улыбка, а по моей щеке скатывается слеза, которую ты поспешно вытераешь большим пальцем. Теперь у меня новый повод просыпаться по утрам, и им являешься ты.