***
Очевидно, у Джорджа представление простоты не такое, как у Дрима. Он отчаянно старается хоть что-то сделать на кухонном острове, полностью заставленном странной сырной смесью, которую нужно будет залить в макароны. Вероятно, это не так сложно, как кажется из-за устроенного Джорджем беспорядка, но парень в любом случае не понимает, с чего следует начинать. — Я запутался. — Лазанья может быть неаккуратной, Джордж, — Дрим нависает над ним, — это не так уж и сложно. Просто клади один слой за другим, пока не заполнишь до конца. Джордж неуверенно выкладывает ложку риккоты на лапшу для лазаньи, собираясь покрыть заготовку, пока рука Дрима не ложится на его руку, полностью закрывая собственную и сжимая ложку. — Тебе нужно его распределить, — Джордж почти задыхается, когда чувствует лёгкое давление на спину: одна рука младшего лежит на боку брюнета, а другая управляет его собственной, показывая, как распределять риккоту. Это кажется бесполезным, ведь парень не может сосредоточиться на распределении риккоты. Единственное, что его сейчас волнует — эти чужие ладони на теле. — Понял? — голос Дрима, тихий и интимный, звучит прямо в ухе Джорджа, чувствующего дыхание на коже, пока мурашки, бегущие по рукам, которые, к счастью, скрыты объемным свитером. — Да, — Джордж не понимает, слишком занятый попытками заставить сердце биться чуть медленнее. Боже, как же он жалок. Брюнет мысленно ругается за то, что не может совладать с собственным разумом и чувствами, которые проявляются от обычных прикосновений и шепота. Дрим очень тактильный и, вероятно, делает подобное со всеми. Следующие несколько минут проходят одинаково, умелые руки накладывают слой за слоем. Дрим направляет Джорджа и показывает правильный вариант — как сильно нужно нажимать, сколько приправ добавлять. В момент, когда лазанья наконец оказывается в духовке, парень уходит в ванную, делая столь необходимый глубокий вдох. Он не знает, почему на него так влияют такие вещи. Он такой идиот. Джорджу хочется кричать от бессилия, но не может, поэтому просто умывается холодной водой. Несколько глубоких вдохов и спуск воды в унитазе, чтобы казалось, что причина сбежать была нормальной. Теперь он снова на кухне с Дримом, убирающим оставшийся после Джорджа беспорядок, вытирающим стойку своим тупым фартуком, сосредоточенно наклоняется, кудри мягко обрамляют его лицо. Это один из тех моментов, которые Джордж всегда хотел, но никогда не ожидал. Незначительные домашние вещи, которые не на что не влияют, но кажутся до невозможности важными.***
Он не может перестать думать об этом. Руки Дрима на собственной талии, в волосах, на спине.. Лежа в постели после первой приличной попытки приготовить ужин, Джордж ворочается, пытаясь понять, что от этого чувствует. Ждать до завтрашнего вечера ради нескольких прикосновений не хочется, ему нужно больше прямо сейчас. Но нельзя просто войти в комнату друга и потребовать тактильного контакта, поэтому приходится справляться с тоской и надеяться, что завтра всё-таки повезет. Возможно, Джордж мечтал, чтобы кто-то сжимал его в определенных местах, чтобы чьи-то крупные пальцы раздвигали его.. Возможно, проснется в поту из-за этих мечтаний и будет нуждаться в принятии душа, после чего, посмотревшись в зеркало, определенно почувствует себя виноватым.***
В следующий раз руки Дрима скользят по его маленькому телу, когда тот пытается научить его резать. — Режь под небольшим углом, — тихо, интимно говорит Дрим, кладя одну руку на бедро Джорджа, а вторую поверх чужой руки, — не прямо. Джорджу снова становится сложно дышать, просто позволяя Дриму управлять его движениями, так легче, так чувствуется безопасность. — Двигай ножом, когда нажимаешь, — большая рука крепко сжимает руку Джорджа, нарезая морковку, на которую тот смотрел минут пять, прежде чем Дрим не пришел на помощь, — вот так, — ещё мягче произносит парень в сантиметре от Джорджа. Джорджу кажется, что его рука в огне, бедро больше не принадлежит телу, а спина горит от прикосновений друга. Дрим ослабляет хватку, чтобы увидеть, понял ли ученик, что делать, но нож остаётся неподвижным, а глаза Джорджа прикованы к овощу. — Джорджи? — и только в этот момент брюнет возвращается в реальность, понимая, что должен что-то сделать с ножом в руке. — Ох, прости, я просто.. — он не знает, как оправдаться. "Извини, я сейчас сосредоточен на твоём теле?" Это глупо. — Все в порядке, — слышится ухмылка в словах друга, — ты хотя бы знаешь что сейчас делаешь? — Да, конечно, — он не понимает, — мне кажется это довольно простым. — Окей, просто кинь все в кастрюлю, как закончишь, — Дрим убирает свою руку и мимолётно сжимает бедро Джорджа, прежде чем отстраниться. Джордж наконец дышит. Остальная часть их подготовки состоит из быстрых, но интимных прикосновений к талии, бедрам, волосам и спине Джорджа. К тому времени, когда ужин готов, он чувствует, что вспотел, из-за определенно радиоактивного тепла, выделяющегося в теле каждый раз, когда чувствует руки друга. Ник спускается по лестнице, как спаситель, помогая Дриму накрыть на стол, отвлекая Джорджа, чтобы тот смог выскользнуть из кухни и побежать наверх. Парню нужно просто взять себя в руки, это просто Дрим, его лучший друг, это невинно, по крайней мере, пытается убедить себя. Джордж не только плохо готовит, но и плохо справляется со стиркой, потому что понимает, что единственное, во что можно переодеться — спортивные шорты и майка. Оставаться в мокрой и неудобной одежде не имеется возможности, поэтому брюнет делает то, что делает всегда, когда чистая одежда отсутствует — крадет у Дрима. Он бежит по коридору в спальню друга, хватая спортивные штаны на завязках, которые плотно натягивает на бедра, и толстовку, доходящую до их середины. Уютно. От футболки Джордж действительно отказывается, потому что не хочет вспотеть, если Дрим решит продолжать прикасаться к нему. Возвращаясь на кухню в другой одежде, парень замечает взгляд Дрима, осматривающего товарища с ног до головы, замечая собственную одежду. Ник тоже смотрит на пришедшего. Смотрит невероятно понимающим взглядом, таким же, каким смотрел, когда поймал того за просмотром стрима. Джордж садится за стол на свое обычное место и делает вид, что за ним не наблюдают. Ужин проходит хорошо. Это было что-то по типу жарко́го, о котором Джордж, по идеи, прекрасно должен был знать, поскольку помогал с готовкой. Но из-за Дрима рядом парень мог испечь хоть четырехъярусный торт и не обратить на это внимание. Джордж опять помогает с уборкой и все время чувствует взгляд Дрима, пока стоит у раковины. Зрительный контакт — не его сильная сторона, поэтому лишь продолжает пялиться на губку и мыло, чувствуя, как каждый сантиметр тела дрожит под взглядом мужчины. — Вижу, ты снова опустошил мой шкаф, — наконец говорит Дрим спустя пару минут молчания, длившегося вечность. Джордж смотрит на раковину, не желая оглядываться с пунцовыми щеками. — Да, извини, мне просто нужно постирать мои вещи, — он не врёт. — Да брось, ты же знаешь, что я не против, — Дрим подходит к собеседнику и помещает руки на его бок в утешительном, по мнению Джорджа, жесте. Брюнет же испытывает слишком противоречивые чувства, потому что руки парня заставляют его ощущать безопасность и защищённость, одаривая заботой. Он изо всех сил пытается скрыть румянец. Он хочет, чтобы юноша продолжил прикасаться к нему. Он хочет узнать, законно ли чувствовать себя так хорошо при этом. — Ты выглядишь в них в разы лучше, чем я, — теперь Дрим определённо может заметить румянец на щеках друга. — Неправда, — усмехается Джордж, отрицая комплимент. Дриму всегда нравилось, как выглядит парень в его одежде. Неважно, что конкретно это было — от огромной толстовки с мерчем, купленной Джорджем для себя, до его физической неспособности покупать рубашки, которые не открывают вид на его ключицы. Дрим всегда комментировал это, не говоря ничего, что переходит черту. — Думаю, я лучше знаю, что мне нравится, — Дрим сладко улыбается, строго смотря на собеседника. Посуда выскальзывает из его рук и падает на дно раковины, практически разбиваясь. Джордж застыл на месте, плавясь от слов друга. Дрим будто пытается добиться реакции. Пытается заставить покраснеть. Однако Джорджу не нужно отвечать, ведь Дрим, ещё раз проведя рукой по его боку, наконец отстраняется и продолжает заниматься тем, чем занимался ранее.***
Слова Дрима не выходят из головы. Джордж вертится в постели и кричит в подушку. Думаю, я лучше знаю, что мне нравится. Джордж смотрит на рукава огромной толстовки, пытаясь понять, что Дрим имел ввиду под словами, буквально сломавшими ему мозг. Думаю, я лучше знаю, что мне нравится. Парень пытается как-нибудь отвлечься, ведь перемещение по простыням оказывается абсолютно бессмысленным, но не может выкинуть из головы воспоминания о руках Дрима и самом, полностью владея его мыслями. Воспоминания, в котором Дрим направляет его руки, когда они вместе украшают печенье. Воспоминания с руками вокруг его талии, когда Джордж притворяется, что сражается. Парень смотрит одни и те же видео снова и снова, изучая поведение Дрима, наблюдая за руками. Какая-то часть Джорджа счастлива, что все такие моменты есть в открытом доступе, но позже это становится проклятьем, ведь избежать упоминаний об этом никак не получится.***
Джордж, всю ночь будучи прикованным к телефону, выходит из транса только тогда, когда Ник заходит в его спальню. — Выглядишь хреново, чел, — первое, что говорит Сапнап, увидев сонного Джорджа с мешками под глазами. — Спасибо, — резко отвечает он, откладывая телефон и закрывая лицо руками, протирая глаза. Затем он чувствует, как его собеседник садится на кровать: — Ты в порядке, чувак? — Ник обеспокоенно смотрит ему в глаза, — в последнее время ты.. нервный какой-то, что-ли. — Все в порядке, — отвечает тот, — просто устал, — что, технически, является правдой, но суть не в этом, и Сап это знает. — Ты знаешь, что ты идиот, да? — Он вздыхает. Джордж уже открывает рот, чтобы возразить и сказать Нику чтобы он отвалил, но тут дверь открывается и друзья видят Дрима, стоящего у двери с Патчес в руках. — Доброе утро, — Дрим выглядит контрастно бодро в сравнении с Джорджем, что не нравится второму, но парень все равно заряжается этим. Джордж вздыхает, плюхнувшись на спину на простыни, с которыми боролся всю ночь, и Ник осознает, что ему нужно уйти. — Блинов? — Джордж поднимает голову и смотрит на ухмыляющегося мужчину, не смея ему отказать. — Ага.***
Слава всем богам, что Джорджу не нужно помогать на кухне в этот раз. Он просто наблюдает за тем, как Дрим готовит. Не то, чтобы ему обязательно нужно было присутствовать, но наблюдение за такими домашними ситуациями напоминает парню причину переезда сюда. Завтрак проходит без происшествий и все кажется вполне нормальным, несмотря на усталость Джорджа. — У тебя, похоже, сироп на волосах, — замечает Дрим, когда просит друга поставить тарелку в раковину. — Ох, — он не видит, но чувствует некоторую липкость на волосах, — я слишком уставший для душа. Дрим усмехается: — Тебе не нужно идти в душ, смотри, — он хватает мокрое бумажное полотенце и становится рядом с мужчиной, — это легко исправить, — Дрим начинает мягко убирать сироп, перебирая волосы старшего. Это один из тех редких моментов, когда Джордж может пялиться на лучшего друга, пока тот на чем-то сконцентрирован. Шатен снова задерживает дыхание, когда руки, на которых тот зациклен, проводят по щеке, пока расчесывают волосы. Он парализован, Дрим находится так близко, глаза Джорджа бегают по его волосам, глазам, губам и щетине, не зная, где остановиться. Щетина занимает особое место в сердце Джорджа, ведь давно заметил, что Дрим перестал брить лицо так часто, после того, как парень случайно сказал, что ему идут волосы на лице. Джорджу нравится думать, что это произошло по его вине, возможно, это был независимый выбор, но хочется думать, что это не так. — Хорошо, — Дрим выдыхает и откладывает бумажное полотенце, — кажется, я понял, — его голос звучит приглушённо, как белый шум, Джордж полностью сосредоточен на руке, гладящей его лицо, а большой палец Дрима зарыт в волосах Джорджа, удерживая на месте. Его руки теплые, большие и мягкие, и парень ничего не может с собой поделать, когда прижимается к одной из них. Дрим чувствует это именно тогда, когда замечает нежный, глубокий взгляд собеседника, наблюдая, как чужие щеки краснеют под его руками. При зрительном контакте возникает такое ощущение, что Джорджа поймали с поличным, волна нервозности захлёстывает, не получается пошевелиться. Парень чувствует теплое дыхание Дрима, пока тот наклоняется ближе к его лицу. — Джордж, — выдыхает Дрим и потирает большим пальцем его щеку, бросая такой взгляд, от которого у Джорджа подкашиваются ноги. Джордж хочет убежать, но не может оторваться. Дрим снова открывает рот, собираясь сказать что-то, что, вероятно, заставило бы Джорджа растаять, но тут они слышат приближающиеся шаги. Дрим убирает руку и выпрямляется, а Джордж остаётся один, уже скучая по этим прикосновениям. — Я собираюсь постримить с Карлом, хотите присоединиться? — предлагает Ник, входя в комнату, — если только.. — он смотрит на парней по очереди, замечая, насколько они близко и насколько напряжены, — вы не заняты. Дрим отходит и выдавливает из себя улыбку, оставляя тот момент, который они только что пережили: — Звучит весело. Я не против.***
Трансляция проходит как всегда. Джордж тоже решает присоединиться, но оказывается не так разговорчив, как всегда, и чат замечает это. Все замечают. Дело не в том, что он чем-то расстроен, или недоволен глупыми шутками друзей, просто мысли парня полностью сфокусированы на произошедшем на кухне. Он может поклясться, что всё ещё чувствует фантомные прикосновения Дрима, но на самом деле Джордж один в этой большой комнате в компании монитора. Он чувствует отчаяние, тошнотворное отчаяние, ведь так жаждет новых прикосновений, несмотря на то, как это нервирует. Спустя десять минут после окончания стрима, Ник врывается в комнату Джорджа, снова не удосуживаясь постучаться. — Ник, — Джордж разворачивается на стуле, — что-то нужно? Сапнап закрывает за собой дверь, и Джордж чувствует что-то нехорошее, когда на него пристально смотрят. — Мы не договорили, — Ник складывает руки на груди, — что с тобой творится последнее время? — Не понимаю, о чем ты, — у Джорджа нет желания разговаривать с Ником о своих чувствах. Он даже с собой не хочет о них говорить. — Завались, — парень закатывает глаза, хотя молчание — последнее, чего он хочет от парня, — ты такой тихий, и хотя раньше я считал это благословением, сейчас это начинает меня напрягать. — Я тихий? — Джордж правда удивлен этому замечанию. Ник усмехается. — Ага. Все в порядке? Джордж не знает, что ответить. Он может сказать, что все в полном порядке, если проигнорировать ту часть, в которой мечтает о руках его лучшего друга. Сап воспринимает молчание, как знак наличия проблемы: — Это Клэй? — имя Дрима заставляет парня поерзать на стуле. Ему все ещё странно слышать это имя, связанное с человеком, с которым видится каждый день, — значит да, — заключает друг, видя реакцию Джорджа. — Ник, я не знаю, что ты хочешь, чтобы я тебе сказал. — О чем думаешь, — Ник подходит и садится рядом, поворачиваясь и смотря на парня, — позволь мне помочь. — Ты ничем не можешь помочь, — Джордж хочет, чтобы на Землю упал метеорит. — Ну, может, ты можешь мне рассказать, вместо того, чтобы держать в себе, — Сапнап даёт Джорджу щелбан, зная, что тот слишком многое скрывает. — Почему ты думаешь, что это связано с ним? — Джордж вертит в руках шнурок своей, точнее Дрима, толстовки. Ник закатывает глаза. — У меня есть глаза и здравый смысл, — Джордж пытливо смотрит на собеседника, и тот откидывается на спинку стула, признавая поражение, — вы оба идиоты, знаете? — Я думал, ты пытаешься мне помочь. — Тогда скажи, с чем конкретно тебе помочь, — вздыхает Сап. — Это Дрим, — признается Джордж. — Да, я знаю. Что именно? — Думаю, ты и так догадываешься, не так ли? — Ник определенно видел, как Джордж пускал слюни на Дрима во время рождественского стрима, а одежда, которую парень носит, была ещё одним доказательством. — Догадываюсь о чем? — Сапнап снова вздыхает и смотрит на Джорджа, ожидая, что тот заговорит и все объяснит. Он этого не делает. — Ник, — Джордж не хочет говорить это вслух. — Джордж. Они сидят молча какое-то время, позволяя вопросам без ответа витать в воздухе. — Он очень заботится о тебе, Джордж, — наконец говорит Ник, и эта информация заставляет Джорджа покраснеть, желая содрать с себя кожу. — Я знаю. — Не думаю, что ты действительно понимаешь. — Тогда просвети меня, — наступает ещё пара секунд неловкого молчания. — Знаешь ли ты, что он начал готовить только тогда, когда ты переехал к нам? — выдает Сап, и растерянное выражение лица Джорджа показывает, что нет. Он не знал, — ему было плевать на семейный ужин, совместный завтрак и тому подобное, пока ты не приехал. Я ел лапшу каждый вечер и сухие хлопья каждое утро, ему было все равно, но потом приезжаешь ты и он становится ебучим шеф-поваром. — Подожди, — Джорджа сбивают с толку противоречия, — но Дрим сказал, что пытался научить тебя готовить, но ты не захотел, поэтому он стал учить меня. Ник поднимает бровь и ухмыляется. — Он соврал, чел, — Ник усмехается, — он соврал, чтобы бывать с тобой наедине на кухне. Это многого стоит. — Оу, — часть Джорджа чувствует себя обманутым, но по большей части это удивление. Приятное удивление, — может быть, у него появилось новое хобби, поэтому хочется.. — Да Господи, — перебивает Сапнап, — перестаньте быть такими слепыми. Вы оба пытаетесь убедить себя в том, что у другого нет взаимных чувств, это смешно. — Я не слепой, Ник. И я бы хотел этого, правда хотел, — он хочет верить, что нужен Дриму. — Именно поэтому я и говорю, что он о тебе очень заботится, — последние два слова Сапнап произносит тоном, отсылающим на что-то большее, чем простая забота — не закрывайся от этого, не закрывайся от него. Его это напугает. — Это я напуган, Ник, — голос Джорджа дрожит, — это я не могу перестать думать о нем, — Джордж не хочет продолжать разговор, не хочет опозориться ещё больше. Ник, похоже, понимает это. — Ты же знаешь, что он много разговаривает со мной? Обо всем. — Например? — Лицо Джорджа краснеет в сотый раз за сегодняшний диалог. — Я не собираюсь раскрывать все его секреты, это было бы нечестно, но знай, что тебе не о чем беспокоиться. Он чувствует то же самое. — Ты не знаешь, что я чувствую. — Опять же, глаза и здравый смысл. По всей видимости, я единственный в этом доме, у кого есть работающие клетки мозга, — Ник встаёт со стула и направляется к двери, — поговори с ним. Он смотрит "Властелина Колец" один в своей комнате, такой жалкий. Прежде, чем Джордж успевает возразить насчёт клеток его мозга или прокомментировать предложение, Ник уже выходит из комнаты.***
Джорджу потребовалось вдвое больше времени, чем обычно, чтобы подняться по длинной лестнице, пройти по коридору и добраться до входной двери в комнату своего лучшего друга. Каждый шаг давался с трудом, парень даже не знает, что хочет сказать и что хочет сделать, ему просто нужно быть там. Итак, раздаётся стук. — Войдите! — кричит голос из комнаты, и шатен глубоко вздыхает, прежде чем открыть дверь, — хэй, Джорджи, как дела? — Блондин сидит на своей кровати, прислонившись спиной к изголовью, с взъерошенными кудрями и в выцветшей футболке. Фильм играет на мониторе, который достаточно большой, чтобы заменить телевизор. Сильно чувствуется, как сердцебиение пульсирует в висках. — Я, — старший закрывает за собой дверь, — я просто хотел с тобой кое о чем поговорить, — нет и малейшего представления, как рассказать Дриму о том, о чем говорил Ник, о чувствах, от которых он не должен бежать. — Садись, — зеленоглазый хлопает по кровати рядом с собой и шатен садится, повернувшись телом к мужчине, который тут же кладет руку на чужое колено, — все в порядке? — он трёт большим пальцем ткань, заметив небольшую тревогу на лице друга. Парень хорош в этом. Но в данном случае кажется, что это ещё одна вещь, о которой следует беспокоиться. Джордж пиздецки нервничает каждый раз, когда к нему прикасается лучший друг. Джордж не уверен, что когда-нибудь привыкнет к этому лёгкому доступу друг к другу, когда каждый может просто протянуть руку и прикоснуться. Это реально. Это ужасает. — Да, — по крайней мере, надеется на это, — я только что разговаривал с Ником, который рассказал мне кое-что, — он смотрит на большую руку, лежащую на нем, разглядывая вены и сухожилия, пока Клэй сжимает пальцы, осознавая сказанное. — Ох, — блондин выпрямляется и Джордж рискует, смотря прямо в его глаза, выглядя обеспокоенным, — что он сказал? Джордж делает ещё один глубокий вздох, и изо всех сил пытается продлить зрительный контакт, а не отводить взгляд. — Он сказал, что ты никогда не пытался научить его готовить, — это глупо звучит, но Дрим понимает смысл, — и сказал, что мы слепые идиоты без работающих клеток мозга, — кареглазый пытается разрядить обстановку и, судя по смешку товарища, это получается. Но парень не уходит от темы, — почему ты солгал мне? Друг сжимает пальцы ещё сильнее, и шатену хочется сложиться пополам. — Я не пытался обмануть тебя, Джордж, я просто.. — теперь его очередь тяжело вздыхать, — думаю, я просто хотел провести время с тобой, без Ника. Без Ника. Это сказано без негативного подтекста, и оба это понимают. Ник — связующее звено между ними тремя, человек, который выслушивает всю ту хуйню, которая между ними происходит, который принимает всю критику, несмотря на то, что сыт ею по горло. Но Ник не тот человек, кто прикасается к Джорджу при любой возможности, не тот человек, кто фантазирует о руках Дрима и не тот, кто краснеет при любом зрительном контакте. Джордж рискует и кладет свою ладонь на руку, лежащую на своем колене, проводя пальцами. Кажется, что Дрим легонько улыбается, прежде чем парень задаёт вопрос. — Ты мог бы просто сказать, Клэй, — он переворачивает чужую ладонь и кладет свою руку в его, внутренне умирая из-за разницы в размерах их рук, — мне нравится проводить с тобой время, — выражение лица младшего сменяется с беспокойства на что-то более нежное. — Знаю, это глупо, — Блондин переплетает их пальцы, а шатен пытается подавить выступающий румянец, — я боялся, что тебе покажется странным то, что я хочу провести с тобой время наедине, — он потирает большим пальцем ладонь собеседника, — дело в том, что я люблю готовить, просто рядом со мной никогда не было никого, с кем бы я хотел разделить это занятие. Я и не хотел, пока не появился ты, — старший тратит все силы на то, чтобы убрать злосчастный румянец с лица. — Я бы точно не подумал, что ты странный. Дело не в том, что мы не прыгали по чатам и серверам, чтобы поговорить без ребят. Мы давно проводим время наедине, знаешь, — он отлично помнит их ночные диалоги, звук замедляющегося дыхания засыпающего друга. Он иногда даже скучает по этому волнению от тайной подростковой влюбленности, которой они шепотом делились в переписке или по телефону так, будто скрывались от родителей. Звонки, длившиеся всю ночь. — Но почему именно я стал причиной? Почему не Ник? — Джордж уже знает ответ, но хочет услышать подтверждение. Ему необходимо знать, что лучший друг считает его чем-то большим, чем простым товарищем. — Ты заставляешь меня чувствовать себя дома, Джордж, — выдыхает Дрим, растягивая рот в небольшой улыбке, — а Ник нет, — тот домашний уют, свидетелем которого стал он, — до твоего приезда этот дом был таким.. пустым и безжизненным, что-ли. Из-за тебя мне хочется готовить ужин и завтракать блинами, особенно когда ты ходишь в моей одежде так, будто принадлежишь мне. Будто принадлежишь мне. — Я уже давно принадлежу тебе, Клэй, — выпалил Джордж быстро, даже не думая над ответом и покраснел, как и собеседник, — я всегда принадлежал тебе, — он давно ни с кем не встречался и не был так близок, никогда не пересекал океан ради кого-то. Он принадлежал Дриму гораздо дольше, чем они оба предполагали, — я твой. — Ты мой, — сильная рука притягивает к себе, заставляя старшего лечь на кровать на грудь младшему. — Я твой, — подтверждает шатен, повторяя это, как мантру, как будто они должны напомнить себе о том, что это реально. Они лежат в одной постели друг на друге. Джордж прижимается ещё ближе, когда рука Дрима притягивает его за талию. Джордж чувствует себя в безопасности, поэтому перестает задерживать дыхание. Они молча обнимаются, единственным звуком является фильм на фоне, который выключает кареглазый. Старший не хочет отвлекаться, ведь слишком сосредоточен на другом: на руке обнимающей его, на груди, на которой лежит, на сердцебиении, которое слышит через рубашку. Джордж так давно мечтал об этом, что сейчас всё кажется лишь сном. Дрим ближе прижимает парня к себе и залезает рукой под большую толстовку. Чувствуя тепло чужой ладони, шатен думает о том, что больше не чувствует тревожного отрицания, только покой, от чего шумно выдыхает из-за прикосновения и утыкается в рубашку товарища. Он чувствует себя дома. Джордж не может оторвать взгляд от их ладоней, скреплённых вместе. Джордж не может перестать мягко поглаживать руку друга, обводя вены. Джордж должен убедиться, что это реально. Он засыпает, наблюдая за их руками, чувствуя их синхронизированное дыхание и присутствие пальцев друга, легко гладящих его под толстовкой.***
Они снова на кухне после того, как Джордж случайно задремал, в чем обвинил блондина. У него бабочки в животе из-за пробуждения в объятиях друга, и лишь надеется, что после того, как прозвучит признание о взаимных чувствах, это станет повседневным явлением. Однако вопросы все еще остаются: шатен не уверен, кто они друг для друга, не уверен, влюблен ли в него Дрим, и просто знает, что они принадлежат друг другу, как бы странно то не звучало. — Что на ужин, мама и папа? — Сапнап сидит на барном стуле у кухонного острова, сложив руки вместе, и смотрит на двух мужчин, разносящих еду. — Заткнись, Ник, — Джордж бросает на него многозначительный взгляд, пытаясь подавить румянец, подступающий к лицу. Сап в ответ ухмыляется. — Ты будешь ужинать тем же, что и Патчес, — вставляет Клэй, кивая в сторону кошки, которая ест свой корм. — Это статья за жестокое обращение с детьми, Клэй. — Хорошо, мне плевать, свали отсюда, — Дрим взмахивает рукой, отгоняя раздражение. — Я все равно ухожу, — Сапнап встаёт со стула, — буду дома поздно, так что, — он останавливается, чтобы посмотреть на Джорджа, — мама и папа могут побыть наедине. — Господи, Ник, — вздыхает зеленоглазый. — Идиот, — добавляет шатен, снова вынужденный сдерживать румянец. Когда Ник уходит, между ними возникает небольшое напряжение: они одни в этом большом доме, и никто не может помешать им находиться слишком близко, чтобы сделать их отношения менее… интимными. Однако это долгожданное чувство, и Джордж чувствует скорее приятное волнение, чем тревожность, как было раньше. Собственная реакция на момент, когда Дрим вновь прикоснется к нему, больше не вызывает испуга. — Итак, может, нам сегодня вечером обыскать комнату Ника, моя любимая жена? — Клэй привлекает внимание друга, который прислоняется к стойке и мгновенно краснеет. — Во всей этой истории с женой ты виноват, понимаешь, твоя рождественская открытка посеяла это в его голове, — Джордж устало стонет. Дрим подходит ближе, кладя руки на бедра собеседника и слегка притягивает их. Парень охотно подаётся вперед, позволяя своим маленьким рукам лежать на более сильных. Он старается не думать об этом. — Ты хочешь сказать, что не будешь моей женой, Джорджи? Ты разбиваешь мне сердце, годы в браке выброшены на ветер. А что мы будем делать с Патчес и Ником? Они не могут быть детьми развода, как же… — Боже мой, Клэй, заткнись, — зная, что это шутка, щеки все равно чуть ли не краснеют, поэтому он небрежно пытается оттолкнуть товарища, однако это просто заставляет блондина схватить его ещё сильнее. Джордж не возражает. — Все еще так странно слышать, как ты произносишь мое настоящее имя, — он переводит тему, — я привык к тому, как ты называешь меня моим, ну, персонажем. — А я привык лишь представлять, как твои руки лежат на мне, вещи меняются, — вырывается фраза еще до того, как Джордж успевает подумать о том, как это может прозвучать. Это заявление заставляет Дрима ухмыльнуться и притянуть друга ещё ближе, теперь стоя практически вплотную, пока их обувь едва не соприкасается друг с другом. — Ты представлял, как я прикасаюсь к тебе? — Он забирается руками под свитер другого, по-настоящему прикасаясь к нему, чувствуя под пальцами теплую кожу и выступающие кости. Джордж чувствует, что вот-вот взорвется, ведь это реально происходит, и не может ни взять свои слова назад, ни попытаться убедить, что это была шутка. Но учитывая, насколько безопасно он чувствует себя под сильными руками младшего, парень не чувствует необходимости сбежать. — Естественно, — отвечая так, как будто это очевидно, и, вероятно, так оно и есть, исключая Дрима, — всегда, когда мы засыпали по телефону, я пытался заставить свою кожу почувствовать фантомное прикосновение, представить, что это ты, — говорит тихо, шепотом, как будто Ник или Патчес были рядом и могли подслушать.. Это признание кажется тайной, чем-то слишком личным для посторонних ушей. — Боже, Джордж, — вздыхает Клэй, сильнее сжимая руки и убеждая себя, что это реально, — если бы я знал, я бы через минуту прилетел к тебе, чтобы дать тебе все, что ты хочешь. — Я думал об этом, приглашая тебя в гости, — много бессонных ночей, которые Джордж боялся не пережить, — но в конце концов ты бы улетел, и я думаю, что это было бы хуже. Если бы ты был у меня какое-то время, а затем мне бы пришлось наблюдать за тем, как ты уезжаешь, зная о том, как мне хорошо с тобой.. Я рад, что я наконец здесь и мне не нужно беспокоиться, что у нас мало времени. Пока парень рассказывает, друг кивает, соглашаясь, что описанное было бы настоящей пыткой. Это одна из причин, по которой тот не возражал против того, чтобы Ник навещал Джорджа один. В глубине души он знал, что никогда не сможет уехать от него. — У нас есть все время в мире, детка, я буду прикасаться к тебе столько, сколько ты захочешь, где захочешь и когда захочешь, — говорит Дрим как молитву. Шатен замечает, как руки парня перестали оставаться только на бедрах, а стали бродить по спине, телу, животу, где угодно. Он почти начинает дрожать от нового прозвища, которое делает ситуацию еще более реальной. Он чувствует тепло, распространяющееся по всему телу из-за разговоров о том, что к нему прикасаются где угодно и когда угодно. Джордж — парень, которого трогает и ласкает тот, кто являлся героем почти всех мечтаний слишком долго. — Ты думал об этом? — Младший не хочет быть единственным, кто разоблачает себя. — О прикосновениях к тебе? — Джордж кивает, чувствуя, как горят щеки. — Конечно, я… — Дрим вздыхает, сжимая руки на собеседнике немного крепче, как будто боится, что тот испарится. Положив голову на него и закрыв глаза, он почти шепчет, — я думал об этом так же, как и ты, притворяясь, что ты в моих объятиях, пока мы засыпали вместе по звонку. Я думал об этом каждый раз, когда смотрел твои стримы. Думал об этом каждый раз, когда ты присылал мне фотографию, каждый раз, когда я слышал твой голос, и в каждый из всех моментов между этими, — слова пьянят Джорджа, представляя, как они разговаривали и стримили вместе, как отправлял фотографии другу, который на другом континенте думал о нем в эти моменты. Думал о том, как хочет прикоснуться к нему, — боже, Джордж, я до сих пор думаю об этом, когда вижу тебя. Мне постоянно приходится сдерживать себя, притворяться и находить предлог, чтобы коснуться. — Тебе не нужен предлог, делай со мной что хочешь, прикасайся ко мне когда угодно и как хочешь, — парень жаждет этого, находясь на седьмом небе от счастья, зная, как сильно его хочет Дрим. Зная, что это желание более взаимно, чем казалось. Что они оба пытаются найти способ получить то, что хотят, не переходя при этом воображаемую границу, которую ни один из них никогда не пересекал. Услышав это, Клэй перестает сдерживаться. Рука скользит от бедер младшего до щек, ни разу не оторвавшись от тела. Он проводит пальцем по мягким губам, и чужой разум затуманивается от желания. Затем это наконец происходит. Дрим поднимает голову Джорджа вверх и наклоняется, чтобы спустя долгие месяцы страданий, наконец поцеловать его. Джордж чувствует себя так, словно душа покинула тело и вознеслась. Губы Дрима ощущаются невыносимо правильно. Его держат так близко и так нежно целуют, это больше, чем то, что он представлял все эти одинокие ночи в постели. Когда блондин начнет отстраняться, вероятно, чтобы спросить у друга что-нибудь глупое, например, все ли в порядке, Джордж кладет руку на чужую шею, зарывается в кудри и притягивает обратно, целуя. На этот раз поцелуй получается менее нежным, а наполненный едва сдерживаемой страстью и потребностью. Рука Клэя снова спускается к бедрам шатена. Чувствуя, как язык Дрима вылизывает ему рот, парень обхватывает руками шею младшего, а большие руки притягивают его так, что они, наконец, сливаются в одно целое. Клэй, кажется, не знает, где держать руки, потому что они касаются любой части товарища, до которой могут дотянуться. Джордж не против, скорее даже поощряет, удовлетворенно мыча при каждом движении. Вскоре поцелуй становится более чувственным, и младший издает удивленный звук, когда его внезапно хватают за бедра и поднимают на стойку. Боже, это была его давняя фантазия, и либо Дрим умеет читать мысли, либо тоже думал об этом раньше. В любом случае, парень одобряет это, позволяя зеленоглазому контролировать поцелуй, обхватывая того ногами. Руки Дрима касаются под свитером, трогают грудь, живот, бедра. Джордж позволяет себе проскользить от его шеи к широким плечам, опуская ладони ниже, чувствуя, как младший сжимает его маленькое тело. И маленький — это именно то, как Джордж чувствовал себя в объятиях мужчины. Не в негативном смысле, а в том, что Дрим заставлял его чувствовать себя защищенным. В безопасности. Он знает, что тот не сделает ничего, что могло бы причинить ему боль или дискомфорт, что между ними доверие, которое делает такое обращение гораздо приятнее, чем при любых случайных связях. — Ты нужен мне, Клэй, — не может сдержать стон Джордж, когда товарищ отстраняется, чтобы прижаться к его шее и оставить несколько засосов, о которых придётся беспокоиться позже. Старший ярко чувствует, насколько сильно сейчас возбужден, насколько же легко Дриму удалось довести и возбудить. Джорджу кажется, что его тело находилось на грани с тех пор, как он переехал во Флориду, ожидая прикосновений, — ты нужен мне. Блондин отвечает стоном, крепко сжимая бедра Джорджа и притягивая к себе так, чтобы их промежности соприкасались через тонкие спортивные штаны, — боже, Джордж, ты невероятно идеальный, — неразборчиво проговаривает тот ему на ухо, сжимая их растущие эрекции вместе. Именно тогда реальность бьет парню в лицо или же, если точнее, в его стояк, потому что прямо сейчас возбуждение его лучшего друга чувствуется особо ярко. Прекрасный момент, о котором раньше шатен мог лишь фантазировать, виновато дроча после их разговоров в дискорде. Но сейчас Дрим хочет его, он знает это, чувствуя, какой его член твердый, большой, и пиздец какой настоящий. Ощущения рук, губ, а теперь ещё и члена, прижимающегося к нему, сводят шатена с ума от удовольствия. Впервые в жизни не возникает желания дерзить, требовать или глупо шутить, чтобы помочь успокоиться — ему до смерти нравится безвольно находиться во власти Дрима. Второму, похоже, тоже это нравится, потому что он в тот же момент притягивает Джорджа к себе, прижимаясь сильнее. Старший обессиленно падает тому на плечо, соединяя губы с чужой шеей. Он был бы смущён тем, насколько сейчас мокрый и твердый, но не в состоянии сосредоточиться на этой мысли, пока стонет, задыхаясь от больших рук, оставляющих синяки на теле и жара, царившего между ними. — Ты так красиво звучишь, детка, — парень не полностью понимает, какому именно звуку это было адресовано, но ему все равно, ведь от комплимента тут же тяжелеет в паху. Собственные пальцы крепко сжимают шею и волосы Клэя, ноги ещё сильнее обхватывают тело и бедра, пока он прижимает их друг к другу. Странно, что от слов, обычно вызывающих у него смущение и вгоняющих в краску, теперь Джордж испытывал подобное, но отрицать свои желания уже не осталось сил. Дрим, очевидно, улавливает реакцию старшего на свои комментарии, поэтому продолжает. Твоя задница великолепна. Ты идеален для меня. Я хочу прикоснуться к каждому сантиметру твоего тела. Мой невероятно привлекательный мальчик. От последнего у Джорджа что-то щелкает в мозгу и он немедленно притягивает губы Дрима к своим, небрежно, чередуя со стонами, но это именно то, что необходимо ему прямо сейчас. — Я сейчас.. — парень пытается выдавить, насколько позорно близок момент, чтобы кончить, хотя они просто трутся друг об друга на кухне, но ещё одно движение заставляет слова застрять в горле. — Собираешься кончить в штаны, детка? — Клэй заканчивает предложение, которое так и не смог сказать старший, — ты уже так близко? Джордж просто хнычет в ответ, тяжело прикрывая глаза от удовольствия. — Ты охуеть какой милый, Джордж, — Дрим сводит его с ума, Джордж в бреду, с каждым словом поддаваясь все больше и больше, — ты уже выглядишь как выебанная шлюха, хотя я ещё даже не прикасался к твоему члену, — шатен ощущает, насколько мокрые его боксеры и мужчина напротив, вероятно, тоже чувствует это. Чужие большие руки продолжают сжимать задницу старшего, и тот чувствует лёгкое прикосновение пальца к проходу, все ещё отделенному тканью, а затем слышит теплый шёпот прямо у своего уха, — я даже не вставил тебе, а ты уже собираешься кончить? И он кончает. Джорджа трясет так, будто никогда раньше не прикасался к себе, до момента когда это не сделал блондин. Джордж чувствует себя ебучим девственником, который никогда раньше не удовлетворялся, пока это не сделал другой. Он пытается заглушить свои стоны, утыкаясь в чужую шею, но тот резко дёргает его за волосы, — я хочу слышать тебя, — а шатен сейчас слишком возбужден от рук лучшего друга, имеющего над ним контроль, поэтому не может сделать ничего, кроме как подчиниться. Не то чтобы это было очень трудно, учитывая оргазм, мгновенно поразивший парня, поэтому делать то, что хочет Дрим, было довольно просто. Особенно когда он шепчет на ухо комплименты, говоря о том, какой он хороший и как горячо звучит. Его тело дрожит в руках Клэя, пока старший прижимается сильнее, пытаясь успокоиться. Горячая рука скользит с волос Джорджа на щеку, поворачивая голову и устанавливая зрительный контакт. Кажется, будто этот момент бесконечен — они полностью потерялись в погоне за удовольствием. Дрим выглядит совершенно опустошенным, волосы прилипают ко лбу, глаза темные от расширенных зрачков, а губы красные. Джордж мысленно запоминает эту картину, а затем соединяет их губы, не обращая внимания на липкость в штанах. Послеоргазменные поцелуи с Дримом, вероятно, становятся новым любимым ощущением парня. Они невероятно чувственны, напоминая о том, что он желанен, о том, что Дрим хочет его. Все ещё твердый член, прижатый к нему, является ещё одним признаком этого желания. Джордж хочет прервать поцелуй и спросить об этом, но Дрим делает это быстрее. Собственные ноги трясутся, а руки обессиленно висят на мужчине. — На колени, детка, — шатен немедленно выполняет приказанное. Он едва был способен стоять на ногах, поэтому оказался там, где и должен был, — могу ли я кончить тебе на лицо? — Жар снова пробегает по телу, заставляя член дернуться, и щеки краснеют, когда старший поднимает глаза. Рука Клэя сжимает его член сквозь штаны, он тяжело дышит, смотря на кареглазого сверху вниз так, будто хочет съесть живьём. Джордж думает, что позволил бы ему это сделать. Мысленно сверяясь со списком вещей, которые всегда хотел сделать со своим лучшим другом, он кивает. Взгляд фокусируется на руке Дрима, поглаживающей его член. Рот непроизвольно открывается и язык высовывается сам, как в порно. — Блять, Боже, ты пиздец какой горячий, — Блондин наконец приспускает свои штаны вместе с боксерами и вытаскивает член, позволяя Джорджу наконец увидеть его. Этого достаточно, чтобы у него снова встал, будучи пубертатным подростком. Видя его так близко, твердым, сочившимся предэякулятом и с большими явными венами, собственный рот наполняется слюной. Дрим несдержанно стонет, начиная дрочить. Джордж держит руки при себе, чувствуя, что это именно то, что ему обязательствует делать, пока младший не скажет иначе. Джордж не думал, что так легко войдёт в эту роль, ожидал, что будет колебаться какое-то время, но с таким Дримом всё, чего он хочет — выполнять то, что хочет Дрим. Поэтому парень сидит на полу, все ещё немного трясясь от прошедшего оргазма и высунув язык. Слюна капает с кончика языка, падая на липкие штаны. Он чувствует себя таким грязным, униженным и маленьким, но Дрим продолжает хвалить его, хотя тот просто сидит и ждёт, пока покроется чужой спермой. — Мне так хорошо, детка, ты так красиво выглядишь подо мной, — Дрим звучит совершенно разбитым, двигая рукой ещё быстрее, — посмотри на меня, Джордж. Шатен смотрит на него, и в тот момент, когда их взгляды встречаются, Клэй издает сдавленный стон, кончая на чужое лицо, одной рукой держа свой член, а другой сжимая край стойки сзади сидящего. Джорджу хочется досмотреть это до конца, но приходится закрыть глаза, когда появляется ощущение капель на лице. Последнее, чего ему хотелось — испортить такой опыт своими раздраженными глазами. Некоторая часть приземляется на язык, и он не спешит глотать, ожидая, когда Дрим закончит. Парень открывает глаза, снова чувствуя большие руки на своих бедрах. Тот стоит перед ним на коленях, глядя сквозь влажные кудри. Джордж не знает, чем думает, когда двумя пальцами вытирает часть спермы с лица и засовывает их в рот, облизывая дочиста. Это не самый лучший вкус на свете, соленый, но идея позволить Дриму кончить уже в чужой рот, когда он окажется перед ним на коленях в следущий раз, весьма понравилась. — Господи, Джордж, — бормочет Дрим, — ты меня убьешь. Несмотря на сперму на лице и во рту, Джорджа все равно втягивают в глубокий поцелуй. Тогда шатен приходит к выводу, что его лучший друг — отвратительный идиот, которому нравится пробовать себя на вкус вместе с ним. Они целуются на полу кухни, отходя от оргазма. Джордж начинает замечать боль в коленях, холодную влажность в штанах и неприятную липкую жидкость на собственном лице и, вероятно на волосах тоже. — Я такой грязный, — первое, что сказал парень за прошедшее время, и это заставило Клэя тупо ухмыльнуться так, как Джордж никогда не привыкнет видеть. Это кажется странно нормальным — смеяться друг с другом на полу кухни. Шатен думает, что это именно то, чего ему не хватало всё время, ведь жажда наконец-то пропала. — Если честно, я считаю, что ты выглядишь великолепно, — замечает Дрим, запуская руку в темные волосы друга. Вначале тому показалось, что блондин шутит над ним, но посмотрев в зелёные глаза, он понимает, что тот говорит искренне. Тёплый чужой взгляд заставляет сердце Джорджа затрепетать. — Конечно ты так считаешь, ненормальный. — Мне кажется, что я помню, как кое-кто недавно кончил из-за меня где-то за минуту. Так что, может быть, заткнешься? — Это не было минутой, — задыхается Джордж, — я больше никогда не позволю тебе кончить мне на лицо. — Хорошо, — выдыхает Дрим, — есть ещё много других мест, на которые, или в которые, я мог бы кончить. — Повторюсь, ненормальный.***
Ужин был отменён. После долгого душа, наполненного поцелуями, прикосновениями, какими им хотелось, и мытьём друг другу волос, они решают вместо этого заказать еду. — Могу ли я продолжать учить тебя готовить? — спрашивает Дрим, отрываясь от еды, пока они сидят на диване. «Офис» играет на заднем плане, но на него не обращают никакого внимания. — Ты же понимаешь, что тебе больше не нужен предлог, чтобы остаться со мной наедине и прикоснуться, да? — Джордж ухмыляется, наблюдая, как блондин краснеет. Это резко контрастирует с уверенным в себе парнем, недавно приказывающим самому шатену встать на колени. — Заткнись, — Дрим имел в виду не это, — мне нравится готовить, я хочу поделиться этим с тобой. Джорджу приходится глубоко вздохнуть при этом признании. Очевидно, это не первый раз, когда у них сходятся интересы, но что-то в том, что они видели друг друга обнаженными и довели друг друга до оргазма, меняет его восприятие. — Вы можете научить меня всему, чему захотите, Мистер НотТэйкен, — Джордж многозначительно шевелит бровями, глядя на недовольство собеседника. — Никогда больше не называй меня так, о Боже, — они разражаются приступом смеха, а старший понимает запрет. — Но да, Клэй, — продолжает разговор Джордж после того, как они успокоились, — ты все равно можешь научить меня готовить, — возможно, теперь кареглазому действительно удастся сосредоточиться, вместо того чтобы зацикливаться на каждом малейшем прикосновении и взгляде, пытаясь контролировать собственную реакцию на них. Контроль — не то слово, чем можно описать то, как парень вел себя с Дримом, но он всё ещё сковывал, и только теперь шатен может наконец забыть об этом. — Круто, — тепло улыбается младший, снова обмакивая картошку фри в ранчо, к чему сам Джордж еще не привык, несмотря на то, что другой настойчиво утверждает, что со временем ему это понравится. Что-то о «настоящем американском опыте» или около того. — Круто, — голос старшего прозвучал немного выше, чем предполагалось. Они доедают ужин, смеясь, реагируя на шутки из шоу, которые слышали уже миллион раз, и глупые замечания друг друга. Джордж всегда боялся, что все изменится к худшему, если он позволит своим фантазиям о друге разгуляться, и всегда беспокоился, что слишком явно показывает, насколько сильно им увлечен. Но вот он, снова в одежде Дрима, со следами на шее и синяками на бедрах, довольный и умиротворённый. Позже ему не придётся думать, прежде чем переплести свои пальцы с пальцами Клэя, когда тот обхватывает его маленькое тело, и они засыпают на диване. Позже ему не придётся беспокоиться о том, что он проснётся с безответной любовью.