Ночь на крыше

      Басы энергичной музыки разрываются снизу громче обычного. Шум и смех людей оттуда раздаётся особенно весело: ещё бы, этот день запомнится на всю жизнь, окончание универа всё-таки. Даже не верится.       Тёплая, даже жаркая ночь, и только потоки ветра почему-то непривычно холодно касаются мягкой кожи, заставляя поёжится, зарываются в волосы и шелестят листвой тёмных силуэтов деревьев, окружающих корпус. Мелодичный шёпот тихо проносится под синим небом, засыпанным мерцающими звёздами, которые, казалось, издавали свой собственный звон и лишь где-то у горизонта расползались тёмно-серые тучи.       Всё ещё тёплая, нагретая дневным солнцем крыша общежития. Никита скрещивает ноги и укладывается на правый бок, в очередной раз вздрагивая от ветра. Прижимает голые руки к груди. Кожа совсем ледяная, но он слишком заворожён сиянием ночного неба, тем, как оно молчаливо мерцает. В голове нет ни мысли, а в сердце осела приятная пустота: никаких надоевших эмоций. Пожалуй, самое странное чувство, что он когда-либо испытывал за свою жизнь. И хоть где-то в глубине души всё ещё оставался осадок тревог, умиротворение разливалось по обессиленному телу. Почему-то сегодня он был как никогда уставший, словно его наконец настигли все часы, которые он не досыпал во время учёбы.       Но вроде бы всё это теперь неважно. Юра поднялся к нему, наверное, около получаса назад. Очень весёлый и с двумя банками пива, он всё же предпочёл остаться с ним, нежели снова спускаться в апогей хаоса. Не говоря ни слова, Юрий улёгся рядом, заложив одну руку за голову, а второй поднося напиток ко влажным губам, на которых так и замерла безмятежная, довольная улыбка. Кажется, от алкоголя становилось теплее.       Никита, не отрывая очарованного взгляда от звёзд, наконец аккуратно обхватил пальцами жестяную банку и сделал пару глотков, поставив её на место и приобняв себя одной рукой за плечо. Всё же, греет недостаточно.       – Ты чувствуешь, что повзрослел? – более наивно и отстранённо, чем хотелось бы, вдруг прозвучал в тишине голос Никиты.       Юра коротко стрельнул взглядом на друга и заулыбался ещё шире.       – Не-а, – весело отозвался он. – Хотя, местами, наверное, когда надо. А ты?       Никита какое-то время молчал.       – Нет, совершенно. Так странно, как будто абсолютно всё вокруг изменилось. Всё, кроме... меня.       Он вздохнул.       – Пха, а разве тебе нужно меняться? – Юра пожал плечами и, с наслаждением всматриваясь в синеву неба, поставил пустую банку рядом с Никитиной.       Со стороны Никиты послышался ещё один вялый вздох. Должно быть, он уже пожалел, что начал этот разговор. Мялся, никак не находя слов.       – Я просто чувствую, что ко всему этому.. не готов, – вновь произносит он ещё тише, в моменте чувствуя, как в голову вновь ударяет рой смешавшихся мыслей и чувств.       Голос несколько раз дрогнул, и едва только последние слова, уже шёпотом, слетели с губ, в горле встал ком, а по щекам непроизвольно потекли крупные слёзы. Никита тяжело всхлипнул, отворачиваясь в сторону Юры и опуская голову, закрывая глаза руками. Отвратительное чувство бессилия и страха снова переполнили его, изливаясь наружу.       Юра не сразу успевает отреагировать на возню сбоку. Слышится всхлип, которым Никита буквально давится, за ним второй, и Юра непонимающе оборачивается. В густой темноте ночи, обливаясь жгучими слезами, размывающими картинку, разглядеть что-то было чем-то нереальным, но даже так Никита успел выхватить приятные очертания лица друга, тревожное удивление в его сверкающих глазах. И тут же зажмурился, вновь скрещивая руки перед лицом. Юрий окинул понимающим взглядом ещё сильнее сжавшегося Никиту, в спешке утирающего слёзы, и несмело обвил руками его плечи и шею, заботливо укладывая горячую ладонь на чёрные растрепавшиеся волосы.       Тепло. Оно медленно растекалось по телу вместе с тем, как Юра сильнее прижимал Никиту к себе, а тот, намертво вцепившись в толстовку друга поледеневшими пальцами, ластился к нему, утыкаясь холодным носом в чужую шею. Даже не замечая, как приятное чувство заполняет его, он сильнее жмурился и прятал заплаканное лицо. А внутри с новой силой всё вспыхивали и вспыхивали волны стыда, отчаяния и страха, отдающие в груди и висках тяжёлой болью. Изо всех сил он держался, чтобы не кричать от этой боли, выпуская наружу лишь сдавленные всхлипы и хрипящие стоны, пока спину и шею оглаживали чужие заботливые руки. Юра уткнулся подбородком во вздрагивающую макушку и терпеливо ждал, пока слёзы вымоют копившиеся так долго эмоции.       – Тих, тих, тих, тихо... – то ли себе самому, то ли другу, полушёпотом повторял Юра, отстранённо глядя в черноту за горизонтом.       Шум в ушах, накрывший Никиту с головой, медленно отступал. Нужно успокоиться, иначе потом будет совершенно никак не остановиться. Никита протяжно вдыхает мягкий запах лаванды и сигарет, прицепившийся к толстовке друга, его волосам. Слёзы застыли на наивно распахнутых глазах, поднятых высоко к небу, и скатились по щекам на Юрино плечо. Так глупо, но очень вовремя отвлёкшись на прохладный воздух, курсирующий по лёгким, и тепло рук Юры, расслабленно обнимающих его за предплечья, Никита успокоился.       – Извини меня, – пробормотал он, стирая с лица следы слёз и слегка отстраняясь от Юры.       Тот в ответ мимолётно провёл рукой по его голове от макушки до самого основания шеи, зарываясь в густые отросшие волосы, и освободил Никиту, который всё ещё вяло и неохотно приподнялся, переходя в сидячее положение, опёршись руками сзади о крышу. Юра же, взглянув на его заплаканное лицо, решил уже не отстраняться от него и, мило улыбнувшись, устроился у него на коленях, поджав ноги к груди. Тишина. Никита шмыгнул, утирая рукой щёки.       – Никит, – смущённо протянул вдруг Юра, хотя по голосу и было слышно, что на его губах всё так же цветёт улыбка, – ты расстроился... Потому что я сказал, что хочу уехать?       Слова прозвучали совсем тихо и отрешённо, почти неуверенно, но даже так Никита едва ощутимо вздрогнул и, кажется, опустил голову, обращая взгляд на Юру. Шумный прерывистый выдох, протянувшийся сверху, говорил сам за себя о проницательности Юрия.       – Я в шутку. Не переживай, никуда я от тебя не денусь, – со счастливой усмешкой он прильнул к Никите и поднял голову к нему, глядя на его смятенное лицо, в котором явно проглядывалось пришедшее спокойствие.       Никита смущённо отвернулся в сторону.       – Извини... – ещё раз повторил он.       Юра ничего не ответил. Они безмолвно любовались небосводом, по которому медленно ползли созвездия и тысячи звёзд. Сонливо витая в собственных мыслях и уже ненароком вздрагивая, чувствуя, что засыпают, они тонули во времени, которое словно и вовсе замерло для них двоих. Уже и музыка внизу стихла, и свет в ближайшем магазине погас, а они всё сидели.       Незаметно свинцовые тучи стянули небо. И без того холодный ветер усилился и зазвенел в ушах, кусая кожу и заставляя жмуриться. На землю опустился терпкий запах сырости.       – Сейчас ливанёт, – отрешённо проговорил Никита, и в ту же секунду его перебил первый раскат грома.       Из туч хлынул холодный ливень, взбодривший и заставивший их торопливо спуститься в корпус.

***

      За окном, в вязкой темноте по деревьям барабанит тяжёлый дождь, капли которого всё ещё стекают с волос и одежды на нагретую разложенную постель.       Никита рассеянно, даже как-то заворожённо приковал взгляд к окну. Беспокойный сон он отгоняет от себя всеми силами, лишь бы посидеть здесь ещё немного, запомнить эту ночь во всех деталях. Обкусанные губы невесомо касаются края кружки с ягодным чаем. Горячий пар клубнями ударяет во влажное лицо, согревая его так же, как и ладони, обхватившие чашку.       Неожиданно его ледяное предплечье мягко обхватывает тёплая рука Юры, только что закончившего переодеваться. Он с усталым вздохом заваливается на кровать рядом с Никитой, бесцеремонно закинув на его колени свою ногу и подперев спину подушкой. Откинувшись назад в полу лежачем положении, Юра с размаху ударился головой о стену, тут же зашипев от боли. Никита тепло рассмеялся, глядя на друга, потирающего ушибленный затылок. Капли дождя падали с вьющихся Юриных волос, струящихся по плечам. Его лицо, всегда чем-то перевозбуждённое, сейчас, в оранжевом свете настольной лампы, выглядело непривычно спокойным и расслабленным и от этого казалось ещё милей.       Его ресницы дрогнули, и Юра поднял глаза на Никиту, встретившись с ним взглядом. Но вопреки обыкновению, отворачиваться тот не стал, лишь протяжно вздохнул, не глядя делая последний глоток чая и ставя пустую чашку на подоконник. Юра уложил руки на живот и теперь уже осторожно опёрся о стену.       – О чём ты думаешь, Никит? – с ироничной усмешкой вдруг раздался его голос.       Никита в ответ вопросительно смотрел на него, не находя слов для описания всей той ерунды, что суетилась в его голове.       – Просто задумался о том, сколько, чёрт возьми, лет мы знакомы. Кажется, мы уже никогда не расстанемся, – наконец проговорил он, стараясь вкладывать в эти слова как можно меньше нежности, и сделал паузу. – Я ведь понимаю, что у тебя есть планы, которые важнее меня. Пожалуйста, не отказывайся от этого только из-за...       Юра недовольно цокнул и закатил глаза, от чего Никита резко прервался. Он сжал руки и опустил взгляд, знал ведь, что не стоит снова заводить эту тему, теперь Юре неприятно.       Снова выдохнув и закрыв глаза, он вдруг почувствовал горячее прикосновение к своим губам. Юра едва ощутимо коснулся холодными пальцами его подбородка и, коротко выдохнув, отстранился. Никита горящими глазами взглянул на него. Так близко, что сбивается дыхание, что сердце колотится, отдавая стук в уши, так близко, что можно во всех деталях разглядеть лёгкую улыбку на его губах...       – Да не нужно мне ничего кроме тебя, – вполголоса проговорил он и вновь отстранился к стене, как ни в чём не бывало устремляя расслабленный взгляд к окну.       Придя в себя, Никита несмело обнял его. Не говоря ни слова, он прильнул к юриному плечу, с наслаждением вдыхая родной запах, от которого внутри стало наконец-то спокойно.