Под зонтиком

Кладбище Инвалиденфридхоф Рейнхард Гейдрих младший, лежал на земле, духовно умирая. Лил дождь. Временами, на ночном небе вспыхивали тонкие молнии, на короткое мгновение освещая ухоженные могилки и белые кресты. Ива, росшая над могилой нациста, будто охраняя его сон, качала своими ветками, будто отмахиваясь от кого-то. Будто отгоняя тень смерти от единственного живого. Рейнхарду ещё рано на тот свет. Рейнхард лежал тут уже давно: просто лежал, гладя сырую землю, не в силах что-либо делать. И бездействие убивало его. Это было хуже пыток в Гестапо. Душу будто растерзали. Когда младший Гейдрих смотрел, как сосновый гроб с телом его отца, под похоронный марш, опускался в прямоугольную яму, младший Рейнхард видел себя со стороны. И это было ужасно. Ему хотелось лечь в могилу вместе с отцом. Он даже бросился раскапывать могилу, но его схватила мать, и оттащила подальше. Жизнь перестала иметь для него смысл: его отец, Рейнхард Гейдрих старший, был центром смысла этого с виду, холодного мальчика. А если нет центра, то и смысл сам как-то пропал. Он днями пропадает на могиле отца, разговаривая с ним. Лишь вечером, его удаётся загнать домой, а на утро, уже в четыре утра, Рейнхард Фридрих всегда был над ещё свежим холмиком, который был укрыт венками и цветами, которые служили похоронным одеялом рейхспротектора. Рейнхард слишком сильно любил своего отца, с которым его часто путали, из-за одного и того же имени... Впоследствии, он стал представляться как "Фридрих-Рейнхард Гейдрих". -Рейнхард Слышит блондин над головой вкрадчивый и тихий голос своего друга. Капли дождя об что-то тихо забарабанили, и немец оборачивается: голенище чёрных дождевых сапог утопали в грязи, а торчащие из них стройные, будто палочки ноги в чёрных брюках, пропадали под полами серого форменного пальто. Глаза ползут выше, сталкиваясь с антропогенным мальчишеским лицом, в обрамлении пушистых шоколадных локонов: Пауль Менгеле. Какая встреча, чёрт бы его за ногу... -Его уже не вернуть. - Пауль говорил спокойно, излагая ситуацию как есть, без детских сказок про ангелов и прочую лабуду. Рейнхард никогда не верил в Бога.- Твой отец не хотел бы, чтобы ты себя так изводил. Он хотел для тебя лучшего. Он любил и любит тебя. Как отец любит сына. Всем сердцем. Пауль говорил верные и правильные вещи, но Гейдрих его не слушал: ему чудилось, что он слышит постукивание длинных пальцев под землёй. Отец жив, он просто... Просто уснул! Нужно его раскопать... Где лопата? Сейчас папа, я тебя вытащу... -Рейнхард... Отпусти его. Тебе нужно пережить это. Я могу помочь тебе. Вместе, мы со всем справимся. Брюнет кладёт горемычному сыну на плечо ладонь, поглаживая. Не встретив сопротивления, он чуть сжал пальцы. Гейдрих всхлипывает, вытирая грязной будто картошка рукой, своё вытянутое лицо, отставляя разводы. Грязь тут же смывает дождь...или слезы... а может и всё вместе. -Почему он ушёл... Почему?... За что, Пауль? Мне так его не хватает... Почему он, а не я? Рейнхард крепко обнимает себя за плечи, и вновь, с чавканьем, бьётся челом об кладбищенскую землю, что застревает в белых волосах. -Райни, я понимаю... Пауль хотел обнять Гейдриха, но его будто что-то держало. -Однажды, дождь кончится, и забрезжит рассвет. Гейдрих горько улыбается. -Почему ты так уверен? -Я это знаю, Рейнхард. К горлу подкатывает ком, которые уже невозможно проглотить и смолчать. Блондин хнычет, и вновь ложится на помятые венки, измазывая живот и грудь в очередном слое чернозёма. Пауль продолжает держать зонтик у него над головой, давая другу время поплакать. Плакать - это нормально. Плачут все: и мальчики, и девочки, и даже непонятливые, скучные взрослые. Плачут и животные. У всех есть чувства и эмоции. И им, иногда, нужно давать выход. Рейнхард младший плачет: горько, с воем, но уже без истерики. Пауль молча слушает всё это действо. Дождь моросит, а зонтик всё ещё укрывает пару. Укрывает от смерти, от ужасной реальности. Озябшие пальцы вцепились в ручку, когда порыв ветра захотел вырвать зонт. Менгеле улавливает где-то вдали игру на скрипке. Тихо, еле слышно, через шум дождя, смычок скользит по старым струнам. Жалостливая нота, будто случайно залетевшая в квартиру птичка, проникает в самое сердце Пауля, и что-то внутри мальчика будто сдвинулось, встав на своё место. И он проникся. Прочувствовал того, кто сейчас, возле его ног безутешно плакал, и чьи крики разносились над безмолвным кладбищем, и которые поглощала прожорливая, ненасытная ночь... *** Дождь кончился, и на горизонте вспыхнул малиновый рассвет. День обещал быть солнечным. Влага осталась на траве, склеивая её. Воздух стал свежим, с земляным запахом. Они простояли тут всю ночь, а за ними никто не пришёл. И пусть. Плевать. Менгеле складывает зонтик, смахивая с него осевшие капли дождя, шурша тканью. Мальчик по колено проваливался в землю, но резиновые сапоги спасали положение. -Я буду с тобой столько, сколько нужно. Сколько нужно тебе, Рейнхард. Всегда и везде, пока ты сам меня не прогонишь. Мы со всем справимся. Выше нос, мой друг. Смотри вперёд и помни тех, кто тебя ценил и кто умер рано. Гейдрих вздыхает, продолжая утопать в грязи. Но ему уже не так больно, как было раньше. Рядом есть тот, кому он нужен, и этот факт вернул мальчика к жизни. Райни будто вновь родился... Он не замечает, что улыбается и плачет одновременно. -Спасибо... Паоло спокойно вздыхает.