Rappeler

Вся жизнь Жана была связана с танцами. Он помнит, как мама первый раз повела его на бальные танцы, но по непонятной причине забрала — потом отвела на балет. Папа долго ругался, мол, занятие не для мальчиков, но в итоге смирился. Жан помнит, как сильно ему нравилось туда ходить. Несмотря на всё — на любые придирки хореографа, на тяжесть занятий и смех папиных друзей, говоривших, что растет дочь, а не сын — это было так хорошо. Ему нравилась подготовка, даже растяжка, нравилось каждое занятие и жгучая, приятная боль после — она означала, что у него и правда получается. Жан помнит, как проходил вступительные экзамены в академию. Крики матери и отца, что он только губит своё будущее, отдавая себя глупым танцам, а не чему-то более полезному. Помнит, как поступил, получил бюджетное место в балетной академии Парижа. Прекрасно помнит, как, восхищенный, ехал туда с одной сумкой — пара вещей, пуанты и форма. Жан не менее хорошо помнит то, что хотел бы навсегда забыть. Сначала острая боль во время прыжка, потому что опоздал на репетицию и не успел растянуться. Потом — ещё раз, ровно в том же месте, пока репетировал свою партию. Ему нельзя было чувствовать боль, не сейчас, когда ему дали главную роль. Помнит, как на репетиции за день до выступления ногу пронзила ужасная боль. В ушах звон, где-то вдалеке слышны крики хореографа. Больница — много врачей — травма ноги. Помнит слова о том, что он сможет продолжить, но только через несколько месяцев. Потом, конечно, ещё реабилитация, да и вообще, не стоит нагружать ногу. А еще Жан прекрасно помнит крики преподавателя о сорванном выступлении. Помнит, как пытался свести неприятные ощущения к минимуму, игнорируя их. Как в итоге всё равно вышел на сцену, корчась от боли. Он стирает из памяти все воспоминания, связанные с этим. «Вы же понимаете, что сами виноваты?» — сказал врач. Понимает, но отказывается принимать. Каждый раз сжимая трость, он надеется, что это просто очередной кошмар.

***

Жан осматривает помещение и соседние столики — переезд в Англию дался ему намного тяжелее, чем тогда в Париж. Мама всё-таки была права насчёт того, что он тратит время впустую, занимаясь балетом. Сидя в небольшом кафетерии с ноутбуком перед собой, доделывая задание по экономике, он осознаёт: он никак не ожидал, что в свои двадцать четыре будет учиться на первом курсе в Лондоне. Для кого-то — мечта, для Жана — проклятие. Сердце скулит, когда он смотрит на соседний корпус, знает, что именно там хореографический зал. Знает, что там сейчас занимаются те, кто готов стараться, кто ещё может. Он переводит взгляд на лежащую рядом трость, хочет разрыдаться от того, насколько это отвратительно. Врачи говорят, проблем нет. Но нога каждый раз предательски ноет. Даже не так, — она, скорее, ужасно болит. Иногда, по утрам, ему тяжело встать с кровати. Хотя, наверное, проблема даже не в ноге, а в его мыслях. Психиатр, с которым он работает, твердит про психосоматику — будто Жан сам не догадывается. Кто-то рядом извиняется, пытаясь привлечь внимание Моро. Этот кто-то оказывается вполне симпатичным — в обтягивающей водолазке, в руках — толстовка, у него черные волосы и татуировка на скуле, притягивающая к себе внимание. Кажется, Жан уже видел его — как раз-таки в соседнем корпусе. — Я могу сесть рядом? Остальные места заняты, а мне внезапно отменили пару, преподаватель заболела. Моро кивает, двигая ноутбук ближе к себе. Нависает неприятная, почти давящая тишина. Он уже думает уйти в библиотеку, где хотя бы будет поменьше людей, но парень напротив неловко продолжает говорить. — Кевин. Второй курс балетной педагогики. А вы? — Первый курс бизнес-менеджмента. Жан. Кевин мило улыбается, глядя на него. Балетная педагогика звучит почти больно, но, черт, он и правда сам был виноват в том, что ему пришлось отказаться от детских мечт. — Не против на «ты»? — Жан кивает. — Не сочти за грубость, я думал, что ты старше. — Поступил позже. Они продолжают лёгкий диалог, пока Кевин не говорит, что за ним пришел друг. Жан думает, что на этом всё и закончится, но Кевин оставляет свой номер — жаль, что не на смятой салфетке, а то всё было бы прямо как в сюжете романтических фильмов. Вечером, улыбаясь в экран телефона, Жан думает, что окончательно сошел с ума. Оказывается, Кевин любит историю и флористику, увлекается танцами с самого детства — прямо как Жан, — а ещё самостоятельно изучает французский. Кевин Дэй — его полное имя, звучащее так складно, что хочется запомнить навсегда. Жан находит его инстаграм, удивляясь красоте фотографий — в большей мере, конечно, красоте Кевина, но об этом знать никому не положено. Жан, совсем не думая, предлагает свою помощь с языком. Ведь зачем после пар бежать к репетитору, когда они могут встретиться в любое свободное время, да и Жан готов помочь абсолютно бесплатно. Проводить время с ним кошмарно хорошо. Жан забывает, как дышать, когда слышит тихий смех Кевина, пока рассказывает очередной глупый анекдот, который вычитал на первом попавшемся сайте. Иногда ему кажется, что Кевин — это и есть его терапия. Он позволяет себе забыть обо всем, только появившись в поле зрения, а как только сам замечает Жана, начинает солнечно улыбаться, отходя от однокурсников. Когда Кевин слишком увлеченно рассказывает о своих занятиях, Жан начинает предательски задыхаться. Сердце бьется чаще, когда он начинает объяснять, как правильно подготовить пуанты или другие совсем очевидные мелочи. Каждый раз, когда Жан сжимает трость в ладони, Кевин кидает обеспокоенный взгляд на него, но не спрашивает — только стягивает рукав кофты на левой руке. Он приглашает Жана на свою маленькую репетицию. Говорит, что хочет показать поставленный им танец для сессии. И, черт, Жан действительно не может отказать этим ярким глазам, светящимся от восторга, особенно когда они сияют еще ярче, стоит ему дать согласие. Перед его глазами — по-настоящему огромный зал, впечатляющий своими размерами. Кевин включает тихую мелодию, выходя на середину. Жан садится на скамейку, прямо напротив него, стараясь не выдавать своих чувств. Кевин выглядит безмерно хорошо, настолько, что слов нет. Жан забывает обо всем, смотря на пластичные движения. Хочется выйти к нему, вспомнить годы учебы, забыть к чертям о боли в ноге. Ему ведь говорили, что вернуться-то он сможет — просто после реабилитации. Только Жан оказался слишком слаб для этого, погрязнув в пучине своих мыслей. Он думал, это бесполезно и бредово — возвращаться спустя несколько месяцев. Это же просто кошмарно, выпасть из своего крошечного мирка на такое время, хоть и кажущееся на первый взгляд очень коротким. Признаться, он правда пытался, делая растяжку дома, наедине с собой, или пытаясь снова повторить какие-то элементы, начиная с самых простых поз и связок. Не мог, сдавался. Но сейчас, смотря на Кевина, он хочет разрыдаться. Кевин рассказывал о травме руки, говорил, что был всего лишь несчастный случай — не так упал. Вот только он не сдался, как это сделал Моро. Вот только Кевин был действительно сильным и достойным. Жан не замечает, как музыка заканчивается. Кевин подходит ближе, окликая его. — Всё настолько плохо? — Всё настолько хорошо, Кев. Всё так замечательно. Просто… И Жан начинает говорить: сбиваясь, путая слова, иногда начиная задыхаться. Это и правда тяжело, но в какой то момент он чувствует необычайную легкость в груди, параллельно с тем, как колотится его сердце. Присутствие Кевина значительно помогает, особенно то, как он успокаивающее держит руку на его бедре, не перебивая, внимательно слушая, дожидаясь, пока дыхание Моро придет в норму, чтобы он продолжил рассказ. Жан говорит обо всём: о Марселе, Париже, родителях. В конце Кевин кивает, привстает, тянет на себя Жана, который уже хочет потянуться к трости, но Дэй останавливает его, а сам отходит, оставляя Моро стоять посреди зала. Включается тихая музыка, приятная, без слов. Сердце всё ещё бешено бьется, когда Кевин подходит все ближе, берет его руки в свои, начиная тихонько кружиться вокруг. Это глупо, даже как-то по-детски, Жан выглядит смехотворно, когда пытается вспомнить что-то из того, что учил раньше. Но, Господи, как же это замечательно.

***

На улице темно и прохладно, хотя погода достаточно приятная. Он стоит у входа с букетом цветов, не обращая внимание на косые взгляды уходящих актеров. Концерт давно закончился, и, несмотря на уговоры Кевина, Жан остался его ждать. Дэй сегодня выступал на университетском событии, так что не встретить его после было бы настоящим преступлением. Хоть Кевин и утверждал, что это будет долго, «Да и вообще, наше выступление не такое уж и хорошее», Жан отсидел всё мероприятие, терпеливо дожидаясь и после его окончания. Фигуру Дэя он узнает издалека, сразу же улыбается, поднимая руку вверх. Кевин замечает, подбегает ближе, целуя. Может быть, Жан так и не осмелится вернуться к балету, зато он осмелится крепко сжать ладонь Кевина, провожая его до своей квартиры, и, стоит входной двери с шумом захлопнуться, сомкнуть их губы, растворяясь в поцелуе. В этот раз, Жан клянется сам себе, он точно будет смелым.