***
То был обычный душный день в застенках Готея-13. Юмичика скрежетал тихо зубами, но нёс в бараки первого отряда очередную коробищу с отчётностью. Ведь кто кроме него этим будет заниматься? Правильный ответ: никто. Капитану до лампады всё, кроме сражений, Иккаку от него недалеко ушёл, хоть и занимается с новобранцами постоянно, лейтенанту Ячиру как и капитану всё это ехало-здорово. Единственная радость Юмичики — его новоиспечённая жена, которая дарила ему столько любви, что хватило бы, наверное, на весь свет! Как же ему хотелось всё побросать, прибежать домой, увидеть его Наоми, прекрасную, неотразимую, нежную и ласковую, и залюбить её, до потери дыхания! Но… Рабочий день в самом разгаре. «Солнце ещё высоко!», — как говорил капитан Зараки обычно.***
Наоми медленно снимала с себя своё свадебное одеяние. Слой за слоем, заколочка за заколочкой… Тяжёлые, длинные, блестящие пряди тягуче ниспадали на оголённые плечи. Юмичика едва дышал. Слюна наполняла рот. Хотелось как можно скорее уложить невесту, теперь уже жену, в постель, расцеловать каждый сантиметр кожи, припасть к розовым сосочкам горячими губами, услышать её томные тихие стоны… Наоми, двигаясь грациозной кошкой, приближалась. Свет крошечной лампадки отражался в её глазах, которые искрились весельем и самым откровенным соблазнением. Юмичика был рад этому соблазнению. Ради этих блестящих изумрудов, что словно светились в темноте, ради этого чёрного шёлка, который струился сквозь пальцы, стоило только вынуть последнюю заколку, ради этих алых маленьких алых лепестков, что были нежнее розы, он был готов умереть. А стоило лепесткам разомкнуться, стоило только любым словам с них сорваться, Юмичика слушал с такой жадностью! О, нет, о никогда не признается, даже самой Наоми, каким он рабом любви стал! Даже себе. Однако, Наоми не нужны были слова. Первый же взгляд мужчины, который она на себе поймала, был такой изумлённый, такой горячий и такой влюблённый, что разве что слепоглухонемой не заметил бы ничего. Юмичика был покорён с первой встречи, хотя она, как новобранец первого отряда, с ним ещё долго даже словом обмолвиться не могла — у него отчёты горели постоянно, а у неё своя работа, на службе хризантемы. Из-за того, что в отряде было два лейтенанта, сами офицеры и рядовые были негласно поделены пополам — кто-то подчинялся одному лейтенанту, кто-то другому. Наоми обладала талантами к кидо и была весьма усидчива за бумажной работой, поэтому её сразу загребла к себе Нанао и выбила для неё с порога место одиннадцатого офицера. Никто в отряде не роптал, хотя бывшие сокурсники из духовной Академии не скрывали того, что если девушка вспылит, то головы поберечь надо будет всем в радиусе пары духовных миль, что шло немного в разрез общей философии первого отряда. Благо, для Нанао эта информация не стоила и выеденного яйца. Первая нормальная встреча Нанао и Юмичики обернулась полным фиаско — последний переволновался так, чихнул первой прямо в лицо, заплевав её всю. Вторая началась с его падения ей под ноги — Иккаку «удружил» нехилым «дружеским» хлопком по спине, который выбил из него весь дух. На третью уже Наоми учудила, облив Юмичику водой из цветочной вазы. Специально ли, случайно ли — это большой вопрос. На десятую встречу Юмичика смог выдавить полудохлое признание в чрезвычайно глубокой симпатии. Одиннадцатая стала официальным свиданием… Каждая встреча сопровождалась косыми взглядами и попыткой подсмотреть побольше Рангику, которая всё пересказывала на собраниях ЖАШ, приплетая такие подробности, коих никогда не было. Особенно ей доставляло огромное удовольствие разрисовывание того, как мужчина, такой весь из себя хоть и смазливый, но вполне брутальный, из 11 же отряда, рассыпался мелким бисером под ногами миниатюрной красавицы, лишь бы доставить ей толику радости. Были и подробности постельного характера, которые постоянно расширялись, дополнялись и расцветали самыми противоречивыми деталями. В общем, долго ещё по всему Готею-13 разносились слухи и сплетни о том, что главный (и единственный) нарцисс из отряда самоубийц Кенпачи склонил свою голову не в бою, а в постели. Хотя на тот момент они ещё даже о помолвке не думали. Юмичику это периодами знатно раздражало, особенно когда собственные товарищи из отряда отпускали на эту тему сальные шутки. Но, Юмичика не был бы из отряда Сильнейшего, если бы не давал ответку. Так что как шуточки появлялись, так и пропадали, ещё даже и быстрее. А сейчас, когда эта маленькая зеленоглазая богиня любви стала его женой, никакие сплетни больше его не волновали. Изгибы талии, округлые холмики грудей, нежная теплота губ — да! Вот она совсем приблизилась. Так, что он мог рассмотреть даже в полутьме несколько милых крохотных пятнышек на её тонкой переносице, каждую длинную ресничку, обрамлявшую её большие прекрасные глаза. И тут сказала: — Заколебал лежать! — Что? — оторопел Юмичика. — Вставай давай!***
Юмичика проснулся. Перед ним стоял Иккаку и тряс его за плечо, крича о том, что отчёты сами себя не напишут. И ещё про то, что не отмоют сами себя. Юмичика встрепенулся, словно его током ударили. Он огляделся и взвыл от досады и ужаса — когда он уснул на рабочем столе, он случайно опрокинул чернильницу и теперь всё было залито чернилами. — Весь день работы насмарку! — Юмичика готов был разрыдаться. Он так старался хотя бы сегодня пораньше уйти домой! И теперь придётся всё переписывать. ВСЁ. А ведь оставался последний ящик отчётности…***
— Ты уже? На пороге дома уставшего донельзя офицера встретила Наоми. Она уже успела переодеться в домашнее. Нос Юмичики учуял нечто съедобное, отлично прожаренное, то, что он обожал: начинается на рёб-, заканчивается на -рышки!. Рот наполнился слюной, в животе тянуще заурчало. — Ты дрался с лейтенантом Хинамори за последнюю чернильницу? — усмехаясь спросила Наоми. Юмичика почесал щёку, которая отливала синевой. И ещё долго будет отливать ею же. — Ну хоть победил? Юмичика усмехнулся в ответ, с гордостью задрал нос и выпалил чуть ли не скороговоркой, подхватывая шутливое настроение жены: — Считаешь, я уступил бы женщине последнюю чернильницу лишь потому, что она женщина, лейтенант и мой друг, в то время как сдать отчёты надо было сегодня вечером и на кону квартальная премия, на которую я могу порадовать свою жену? Конечно победил! Наоми засмеялась и нежно чмокнула мужа в его запачканную щёку.***
Юмичика в третий раз за ночь пытался соблазнить жену. Наоми каждый раз была готова поддаться на его жаркие попытки, но каждый раз, глядя на его заляпанное чернилами лицо не выдерживала и взрывалась хохотом, что напрочь уничтожало всякое романтическое настроение. Три дня как Юмичика ходил разукрашенный. Три дня пытался отмыться. Но видимо качество чернил было такое хорошее, что все попытки были тщетны. «Кто изобрёл эти чёртовы чернила — ему надо премию пендалями под его гениальный зад выписать!» — сокрушался Юмичика. Ну, в конце концов он веселил любимую, а это уже не проигрыш… Так он себя успокаивал. Но большим терпением он никогда не отличался, лишь чуть большим, чем его товарищи в отряде. — Наоми-и-и, — сладко протянул Юмичика. — Чего, Юмичика-а-а? — с улыбкой вторила ему жена. — Наоми, я тебя хочу, — почти проскулил Юмичика, проскальзывая горячей ладонью под кимоно и сжимая мягкое, но упругое бедро. — Ты весь в чернилах. — И что? Как это должно влиять на моё желание? — А моё желание? — продолжала улыбаться женщина. — Хм… — Юмичика призадумался, но буквально на несколько секунд. — Значит, надо просто успеть всё сделать, до того, как ты рассмотришь моё лицо. Стараясь действовать аккуратно, но быстро, Юмичика распахнул полы её кимоно, задрал рубашку до самого её лба, раздвинул ноги и, не рассусоливая долго, тут же припал губами к её нежным лепесткам. Наоми дёрнулась. А Юмичика, не тратя время, уже вовсю ласкал клитор языком, поглаживал её ножки и иногда проникал языком между её нижними губами. Теперь, даже если она на него посмотрит, то не увидит его лица, которым он зарылся у неё между ног. Наоми сладко вздыхала. Её томные лёгкие постанывания распаляли Юмичику с каждой секундой. Она любила его ласки. Его умелый язык больше всего! Ещё когда они встречались, он однажды доказал ей, на что готов, ради её любви. — Если ты такой смелый, соблазни меня прямо здесь и сейчас, Аясегава Юмичика, раз у тебя нет времени и желания этим заниматься за пределами этой конуры! Это даже не похоже на нормальный кабинет! Наоми с вызовом посмотрела на мужчину перед собой. Он снова засиживался до поздней ночи в кабинете капитана, в котором тот никогда не был и который до отказа был завален коробками, бумагами и прочей канцелярщиной, из-за чего напоминал скорее каморку папы Карло. Он уже однажды пропустил назначенную встречу с ней. Любовь любовью, но лейтенант Нанао могла на тот свет отправить, без возврата, за невыполненную работу! Так что мозг услужливо помог хозяину забыть о свидании и дал тому сосредоточиться на бумажках. Юмичика моргнул пару раз, соображая, что происходит. И ухмыльнулся. — Бойся своих желаний, Кобаяши Наоми. Сказал он это и через секунду, совершенно сбитая с толку Наоми уже лежала на столе поверх бумаг. Злополучная чернильница на тот момент укатилась в сторону и по полу, а не по лицу Юмичики. Мужчина коротко, но весьма страстно и горячо поцеловал возлюбленную. В то время как его рука уже забралась под пояс чёрных хакама. Пальцы пригладили жаркую женскую сердцевину. От неожиданности Наоми пискнула в губы Юмичики. А тот словно этого и ждал. Ещё мгновение — и пояс улетел в сторону, а хакама были стянуты с ног. Не успела Наоми возмутиться, как ноги её раздвинули и запрокинули кверху. Раскрасневшаяся с невероятной скоростью женщина только и смогла, что прикрыть рот руками, потому что находчивый Юмичика, распалённый страстью и желанием, тут же приступил к ласкам. Когда она кончила, коротко и сладко воскликнув, Юмичика опустил её ноги начал расцеловывать бёдра. Нежно-нежно. Но не давал свести их вместе. — Извращенец, — смущённая, но явно довольная Наоми уже строила планы мести. Которую Юмичика будет совсем не против принять. — Но я смог тебя соблазнить? Вместо ответа Наоми смешно фыркнула и отмахнулась от Юмичики. Тот не обиделся и просто залюбовался её раскрасневшимся лицом. Вот и сейчас, много времени спустя, игра в соблазнение повторялась. Снова. И снова. И снова… Юмичика мучил жену ртом и пальцами, пока её любовные соки не пропитали под попкой простынь, настолько обильно она текла от удовольствия. Юмичика всегда уделял ласкам много внимания, чтобы затем, когда уже ему самому будет от прилива крови к члену некомфортно, он вошёл в горячее влагалище как нож в масло — одним быстрым гладким рывком. Наоми так любила. А он просто обожал. Наоми всегда теряла голову и переходила с тихих постанываний чуть ли не на крик, совершенно не стесняясь, что кто-то где-то может их услышать. «Пусть знают, как мы друг друга любим! Пусть знают, как ты хорош! И завидуют», — говорила Наоми, когда Юмичика невзначай спрашивал, не стесняется ли она возможных свидетелей. Она не стеснялась демонстрировать свои чувства. И это ему дико нравилось! Шло время, Юмичика не поднимал головы, продолжая усердно ласкать, посасывать, покусывать и вылизывать каждый чувствительный миллиметр женского естества. Наоми снова стала улетать на небеса удовольствия. Она уже хотела, жаждала, была готова начать молить о проникновении чего-то куда более весомого, чем язык или пальцы. Юмичика мучил её самой восхитительной пыткой на свете. И тут его озарила шальная, безумнейшая мысль. Он остановился и внимательно посмотрел на Наоми. Та нетерпеливо заелозила попкой в его руках. — Ох, ну что ты делаешь? Изверг! Не останавливайся! — Хочешь, чтобы я продолжил? — хитро улыбнулся Юмичика. Наоми мгновенно его раскусила. В зелёных глазах блеснул опасный огонёк. — Хочешь, чтобы я умоляла? Мгновение — и мир в глазах Юмичики перевернулся. Наоми оседлала его бёдра. Тут же крепкое связывающее кидо обездвижило его. На лице женщины расцвела победная, хищная улыбка. Она облизнулась. — Сам напросился. Наоми погладила через натянутую ткань штанов его член. Он был и без того уже готовым, но от её незначительной ласки словно превратился в камень. Глаза Юмичики заблестели, он облизнул пересохшие губы, ожидая — продолжит жена затеянную им игру или решит помучить его всерьёз и остановится? — Такой взрослый, а всё в игрушки играешь, — она с притворным сожалением покачала головой, словно мысли его читая. Но, видимо, решила всё-таки поддаться ему. Небольшое усилие, подкреплённое кидо, и штаны были разорваны. Возбуждённый член оказался в нежных женских ручках, которые мягко стали его растирать. Наоми медленно, тягуче трогала горячую твёрдую плоть, кончиками пальцев кружила по головке вокруг самой вершинки с уретрой, с которой маленькими капельками просачивалось предсемя. Грудь Юмичики тяжело вздымалась. Он с трудом сдерживался, чтобы не излиться прямо в эти божественные ладони, не забрызгать своим семенем эти изящные пальчики. Он так хотел кончить, будучи глубоко внутри, чтобы ощущать головкой члена тугой вход в матку, чтобы жена наверняка забеременела. Сегодня ли или позже — не всё ли равно? Он будет пытаться ровно столько раз, сколько понадобится. Он давно не просто жаждал тело Наоми, не просто мечтал об особом месте в её сердце. Он хотел, чтобы это прекрасное тело понесло новую жизнь, чтобы они разделили свою любовь и подарили её их ребёнку. Но прямо сейчас он сам виноват в том, что его член согревали лишь её руки. Коли решил поиграться с той, которую за глаза прозвали «зеленоглазой бестией из первого» чуть ли не с первых дней в Готее, то будь готов пострадать. От самых сладких мук. Наоми стянула своё спальное кимоно вместе с рубашкой. Полностью обнажённая, она смотрела сверху вниз на своего мужа, который всё ещё был обездвижен. Она смазала каплю смазки с головки его члена и слизнула, ухмыляясь. Юмичика готов был взорваться. Видимо, она это поняла. Она прекратила свои ласки и сжала основание его члена. Подступающие позывы кончить поутихли, но яйца всё равно требовали опустошения. Мужчина оказался в затруднительном положении, лоб покрылся испариной. — Хочешь, чтобы я продолжила? — спросила Наоми и улыбнулась самым милым образом. Впрочем, Юмичика не собирался отнекиваться ни от чего. — Очень. Наоми, душа моя… — Хочешь, чтобы я приняла тебя? В себя. Полностью. Вместо ответа, Юмичика сглотнул и энергично кивнул. Как мог, будучи всё ещё связанным. Вместо того, чтобы раздвинуть свои блестящие от собственных любовных соков складки и насадиться на его член своей горячей киской, Наоми сползла с его бёдер, устроилась меж ног, раскрыла рот и протяжно лизнула его возбуждённую плоть по всей длине. Юмичика задрожал. Наоми ещё раз сжала основание его члена, пресекая новую попытку кончить. Она стала делать ему самый медленный, но в то же время самый офигенный минет в его жизни. Она двигала в неспешном ритме головой вверх и вниз, втягивала периодически его яички в рот и посасывала их, кружила по самой верхушке члена кончиком языка. При этом чувственно низко постанывала сама, выгибала спину, чтобы было видно её красивую округлую попку, которую она задрала повыше. Она делала всё, чтобы помимо тактильного удовольствия, Юмичика получал ещё и визуальное. Но, она знала, что он обожал во время любого их секса касаться её тела, волос, каждого укромного местечка её тела. И намеренно не снимала связывающее кидо. Юмичика был на грани скулежа, но пока держался. Он мог бы силой воли разорвать эти чёртовы путы, но он знал, насколько хороша в демонической магии была его жена, так что даже не пытался. Наконец, он почувствовал, что уже точно не сможет сдержаться. Он очень хотел видеть Наоми, но оргазм накрыл его с такой силой, что он зажмурился невольно. В момент, когда семя изверглось, опустошая яйца, на бёдра надавили — Наоми резво вскочила и сама наконец-то оседлала его член. Стенки влагалища активно сокращались, выдаивая из члена каждую каплю семени, которое заполнило всё нутро. Юмичика словил несколько ярких всполохов перед взором. Когда он пришёл в себя, то посмотрел на Наоми. Она восседала на нём верхом, была вся красная, волосы липли к лицу. И она вовсю улыбалась. — Я ласкала не только твоего Юмичику-младшего, но и себя тоже. Юмичика прыснул от смеха. В этот момент путы кидо спали. Юмичика сел и обнял жену. Они оба были мокрые от пота, оба удовлетворённые, пусть и разными способами. Но ночь только начиналась. А желание заделать ребёнка у Юмичики никуда не делось. Он начал расцеловывать шею Наоми, её плечи, руки, лицо. При этом он мягко ласкал её грудь, играя с сосками. Юмичику переполняла любовь и новая волна возбуждения. — Юмичи, мой хороший, — зашептала с жаром Наоми. Юмичика промычал вопросительно в ответ, потому что рот его был занят сладким розовым сосочком, который венчал одну из восхитительных грудей, которую так и хотелось трогать, мять, ласкать и ещё раз трогать! — Юмичи-и… А пойдём на улицу! Юмичика от удивления аж остановился и вопросительно посмотрел в глаза любимой. В изумрудной глубине плясали золотые чертята. — Сейчас середина ночи, тепло, все спят, наш сад на заднем дворе огорожен забором. Кого стесняться? — и тут же выпалила, зная на что надо надавить. — Или ты струсил? — Струсил? Я?! — рассмеялся Юмичика, мгновенно капитулируя перед любыми желаниями и предложениями жены. На улице она хочет продолжить? Значит так тому и быть!***